скачать книгу бесплатно
У штабелей морских контейнеров стояли двое.
Один огромного роста и широкий в плечах. Лоб широкий и плоский, как будто им часто били по ровной поверхности. Или наоборот, – доской по лбу с размаху. Приплюснутый и немного свёрнутый в сторону нос, – результат многочисленных драк в детстве и юности, наводил на те же размышления о ровной поверхности при соприкосновении, – но с оттяжкой в сторону и вверх. Широко посаженные глаза без ресниц сидели глубоко в черепе под широкими надбровными дугами, словно глубоко забитые шляпки гвоздей. Нечасто бритые щеки как в узел кисета собирались в вытянутые вперёд губы, вечно сухие и потрескавшиеся в углах рта. Когда обладатель такого лица хмуро смотрел в твои глаза, хотелось куда-то спрятаться или хотя бы потупить глаза. А то складывалось впечатление, что он сейчас ударит тебя широким плоским лбом и разобьёт твою голову, как арбуз. В дополнение этого, у него были кулаки – размером с голову среднего человека, – и обувь 47-го размера большой полноты с высоким подъёмом. По какой из перечисленных особенностей его прозвали Кувалда можно было бы подискутировать, но сам Кувалда таких дискуссий не любил, и потому они затихали сразу же, так и не начавшись. По профессии гоп-стопник, охранник, часовой, часто стоял «на стрёме». Не то чтобы туповат, но как можно поручать дело с тонким одесским юмором или изысканную кражу человеку с таким обликом, – не представлял себе никто. Да и одевался он в свободный покрой пиджака и широкие брюки, и никогда не одевал рубашку между майкой и пиджаком, – как и кепи.
Маленького росточка его друг был прямой противоположностью. Худенький, – «аж светится», – сказала бы любая мать и протянула бы ему кусочек сала. Головастенький с длинноватым носом, большими ушами, тоненькими ручками, пальцами, ногами, – и микроскопическим размером обуви. За то в брюках клёш, жёлтой рубашке, клетчатом кепи и красном галстуке. «Щегол» – сказали когда-то пацаны во дворе, ещё в школьные годы, – да так и не вырос он в птицу большего размера и воровского веса, да и специализация форточника этой кликухе очень способствовала.
Теперь эти двое стояли перед сложенными в многоэтажные штабеля морскими контейнерами и спокойно осматривали их.
– И где, ты говоришь, тут товар прятали? – низким хрипловатым голосом спросил Кувалда.
– А я и не говорил, что прятали. Просто я видел, как его завозили в них электрокарами в больших коробках. Или ящиках, – я в вечернем свете не разглядел хорошо. Их подвозили какие-то крытые грузовики военного образца, работали – перегружали – исключительно мужики в какой-то неизвестной мне форме, хотя электрокары брали у местных. Сами привезли, сами сгрузили, сами занесли. Контейнеры опечатали и уехали. И все были при автоматах и в разгрузках, хотя и не военные. И мне показалось, что у всех рации.
– Да, обычно сопровождающая охрана грузом не занимается, а вызывает биндюжников, чтобы потели они. А тут или секретность какая-то, или осторожность. В любом случае, интересно, что там в коробках. Может быть и нам что-то понравится и пригодится…
– Вот и я об этом гутарю. Да и давно это было. Судя по тому, как ведёт себя растительность около штабелей, особенно перед дверями контейнеров, их не открывали год. А то и более. И на пломбах пыль и грязь естественного характера, и не повреждённая.
– Думаешь, что-то сгрузили на временное хранение?
– Или на длительное, вместо склада. Кто будет в этом месте что-то проверять, если эти контейнеры и их хранение оплачено? Обычно-то тут хранят пустые контейнеры, хотя и их опечатывают.
– А может быть, о них просто забыли?
– Ну ты, Кувалда, просто ребёнок! Какой же хозяин забудет о своём товаре?
– А если он умер, и никому не сказал о хранилище?
– Тем более нам надо его проверить на предмет нужности нам. Покойник нам ничего уже не сделает. А нам может пригодиться.
– Так как мы туда попадём? Пломбы срывать стрёмно, – вдруг к сигналкам подключены.
– Я осмотрел весь периметр и нашёл в одном месте щель, в которую я, если ты мне поможешь раздвинуть щиты на стыках, смогу пробраться. Там, похоже когда-то контейнер чем-то грохнули, листы кувалдой подогнули, но сварить друг с другом забыли. Вот щель и осталась.
– Но это ж только один контейнер?
– А ты не жадничай, – это только разведка. Если там что-то ценное всплывёт, то тогда мы вернёмся и подумаем, как распотрошить все коробочки.
– Хе-хе-хе… Лады. Разведка, – так разведка. Но и взять надо побольше всего, что найдём, даже если разведка.
– Само собой, кореш! А теперь давай, помоги мне, а то я…
– … а то ты Щегол, и с медвежьей работой не знаком и не справишься.
– Да ты болтай меньше, и раздвигай листы.
Спустя некоторое время Щегол протиснулся между листами и исчез в контейнере. Вынырнул он достаточно быстро и передал Кувалде один за другим три ящика, величиной приблизительно метр на метр. Видимо, ящики были не очень тяжёлыми, раз он смог подтащить их к пролому и вытолкать наружу.
– Эх, Одесса-мама! – улыбнулся Кувалда. – Опять мне два ящика тащить, а тебе один?
– Побойся бога, мужик! Я ж Щегол, а ты Кувалда! Я и до пролома-то еле их дотащил, а как я два ящика потащу? Вон ты на плече холодильники носил на десятый этаж, и не вспотел даже! А я курицу не факт, что до кухни донесу.
– Ну, курицу-то ты при мне до кухни доносил, – и не раз…
– Да харэ базарить, – потащили.
– – – – – – – – – – – – – – – – – -
– Баронесса, разрешите доложить.
– Говори, только, по существу.
– На складе произведён взлом и проникновение. Вынесено три ящика товара.
– Какие приняты меры?
– На похитителей навешаны «жучки» и просматриваем их передвижение. Так же прослушиваем их разговоры.
– Профессионалы? Наёмники?
– Шушера, похоже. Гоп-стопники. Личности выясняем. По кликухам Кувалда и Щегол. Если это действительно они, то это мелкая сошка. Что с ними делать?
– Проверить и доложить. Дайте им попробовать реализовать часть товара, а мы посмотрим потом, что с ними делать.
– – – – – – – – – – – – – – -
Кувалда держал в руке круглую пластмассовую коробочку точно, что аптечного вида. Повертел-повертел перед глазами…
– Слышь, Щегол! Ты что мне за лики подсунул? Это же химия аптечная какая-то! Что мы с ней делать будем?
– Да не боись, Кувалда, я с корешами перетру, может кто-то с рук и спустит. И нам мелочишка перепадёт.
– Ой, чую я, что нам не мелочишка, а кувалдушки по макушке перепадут с таким стрёмным товаром. Ты что, проверить заранее не мог? Может и не взяли бы?
– Не бухти. Ну подумай, как бы я без тебя мог туда попасть и проверить товар? А когда попал, то и пустому выходить уже оттуда жаба давила.
Но коробочка в руках Кувалды в этот момент лопнула между пальцами и на землю посыпались мелкие частички, по внешнему виду очень похожие на маковые зерна.
– Кувалда, ну что ты наделал? Вон смотри, кажется мак высыпал.
– Думаешь, что это наркота?
– А я Толстому отнесу, пусть он сам скажет, что это такое?
– А если к Толстому охрана не пустит тебя? Он в большого боса вырос уже.
– Меня пустит. Мы с ним корешились в школе. Да и посмотреть захочет обязательно.
– Только всё не неси, а то вдруг отнимут.
– Само собой…
Скрипачка. 002
Уже теряя сознание, девушка успела подумать: «Не успела. Жаль…»
Та же мысль пришла, – или продолжилась? – у неё в голове, когда сознание стало медленно восстанавливаться: «Не успела? А жаль… Жаль…»
Потом стали приходить ощущения от тела, от кожи, от… Стоп! Кто-то дышит рядом? Или показалось?
Открывать глаза? Или подождать? Надо прислушаться.
Рефлекторно пошевелила пальцами рук. Вроде бы все на месте. Боль, в любом случае, не чувствуется. Будем надеяться, что никто их не отрезал.
Джуля приоткрыла глаза и только теперь почувствовала, как сильная боль стала раскалывать череп. Было ощущение, что где-то в глубине головного мозга стала нарастать чудовищная волна боли, которая толчками накатывала с каждым ударом сердца изнутри на глаза, уши… Дальше детализировать не хотелось, – хватало уже понятого.
Неожиданно затошнило. Она слегка приподняла голову и открыла глаза, чтобы понять, куда можно вытошнить содержимое желудка и… испытала сильное головокружение, которое просто откинуло её снова затылком на подушку. Глаза сами собой захлопнулись. Приподняться не получилось.
Но она поняла от кратковременного взгляда, что находится в постели, – просто в чистой постели. Что правая сторона тела просто стала какой-то тяжёлой, трудной для управления, – двигаться словно сквозь толщу воды… Что это?… И она опять провалилась в небытие.
– … А это, милочка моя, – услышала Джули мужской голос, – проблемы, которые могут остаться на всю оставшуюся жизнь. Я нашёл признаки разрыва аневризмы. Не факт, что была травма, – достаточно высочайшего эмоционального напряжения. Тогда понятно, что она не помнит ни кто ударил её по голове, ни кто закрыл за ней дверцу и уложил скрипку на сиденье…
Аневризма сосуда головного мозга, церебральная аневризма или интракраниальная аневризма – это патологическое местное расширение просвета артерии головного мозга. Следствием разрыва аневризмы является субарахноидальное или внутримозговое кровоизлияние, которое может привести к смерти либо неврологическим расстройствам различной степени тяжести, связанных с повреждением тканей головного мозга. Нетравматическое субарахноидальное кровоизлияние (НСАК) является одной из самых тяжёлых и частых форм нарушения мозгового кровообращения.
Википедия.
– Не то что играть на любимом инструменте, но и ходить, и брать что-то правой рукой ей уже не придётся. Хотя, организм молодой, может быть и переборет мозговую катастрофу, но уж полного восстановления ждать очень сложно.
– И когда же, доктор, она опять сможет взять в руки скрипку? – словно из ниоткуда рядом с мужским голосом послышался женский. Значит, подумала Джуля, говорили не ей, а невидимой ей сквозь закрытые глаза женщине. Судя по тембру голоса, женщина была молода.
– Ну, в левой руке она ещё сможет держать скрипку, а вот смычок в правой уже не удержит. Вот смотрите, какое произошло нарушение, – послышался шелест ни то бумаги, ни то какой-то плёнки. – Это не даст ей…
– И ничего нельзя поделать? – перебил женский голос.
– Конечно, если бы её доставили в нашу клинику в первые часы после травмы, а не держали чёрт знает в каких условиях, не трясли бы по дорогам и пр., то тогда можно было бы побороться. Но вот теперь встаёт вопрос о том, насколько она сможет обслуживать себя сама в будущем.
– Бедная девочка. Она так здорово управлялась со смычком…
– Да, я видел запись её последнего концерта. В буквальном смысле последнего…
Голоса отдалились и стали не слышны.
Джуля лежала под простыней и покрывалась какой-то коркой ужаса. Коркой ужаса снаружи, как коростой или панцирем, и дополнительно коркой льда внутри. Ей казалось, что она просто замерзает, просто становится той сказочной Снежной Королевой, – вот только не от величия, а от ужаса. Ей становилось понятно, что говорили о ней.
Она попробовала подвигать пальцами правой руки, словно беря в руки смычок, но они не слушались, не повиновались ей. Словно пыталась переставлять чужие пальцы, как чужие предметы, как… У неё даже от страха и ужаса не хватало слов, чтобы для себя самой охарактеризовать эти ощущения. Да и зачем охарактеризовать?
В её памяти, как записанные на магнитофонную плёнку, всплыли слова врача: «…Хотя, организм молодой, может быть и переборет мозговую катастрофу…» – которые вроде бы пытались подарить ей надежду, но следом наползали другие: «… но уж полного восстановления ждать очень сложно…»
Джуля была близка к тому, чтобы в голос разрыдаться от ужаса, охватившего её, но вдруг обнаружила, что левая часть лица как бы отстаёт при движениях от правой половины. Показалось? Рассуждать и изучать себя дальше она не смогла, потому что опять провалилась в небытие.
Трудно сказать, сколько прошло времени, когда она стала чувствовать, что её левую руку держат в какой-то ласковой руке и поглаживают другой рукой. Её рука дрогнула, чем невольно дала понять кому-то, что её владелица начала приходить в себя.
– Бедная девочка, – услышала она тихий женский голос. Тот или не тот? – Я вытащу тебя, но только сначала…
Больше она ничего не услышала.
.
Рыбы. 001
– Сейчас я плыву вверх и хватаю эту муху. Она не большая, потому сильно удерживать её не придётся, – она быстро утонет и захлебнётся в воде. Хотя двигаться будет ещё некоторое время…
Рыба выпучила глаза после броска к поверхности и теперь ждала, пока удерживаемая ею в зубах муха остановит свои движения. А потом проглотила её.
– Так, я слышу мысли рыбы, и что бы это значило? – Лейла смотрела на рыбу в аквариуме и не понимала, что происходит.
– Вау-вау-вай! Вау-вау-вай! – подпевали неизвестно кому водоросли.
– Берендей. Берендей. Берендей, – бормотал крабик, медленно передвигающийся от перевёрнутого декоративного кувшина к большому камню.
– Не догонишь, – отзывалась сомику личинка, стараясь спрятаться в песок на дне.
– Буль-буль-буль, Буль-буль-буль, Буль-буль-буль, – с равными промежутками произносили пузырьки из компрессора.
– Бред? Глюк? – Лейла привстала с кровати и глянула в сторону аквариума. Она всё своё детство мечтала иметь или ОЧЕНЬ большой аквариум, или большую стенку, составленную из большого количества маленьких аквариумов. А ещё лучше и то, и другое. Но в малогабаритной квартирке родителей это было просто невозможно, в студенческом общежитии тем более. Раскатывая потом с квартиры на квартиру, из дворца в дворец – жилье Ясива – меняя города и страны, она не вспоминала об этой детской мечте.
Такую стенку из аквариумов она видела в квартире подруги. У неё папа был морской офицер, вечно в походах, – и потому за этими аквариумами ухаживала сама подруга. Но хорошо в памяти осталось то впечатление, как её встречали рыбки, глядя из-за стекла на входящих в комнату, а потом отплывали вглубь и прятались под листьями. Никогда не приходило в голову, что рыбы могут говорить на своём языке, хотя бы для общения между собой. И уж тем более не могло прийти в голову, что остальные обитатели аквариумов тоже могут «говорить».
Теперь у себя в жилище она смогла выделить большую комнату, где одна стена была от пола до потолка уставлена аквариумами. В них резвились и дремали самые разные рыбки. И были крабы, устрицы, черепахи, раки, улитки, тритоны, сомики, – сразу всех и не припомнишь. Из настоящих кораллов были выстроены пещеры, гроты, просто разбросаны по дну.
Она устроила себе комфортное место для отдыха в этой комнате, – диваны, кушетки, кресла. Напитки, приглушённый свет, мерцание освещения аквариумов, бульканье воды… И невообразимая тишина. И вот теперь…
…обитатели заговорили человеческими голосами. БРЕД!!!
Психиатр! АУ-ууу! Ты что-то видишь? А зелёных человечков не пробегала толпа?
Руки. 001
Ей снились руки. Ей почти каждую ночь снились руки. Это стало каким-то наваждением. Будучи отличным психиатром, она пыталась исследовать свои ощущения, дифференцировать их, классифицировать. Известно, что ночные сны часто являются отголосками того, что происходит с человеком днём, дополнительной обработкой «недоработанной» в бодрствование информации, выплескиванием недопережитых эмоций, невысказанных фраз, неуслышанных или недослушанных слов…
Обычные мужские руки, которые касались её тела, ласкали его, тискали, прижимали.
Обычные женские руки, которые массировали её спину, лопатки поясницу, ягодицы…
И руки матери… Ласковые, нежные.
И руки отца, сильные и шершавые, словно пересохшие на ветру.
Руки дочери, сначала маленькие, крошечные, а потом озорные и шаловливые…
И она просыпалась… Нет, она не действительно просыпалась с переходом к действительному бодрствованию или бессоннице, а просыпалась во сне и тянулась в этом сне к этим рукам. Которые она любила. Которые тоже любили её.
