скачать книгу бесплатно
– Ка-какого Бинома?
– А у нас два их, что ли? – решил не ударить в грязь лицом Гриб.
В общем, кончилось тем, что официант побежал к Михаилу Афанасьевичу. Он сам не мог принять такую ставку.
– Какую именно? – спросил Булгаков.
– Он ставит на всё, – ответил официант Витя.
– Прошу прощенья, я не понял. Что значит: на всю еду?
– Я ничего не говорил про еду.
– Да? А про что ты говорил?
– Гриб хочет поставить на весь ресторан.
И тогда в первый раз Михаил Афанасьевич схватился за сердце.
– Что? – ухмыльнулся Витя. – Все, что было нажито непосильным трудом, вы надеетесь проиграть в один день? – Михаил хотел схватиться и за голову, но Витя остановил его движение.
– Бог, – сказал он, – и то создал Землю и всех, кто на ней почти за неделю. Так что не беспокойтесь: сегодня вы не проиграете.
– Думаешь, придется помучиться всю неделю?
– Больше. Гриб приходит только по пятницам. Это значит, семь ю семь?.. Сорок два дня. В общем, считайте сорок дней. А там уж, извините, финита ля комедия. Придется вам покинуть нашу грешную Землю навсегда.
– Ты выходные не считал, что ли? – спросил Михаил, надеясь немного оттянуть время принятия решения. Но Витя тут же спросил, не вдаваясь в подробности долбицы умножения, как сказал бы Левша:
– Так мне, что ему ответить? Принять ставку?
– Чем он отвечает?
– Содомом?
– Чем?!
– Он открыл тоже, свой ресторан.
– Где? В спальном районе?
– Нет, здесь, недалеко.
– Недалеко от чего? От Шириной Горы?
– Недалеко от Метрополя.
– И ему разрешили назвать его:
– Содом!
– Есс! Но случайно. Он написал в заявке, что, мол, хочу, чтобы было, как в сказке. Если где-то есть Амба, то в другом месте должен быть Садор. Хотел даже:
– Ссадор. – Но в мэрии, как обычно, ничего не поняли, и написали:
– Разрешаем. Содом – И приписка: – Так как хорошо хоть не Геморрой.
– Ну, хорошо, хорошо, – сказал Михаил. – Ибо Амба и Содом – это действительно одно и то же. Будем играть.
И Булгаков выиграл. Гриб принес закладную. Для перевода в полную собственность попросил неделю. А через неделю, в следующую пятницу, отыгрался. Потом опять та же канитель. Потом Булгаков проиграл. Тоже выдал закладную, как когда-то Лев Толстой на Ясную Поляну, и тоже попросил неделю для переезда. Но в пятницу отыгрался.
Спрашивается:
– Почему Гриб выигрывал?
Почему он выигрывал, если у Михаила была Аннушка? А вот как раз потому, что эта самая Аннушка просто на просто забывала разлить масло. Вот начинала вспоминать в последнем раунде, что ей делать:
– Проиграть или выиграть? – И как назло делала все наоборот. Это один раз наоборот. А другой – просто отправила соперницу в нокаут уже в третьем раунде. Как будто никогда и не слышала о договорных матчах. Как будто по-настоящему, просто хотела победить.
Ей потом сказал Витя:
– Если ты забываешь что-то, то помни хотя бы, что ты пьяная. А если ты пьяная – значит все не по-настоящему.
– И что дальше? – спросила дама.
– Дальше? А дальше это означает, что не надо бездумно молотить своего соперника. А надо думать:
– Что у нас сегодня? Пятница? Значит, что я должна сделать? Проиграть, или выиграть?
– Ну, а как я вспомню, что мне надо сегодня делать? Выиграть надо, или проиграть?
– Очень просто, – ответил Витя, официант, – ты просто вспомни:
– Разлила ты уже масло?
– Или еще нет! – радостно воскликнула Аннушка. И добавила: – Хорошо придумано, умно.
Но сегодня она забыла и это. Разлила она уже масло, или нет.
– Не могу вспомнить, – сказала она, садясь за стол к тем же самым гостям.
– Что именно? – спросил один из них, по имени Вася Коломенский.
– Та ни чё. Впрочем, извольте. Более того: вот, как скажете, так и будет. Хотите, чтобы я сегодня выиграла?
– Я не хочу, – сказал Петя Таганский. – Я уже поставил на Зойку. На твоего противника.
– Я поставил на Аннушку, – сказал Лёва Сибирский. И добавил: – Хочу, чтобы она выиграла.
– Ну, а ты, Вася? – спросила Аннушка.
– Я всегда за тебя, дорогая, – сказал Коломенский.
– Ради тебя я обязательно выиграю, – облегченно вздохнула Аннушка. Ибо верила в предсказания. Она выпила рюмку Камю, и уже хотела встать, чтобы выйти на ринг, как услышал голос:
– А моё мнение ты узнать не хочешь? – Эта была женщина. И она только вошла. Лева и Петр встали, и отодвинули для дамы стул. Они уже хотели опять придвинуть стул к столу, чтобы на него без проблем, с удобством села дама, но она сказала:
– Я хочу, чтобы стул придвинул Вася.
Аннушка была шокирована. И не только уважением, выказанным даме ребятами, но самое главное ярким букетом цветов, который леди держала в руках. Это были желтые, как солнце, орхидеи.
Боксерша встала.
– Вы желаете высказать свое пожелание? – спросила она.
– Пожелание? – переспросила дама. И представилась: – Марго. – Она подняла руку ладонью в сторону Аннушки, предупреждая излишние объяснения. – Я знаю, как вас зовут. Можете не представляться. И да:
– Я против.
Боксерша пошла к рингу в глубоком размышлении. Способ, который она только что придумала, не сработал. Как будто эта Марго нарочно уровняла шансы боксеров на победу. Что делать?
– Буду драться практически по-честному, – сказала Аннушка самой себе. Дело в том, что она хотела навсегда расстаться с боксом, и стать частным детективом. Более того:
– Если получится – адвокатом. – Как?! Образование-то хоть есть? Нет.
– Нет. А что есть?
– Просто чисто высшее образование.
– В принципе сегодня этого достаточно. Надо только найти помощника с работающей головой. Ведь в принципе-то адвокатов бродит по Москве, как собак… впрочем, собак уже нигде нет. Часть съели, часть Лужкин увез с собой в Австралию. Ибо:
– Псарня нужна, а кругом только эти… как их? Кенгуру. Ну, не знаю. Может, лучше содержать кенгуру? Оставил бы здесь собак. Пусть бы побирались, как раньше у метро и у входа в магазин. Нет, всё утащил с собой:
– И собак, и деньги, и жену. – И, между прочим, жену взял не из-за денег. Просто так любил. Ох, как любил! Ибо:
– Человек с деньгами – это Человек Счастливый. А Счастливый Человек может полюбить кого угодно. Даже свою бывшую жену. Почему бывшую? Ну, она все время на стройке, строит дома для бездомных, в банке, выдает деньги, не имеющим их, на стадионе, расставляет пластмассовые стулья для зрителей. Те-то, вчерашние, сломали уже, как водится. А он, как обычно, в мэрии. Руководит коррумпированными заместителями.
– Зачем? – спросил вдумчивый читатель. – Ведь если они уже коррумпированы, значит, и без него знают, что надо делать. Или иногда надо делать перекоррумпировку? Вполне возможно.
И вот теперь они, наконец, вместе. Живут – не тужат, ходят с собаками на охоту, как раньше делали только короли. Карлы там, Георги, Генрихи и Людовики. Упрек справедливый. И не в том дело, что непонятно, зачем ходить на охоту, если есть овчарня. Свои собственные, так сказать, бараны. Просто все действительно должно иметь соответствующее положению название. Людям ведь не зря давали, дают, и будут давать имена. Хотя, кажется, было бы намного проще называть их просто:
– Первый, второй, третий. – И так далее. В Индии так и делают. По крайней мере, раньше точно делали. Например, одну прекрасную девушку звали:
– Фрау четыреста двенадцать. – Помните:
Я в японских ботинках!
Разрисована-а…, как картинка!
В русской шляпе большо-й!
И… и с индийскою душо-й.
Я в носках американских!
В узких брюках я британских!
Этот второй куплет уже играл местный джазбанд. Так сказать, урезал марш по просьбе зрителей. Не дал нам досказать, что Лужкин дал объявление в местную австралийскую газету по поводу того, что в ближайшем будущем примет имя… нет, не бывшего царя, разумеется, а что-то новенькое. Как-то:
– Среднее арифметическое между Кайзером и Людовиком. – И добавлено: – Скорее всего, это будет новый Людовик Девятнадцатый.
Думаю, зря. Ибо у французов на каждого Людовика найдется своя гильотина. Впрочем, дело было… нет, не в Пенькове на этот раз. Дело-то уже в Австралии. Но и там, далеко, за синими морями, аборигены, как говорится:
– Практически съели Кука. – Но некоторым, никакая наука не указ. Хочу иметь Роллс Ройс старинного производства, Титул и Жену – миллиардершу.
Но не в нашем случае. Здесь никто ничего не просит. И не думает, что ему всё это и так дадут. Он мичуринец. И взял всё это добро своими собственными руками. Не под Интернационал, разумеется, а под любимую песню:
Дорогая моя Столица!
Золотая моя, Москва!
– Эх, нам бы в Москву-то!
Музыка резко оборвалась. Бой начался. Точнее, последний раунд.
– Подойди к ней поближе. Ближе, я тебе говорю. Еще ближе! – как обычно сказала Аннушка себе. Она, как я уже говорила, научилась этому у Шерлока Холма, в том смысле, что у Дауни Младшего, который рассказал, что когда-то давно именно так делал Шерлок Холмс. И оказалось, что это не бессмысленная шутка. Сейчас уже есть экспериментальные компьютеры, работающие от внушения. Человек просто говорит, говорит самому себе, чего хочет. Ну, как обычно:
– Стой там! Иди сюда! – И так далее. И это работает. Аннушка тоже сказала себе:
– Хочу победить. – И:
– Правой по корпусу. Хук левой, хук правой! Удар в солнечное сплетение! Апперкот! – И Зойка вылетела за канаты. В порыве гнева она вроде хотела опять пролезть назад в ринг, но не смогла зацепиться за канаты. Повисела так пару секунд, и упала на первый ряд зрителей. Сломала при этом падении, между прочим, не один, а два стола.
Что тут началось! И не в сказке сказать! Оказывается, многие знали о ставке Михаила и Гриба. Более того, знали, что при выигрыше Аннушки Булгаков теряет свой знаменитый ресторан. В этот день он должен был отыграться. Грибоедов поставил на победу Аннушки, а Булгаков на Зойку, на проигрыш Аннушки. Но, Аннушка, все-таки умудрилась забыть, что должна была сегодня проиграть.
– Ты что наделала, дура? – мягко спросил Миша. – Где ты теперь будешь работать? Нигде! И знаешь почему? Есть и другие боксеры. Кроме тебя. Теперь они будут здесь рубить бабло.
– А я?
– А ты будешь работать тоже здесь. И знаешь почему? Ибо долги надо отрабатывать.
– И кем я буду работать? Менеджером?
– Х… Нет, дворником.
– Дворником я никогда не отработаю много денег.
– За всю оставшуюся жизнь отработаешь.
– Ну, а вам-то что колотиться? Вы ведь все равно проиграли этот московский кабак.
– Нет, моя дорогая, нет, – радостно потер руки Михаил. – Ибо…
