скачать книгу бесплатно
Soy rojo – es facto,
Prepare las palabras para terracto.
Soy adversario la demacratia аmericana.
Estoy en la direccion el libre cubano.
Hablas que nosotrtos vida final del muerte –
Muerten todos, pero no para todos en el sielo puerta abierta.
Porque soy rojo este es bien negro.
Por ese mal blanco hable: «Hasta luego!»
«Quien es tu color?» – este me pregunta.
Puedes no contestar el es no para mundo.
Es personale para tu sona en tus orejas.
Este cancion de la victoria juga en bellas.
«La Chanca» я не прочитал до сей поры, однако вместе с приключенческими романами она зародила во мне главное – любовь к новым открытиям, любовь к путешествиям.
Вслед за жаворонком, что когда-то давным-давно спорхнул с ветки смородины и улетел в даль далёкую мы отправимся с вами по страницам повествования, что ждёт нас впереди. Посмотрим куда пернатый друг приземлился, ещё на какую ветку взлетел.
2. Подумать только!
Подумать только! Ещё позавчера, в четверг, я сидел в душном помещении корпуса «Т» университета, под потоками кондиционера, насквозь пронизывающими меня, и думал, как бы не заболеть. Ещё бы, ведь вся моя легкая летняя рубашка, да и майка под ней были мокрыми от пота – то давало знать о себе усердие последних рабочих дней перед заслуженным, долгожданным отпуском.
Какое, всё-таки, это сладкое слово – «отпуск». Целый год работаешь на пределе сил и возможностей, вертишься как белка в колесе, тянешь-потянешь эту репку и… вытянешь – наконец-то наступают завершающие деньки. Ты, в каждой своей работе, в каждом своём проекте, в каждом своём деле ставишь точку, и сдаёшь ключи на вахту, практически до начала осени, до Дня Знаний, до 1 сентября, когда школьнику снова нужно будет идти в школу, а студентам и бывшим абитуриентам – в институт.
Не без хвастовства скажу, что точку в любом деле поставить я умею. На этот раз её проставление было запланировано на пятницу. Никак не банкетом, а куда более интересным мероприятием.
Подумать только! Ещё вчера, в пятницу, я сидел за длинным столом в одном из конференц-залов Государственной думы Российской Федерации. Страсть как волновался. Приглашение на расширенное заседание экспертного совета при комитете Государственной думы по энергетике пришло к нам в университет ещё месяц назад. Тематика заседания отлично сочеталась с моими научными исследованиями. Официально она звучала, как «Место угольной генерации в топливно-энергетическом балансе России. Пути преодоления ограниченной конкурентоспособности угля в качестве топлива электростанций». Идеальное попадание – есть, что сказать и есть, что представить.
Я не каждый день посещаю Государственную думу, поэтому для меня всё было в диковинку. Рамка металлоискателя с двумя сотрудниками ФСО рядом с ней, расположенная непосредственно перед входными стеклянными дверьми. Затем очередь на получение карточки на проход на заседание в помещении, напоминающем кассы Городского автовокзала Ярославля или кассы метро на любой станции Московского метрополитена, где в обмен на предъявленный паспорт тебе выдают пластиковый прямоугольник говорящий следующему кордону охраны «добро» на проход уже непосредственно внутрь. А вот и он, этот самый кордон – опять рамка металлоискателя, интроскоп и неизменный сотрудник ФСО.
Кстати, сразу же после окончания института я чуть было не оказался в рядах ФСО-шников. Ходил на собеседование к человеку по фамилии Андропов, возможно родственнику Юрия Владимировича, но, как вы, поняли, выбрал аспирантуру в своём родном Энергетическом институте.
– Что у вас в сумке? – спрашивает ФСО-шник.
– Ноут-бук, – отвечаю, будто он сам не видел его только что, когда мой портфель был просвечен на интроскопе.
– Включите его.
Проблема в том, что компьютеру у меня уже пятый год шёл и батарея приказала долго жить, а посему без помощи розетки его включить было невозможно. Пытаюсь это объяснить служивому. Ему всё равно.
– Не включите – не пущу, – строго отвечает он.
Хорошо, что сразу же за рамкой металлоискателя в стене была оборудована розетка, видимо, для таких же, как я обустроили. Спасибо за заботу, а то, так бы и не побывал в Госдуме. Подсоединил, включил питание.
– Всё, вижу. Проходите.
Прошёл. По правую руку оказалась длинная деревянная лакированная стойка гардероба, по левую руку – большой интерактивный стенд Государственной думы – «место для фотографирования», как сейчас пишут в метро на информационных наклейках. Поднялся на лифте на требуемый этаж, нашёл нужный конференц-зал, зашёл сквозь стеклянные тонированные матовой краской двери. В центре открывшегося взгляду помещения располагался длинный прямоугольный стол, со сглаженными овально ориентированными краями, с аудиосистемой, включающей в себя индивидуальные микрофоны для каждого докладчика, с кнопками включения и отключения, расположенными под этими микрофонами, колонками, выведенными по больнично-белым гладким стенам.
За спинами докладчиков в два ряда группировались мягкие стулья, ожидавшие слушателей. На тех же «больничных» стенах висели широкие мониторы, для трансляции презентаций. Гости активно наполняли зал, докладчики уверенно рассаживались за центральным столом строго напротив табличек со своими фамилиями. Табличку с фамилией «Бураков» обнаружил сразу же, войдя в помещение конференц-зала.
Мне со своего места было хорошо видно, как занимали свои места за центральным столом представители ПАО «Мосэнерго», «Газпром Энергохолдинг», ИПЕМ, АНП «Совет Рынка», различных ОГК и ТГК, ну и Министерства Энергетики РФ, конечно же.
Не буду вам докучать скучными рассказами про само расширенное заседание и про доклады, прозвучавшие там. Единственное что мне ярко запомнилось – это вопрос по моему докладу представителя Министерства Энергетики РФ Мочалова.
– Зачем уголь газифицировать, если его можно сжигать напрямую?
Чуть меньше года спустя в Министерстве производственную практику проходила студентка, выполнявшая под моим руководством магистерскую диссертацию по тематике, связанной с обогащением энергетических углей. Я точно знаю, что уже на тот момент для Минэнерго тема глубокой переработки угля была интересна.
После заседания мы шли по московским улицам с представителем ОГК-2 – он тоже проявил интерес к моему докладу и задавал мне вопрос за вопросом:
– А зачем всё-таки нужно ещё и композицию жидкого топлива получать? – звучало от него.
Перед тем, как попрощаться со мной, представитель ОГК-2 поднял с плитки тротуара пятидесятирублёвую купюру, что выпала у шедшего впереди мужчины, затем крепко пожал мне руку, пожелав успехов в научных исследованиях, и побежал догонять «растеряшку». Я же, обходя лужи, оставшиеся после прошедшего утром дождя, обрушившегося на столицу вслед за недельной тропической жарой, направился ко входу станции метро «Охотный ряд».
Подумать только! Ещё позавчера я трудился на работе, ещё вчера я выступал в Государственной думе, а сегодня, рано утром, четыре верных колеса несли меня прочь от Москвы в завораживающую, манящую даль дороги, новых открытий, путешествия…
«Навстречу приключениям опаздывать нельзя!»
3. Жаворонок
«Жаворонок, ой да в тёмном лесе, эх… разгони горе моё».
Жаворонок встаёт рано, ранёхонько. В три часа ночи, а может быть и утра ещё темно, но вот в половину четвёртого летнее солнышко просыпается. Ещё с вечера сумки собраны, поклажа уложена, документы и деньги проверены. Под окном стоит верный автомобиль, который сопровождает меня (а я его) во всех поездках по родной стране. Технический осмотр пройден нами с успехом ещё месяц назад, бак заполнен 95-ым бензином под самую пробку – к путешествию готовы!
На права я начал сдавать, обучаясь на втором курсе института. Шёл далёкий 2005 год. Сдавал с «натугом», из-под палки, да так и не сдал. В финале постигло меня разочарование и в инструкторе, и в вождении автомобиля, да и в людях в целом, вскоре, конечно же, прошедшее.
На первом практическом занятии «учительница первая моя» (инструктор) рассказывал:
– Был у меня ученик, твоего примерно возраста. Сел за руль здесь же на площадке и сразу с управлением разобрался, и дрифт стал делать, а вот с теорией у него хреново было. У тебя-то с этим как дела обстоят?
Я, как приличный «ботан», естественно, успехи демонстрировал противоположные: с теорией у меня было всё более-менее, а вот практика шла туговато.
– Нет у тебя времени к машине привыкать! – продолжал давать наставления «учительница первая моя», – сел за руль и сразу же поехал! Понял?
Понимание не приходило. Промучились мы с инструктором положенных десять занятий, на том и распрощались. В ГИБДД теорию я сдал уверенно, а вот дальше площадки не уехал, не говоря уже о сдаче экзамена в городе. Надолго меня постигло уныние по автомобильному делу. Друзья-товарищи уже по две-три машины сменили, я же даже первой не опробовал.
Спустя десять лет, в 2015 году, с обучением вождению всё по новой завертелось. И здесь спасибо большое моей жене Ирише – она смогла на меня вовремя надавить, чтобы я сжал волю в кулак и, в конце концов, переборол боязнь практики. Так же хочу сказать огромное спасибо инструктору Константину Алексеевичу, что обучал меня и таких же, как я, «учеников» на территории Перовского технического колледжа №24 – автомобильная площадка там была оборудована.
Итогом моих мучений стали водительские права, выданные мне в конце июня 2016 года. А уже в августе 2016 года мы совершили первое длительное путешествие в село Дивеево Нижегородской области, в Свято-Троицкий Серафимо-Дивееский монастырь. Километраж этого путешествия составил свыше четырёхсот километров только в одну сторону.
Путешествовать я люблю, а потому впоследствии, в Дивеево съездили мы не раз и не два. Ездили и в Мордовию, и в Оптину Пустынь, и в Сергиев Посад, и в Переяславль-Залесский, который предстояло мне посетить и во время описываемой поездки. «Дорога зовёт», не прекращает звать!
Мой «железный конь», а точнее «железная телега» идеальна для подобных перемещений. В особенности, когда за рулём сидит новичок. Забыл снять с «ручника»? Забыл выключить фары? Забыл пристегнуться? На всё моментально будет подаваться звуковой сигнал: «Шарик, поздравляю, ты балбес!» А если забыл включить фары, то особо не переживай – автомобиль уже успел их включить за тебя. Он, не мешкая, включает их в тот момент, когда «хозяин» поворачивает ключ зажигания. Если к подобной заботе прибавить высокий дорожный просвет, компактные размеры и лёгкость в управлении, то получится не описание автомобиля, на котором я измеряю Россию – реклама получится!
«Жаворонок» спорхнул с новогиреевской ветки, прокрутился по Московской кольцевой автомобильной дороге и в половину пятого утра очутился в Южном Бутово.
«Где-то на самом краю земли, где кончается солнечный свет…» – поют в неофициальном гимне моего родного района.
– Конечно, всяк кулик хвалит своё болото, – говорил мне один из моих товарищей, – но я считаю Бутово самым лучшим районом Москвы.
Голосую «за» этот тезис обеими руками. Я здесь жил вплоть до 2013 года, затем женился и переехал, однако любовь к родным местам осталась, любовь к родным местам продолжает теплеть во мне мягким пламенем свечи.
Слева проносится одним мигом Бутово Северное с его неизменными «четырнадцатиэтажками», уходящими ровными крышами вдаль, с пожарной каланчой, млеющей в мареве сонного рассвета и переходящей в прямоугольник витражных окон, который мы давным-давно посетили с классом из моей первой общеобразовательной школы. Именно в этой части я впервые увидел, насколько быстро работает пожарная команда при экстренном вызове. Завораживает. «Одеваемся, пока горит спичка» – это про них, только пока горит спичка, пожарные успевают не только «одеться», но и съехать по пожарному шесту, натянуть на себя комбинезоны и выпить чаю с лимоном.
Далее улица Поляны прорубает себе дорогу мимо высокоэтажных домов «Токио», раскрашенных причудливыми сине-чёрными картинами, словно из аниме, с одной стороны и Бутовского леса с другой стороны.
Лес болен, болен уже давно. Под порывами периодически налетающего ветра деревья стонут, а уши слышат в этом стоне одно лишь слово: «Двухсотый… Двухсотый…» Когда ветер спит, дремлют и деревья, и «двухсотого» больше не слышно, но за то видно его хорошо. Особенно когда свежие «трупы» деревьев перегораживают ещё мокрые от прошедшего дождя тропинки.
За спину уходит и лес, и «Токио», и вот, глаз касается урбанистический пейзаж, прорезанный парящим мимо домов, над бульваром, над деревьями сказочным метромостом, по которому регулярно, раз в три минуты проносятся поезда, что везут пассажиров в Москву и из Москвы. Правда в столь ранний час метро ещё дремлет, и, вместе с ним, дремлют в туннеле близ станции «Старокачаловская» метровагоны.
Вокруг дышит летом утро, и ранним летним утром дышит парк, что простёр свои объятья на половину территории Южного Бутово.
– Здравствуй, родной, – говорит мне парк с радостным придыханием.
– Здравствуй, родной, – вторят ему пруды в парке, перешёптываясь промеж себя водой, что идёт по протокам между их зеркальными поверхностями.
– Здравствуй, родной! – добавляют к первым двум спикерам свою увесистую ноту деревья, что растут в парке, шелестя мне приветливо своими буйными кронами.
– Здравствуй, родной! – приветствует меня весь парк и вместе с ним весь район. Весь родной район.
И я говорю в ответ родному району:
– Здравствуй родной! Вот и я. Жаворонок твой прилетел.
«Жаворонок, ой да в тёмном лесе, эх… разгони горе моё».
4. Горлышко
С южнобутовской ветки «спорхнули» в шесть часов утра. Родители собирались основательно.
Ириша у меня столь продолжительные, да ещё и на машине, путешествия не любит, этим и объясняется моё одиночество на первом, самом коротком, отрезке пути.
– Кем работают твои родители, Ванечка? – задавали мне вопрос воспитатели в детском саду.
Затем тот же вопрос звучал в школе, в первом классе. На это я отвечал, слегка досадуя, что не знаю ответа на следующий вопрос «А что это за профессия?»:
– Мои родители геологи.
Сейчас у нас с папой большое количество совместных научных статей, написанных на стыке гидрогеологии и энерготехнологической отрасли. Так что, считайте, что я исправился в своём детском невежестве. И тут ты, дорогой читатель, можешь слегка удивиться: «Ты называешь своих родителей папа и мама?» Действительно, мужчины чаще всего с возрастом переходят на более грубые «отец» и «мать», дополняя к этому что-то типа: «Мать, дай пожрать!» И далее: «Хо-хо, я же настоящий брутальный мужик, хо-хо». Нет, сам я так не делаю. Родители как были для меня папа и мама, так и останутся ими. Если кто-то в своих аргументах любви к родителям выдвигает тезис: «Они мне дали жизнь». То я говорю: «Они мне дали всё», и при этом не лукавлю. Они оберегали нас с сестрой своей любовью и заботой в «лихие девяностые», они убедили нас в правильности выбора широкой институтской дороги после школы, ведь «ученье – это свет, а не ученье – тьма», они продолжают заботиться о нас и сейчас. Всё, что я на данный момент из себя представляю, это всё благодаря им.
За недели две до старта путешествия мы сидели с мамой на общем проводе, точнее на общей волне, и согласовывали путь, договаривались о гостиницах, я звонил своему троюродному брату Артёму, чтобы предупредить родственников о том, что мы скоро прибудем к ним в гости. Так что в шесть часов утра выезжая из Бутово у нас вся дорога была размечена и обговорена.
– Нина, смотри, уже стоят, – повернулся папа к маме, когда мы проезжали по МКАД пересечение с Каширским шоссе.
Действительно, на внутренней стороне кольцевой дороги была пробка. Причиной тому служила авария, что перекрыла аж четыре полосы движения.
– Видимо только недавно столкнулись, – подытожил я.
– Когда ехал было свободно? – уточняет папа.
Киваю в ответ.
Пробки в Москве, дорогие мои москвичи, как вы хорошо знаете сами, не редкость. Автомобилисту приходиться выгадывать день и время для того, чтобы минимально их коснуться. Придумать пути объезда, чтобы не попасть в их цепкие лапы, и даже в этом случае ты не застрахуешь себя от неожиданностей. Так что надёжней всего передвигаться по столице на городском транспорте. Ещё раз в этом убеждаюсь и благодарю Бога, что выехал пораньше и не попал в несколькокилометровую «автомобильную вечеринку».
Москва определённо перегружена, а ведь было время, когда от одного конца столицы до другого можно было доехать за полчаса. Сейчас в это уже и не верится. Практически тринадцать миллионов человек в Москве живут по официальным данным, тринадцать миллионов против девяти, что жили в столице в финале Союза. Если Нью-Йорк – это «Большое яблоко», то «Москва никогда не спит».
Москва стала центром притяжения, путеводной звездой для тысячей тысяч наших сограждан. «Все дороги ведут в Рим», – эту фразу недавно разбирали в эфире одной из радиостанций, что вещает на волнах московского региона. Относительно сей фразы у меня в голове всплывает продолжение, почерпнутое мной из моей «фэнтезийной» молодости, из серии книг про Владигора, что в те годы читал я запойно: «Все дороги ведут в Рим, но не всем суждено дойти». У нас же теперь: «Все дороги ведут в Москву, но не всем суждено дойти». Дойти то суждено, особых проблем с подобным не имеется, но далеко не на всех здесь будут сыпаться «золотые дожди», обольщаться не стоит.
Я люблю столицу. Не важны ни минусы, ни плюсы, что несёт с собой знакомство с ней. Я влюблён в её самую Красную в мире площадь, небо над которой засеяно рубиновыми звёздами, в сталинские высотки, что семью шпилями разрывают молочные облака и серые тучи, а чаще мерцают бриллиантовыми переливами в лучах сияющего во всю свою круглую стать золотого светила, в изгибы Москвы-реки, опоясывающие парки, скверы и близкий моему сердцу Нагатинский затон. Влюблён в то, как несёт робкие волны мимо парка Лефорта Яуза, а вместе с ними (волнами) и та самая лодочка, что «плыла и качалась по реке», летит в водоворот времени.
Высотные дома заканчиваются, растворяются вместе с ними в столичной дымке Мытищи и Королёв, с макетом ракеты, что, словно перед стартом, устремлена носом в лазурь. Что там ждёт впереди? Под колёсами Ярославское шоссе, а на дороге… опять пробка. А как вы хотели? Шесть полос переходят в четыре, а потом и в две. На МКАД при перекрытии одной из пяти полос уже начинаются затруднения, нам же суждено пролезть в так называемое «горлышко» – поди, попробуй. Настанет тот день, когда «Ярославку» расширят и она будет пропускать достаточное количество машин, ну а пока из шести полос в две, из шести в две. Лезь, как хочешь, хоть волком вой, но пролезь, будь добр… будь бодр.
Пока машины стоят, я успеваю окинуть взглядом, окружающий нас пейзаж. Низкий мост, с нависающим над крышами автомобилей грязным животом, за ним минут через двадцать по правую руку медленно плывёт заправка «ТАТ-нефть», с зеленеющим партизанским щитом.
– Останавливаться будем?
– Останавливаться не будем.
Сделаем это на загорской объездной, хотя какой он сейчас, к лешему, Загорск?! Нужно пролезть в «горлышко» и перевести дух, а то будет всю остановку довлеть над тобой, будто гул пикирующего самолёта, мысль о том, что через «горлышко» ещё ползти предстоит.
О пикирующем самолёте. Мыслями возвращаюсь в детство. Серпухов, пойма Оки. Мы, я, сестра, папа и мама копаем картошку у тётки на огороде. Огород разбит в пределах бывшего колхозного поля. Фоном в небо по очереди с аэродрома, что базируется рядом, взлетают спортивные самолёты. Один из них, с пилотом-шутником за штурвалом, «откатав» свою программу делает на прощанье петлю в небе и затем резко снижается над огородами. Я чувствую нарастающее давление в барабанных перепонках, что усиливается вместе с приближением дюралевого красного брюха. Папа мне что-то кричит, но я уже ничего не слышу. Громоподобный рёв, порыв ветра, срывающий с меня джинсовую кепку, раскачивающий тоненькие плодовые деревья вокруг. Воздух над нами режет тень, и затем железная птица скрывается дальше за защитной посадкой. Я перепуган и представляю в отместку, как всаживаю в брюхо самолёта одну за одной пули, что сливаются в общую очередь, прямиком из рожка воображаемого мной автомата, которого в руках у меня естественно нет.
– Козёл, – посылает в след проклятие тётка.
– В войну, – со знанием дела рассказывает папа, имея в виду, конечно Великую Отечественную, – когда заканчивался боезапас, наши лётчики снижались над немецкими позициями и увеличивая скорость преодолевали звуковой барьер.
– Зачем? – округляю я от интереса глаза.
– Хлопок при преодолении звукового барьера раздаётся. Глушило в окопах фашистов, контузило.
Что-то там ещё было в рассказе этом, не помню уже. А наше повествование следует вместе с путешествием:
«Ребята, пролезли мы в «горлышко»! Дальше объездная дорога пошла, что пролегает разогретым асфальтом вокруг Сергиева Посада. На ней и постоим, переведём дух. Привал впереди! Ура, товарищи!»
Хронометр фиксирует время, близкое к десяти часам утра. Экран планшета, на котором открыто приложение навигатора, сообщает нам, что нынче суббота.
5. Поезд «Ветлуга»
Путешествие наше прилетело ко мне прямиком из детства. Только описываемый путь мы проделывали раньше не на автомобиле, а по железной дороге… да и страна тогда другая была.
