скачать книгу бесплатно
– Много свежего воздуха – тоже вредно. – Борьке было не до этого. – Всего надо в меру. Человек должен жить в собственной атмосфере, как всякая планета. Я все обдумал. Правда, ты молодец, что это предложил. Надо жидкость пузырить излучением, а потом измерять. Я проверил в одном ленинградском НИИ. Они что-то подобное пытались сделать для подводной лодки. Но с излучением ничего поделать не смогли.
– Надо сначала до кипения доводить, – сказал Олег. – Тогда небольшое излучение понадобится.
– Что? – заорал Борька. – Украл! Хи-и! Я это на рыбалке придумал! А ты никому ничего не ляпнул?
– Я сегодня утром об этом подумал.
– А я – позавчерась! Позавчерась! – Борька поднял руку, будто погрозил указательным пальцем.
– Но возни будет много. Излучение должно быть направленным. Почти в одну точку. И в лаборатории надо будет защитное оборудование ставить. А то в кого попадет – кровь запузырится.
– Я об этом не подумал. – От удивления Борька даже выпятил нижнюю губу.
Среди ночи Олег проснулся от сильной капели. Вышел в коридор, включил свет и увидел на полу кухни большую лужу. Этажом выше жили новые соседи. Олег долго звонил в их дверь, но ему никто не открыл. На следующем этаже заспанный толстяк недовольно буркнул, что у него в квартире не течет. Пришлось бежать в ЖЭК и будить дежурную.
Приехала аварийная бригада. Сантехник в спецовке и кепке открыл дверцу за сливным бачком и подставил руку под капли. Понюхал пальцы и задумчиво произнес:
– Н-да, не похоже, вроде бы на канализацию.
– Ну-ка, я! – Второй сантехник тоже подставил руку под капель и, поразмыслив, подтвердил: – Не похоже. Пошли в подвал воду перекрывать.
Утром Олег столкнулся на лестничной клетке с соседкой и стал объяснять, почему нет воды. Женщина охала, то ли по поводу залитой квартиры, то ли из-за того, что воды долго не будет.
По лестнице медленно спускалась важная пожилая дама. Грозно посмотрела на Олега и объявила:
– Это я живу в квартире над вами! И как вы только смеете! Как вы смеете распускать про меня сплетни, что я дома не ночую! Я была дома! Возможно, выходила за газетой. Возможно!
Во дворе у гаражей стоял Пашка и разговаривал с маленькой старушкой.
– Привет! – крикнул Пашка. – Ну, чего? Ездил? – Подразумевалось, ездил ли Олег в этом году на рыбалку.
– Не успел. Может быть позже, в сентябре.
– А я пару раз сгонял, – говорил Пашка. – На Волге был. Однако гаденыша на блесенку зацепил. Килограмма на полтора! А тебе не нужно чего для рыбалки? – Он показал на сгорбленную старушку.
– Вот, продаю. – Она держала в руках кирзовые сапоги и плащ-палатку. – От мужа осталось, а сыну не надо.
– Плащ я у тебя, бабка, возьму. – Пашка пощупал материю. – Не должен промокать. И шлем вот этот, танкистский. Хорошая штука для зимней рыбалки. Никакой ветер не продует. – Он нацепил шлем на голову.
Олег ответил, что ему ничего не надо. Старушка расстроенно говорила:
– Муж берёг, а сыну не нужно. Он не ездит никуда. И сожительницы у него такие непутевые. И одна, и вторая. Чуть что – в милицию его. И сразу недели на две.
Была суббота. Улицы казались пустыми. Олег доехал на троллейбусе до Белорусского вокзала и пошел по улице Горького вниз, к центру. На площади Маяковского возле памятника стоял раскладной столик, и несколько человек собирали подписи под каким-то открытым письмом. Пригревало солнце. Олег подошел к столику, стал читать разложенные листки, но так и не понял, против кого и чего предлагалось подписаться.
На Пушкинской возле здания редакции собралась толпа с плакатами. К вывешенным на стендах свежим газетам было не протолкнуться. Громко спорили невысокая женщина и средних лет мужчина.
– А зачем нам армия? – почти кричал мужчина. – Зачем столько денег тратить? Ну, кто на нас нападать собирается? Кто?
Чуть дальше в толпе слышался нервный женский голос:
– Никогда они ничего не сделают для народа! Разве они захотят нам зарплаты до европейского уровня довести?
В сквере за памятником Пушкину начался митинг. На ступенях появился человек с мегафоном и объявил:
– Слово предоставляется Председателю комитета гражданских прав Григорию Эдуардовичу Пискунову.
– Господа! – выкрикнул оратор под неутихающие аплодисменты публики. – Нынешний партократический режим продемонстрировал свое полное нежелание выполнять требования народа. Власть не хочет проводить крупномасштабные экономические реформы, способные поднять уровень жизни населения. Сейчас только демократически мыслящие деятели способны решить эти задачи!
Следующей выступала полная дама в очках.
– Главное – это нейтрализовать врагов демократии! – кричала дама. – Все эти партийные боссы только и видят… – Дама потрясла в воздухе кулаком, но забыла уточнить, что именно боссы видели.
В середине августа институт опустел. Даже буфет закрыли и из всей охраны оставили только одного вахтера на проходной.
Ворота во дворе противно заскрипели. Олег приподнялся в кресле, увидел, как на улицу выезжает машина директора и подумал: «Вот и шеф на дачу смотался».
Позвонила Ирина:
– Слушай, я ничего не понимаю. Что это за заявления? И куда Горбачев подевался?
– Как куда подевался? – не понял Олег.
– Ты радио слушаешь? Включай. Я тебе потом перезвоню.
Диктор ровным и бодрым голосом дочитал одно обращение и принялся за другое.
Раздался телефонный звонок. Ирина спросила:
– Ну и чего?
– Насколько я понимаю, это – переворот, – ответил Олег.
– А чего делать?
– Понятия не имею.
– А у нас говорят: может хоть порядка больше будет.
– Хрен его знает! – чистосердечно признался Олег.
– А знаешь, что войска в Москву входят? – спросила Ирина.
– Это брехня, наверное.
– Ну, да! Танки! И что сейчас делать? В банк бежать?
В комнату вошел Борька:
– Слышал? Да? А шефа на совещание вызвали.
– Я думал, что он на дачу удрал, – ответил Олег.
– Все так думали! Я уж обрадовался и портфель стал собирать. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Пошли в приемную шефа. Секретарша смотрела телевизор. По одной программе зачитывали обращение, по другой показывали балет.
– А говорят, что в Москву войска входят, – сказал Олег.
– В «Новостях» показывали, – ответила секретарша. – На центральных улицах уже стоят.
В дверь заглянул Веселов.
– Светоч демократии! – обратился к нему Борька. – Что такое на белом свете делается!
– А, разберутся, – отмахнулся Веселов и ушел.
Борька перещелкал пультом разные каналы:
– И кто его знает, к чему все это? И как закончится?
В комнате Олега они заварили чай и включили радио. Никаких новых сообщений не было.
– В субботу по городу прогулялся, – рассказал Олег. – Все-таки наша публика немного не в себе.
– А танки в городе? – спросил Борька.
– Тоже бред какой-то…
Олег позвонил Ирине, спросил, есть ли новости.
– Никто ничего толком не знает и понять не может, – раздраженно говорила она. – И брательник мой как сквозь землю провалился. Нигде его нет!
– Уже в партизанах! – предположил Олег.
– Я боюсь, что по другому адресу. А у меня товар на таможне. Все, пока!
Допили чай с пряниками. Послушали по радио очередные «Последние известия».
– Надо выяснить, что обо всем этом думает народ. – Борька стал набирать номер: – Алло! Это что такое? Это – торговая точка? Очень приятно. И как вы там поживаете? Нет ли у вас в продаже шашек? Нет, ни шишек. Слышали: «Шашки наголо!» Вот такие нам и нужны. Жаль, что нет. Хи-и! А события обсуждаете, поди? И какие мысли у коллектива? – Борька продолжал разговор и передавал его Олегу: – Что? Половина коллектива празднует победу над бардаком? А вторая? Скорбит и рвется защищать демократические начала в жизни общества? Нет, не рвется? А что тогда? А, ведет словесные брани и чаи гоняет с печеньем. С удвоенным аппетитом. А кто рвется грудью защищать? Евдокия Ефремовна! Вот, здорово! Уже отказывается? Как же так! Говорит, что в подвале отсидится? Да? Зря размечталась! Не отсидится? Что? В люк не пройдет? Хи-и!
Борька положил трубку и сказал:
– Во, как у них здорово в овощном магазине! Говорят: если что, в подвал заберутся.
Во второй половине дня Олег сбежал с работы и поехал в центр города. На Садовом кольце недалеко от Октябрьской площади троллейбус обогнал военную колонну: четыре танка медленно двигались за милицейской машиной с мигалкой. У пресс-центра МИДа стояли танки и бронетранспортер. На броне сидели солдаты. Вокруг толпился народ. Кто-то фотографировал.
Олег вышел из троллейбуса на площади Восстания. В переулке у здания Комитета по радиовещанию тоже стояли танки. Мальчишка-танкист разговаривал с пожилой женщиной:
– Сами ничего не знаем! По тревоге подняли, когда ремонтом занимались – и сюда. Даже переодеться не успели.
На мальчишке был грязный, замасленный комбинезон и старая пилотка без звездочки. На плече висел автомат.
Подошел седой мужчина. Сразу закричал:
– В кого стрелять приехали? Стрелять-то в кого? В нас?
Мальчишка пожал плечами и отвернулся.
– Чего вы к нему привязались! – громко сказал Олег. – Прислали его, он и стоит. И стрелять ни в кого не думал. Вы сейчас пойдете домой обедать и дальше возмущаться, а ему тут стоять.
Олег вернулся на Садовое кольцо, перешел на другую сторону и свернул в переулок. У здания Верховного Совета стояли несколько бронетранспортеров. Вокруг толпились люди. Разговаривали с солдатами и норовили залезть и посидеть на броне. Ближе к стадиону «Красная Пресня» собрались две-три группки и бурно обсуждали события. Женщина расклеивала листовки на столбах.
На следующий день было все то же. По всем телеканалам зачитывали официальные сообщения, крутили старое кино и концерты классической музыки. Не происходило ничего.
С утра Олегу не работалось. Каждый час волей-неволей включал радио и выслушивал старые сообщения. Пришел Веселов, равнодушно сказал:
– Мне двоюродный брат из Риги звонил. У них там праздник. Все друг друга поздравляют.
После обеда на работе появился Борька. Посмотрел на Олега взглядом старого заговорщика и тихо сообщил:
– Все у Верховного Совета собираются. И депутаты там, и Ельцин у них спрятался. Ночью будет штурм. Представляешь, что может случиться? Пойдешь туда?
– Не знаю, – ответил Олег. – Не нравится мне все это.
– А штурм нравится?
Включили радио. В «Новостях» объявили о введении в Москве комендантского часа.
– Слышал? Что я говорил! – Борька прошелся по комнате.
– Н-да, устроили игру для всего города, – ответил Олег. – Теперь вся Москва спать не будет.
Утром передали, что в городе произошли столкновения и есть жертвы. Олег позвонил Борьке. Трубку никто не взял.
Транспорт ходил, как обычно. Олег доехал до метро «Краснопресненская» и пошел мимо стадиона к Верховному Совету.
Начался сильный дождь. Народу на улице было немного. У Горбатого моста лежала груда из мусорных баков, железных бочек и досок. Из нее торчали новенькие, с синими пятнами, арматурные прутья. Баррикада не баррикада – так заграждение. Столбы были расклеены отпечатанными на машинке, размокшими листовками, – вроде бы какой-то военный чин отказался перебрасывать свою часть в Москву, а начальство милицейской школы заявило о поддержке Верховного Совета. Во всех листовках говорилось о чем-то неопределенном.
Со стороны Калининского проспекта стояли внушительные баррикады. Людей возле них не было. От дождя все прятались у стены здания.
Олег пошел вверх по Калининскому. У парапета туннеля над Садовым кольцом собралась небольшая толпа. Транспорт по Садовому не шел. У выезда из туннеля стоял брошенный бронетранспортер с открытыми люками. В метрах в пятидесяти от него поперек улицы раскорячился измятый троллейбус. Между ними на асфальте багровело пятно. Возле него лежал букетик алых цветов. В толпе кто-то говорил:
– Вот идиоты! Ехали к Верховному Совету, а заехали в туннель. Стоило им повернуть, там бы и оказались.
– Может, они туда и не ехали.
– Ну, да! Кого ж они тогда штурмовать собрались? Верховный Совет!
