Мне не страшно теперь умирать

Дом, глядя пустыми черными глазами-окнами, встретил их звенящей тишиной. Слава прошёл по дому и включил свет сразу по всем комнатам. Взял гитару, сел в кресло и стал тихо петь. Фрем лег возле него и положил ему на ногу свою морду, а Роман пошёл разогревать приготовленный им обед:

– Слава иди поужинаем, или скорее всего это уже будет ранний завтрак, – Он поставил на стол блюдо и бутылку коньяка, – Нужно поесть, слышишь? Силы и здоровье тебе ещё пригодиться.

Слава взял бокал в руки и замер. Вокруг дома загудело, по стенам застучало и зашуршало. Слава выбежал во двор и его накрыло потоком ветра, он закружил вокруг, образуя воронку. Она увеличивалась, ускорялась, поднимая песок и листья наверх, обламывая ветки с деревьев. Роман выбежал следом и остановился в проеме двери, удерживая рвущуюся к хозяину собаку за ошейник. Он увидел, что на Славу обрушился смерч, и прикрыв ладонью глаза от песка, он мысленно закрыл друга куполом, так чтобы воронка смерча, не задевая стоящего в центре Славу кружила вокруг. Воронка стала шире, смерч поднялся вверх и извиваясь змеей улетел. Слава забежал в дом, по лестнице залетел на второй этаж. Роман побежал за ним следом. Слава стоял в комнате возле окна и смотрел вослед улетающему смерчу.

– Что это было? – Роман задыхаясь зашел в комнату.

– Это её ветер. Она его ждала, это третья волна. Он ищет её. – Слава пытался рассмотреть куда полетел ураган, – Я не смогу тебе всего объяснить, это и для меня загадка. В Лиле очень много тайн.

Слава уже закрывал окно, но что-то толкнуло его обратно. Ветер влетел в комнату, прошелестел по полу и из-под стола вынес листок прямо к ногам. Слава поднял его:

– Это от неё, я знал, что просто так она не могла уйти, – Он сел на пол и стал читать вслух:

Уронит ночь печальный свой наряд,

Обнимет сном, – он не дает покоя,

Тоска в мой дом войдет и дверь закроет,

Я буду запивать ее вином.

Мерцанье звезд молчанием ответит,

Мой сон уходит тайнами маня,

Там на границе ночи и рассвета,

Услышу в тишине твои слова:

– У каждого своя мечта,

Открой окно и посмотри на звезды,

Любовь у каждого своя,

Ей в сердце дверь открой, еще не поздно,

И душу настежь распахни – найди слова,

Молитва – у каждого своя.

Накинет ночь на плечи свой наряд,

Тоска уйдет, хмель заберет с собою,

Я двери, окна для любви накрою,

И для молитвы подберу слова.

Она – у каждого своя.

– Ты что-нибудь понял? – Роман опустился рядом на пол.

– Да. Я ругал её за песню для Владимира. Последнее, что я от неё услышал, это –«молитва у каждого своя,» – Слава прислонился к стене спиной. – Скоро рассвет. Ты иди ложись спать. Я здесь останусь. Буду искать слова, моя помощь сейчас ей нужна.

Роман вышел из комнаты, а Слава поднялся, встал возле окна, так как всегда стояла Лиля. Он смотрел на бледные предрассветные звезды и молился. Вспомнил икону в соборе. Молился как умел, находил слова в глубине души и шептал их обращаясь в небо, вкладывая в каждое слово всю свою любовь, тоску и боль. Небо стало светлее, край солнца показался над городом. В нескольких метров от окна на ветку села птица, запела тихо, посматривая маленькими круглыми глазками. Он слушал её жалобный плач, сам не в силах был сдержать свои слёзы.

Тяжело ступая он вышел из комнаты. Из подвала слышалась тихая музыка. Слава заглянул туда, увидел, что Роман спит на диване, зашел и укрыл его пледом, потом вернулся на кухню. На столе так и остался стоять их уже давно остывший завтрак. Подержал в руках бокал с уже выветрившимся коньяком и прикрыв глаза, сразу провалился в сон.

«Он нёс на руках её неподвижное тело. Лестница была высокой, уходящей в облака. Нёс и молил вернуться к нему. Рядом летела, сопровождая их белая маленькая птица, пела и песня была похожа на плачь ребенка.»

В комнату тяжело дыша, зашла хозяйка гостиницы, присела рядом:

– Как вы себя чувствуете? – Заботливо заглядывая в лицо, спросила Лилю, – Может врача вызвать? Или родным сообщить?

– Спасибо, не нужно, – Слабо улыбаясь, ответила Лиля, – Уже всё хорошо. Я завтра уеду. – Она с усилием поднялась и присела на край кровати.

– Куда ты собралась? На тебя смотреть страшно, вся бледная, – От неожиданности Татьяна перешла на – «ты,» – Тебя вон как качает, никуда не отпущу. Как выздоровеешь, так и поедешь.

– Она с нами поедет, – В дверях стояла Света, – Мы послезавтра выезжаем, опять по ближайшим городам круг сделаем и заедем в город, где Лиля живет.

– Ты откуда знаешь, где она живет? – Татьяна повернулась к племяннице, – Или вы были раньше знакомы? Что от меня скрываете?

– Ничего не скрываем – Света обиженно надула губы, – Просто поговорили. Документы поедем восстанавливать.

– Делайте, что хотите, – Махнула рукой Татьяна, – Лиля если нормально себя чувствуешь, спускайся вниз через час, поужинаешь с нами. Света пошли, поможешь мне, – И уже стоя в дверях обернулась, – Что ты всё в окно высматриваешь?

– Красиво у вас, – Лиля поднялась, держась за стену, дошла до окна, – Очень красиво.

Всматриваясь вдаль, она искала ответы на свои вопросы: – «Стоит ли мне тут остаться и подвергнуть опасности этот дом и его гостеприимных хозяев или нужно дальше бежать? Хватит ли у меня сил отвести беду? Но я чувствую тут чью-то поддержку. Кто-то мне помогает, но скрывает это от меня. Надо узнать кто это.»

Ветер пролетел мимо и ударил в дверь. Проследив за ним взглядом, Лиля вышла в коридор. Легкий сквозняк витал под ногами, ведя вниз, в холл гостиницы. Тонкой струйкой пролетел по полу и осел, обвив ножки старого кресла, стоявшего в углу. Оно манило, мерцая зелеными огоньками, пробегавшими по краю кресла. Лиля устало села в него. Тепло и покой охватил её, как руки любимого. Такое же кресло стояло у них дома.

– Откуда оно у вас? – Спросила проходившую мимо хозяйку.

– Уже и не вспомню, – Задумалась Татьяна, – Стоит, мешает. Все хочу его выбросить, да руки не доходят. Иди за стол, ужинать будем.

Лиля провела ладонью по подлокотнику.

– Не выбрасывайте его, оно вам доход принесет, очень даже хороший, – Нехотя поднялась с кресла Лиля.

– Какой доход с него, старое да обшарпанное? Разве дальнобойщиков садить в него и фотографировать? – Татьяна засмеялась, – Или сказать им, что оно желание исполняет?

– Тетя, может Лиля права, – Заступилась Света, – Не выбрасывайте, оно много места не занимает.

– Ладно, старьевщицы, садитесь за стол, ужин остынет.

После ужина Лиля снова села в кресло. К вечеру возле гостиницы стали останавливаться машины, некоторые водители заходили поужинать, некоторые на ночевку. Проходя мимо Лили, они пытались рассмотреть сидевшую в кресле девушку, но ничего кроме фигуры не было видно, лицо её было в тени. К вечеру возле гостиницы, освещая дорогу, стоянку и само здание, зажглись фонари в подсвечниках и из-за их света казалось, что ночь нагнулась над зданием и окружавшим его лесом и закутала все непроглядным мраком. Лиля выглянула в окно, поняла, что отсюда ей уже выхода нет и пожелав всем спокойной ночи, пошла в комнату.

– Лиля, – Вослед прокричала Света, – Я завтра тебя разбужу, пойдем погуляем по лесу, грибов пособираем, тут их много.

Медленно поднимаясь по лестнице, она кивнула Свете. Сквозняк вытек из-под кресла и путаясь под ногами сопровождал Лилю до комнаты, там он растекся белым туманом по полу, заколыхался от её шагов. Лиля прошлась по комнате, потом легла на пол и закуталась в туман как в одеяло. Ближе к полуночи из щелей в полу попытались выползти тёмные тени. Лиля, подогнув ноги села на полу и стала ждать. Глаза изнутри стали загораться зелеными огоньками, они горели все ярче и ярче. Тени боролись с туманом, ползли по стенам до потолка и падали вниз утопая, растворяясь в белом дыму. Лиля не обращала внимание на зловещий шепот, он не представлял ей угрозу. Наступала предрассветная, давящая тяжестью тишина. Издалека послышался нарастая с каждой секундой громкий шум. Грохот и гул смерча приближался, сметая и ломая всё на своем пути. Лиля, вытянувшись поднялась. Подняла руки и закружилась, не касаясь ногами пола. Туман разлетелся и облепил стены комнаты. Вращение нарастало. Смерч достиг дома и поднявшись над ним, рухнул вниз. Прекратив кружиться, Лиля опустилась на пол, и волна воздуха, вращавшаяся вокруг неё воронкой, закрыла дом куполом из белого тумана. Глаза светили зеленым огнем, вырывавшимися из них лучами, тело засветилось изнутри, стало прозрачным и только внизу живота был виден черный комочек, который бился как сердце. Смерч кружил вокруг дома, ломал деревья, срывая тэны с машин. Воронка сужалась. Собрав последние силы, она оттолкнула смерч, чувствуя, что ей кто-то в этом помог. Последний порыв ветра отбросил её на стену, но туман смягчил удар и мягко опустил на пол. Проваливаясь в темноту, она услышала зловещий хохот улетающих теней и тихий шепот на ухо: – «Расплата.»

Постояльцы проснулись от грохота и ударов ветра. Все выбежали в коридор, а сама хозяйка стояла посередине холла, смотрела на потолок, почему-то подняв вверх руки, потом закрыла руками лицо. Света с друзьями, подбежали к ней:

– Надо на улицу бежать, тетя быстрее, – Кричала Света, – Дом сейчас обрушиться на нас. Все на улицу.

Резко наступила тишина. Люди еще не веря, что ураган ушел, стали выходить из здания. Сверху на землю подали мусор и ветки. Водители пошли проверять машины. Татьяна, осматривая дом стояла перед гостиницей.

– Ой, ветер все стекла побил, сколько мусора принес, – Причитая пошла вокруг дома, осматривая какой ущерб нанес ураган.

За гостиницей лежали вырванные деревья, словно кто-то большой косой выкосил просеку.

– Света, у Лили окно открыто или выбито? Посмотри – Татьяна показала на второй этаж рукой, – А она где? Сбегай-ка к ней в комнату. Может с ней что случилось? – И сама побежала следом за племянницей.

Дверь была приоткрыта. Света толкнула ее. Возле стены лежала Лиля. Кровь тонкой струйкой вытекала из-под неё.

«Доброе утро, песня моя, моя маленькая девочка. Опять пишу тебе, не зная читаешь ли ты мои письма, но очень надеюсь, верю – читаешь. И сегодня ночью ты мне приснилась: – Идешь по полю в белом платье, манишь меня за собой, улыбаешься. Вот только глаза у тебя зеленого, изумрудного цвета. Сверкают как камни. От тоски по тебе начинаю сходить с ума. От неизвестности злость и бессилие. Ты мне везде мерещишься, на концертах ищу тебя. Помнишь я рассказывал тебе, как искал тебя в зрительном зале, твои глаза. Сейчас все повторяется. Постоянно высматриваю тебя в зале, за кулисами, жду, надеюсь, а вдруг сейчас придешь. Нет тебя. В какую сторону бежать искать тебя? Что сделать и кому молиться, чтобы вернулась ко мне? Дай мне знак. Знай, моя птичка, я люблю тебя, жду тебя, ищу тебя.»

«Доброй ночи, моя королева. Уже сентябрь заканчивается. Месяц тебя нет. Нет со мной тебя целый месяц! Столько ночей без тебя. Где мне взять силы? Весь наш город и соседние обклеили листовками о тебе. Все больницы обыскали. Ты сквозь землю провалилась? Или ты к себе на другую планету улетела? Или уехала в другую страну с неизвестным языком, на котором ты мне что-то говорила, хотя я знаю это были слова любви. Утром просыпаясь жду вечера, чтобы во сне тебя увидеть. Ты только во сне со мной. Каждую ночь прилетаешь белой птицей. Голос твой слышу, руки твои гладят меня. Я не хочу просыпаться. Но пока я жив, ты тоже жива, и пока мне не докажут обратное – я буду искать тебя каждый день.»

«Почему ты сегодня плакала надо мной? Слезы твои стекали по моему лицу. Я проснулся – оно мокрое, мои слезы смешались с твоими. Тебе плохо? Отдай мне все свои печали и боль. Я сильный, я все выдержу, а ты такая маленькая, сил у тебя мало. Я всегда с тобой. Я думаю о тебе всё время. Любимая вернись ко мне, я молю тебя, прошу, приказываю – вернись. Я заказал твой портрет. Повешу его рядом с моим над камином. Долго выбирал фото для портрета. Почему так мало твоих фотографий? Когда ты вернешься ко мне, в наш дом, я буду каждый день тебя фотографировать.»

.

– Есть новости? – Роман вошел в дом, отряхивая куртку от дождя, – Вторую неделю идет не переставая. Скорее бы зима, грязи хоть не будет. Что пишут под твоими письмами?

– Все одно и тоже, сочувствуют, листовки расклеивают, – Слава поднял голову от экрана компьютера, – Читают мои письма, пересылают. Но вот одна, – Слава снова наклонил голову, всматриваясь в экран, – Зовут её «Свет Луны,» немного грубовато пишет, меня обвиняет. Странная девушка. Новостей никаких. Как сквозь землю провалилась. Два месяца! Два! Рома как можно без документов, без выхода в интернет, без денег, как и где можно прятаться? У меня мозги кипят от всей информации, которую мне скидывают.

– У меня тоже, информации много, а результата нет, – Роман сел рядом, – Собирайся, надо ехать.

– Может отменим концерт, я устал. – Слава закрыл глаза рукой, – Ничего не хочу. Жить не хочу.

– Слава, – Роман положил руку на его плечо, – Посмотри на меня, Лиля найдется. Верь в это. И ты должен петь, она помогла тебе вернуться на сцену, да и нам тоже. А если забросишь выступать, что ты ей скажешь, когда она вернется? Я устал? Ты обязан продолжать петь, ради нее. Собирайся, нас ждут. И ещё, нужна новая песня, специально для Лили. Пиши, мы поможем. Возможно услышит, даст знак какой.

-Темно, почему темно? Я умерла? Но почему болит живот, внизу живота? Голова кружиться, значит жива. Почему темно? Такие ночи не бывают. – Лиля протянула руку вперед ладонью, – Прозрачный квадрат висит над полом. Это окно. Зачем его закрыли такими плотными шторами? Тяжело дышать. Надо открыть его, – Сползла с кровати и шатаясь пошла туда, где казалось было окно.

– Это кто вам разрешил вставать, – Громкий мужской голос остановил её, – Быстро назад в постель. Давайте, я вам помогу. Нельзя вам ещё вставать. Все что нужно медсестры сделают. Ложитесь, – Доктор помог лечь, – Как вы себя чувствуете?

–У меня тут болит, – Показала рукой на живот.

– К сожалению, мы не смогли сохранить, – Голос врача стал ласковым – Вы потеряли ребенка. Мне очень жаль. Но вас мы смогли спасти. Вы не переживайте, срок был маленький. Вы ещё сможете иметь детей.

– Ребенка? – Смогла сказать только одно слово, и ледяная волна поднялась снизу и окатила сердце, потом еще одна и еще одна, сердце стало остывать и замерло. Белая маленькая птица летела в небеса, плача детским голосом.

– Опять темно, – Она протерла глаза рукой, – Надо свет включить, тут рядом светильник стоит, – Потянулась рукой и нажала на кнопку, но увидела только маленькую красную точку в темноте.

– Лиля, ты проснулась, как хорошо, – Раздался голос Светы, – Мы так за тебя испугались, – Света села рядом на кровать и погладила Лилю по руке, – Тётя тут в коридоре, с врачом разговаривает. Как ты? Как себя чувствуешь?

– Хорошо, только душно, открой окно, – Показала рукой в сторону окна.

– Очнулись, очень хорошо, – Уже знакомый голос доктора раздался рядом, – Родственники на выход, я осмотрю пациентку, потом зайдете. Ну как вы? Напугали вы нас вчера. Но уже всё позади, сейчас всё в порядке. Что болит у вас, жалуйтесь.

– Ничего не болит. Только почему темно, откройте шторы пожалуйста, – Опять протянула руку в сторону окна.

– Темно? – Переспросил врач, – Вы ничего не видите? Скажите сколько я пальцев показываю?

– Вроде два, – В темноте мелькнуло две красные палочки.

– Правильно, два, я ничего не понимаю. Если вы не видите, то как вы увидели мои пальцы, на окно показываете и светильник включили? – Удивился врач, – Давайте, осмотрю ваши глаза. Интересно, какой цвет глаз у вас, я первый раз такие вижу, – Он наклонился, пальцами прикасаясь к лицу, – Ладно, загадки потом, вам пока вставать нельзя, я приглашу коллегу, он ваши глаза осмотрит, – Уже выходя из палаты, оглянулся, – Интересный случай. Разберемся. Родственники можете заходить.

– Вот она наша красавица, – Голос Татьяны прогремел на всю палату, – Как ты нас напугала, дочка. Лежишь, в крови. Пока скорую дождались, думали все, помрешь. А ветер то какой был, чуть дом не снес. И тебя видать зацепило порывом, да стукнуло об стенку.

– Тетя, тише, мы потом все расскажем, – Света села на стул рядом с кроватью, – Лиле отдыхать надо.

– Нужно документы заполнить, – В палату заглянула медсестра.

– Иду, – Татьяна поднялась, и тут же наклонилась к Лиле, – Я тебя им представила племянницей. У тебя же нет документов, по Светкиным записала. Они её не знают, – Махнула рукой в сторону племянницы. – Не переживай, все хорошо будет. Тут тебе фрукты, сок, – Она поставила на тумбочку пакет, – Поешь. Фрукты я помыла. Я потом зайду, – И вышла следом за медсестрой.

– Света, открой окно, задыхаюсь.

–Там ветер сильный, перевернет тут всё, – Света посмотрела в окно, подошла и нерешительно взялась за ручку.

Ветер бил ударами, порывами по стенам больницы, нырял вниз, подхватывал мусор, ветки, траву и швырял наверх, снова нырял.

– Открой, немного, – Лиля привстала, собираясь подняться с кровати, – Открой, не бойся.

– Хорошо, открою, только лежи, – Она потянула за ручку, чуть приоткрыла, собираясь бороться с ветром, но он сразу утих, будто и не было секунду назад урагана.

– Выйди, пожалуйста, – Попросила Лиля, – Я очень устала.

– Хорошо, мы завтра придем. Мы тут в городе у родни остановились. Я тебе новости хотела рассказать, – Поцеловала в щеку и выбежала из палаты.

Ветер ласковым котенком подлез под руку, потерся, теплом пролетел по волосам, лицу. Она закрыла глаза – образы поплыли картинками. «Владимир сидел на краю сцены с гитарой, пел её песню. Тоска была в его глазах. Он уже всё знал. Собирался ехать искать.» Она махнула головой отгоняя видение, ей нужно другое.

Опять закружил вокруг туман – «Слава растерянный, злой. От бессилия и гнева ходит по дому, еле сдерживая себя, чтобы не сокрушить всё на своем пути.» Собрала все свои последние силы – окутала его своей любовью, нежностью, сняла злость.

– Спасибо, – Погладила по воздуху ладонью. – Ты приглядывай за ним, – И провалилась снова в темноту, на этот раз в спокойный сон.

«Добрый вечер, моя девочка. Я сегодня был в морге, на опознании. За эти три месяца, я видел столько мёртвых молодых девушек. За свою жизнь столько не видел. Ехал туда, сердце останавливалось. Это не ты, для меня это счастье. Мне жаль тех чья эта дочь, жена. Никому не пожелаешь такого горя. В морге дыхание останавливается, дышать невозможно. Сегодня пошел первый снег, ты любишь такую погоду. Наверно стоишь сейчас возле окна и любуешься. Вспоминаешь ли обо мне? Любишь ли меня как раньше? Знаю, верю – любишь. Это ты мне каждую ночь во сне говоришь. Прости что на секунду засомневался.»

«Там в твоих краях знаю идет дождь,

Каплями дрожит на твоих ресницах,

Как бы я хотел верить, что ты ждешь,

И ночами темными тебе сниться.

На душе моей так же идет дождь.

Пополам с разлукой и печалью,

Как бы я хотел верить, что придешь,

Время для меня вовсе не лекарство.»

«Сегодня привезли твой портрет. Лиля, милая, я готов молиться на него, стоять на коленях перед ним. Где ты, дай мне сил, я очень устал без тебя. Спасибо друзьям, помогают в поисках, поддерживают, я им очень благодарен. Если бы они меня не вытаскивали на концерты, не заставляли репетировать, я сошел бы с ума. Мысли изнутри сожрали бы меня. Когда-то давно я слышал историю – умер один человек, его собака легла на могилу, пролежав несколько дней, умерла. Я тогда не поверил. Посмеялся. Сейчас я знаю, так может быть. Когда впереди ничего нет, нет надежды, нет любви, то сердце можно остановить. Оно само не захочет биться от пустоты в нем. Я часто ловлю себя на мысли об этом. Может на том свете узнаю правду о тебе. Я помню, ты говорила – Мне страшно умирать, – не бойся, я встречу тебя там. Как тут жить без тебя я не знаю.»

«Доброй ночи, моя единственная, моя родная. Пораньше написать не получилось. Был Владимир, приезжал с концертом. Хотел провести совместно его с нашей группой, но мы отказались. Сегодня он приезжал к нам домой. Долго смотрел на твой портрет. Я сдержался, милая, скандала не было. Не переживай. Он предлагал помощь, но чем он может помочь? По глазам его видел, он злиться, меня обвиняет в случившемся. Мне кажется, он что-то знает и скрывает от меня. Даже пытался намекать. Я спросил его прямо – «Знаешь что-то – говори.» Он не ответил. Отвел глаза. Может не знает, хочет показать, что о тебе ему больше известно, чем мне. Забыл написать, с ним была маленькая девочка, дочь его. Она улыбалась, увидев твой портрет. Пролепетала –«Я знаю эту тётю.» Владимир знакомил тебя с ней? Сейчас я вспомнил, эта девочка на тебя очень похожа. Её глаза, такие же как у тебя. Так же голову наклоняет, когда слушает. Наваждение какое-то. Ты мне уже в ребенке мерещишься. Милая, скорее найдись. Мне так много надо тебе сказать. Все наши ласковые слова, они сидят внутри моей головы, разорвать её готовы. Тут я их писать не могу. Это наши слова, наша с тобой тайна.»

– Заходите коллега, – В палату вошел доктор, он был не один, – Вот эта пациентка, про неё я вам рассказывал. Доброе утро, – Обратился он к Лиле, – Сейчас вас осмотрит мой коллега, посмотрит ваши глаза.

Два красных силуэта надвигались на неё, на одном очень ярко горели два пятна вверху и пятно посередине, большое, пульсирующее. Он взял Лилю за руку и из огненного пятна стали вырываться языки пламени. Руку обожгло. Второй врач наклонился над ней и держа её веки пальцами, заглядывал в глаза, говорил непонятными врачебными терминами. Рука горела, языки пламени подбираясь всё ближе стали длиннее. Лиля закричала от боли, забилась в судорогах. Доктор попытался удержать её, наклонился над ней и из него, обжигая вырвался открытый огонь. Через боль она закричала:

– Откройте окно, я задыхаюсь, – Попыталась вырваться из огненных объятий.

Свежий воздух из открытого окна влетел в палату, холодом обрушился сверху. Лиля стала проваливаться в пустоту и падая слышала вдалеке, приглушенно:

– Не понятный случай, возможно потеря ребенка так на неё повлияла, – Голос доктора, то появлялся, то исчезал. – Она истощена физически и морально. – Ласковый голос утонул в тумане.

Тень тяжелая, черная летела рядом с ней.

– Что это было? – Спросила у тени, – Почему огонь?

– А это любовь, – Хрипло смеялась тень.

– Зачем мне его любовь? Мне не нужна чужая любовь. Я хочу умереть, забери меня к моему ребенку. У меня больше нет сил бороться с тобой. Я устала от вас.

Ответом ей был хриплый тихий смех, сквозь него послышалось – «Расплата» и тень рассыпавшись на стаю ворон, разлетелась.

За окном пела птица, жалобно, плаксиво, временами останавливалась и вопросительно, коротко вскрикивала. Лиля вынырнула на крик этой птицы из пустоты, как выныривает, хватая воздух ртом, утопающий из воды. В палате уже никого не было. Тело горело, ожогов на нем не было, этот жар исходил изнутри.

– Опять я жива, сколько можно меня отправлять туда и обратно? Что ты еще придумала, как будешь наказывать? Я видела твой мир, чем ещё удивлять будешь? – Она обратилась к тени, чернеющей в темноте, – Ребенка моего зачем забрала? Он что тебе сделал? Это первый мой ребенок за все века, зачем вы придумали такое испытание? Меня забирали сколько раз, теперь и ребенка забрали. Что вам от меня нужно, верните мне память.

Слезы потекли из глаз, их цвет стал еще светлее, зелено-прозрачный. Птица за окном плакала вместе с ней.

Дверь палаты открылась. Лиля от страха натянула на себя одеяло, её затрясло – в дверях стоял доктор.

– Как вы? – Вкрадчивым, нежным голосом спросил врач, из красного силуэта зловеще выныривали языки пламени, – Как вы себя чувствуете? Мне нужно вас осмотреть, – Он подошел поближе.

Лиля отодвинулась на край кровати, и смотрела на горящий факел широко открытыми от ужаса глазами:

– Не трогайте, меня, пожалуйста, – Лиля натягивала одеяло на себя всё выше и беспомощно озиралась вокруг. – Не нужно.

– Я только осмотрю вас и пульс пощупаю, – Протянул к ней руку.

– Пусть она меня осмотрит, – Лиля кивнула в сторону открытой двери. – Она ведь тоже может меня посмотреть.

– Вы видите? – Доктор обернулся, по коридору мимо открытой двери проходила медсестра, – Зрение к вам вернулось?

– Нет, не вижу, – Она вдруг успокоилась, мимо потянуло холодом, ветер заполз под кровать, готовый в любую минуту закрыть собой.

– Как же вы увидели медсестру? – Еще больше удивился врач, садясь на стул.

– Не знаю, почувствовала и шаги слышала, – Все еще со страхом вжимаясь в кровать. – Выпишите меня домой, у меня всё в порядке, я здорова. Я долечусь дома.