скачать книгу бесплатно
Удовлетворенно вздохнув, он вытер пот со лба. Из-под длинной серебристой сигары вырвался сноп пламени, и она, словно нехотя, стартовала и, быстро набирая скорость, устремилась ввысь. Свою часть задачи, поставленную перед их дивизионом, они выполнили. Пока суд да дело, можно заглянуть в командирский КУНГ и накатить сотку…
На экране радара появилась маленькая светящаяся точка.
– Есть цель, – доложил оператор.
– Азимут 165, дальность… угол атаки…
– Ключ на «Старт», – подал сигнал командир.
Умная автоматика сама захватила цель, рассчитала по ней установки, ввела их, и ракета сама, автоматически, навелась в нужном направлении. Цель-имитатор шла к ним навстречу, и азимут на нее почти не менялся.
– Цель уничтожить! – поступила сверху команда.
– Огонь! – перекрестившись, рявкнул командир.
Оператор ногтем открыл предохранительную крышку, привычным движением нажал пальцем на красную кнопку «Пуск». И тишина…
– В чем дело? – из динамиков вырвался грозный рык командира.
– К-команда не проходит… – обреченно выдохнул старший прапор.
– Как не проходит?! – взорвалось у него в ушах. – Жми еще!
Оператор вновь утопил кнопку до конца, отпустил и снова нажал. Почувствовал он, как холодные капли покатились по спине. Недавно аппаратура прошла тестирование, и все было в норме. Раз за разом они проводили весь комплекс выполнения боевой задачи, и все срабатывало.
Две недели назад все было в порядке. А потом был переезд. Вместо суток ехали все трое. С самого начала, с погрузки все пошло наперекосяк. Они прибыли на стацию погрузки, а платформы для них еще не подали.
Когда к рампе подошли платформы, в темном небе слабо засветились первые звездочки. Старший техник начал разносить в своей походной фляжке и поднимать угасший боевой дух, пока он не упал до «нуля».
Они погрузились. Кое-как, с грехом пополам. Одну машину едва не опрокинули в полутьме. Кто-то успел отчаянно крикнуть, и водила всей силой вдавил ногой в тормоз. Зависла установка, покачиваясь, над краем платформы. Но пронесло. Крепежный материал искали на путях, делали его из подручных средств. Кто должен был заранее о том позаботиться? Зампотех. А если он сам ничего не знает и ничего не смыслит? Что тогда?
Старый майор уволился, не выдержал, не захотел изучать их ридну мову, смачно плюнул на все и ушел на «гражданку», устроился завгаром на фирме. Бабки крутые сейчас получает, над ними всеми посмеивается. Над ними, над дураками, за гроши тянущими служебную лямку.
Естественно, из своего графика движения они выбились. Полчаса ехали, потом два-три часа стояли, пропуская скорые поезда, длиннющие составы с нефтяными цистернами. Ночью вообще по большей части стояли. Товарняк-то, как правило, по ночам гоняют.
По пути, от нечего делать, офицеры то и дело прикладывались к пластмассовой канистре со спиртом, выданным им для обслуживания аппаратуры. А потом долили в бачок обычную воду до нужного уровня. Командир проверил и ничего не заметил. Может, вид только сделал. Сам-то он что, по пути не употреблял? Сухой ведь не ходил, вернее, не ехал.
Прибыли на место, провели техническое обслуживание. Протерли все водичкой со слабым характерным запахом. В Киеве оно за милую душу сходило. А тут на полуострове жара и невыносимая влажность. Вот кое-какие контакты и могли за это время запросто окислиться. Черт!..
Бедный оператор безуспешно жал и жал на кнопку, а цель все летела и приближалась. Старший прапорщик с отчаяния и от безысходности пнул ногой в блок аппаратуры, и лампочка вдруг мигнула и загорелась красным огнем. Видно, от хорошего, от всей души, удара блоки пришли в движение, и контакты потерлись друг об дружку. И команда по цепям стрельбы пошла. Еще одна секунда, две, и на стартовой позиции раздался громкий рев. Заработал разгонно-маршевый двигатель ракеты…
Командир дивизиона «синих» в недоумении поглядывал то в небо, то на свой секундомер. Или он дурак и ничего в своей работе не смыслит, или произошло нечто из ряда вон выходящее. Еще несколько секунд пройдет, и тогда сработает выставленный по времени самоликвидатор.
На командном пункте старшего руководителя учения все пребывали в полнейшем спокойствии. Министр обороны шутил, искусно травил своим иностранным коллегам байки из своей богатой на разного рода истории жизни. Никто им, разумеется, даже и не удосужился доложить о произошедшей заминке. Цель-имитатор уже в полете. Сами они своими ушами услышали, как ушла со старта вторая ракета.
Едва заметная невооруженным взглядом точка в небе взорвалась и разлетелась на тысячи огненных светящихся блесток.
– Цель поражена! – донесся до всех бодрый и торжествующий голос руководителя данного этапа учений.
Глаза наблюдателей опустились книзу, и уже никто не заметил, как в небе, все больше удаляясь, шла еще одна точка, оставляя за собой почти невидимый инверсионный след. И лишь только на своих экранах радаров системы ПВО страны операторы с ужасом наблюдали за тем, как быстро движущаяся цель вскоре достигла побережья и понеслась над Черным морем, направляясь, видимо, к берегам Турции…
Малахов и Катя, не спеша, прогуливались возле управления бригады, занятые обсуждением своих финансовых проблем. Не столько проблем, сколько планов, куда направить получаемую прибыль. И это, по сути дела, его интересовало постольку и поскольку. Жека с удовольствием встречался с Катюшей. Их совместный бизнес давно уже остался там, за прошлой чертой. То, с чего они начинали, давно уже стало каплей в море, маленьким винтиком в громадной империи Малахова.
Он рад был видеть Катю, смотреть на ее сияющие глаза. Прошли не менее трех лет, но он ничего не забыл. Не забыл, что было между ними.
– Кать, ты больше не сердишься на меня?
Мужские глаза одновременно и смеялись, и в то же время смотрели на нее со щемящей душу трогательной заботой и сознанием своей вины. Ну, как она могла сердиться на него, такого?
– Ладно, Жека, проехали, – Катя качнула головой. – Но ты мог бы это, так сказать, оформить вызов в дежурку в несколько иных тонах. А то заикой меня чуть не сделал. Чуть-чуть и удар бы меня хватил.
– Ты, Катя-Катюша, в следующий раз не спеши выполнять такие приказания. Перезвони и удостоверься, что это не чья-то глупая шутка.
Досадливо поморщившись, женщина буркнула:
– Спасибо за науку. Впредь буду умнее.
Мужские пальцы трепетно коснулись женского лица.
– У тебя невыразимо красивые губы. Я до сих пор еще помню твою грудь… – его черные глаза-омуты затягивали, так и манили к себе.
– Жека! Хватит издеваться надо мною, – прищурившись, женщина покачала головой. – Я же знаю, что ты бредишь только по своей Оксанке. Со мной этакий номер не пройдет. Больше не куплюсь я на твои штучки!
Катя нахмурилась. У нее дома любимый муж, дети. Но, черт, как же все ее существо неосознанно и упорно тянется к нему, к Малахову.
– Ах, Жека, и все же хорошо было с тобой! – она мечтательно повела глазами. – Как вспомнишь, так дрожь пробирает, снова хочется очутиться в том времени, в прошлом, к чему, увы, возврата уже не будет.
– Ах, Катя-Катенька-Катюша. До чего же ты хороша…
– Как упоительны твои уста… – поддакнула она. – Слышала уже.
Топ-топ-топ! К ним спешно приближались коротенькие шажки.
– Па! – маленькая девочка потянула отца за руку. – `Ыжик устал. Бип-бип. `Ыжик хосет бай-бай! – что поделать, режим требовал своего.
– Устала моя маленькая! – Малахов подхватил дочку на руки. – Сейчас маму заберем и поедем. Где там наша мама?
Дежурный Демидов сидел за пультом. Аннушка из самых последних сил потопала в комнату отдыха забирать свою заслушавшуюся мамку, а Малахов, словно только вспомнив об этом, спросил:
– Катюша, а ты у нас техникум уже окончила? Или нет?
– Славу Богу! – Мальцева облегченно вздохнула. – Отмучилась…
Смущенно улыбаясь, женщина покачала головой. Трудно было в ее возрасте, но они все вместе смогли, осилили программу.
– А чего тебе, скажи, до сих пор прапорщика не присвоят? Юрок, чего ждете? Соседку твою, красавицу, зажимают, а ты… Палец об палец не ударишь и лишний раз не пошевелишься и не почешешься!
– Жека, не надо! – взмолилась женщина. – Неудобно как…
– А мы, Жека, – хмыкнул Демидов, – и не ждем. Не надо это на нас волну тут гнать. Документы на подписи у командующего. Выйдет приказ, и назначим нашу Катюшу на новую должность, к примеру, начальником передвижного пункта. Переведем человека в новое жизненное качество.
– Вот и ладненько! – Малахов похлопал по плечу засмущавшегося сержанта. – Ты, Катя, не тушуйся. Не Боги горшки обжигают. Все мы через это проходили. Пора тебе начинать командовать…
Заснула по дороге Аннушка и не проснулась, когда ее раздевали и укладывали в кроватку. Уморился вконец бедный ребенок, пока ее мамка вела свои расспросы-допросы. Не раздеваясь, Малахов уселся в кресло и внимательно смотрел на свою раскрасневшуюся женушку.
Оксана почувствовала на себе его взгляд и ласково улыбнулась:
– Что, Жека, что-то было не так?
– Мне показалось, что кто-то меня до сих пор еще ревнует. Я что, подал для этого повод? – он укоризненно покачал головой. – Сана, так нельзя. У нас с Катей все в прошлом. Все случилось до тебя. А ревность это, извини меня, не самое лучшее чувство. Оно не красит человека. Не в меру обостренное чувство частенько действует отталкивающе и, кроме острого раздражения, положительных эмоций, увы, не добавляет.
– Допустим, Малахов, что все у вас в прошлом. Но второй ребенок у нее от тебя, – женские глаза жарко полыхнули непримиримым огнем.
От неожиданности убийственного выпада и от досады на самого себя и некоторые приведшие к этому обстоятельства Малахов крякнул. Ах, вот, оказывается, откуда растут корни сегодняшней вспышки жены.
– Этого ты, мой дорогой, надеюсь, отрицать не будешь?
Задав вопрос, Оксана повернула мужской подбородок к себе и ждала того, как ее муженек начнет изворачиваться. В этом он мастер и еще какой, но невозможно сказать на белое, что оно черное. Хотя, как знать.
– Сана-Сана! – Жека болезненно поморщился.
Его загнали в угол, и выйти из него без потерь не удастся. Проще заключить по этому вопросу бессрочное перемирие, сделать вид, что…
– Не стоит так думать, мое Солнышко, не стоит. Для всех нас лучше, если он будет сыном Мальцева. Может, оно так и есть. И ни к чему эти никому ненужные разборки. Мальчик похож на мать, а вовсе не на меня.
– Жека, – Оксана опустилась на колени к мужу и прижалась к нему. – Но оно и на самом деле так. Если бы ребенок родился в конце декабря, пусть в середине его, но не в ноябре же. Пойми же, что восьмимесячные дети не рождаются. Вот семимесячные еще могут. Это твой сын, не спорь со мной. Если к нему приглядеться, то и невооруженным глазом заметны некоторые характерные черты.
– Хорошо, Сана, – Малахов тяжело вздохнул. – И что мы будем делать? Каждый день пережевывать? Давай, вспомним, что у меня есть ребенок от первой жены. И к ней ты меня тоже будешь ревновать?
– Буду, конечно, буду! – она упрямо вздернула свой чудный носик. – Еще как буду! Ко всем, кто хоть частичку оторвал от всего, что должно было с самого начала принадлежать мне и только мне и больше никому. Эти женщины уже изначально виноваты в том, что посягнули на то, что безраздельно должно принадлежать только мне одной, мне и только мне.
– Ты, моя мелкая собственница, – муж ласково провел рукой по ее рыжим волнам. – Собственница… собственница…
– У, еще какая! – ревнивые искорки вспыхнули, выбросив сноп огня.
Раз у них пошла такая пьянка, Малахов с отчаянной безрассудностью закинул крючок с животрепещущей наживкой:
– Девушка, я молчу про то, что ты работаешь рядом с Ковальчуком. Если только я начну совершать исторические экскурсы! У, сколько там всяких подводных камней и рифов.
– А ты попробуй! – Оксана учащенно задышала и сердито зашипела. – Узнаешь еще, где раки зимуют! – шерсть встала дыбом, и тигрица стала выпускать наружу острые коготки. – Ты еще меня до конца не знаешь. Я могу быть такой, если кого-то довести до точки кипения и не возврата!
– Знаешь, дорогая моя! – возмутился он. – Это несправедливо. Это матриархат дремучий! Мы так с тобой не договаривались!
Женские плечики гордо выпрямились, приподнялся независимый и упрямый в своей неподсудной правоте подбородок:
– Ты обещал мне, что будешь любить только меня, и все! И больше никаких других чему-то обязывающих меня условий. Вот и все.
– Как все? – муж недоуменно поводил глазами, пытался достичь некой справедливости. – А ты, ты мне, что, напомни-ка, обещала?
– То, что все время буду рядом с тобой. Только и всего, – нежно-нежно промурлыкала Оксана.
Едва смог Малахов скрыть улыбку. Снова у него на коленях сидела милая и ласковая кошечка. Его любимая женушка могла быть настолько разной. Только что из ее глаз искрился колючий лед. А вот снова в них разлилась необъятная синь ласкового моря. И за это он тоже любил ее!
– И я с тобой рядом. Слышишь, как бьется мое сердце? Слышишь? Ну, вот! А ты говоришь! – сама преданность заглядывала в его глаза. – Ой, Жека, у тебя ресничка в глазу. Загадай желание. Загадал? В каком?
– В левом, – не раздумывая, ответил муж, конечно же, заметив, куда за секунду до этого был устремлен чей-то полный загадочности взгляд.
Ловкость глаз и никакого с его стороны мошенничества.
– Смотри-ка, снова угадал! – она, недоумевая, пожала плечами. – И что мы загадали на этот раз?
– А ты попробуй угадать с одного раза…
Для решения их семейного ребуса ума много Сане не требовалось.
– Ясно, – она обреченно вздохнула. – Что ты еще, одноклеточный мой, можешь умного придумать? Одно только всегда у тебя на уме. И как только не надоедает одна и та же программа на вечер?
– И что именно? – уточнил въедливый до ужасти муж.
– Ту ты твою русалку хочешь увидеть в лунных брызгах…
Вздохнув, Оксана поднялась и медленно расстегнула одну пуговичку на воротнике тонкой рубашки, вторую…
Достигнув верха блаженства, они так и застыли, набираясь сил.
– Жека, – женщина отдышалась, чуть отдохнула в крепких объятиях мужа, и в ее глазках снова разгорелось нешуточное любопытство. – Жека, скажи, почему оно не сработало? И при чем тут разбавленный спирт?
– Понимаешь… – Малахов нежно провел пальцем по шелковистой кожице женской щеки, – у них положено протирать серебряно-цинковые контакты блоков. А без протирки они быстро окисляются, и тогда все это умное и дорогостоящее оборудование начинает барахлить и выходить из строя. В самый на то неподходящий момент.
– И что? – как человеку сугубо гражданскому и очень далекому от техники, Оксане это, конечно, почти ничего не говорило.
– Я думаю, Сана, что эти ребята-акробаты почти весь выданный им спирт употребили вовнутрь. Так сказать, они применили его по другому назначению. А если он, спирт, еще и на складе при выдаче, был уже прилично разбавлен, то к концу пути в канистре у них…
– Ну-ну, – Оксану все больше распирало нетерпение, а муж все тянул и не ставил точку, нет, чтобы все выдать конкретно и в двух словах, так нет, все щедро водичкой разбавляет, как некоторые выданный им спирт.
– Тут еще сыграли свою роль и разные климатические условия…
Вот-вот! На женских губах проступила скептическая усмешка:
– Различия в погоде тут… с какого еще боку-припеку?
– В Крыму повышенная влажность… да еще жара в те дни стояла. Следовало каждый день протиркой заниматься, а они понадеялись, что их перед выездом протестировали и на все сто процентов подготовили к работе. А может, протирали, и еще хуже становилось. Чем чаще они трут водичкой, тем больше окисления появляется. Химия, черт ее разбери…
Вот теперь-то в ее головке кое-что прояснилось. Другое дело!
– Значит, причина неполадок именно в этом? В том, что они халатно отнеслись к обслуживанию своей техники? В несоблюдении регламента и технологических карт, в подмене одних материалов другими…
– Ну, точно на все сможет ответить лишь экспертная комиссия. Если только ей дадут нормально работать. Вероятнее всего, что к приезду комиссии там все вылижут и выдраят до блеска, никаких следов окислов и не останется и в помине. Будут кивать на фатальный случай, на сбой аппаратуры. Мол, во всем виноват Его Величество Случай.
