скачать книгу бесплатно
– У меня летняя практика, – сказал Андрей, смутившись своего вида и того, что он был застигнут за делом предосудительным – за частными раскопками на чужой земле.
– Чудесная шутка! – возрадовался профессор Авдеев. – Ваше Величество, прошу любить и жаловать! Этот бандит – мой любимый талантливый ученик, Андрей Берестов.
– Очень приятно в такие дни увидеть юношу, которому интересы науки дороже, чем участие в митингах и манифестациях, – сказала императрица Мария Федоровна, которую Андрей узнал не сразу, хотя видел ее близко в доме своего отчима.
Андрей смущенно поклонился.
– Берестов? – сказала императрица. – Берестов? – Она покатала в сознании фамилию, как шарик, но не вспомнила. Обратилась к молодой девушке, стоявшей рядом. Господи, это же княжна Татьяна, которую стервец Ахмет за коленку схватил, понял Андрей. – Что мне напоминает эта фамилия? – спросила княжну императрица.
Татьяна пожала плечами и ответила длинной французской фразой, которую Андрей не понял.
Оказывается, профессор Авдеев остановился в Ялте по дороге на раскопки в Трапезунд. Он был приглашен в гости знавшей о нем еще по довоенным временам императрицей Марией Федоровной, скучавшей под домашним арестом на вилле Дюльбер, которую охранял бравый поручик Джорджилиани. Сочетая приятное с полезным, профессор повел высокопоставленных знакомых на экскурсию по окрестностям их имения, дабы показать некоторые забытые, таящиеся в зарослях памятники античности и Средневековья, которыми столь славен Крым. И надо же было на руинах встретить студента Берестова! Встреча эта была приятна профессору – значит, он смог заложить нечто важное в душу этого молодого человека, если тот даже в такое время продолжает заниматься любимым делом. Так что все прежние обиды и недоразумения были тотчас забыты, и Андрей получил приглашение к профессору, остановившемуся со своей свитой в гостинице «Ореанда».
Андрей отнекивался; потом честно признался, что у него нет костюма для того, чтобы пойти в гости.
– Ах, пустяки, – сказала княгиня Ольга, – неужели мы не придумаем чего-нибудь? Нет, не надо оправдываться и объясняться. В эти ужасные времена вполне приличные люди оказываются в безвыходном положении! Если бы вы знали, что творится в Москве!
– И здесь не сладко, – сказала вдовствующая императрица. – Я вам скажу честно, что мечтаю об одном – покинуть это обезумевшее государство.
– Как я вас понимаю! – сказала Ольга. – Мне порой жаль, что я русская.
– Но долг есть долг, – сказал профессор Авдеев.
Этот разговор происходил уже не на раскопках, а в беседке Дюльбера, где Андрей чувствовал себя одетым в лохмотья бродягой, какие бывают только в операх.
Княжна Татьяна глядела на него с девичьей тоской, любуясь загорелыми мышцами, видными в прорывах рукава, а поручик Джорджилиани, очевидно, имевший свои виды на княжну, тяжело вздыхал и часто покидал комнату, как предположил Андрей – чтобы наточить нож, которым он зарежет соперника.
В дом Андрея все же не пригласили, да он и не пошел бы. Императоры и императрицы чувствуют предел дозволенного.
Автомобиль императрицы был реквизирован революцией, так что обратно в Ялту поехали на извозчике, который, оказывается, ждал с утра перед воротами, потому ворчал, по виду мадам Авдеевой почувствовав, что его долгое стояние не будет оплачено как должно.
На коленях у Андрея лежал объемистый сверток, который принесла к отъезду очаровательная полногрудая горничная Наташа. Как сказала на прощание Мария Федоровна, эти вещи остались после Великого князя Гавриила Константиновича, который здесь когда-то жил. Андрей стал отнекиваться, но с ним никто не разговаривал – ему приказали рассматривать подарок не более как дружескую помощь хорошему человеку в тяжелые времена.
– Надеюсь, что и мы, слабые женщины, можем рассчитывать на вашу помощь, – сказала императрица, протягивая на прощание руку.
Андрей поцеловал сухие прохладные пальцы вдовствующей императрицы – ныне опальной, плененной женщины без прав и имущества, и произнес:
– Я буду счастлив положить жизнь за Ваше Величество.
Это совсем не означало, что Андрей в одночасье стал монархистом. Он оставался социалистом и сторонником равенства всех людей. Но в одном конкретном случае, когда речь шла о Марии Федоровне, он отступал с социалистических позиций и, как честный человек, ощущал себя рыцарем Ланселотом.
* * *
Вечером на ужин к Авдеевым Андрей пришел в охотничьем костюме Великого князя, который был худее, но выше Андрея. Увидев гостя, княгиня Ольга тут же потащила его в номер, там велела снять сюртук и почитать последний номер «Русской старины». Тем временем она принялась что-то распарывать и перешивать, потому что была настоящей женой археолога – она умела шить, готовить, перевязывать раны, торговаться с поставщиками и ругаться с рабочими.
Вскоре пришел профессор Авдеев, начал расспрашивать, что делал Андрей последние три года. Андрей не очень убедительно рассказал, что был в армии, его контузило и он приехал в Крым. Тетя его, единственная родственница, скончалась – вот он и занялся раскопками.
– Судьба! – гудел профессор Авдеев, шагая по номеру между ящиками с экспедиционным добром, которое они везли из Петербурга и хранили на виду, чтобы не растащили революционеры. – Сама судьба привела тебя сюда. Надо же было именно мне оказаться в нужном месте в нужную минуту. Фатум! И ты никому ничем не обязан?
– Я? Никому.
– Замечательно. Мне нужен умный, преданный делу помощник, – сказал профессор Авдеев и посмотрел на жену, словно отговорил текст, отрепетированный заранее, и забыл слова дальше.
– Но я не знаю, куда вы намереваетесь ехать.
– Это дело второе, – прогудел Авдеев. – Едем мы в Турцию копать Трапезунд. Трапезундскую империю. Это тебе что-нибудь говорит?
– Очень немного. Византия, Средние века, царица Тамара…
– Достаточно, – сказала Ольга. – Ты выдержал экзамен. Если тебе позволяет здоровье, лучшее для тебя – поехать с нами. Нам остро не хватает интеллигентных сотрудников. Из старой компании с нами смог поехать только палеограф Российский. Ты его помнишь?
– Конечно, помню.
– Он полиглот и отличный специалист. Из-за близорукости его не взяли в армию.
Андрей приоткрыл было рот, чтобы спросить, не приедет ли нескладная Тилли.
– Что касается наших девушек, – продолжала Ольга, – то вопрос остается нерешенным. По крайней мере Матильда – ты ее должен помнить – обещала приехать позже…
– Платить мы тебе много не сможем – сами едем не за золотом, – загудел Авдеев. – Но голодать не будешь.
– Он согласен, – сказала княгиня Ольга, откусывая нитку и протягивая куртку Андрею. – Не очень убедительно, но крепко.
Андрей обещал подумать, хотя в душе сразу согласился с археологами. Ожидание Лидочки в значительной степени определялось чувством долга. Он обязан был ее дождаться и сделать так, чтобы ей было хорошо. А вот чувство, близкое к любовному томлению, Андрей испытывал именно от возможной поездки в Трапезунд. Это настоящие раскопки! Это же сказочное везение, которое выпадает археологу раз в жизни! «Но, конечно же, я не поеду, конечно, останусь, потому что Лидочка обидится, что я предпочел экспедицию…»
В таком ожесточенном состоянии человека, который уже принял благородное решение отказаться от счастья ради долга и потому крайне несчастлив, Андрей и объявился в отряде аскеров.
Появление Андрея в зеленой куртке и черных брюках, из-под которых выглядывали носки кое-как почищенных рваных ботинок, вызвало в лагере небольшую сенсацию. Аскеры окружили Андрея и дали волю своему застоявшемуся остроумию.
К счастью, Ахмет, который собрался уехать в тот вечер в Симферополь, задержался и вышел на шум.
Андрей потребовал уделить ему хотя бы пять минут времени, Ахмет вздохнул и согласился.
Они отошли в лес, и там Андрей изложил Ахмету свою дилемму: либо он ждет Лидочку и отказывается от дела своей жизни, либо едет в Трапезунд, но Лидочка ему этого не простит, и вообще он может ее упустить…
Тут Андрей совсем смешался и замолк.
– В Трапезунд тянет? – спросил тогда Ахмет.
Андрей кивнул.
– Я тебя понимаю, – сказал Ахмет. – Это Турция, настоящая страна, великая держава – тебе надо съездить туда, потому что со дня на день вас оттуда вышвырнут.
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. После правительственного кризиса в Петрограде любому ребенку, кроме тебя, ясно, что Россия больше воевать не может и не станет. И окончательно в революции победит тот, кто сможет внятно доказать всей стране, что воевать не нужно. Сейчас это все понимают, а сказать никто толком не может.
– Честно говоря, Ахмет, все это мне не очень интересно.
– Тогда поезжай в Трапезунд. Если только ты не намерен осквернить могилы ислама.
Последнюю фразу Ахмет сказал вполне серьезно.
– Извини, я тебе не сказал, – спохватился Андрей. – Все совсем не так, как ты думаешь. Когда в шестнадцатом году наши войска захватили северную Турцию, туда поехал профессор Успенский, он специалист по Византии, по христианству. Мы ищем там остатки Трапезундской империи. Ее создали грузины. О царице Тамаре слышал?
– Конечно, она, как демон, коварна и зла.
– Я обещаю тебе, что мы не тронем ни одной мусульманской святыни.
– Тогда поезжай.
– Нет, я не могу.
– Мои аскеры будут каждый вечер ходить на набережную. Как только Лидочка приедет, я ее устрою, а тебе дам телеграмму.
– Ахмет, ты настоящий друг. – Андрей кинулся обниматься, словно Ахмет открыл невероятный путь к решению задачи.
– Только тогда возвращайся сразу, – сказал Ахмет, – а то я сам на ней женюсь.
* * *
Транспорт «Измаил» отходил в семь часов утра, когда уже поднялось солнце. Аскеры, к удивлению Андрея, были огорчены его отъездом, долго желали счастья и проводили Андрея до шоссе. Там ждала крытая повозка. Правил один из аскеров, Ахмет сидел рядом с Андреем. По дороге Ахмет передал Андрею письмо в белом конверте и сказал:
– Отнесешь и отдашь.
– Хорошо, – сказал Андрей равнодушно. Он смотрел в щель между плечом аскера и пологом, с каждым шагом все более раскаиваясь в том, что предает Лидочку. Он повернул конверт – на нем ничего не было написано.
– Я бы не хотел, чтобы оно попало к чужим, – сказал Ахмет, – это важное политическое послание.
– Бог с ними, с вашими играми, – сказал Андрей, – враги, республики, партии, выборы – неужели не надоело?
– А ты кто, Господь Бог, да? Всем не наплевать, а ему наплевать! Пока девушку желаешь, наплевать, пока в Трапезунд хочешь, наплевать, а потом спохватишься – поздно будет.
– Ты даже не сказал, куда отнести письмо, – сказал Андрей.
– На улице, что ведет вверх от порта, в угловом доме – кофейня. Над дверью деревянный фрегат и написано «Синдбад» – латинскими буквами. Не забыл? Спросишь Юсуфа, отдашь письмо. Как в романе про шпионов. Добро?
– Сделаю, – сказал Андрей.
Транспорт, покрашенный в неуютный шаровый цвет, стоял у пирса. Погрузка заканчивалась. Последними на борт поднимались серые солдаты в одинаковых папахах, с одинаковыми лицами. Шли они уныло, как на похороны. Ахмет протянул Андрею темные синие очки. Андрей отказался – очки больше привлекут внимание. Он надвинул пониже на глаза кепку, обнялся с Ахметом и аскером, который вез их. Авдеев, что стоял у борта, увидел Андрея и стал махать:
– Берестов, скорее! Берестов, мы отчаливаем!
Голос его разносился по всей набережной.
Андрей готов был убить профессора. Он взял себя в руки, помахал в ответ. Пограничников наверху не было – стоял лишь матрос, весь в пулеметных лентах, с «маузером» в деревянной кобуре, с громадным чубом из-под бескозырки – одет по самой последней революционной моде. Он пересчитывал солдат, впрочем, отвлекался, смотрел на чаек и снова начинал считать. На Андрея он не обратил внимания.
Пройдя мимо матроса, Андрей поглядел вниз. На пирсе стояла повозка – рядом Ахмет и его аскер. Ахмет поднял руку.
Андрей помахал в ответ.
К нему спешила мадам Авдеева.
– Как хорошо, вы вовремя, а я все считаю места – никому нельзя доверять. Теперь вам с Российским придется мне помочь.
Каюта, которую Андрей делил с Мстиславом Аполлинарьевичем Российским, милейшим человеком, погруженным в тайны палеографии, была заставлена экспедиционными ящиками и мешками так, что пройти между ними было невозможно. Авдеевы все экспедиционное добро сплавили подчиненным.
Путешествие оказалось неожиданно долгим – транспорт сначала пошел в Новороссийск, чтобы взять дополнительный груз для Трапезунда, там получили сведения, что поблизости видели немецкую субмарину – так что транспорт отстаивался два дня, пока из Севастополя не пришел миноносец «Керчь». В сопровождении его двинулись дальше. В каюте было душно. Профессор Авдеев обладал удивительным даром превращать в лекцию даже просьбу передать соль. Его трудно было долго выносить. Андрей все чаще думал о Лидочке, и становилось страшно, что она могла сгинуть в волнах реки Хронос.
На пятый день «Измаил» достиг Трапезунда – под этим названием скрывался заштатный турецкий городок.
Глава 2
Май 1917 г
Андрей проснулся от крика чаек. В недрах транспорта что-то загрохотало, Андрей соскочил с койки и кинулся к открытому иллюминатору, сквозь который лился яркий, рассеянный свет.
Бухта, в которой замер, покачиваясь, громоздкий «Измаил», была наполнена легким, пронизанным косыми лучами только что вставшего солнца туманом. Посмотрев в сторону грохота, Андрей успел увидеть, как разматывается якорная цепь и ныряльщиком, раскинув лапы, летит к воде якорь. Вот он коснулся воды и превратился в столб брызг – но грохот продолжался, потому что цепь все выскакивала из клюза, звено за звеном.
Близкий берег лишь угадывался сквозь туман, и хотелось отвести в сторону белесую кисею.
Проснулся Российский.
– Приехали? – спросил он, потягиваясь. – Я думал, не дождемся.
– Приехали, – сказал Андрей, преисполненный счастливым чувством первого настоящего путешествия.
– Тогда вы позволите мне оккупировать унитаз, коллега? – спросил Российский.
Андрей только отмахнулся от старого тридцатилетнего циника, который тут же прошлепал за перегородку, где были унитаз и умывальник.
И тут кисея тумана медленно и торжественно поползла в сторону, занавес открылся, и Андрей увидел древнюю землю Трапезунда.
Современный торговый и ремесленный город занимал долину вдоль моря. Дома там были разномастные, в основном невысокие, среди них тянулись склады и мастерские – берег являл собой не парадную сторону, а скорее обыденные и захламленные зады города.
Далее, поднимаясь на плоскую террасу, начиналась старая часть Трапезунда с узкими улочками, уютными домами под черепичными крышами, мечетями, столбами минаретов, маленькими, неожиданно возникающими площадями с фонтанчиками посредине, отрезками крепостных бастионов, что стали кое-где задними стенами домов. И над всем этим переплетением улиц, переулков и тупичков поднимался холм, где некогда располагалась цитадель и дворец трапезундских императоров – повелителей, малоизвестных даже профессиональным историкам, но тем не менее самых настоящих императоров средневекового государства, оплота христианства в Малой Азии. Таинственная, неведомая археологам и не тронутая ими, а потому трижды желанная земля, таящая множество тайн, открылась перед Андреем. Только невероятное везение, сказочное стечение обстоятельств смогли закинуть сюда Андрея Берестова, и он понял, что до конца дней своих будет благодарить судьбу за такой подарок.
К «Измаилу», бросившему якорь на рейде, спешили лодки торговцев и перевозчиков – крикливого портового люда.
Здесь уже была самая настоящая Азия – шумная, корыстная, бурная. Трапезунд, занятый русскими войсками во время летнего наступления 1916 года, так и остался прифронтовым городом, так как с тех пор русские лишь немного продвинулись вперед к бурым и розовым холмам, что поднимались в отдалении, громоздясь к горизонту настоящими горами.
Прошлым летом и осенью в Трапезунде уже работали три археолога из Петроградского университета во главе с профессором Успенским.
Результаты первого сезона, при ограниченных средствах, в окружении далеко не всегда дружественного греческого и турецкого населения, оказались обещающими, но не более. А хотелось сокровищ, статуй и свитков. Вместо того чтобы укрепить средствами экспедицию Успенского, Московский университет, вечно соперничавший со столичным, прислал свою экспедицию – авдеевскую, снабженную лучше, чем петроградская, так как в последний момент княгине Ольге удалось заручиться поддержкой мецената и подрядчика Георгия Метревели, который желал, чтобы археологи обязательно нашли в Трапезунде что-нибудь древнегрузинское.
Авдеев мог, не кривя душой, обещать меценату, что его пожелания будут выполнены.
Для этого были основания: во время дворцового переворота в Византии, случившегося в 1185 году, был свергнут и зверски замучен император Андроник. Как и положено в византийских переворотах, победители поспешили убить или ослепить всех близких родственников свергнутого императора, так как опасались соперничества и мести. Особенно жестоко принято было расправляться с мальчиками – возможными наследниками. Так что двум маленьким внукам Андроника – Алексею и Давиду – была уготована ужасная судьба.
