Девчонки, погоны. Книга IV. Сквозь тернии и боль

– Я не думал, что ты играешь! – моргнул, посмотрел внимательно на нее долгим взглядом, не сразу ответил Плющ. – Играла моя мама. С ее отъездом в Испанию инструмент заскучал, его прикрыли, чтобы сиротливо не пылился, не наводил на других тоску… – подошел мужчина и аккуратно снял покрывало, сложил вчетверо, отложил в сторону, пожал плечами. – Не знаю, Сашенька, получится ли! На нем давно не играли, инструмент расстроен…

Сашенька уселась на стульчик, подняла крышку, пробежалась пальчиками по клавишам. Инструмент оказался в полном порядке и словно ждал ее прикосновений, задышал он жизнью и, набираясь настроения, вдохнул полной грудью.

– Какая прелесть, Сашенька играет Шопена! – подтянулась чета Топтыгиных на чарующие звуки музыки и поспешила занять лучшие места в партере. – Не девочка, а настоящее чудо!

– Тихо! – приложил Плющ палец к губам.

Ему на какое-то время показалось, что домой вернулась его мама, настолько его молодая жена была похожа на его мать со спины. И столь же виртуозно его Саша играла.

– Если наш Коленька упустит из своих рук это чудное создание, – прошептала Настасья на ухо своему мужу, – то он окажется полным неудачником! В кои веки познакомился он с очень хорошенькой и невообразимо умненькой девочкой!

В ответ Михайло согласно кивнул головой, приставил к своему рту заглушающую звуки широкую ладонь, оглушающе зашептал:

– Мне в последнее время стало казаться, что он никогда уже не женится! Причислил я его к стану женоненавистников! Я его со столькими девушками знакомил, а он все нос воротил!

– Сашенька наша сильно похожа на его мать! – прищурилась Настасья. – Я заметила удивительное сходство еще с порога!

– Да, вылитая моя тетка в молодости… – тер задумчиво ее супруг свою широкую скулу.

Когда все громко хлопали, Саша смущенно улыбалась, не знала, куда девать и спрятать ей свои растерянные руки.

– Спасибо, Сашенька! – подошла Настасья и чмокнула девушку в ее розовеющую щечку. – Это было чудесно! Мы получили истинное наслаждение от твоей игры! Ты…

Ближе к девяти вечера гости потянулись к выходу.

– Пора нам и честь знать! – поклонилась Настасья провожавшим их молодоженам. – Сашенька наша чрезвычайно устала…

Чета Топтыгиных удалилась, в квартире сразу ощутимо стало пустовато, и Сашеньке вдруг стало грустно, словно из ее жизни что-то выпало. С уходом гостей она перестала ощущать себя в полной безопасности, осталась одна на один со своим мужем, которого Саша по-прежнему очень сильно опасалась.

– Саша, в твоей комнате есть внутренний запор, – приоткрыл Плющ дверь спальни. – Тебе, Саша, следует хорошенько отдохнуть, набраться сил. Назавтра у нас с тобой еще много дел…

Часть вторая. Преодоление

1

Когда Саша вернулась в учебный центр, ее ожидало много чего интересного. В ее отсутствие весь палаточный табор перебрался в общежитие. Всех девчонок расселили в отдельных блок-секциях по девять-десять человек.

– А ничего общага! – осматривала Сашенька с интересом их новое место обитания. – У нас в городе полно бараков, и там условия куда намного похуже! Жить тут можно…

– Живи и радуйся! – похлопала Кристина подругу по плечу. – Пошли, сокамерница, общую камеру тебе нашу покажу…

В каждой секции было по две комнатки, и собственный санузел имелся. Второе отделение занимало один из таких блоков.

В одной комнате располагались Крис и три сестры, в другой же заселились близняшки Найденовы, Дашка Чиж и Ольга Левченко. Нашлось местечко среди них и для Сашеньки.

Зайдя в свою секцию, Костенко весело гаркнула:

– Встать! Смирно! Всем и пока без вещей на выход!

Выгнав на время всех постояльцев из своей комнаты, Кристина оставила только Сашку, закрыла дверь на замок, извлекла из своей сумки четвертинку коньяка, заговорщицки подмигнула:

– По маленькой за нас, замужних!

Девчонки переглянулись и опрокинули в себя стопочки. По жилам побежало живительное тепло, и Крис прищурилась:

– Как, Саша, все у тебя прошло?

– Чудесно все, Кристинка! – пробежалась по Сашиным губам радостная улыбка. – Я даже сама не ожидала! Он оказался таким понимающим и таким тактичным!

– Значит, на нашу честь не покушались? – улыбнулась иронично Костенко, глядя на подругу.

– Нет! И я даже не знаю толком, жалею ли я об этом! – пожала неопределенно плечом, вздохнула Кошкина. – В какой-то момент мне захотелось, чтобы оно все уже случилось. Я, наверное, в твоих глазах выгляжу полнейшей дурой!

– Ну, знаешь, Сашка, – дотронулась успокаивающе до ее плеча ладошка подруги, – это дело поправимое! Было бы на то желание! С этим никогда и не поздно начать! И ничего в этом я чего-то плохого или зазорного не вижу. Еще по одной?

– А давай! – тряхнула Саша задорно головой.

Жахнули они еще по одной стопочке. Наконец, Саша обратила внимание на то, что Кристина щеголяет в новенькой форме с курсантскими погонами. Это открытие поставило ее в тупик.

Неужто она пропустила важный этап в своей жизни и осталась без формы? И что ей теперь делать, как ей поступить?

Все девчонки ходят в новенькой камуфляжной одежке, а она, как белая ворона, будет ходить в спортивных штанах и в футболке? Саша грустно вздохнула, жгучие слезки брызнули из ее глаз.

– Ты, Сашка, это чего? – удивилась Крис быстрой перемене ее настроения. – Я что-то сказала не то? Прости…

– Не, Крис! Я это… про форму! – шмыгнула жалобно Кошкина носиком. – Я все проворонила! Пока я с мужем совершала шопинг по дорогим бутикам, вы переоделись! А я, как самая последняя дура, осталась без ничего! В меня все пальцами тыкать начнут…

Выдержав паузу, Кристина от души расхохоталась:

– Нашла, о чем переживать! Я все за тебя получила! А взводная Ерохина за тебя расписалась! Мы своих не сдаем! В тумбочке у тебя лежит твоя новая форма. Ботинки стоят под кроватью. Переодевайся! На построении, курсант Кошкина, стоишь в форме!

– Есть, сэр! – вытянулась Сашенька шутливо.

– Другое дело, подруга! А то они сразу и в слезы…

После вечерней поверки Кристина незаметно для всех других покинула расположение роты и поспешила к модулю Шпака.

Когда Плющ вернулся домой со службы, первым делом он увидел на столе в гостиной фотокамеру, которую, как ему казалось, пыталась от него спрятать его милая Сашенька. Ему не хотелось сразу думать про нее неприятное и дурное, но он поначалу склонялся к мысли, что Саша попросту хотела стянуть камеру, чтобы впоследствии можно было ее кому-то загнать.

Пренеприятное открытие, хорошего в нем ничего не было, и оно кидало большую ложку дегтя в семейную бочку меда.

– Прости ты меня, милая Сашенька! – воскликнул обрадованно Плющ. – За то, что дурно о тебе подумал, мое солнышко!

Под счастливо нашедшимся фотоаппаратом стыдливо затаилась коротенькая записочка, адресованная лично ему:

«Николай Иванович! Спасибо Вам за все Ваше понимание! В фотокамере я оставила для вас мой свадебный подарок! Лично и только для моего мужа! Приятного Вам просмотра! Ваша и всегда только ваша Сашенька».

Предчувствуя нечто необычное, мужчина нервно потер сильно вспотевшие руки. Он прошел в свой кабинет и подключил камеру к своему рабочему ноутбуку, вывел файлы на экран.

– Посмотрим, посмотрим, что за подарок приготовила мне моя милая Сашенька! – бормотал он себе под нос в сильном нетерпении. – Должно быть, это нечто необычное, как и она сама…

С каждым новым изображением на экране Плющ приходил во все большое возбуждение. Пока шло изумительное слайд-шоу, успел он получить сильнейший оргазм, его руки тряслись, горло пересохло, по спине стекал липкий пот, пульс зашкаливал.

– Боже, как она прекрасна! – воскликнул он. – Она даже намного прекраснее, чем я думал!

Последнее фото особо привлекло его внимание. Одной рукой проказница прикрывала у себя между ног, а другой на что-то ему она явно указывала. Майор увеличил изображение, и его снова пробил жаркий пот. Между неплотно сжатыми указательным и средним пальцами Саша открыто показывала ему свою никем не тронутую непорочность, словно открыто и громко говорила она ему, что он не ошибся и сделал правильный выбор, что она нисколько не обманула его ожиданий, что она хранит ему свою верность…

В понедельник Сашу назначили в суточный наряд и определили в заготовщицы. В ее самые прямые обязанности вменили сервировку ротных столов, уборку их и помывку посуды после приема пищи личным составом второй роты.

– Попробуй ты только мне, девонька, сорвать прием пищи! – погрозила ей пальчиком ротная командирша. – Не посмотрю, что ты у нас теперь замужняя дама, штанишки спущу тебе до коленок и выпорю! – нахмурилась Саркисян. – Даже не думай, что твой мужик спасет тебя от моего гнева! Выпорю! Так и знай…

– Все будет в полном ажуре, Марго Константиновна! – заверила Сашенька свою ротную. – В летнем лагере мне не раз приходилось помогать заготовщикам, невелика задачка…

Привыкшая к подобного рода работе, Саша справилась, накрыла столы на ужин, на тачке развезла бачки с кашей и чайники с горячим напитком, по цвету издали напоминающим чай. После того, как их рота ушла, Саша, не торопясь, собрала посуду и покатила громыхающую на неровностях цементного пола тачку на мойку.

– Какая же у нас классная посудомойка! – крутился возле Сашки смазливый караульный боец из состава выездного караула по охране автопарка и складов с оружием и боеприпасами.

– Да не про вашу честь! – огрызнулась Саша незлобиво. – Иди-ка ты, добрый молодец, подальше от меня! Огрею тебя половником, будешь знать! Иди-ка ты, леший, своим темным лесом…

Получив отпор, курсант не отступил. Уж больно девица ему понравилась. И под камуфляжной формой угадывалось ее стройное и гибкое тело. А когда заготовщица наклонялась к раковине, он успевал узреть холмики ее волнительно юных и острых грудок.

Но больше всего бойца пленила улыбка девчонки. Когда дива улыбалась, личико ее полностью преображалось, становилось столь прекрасным, что оно мгновенно завораживало, заставляло его самого, повидавшего много девиц, замирать в оцепенении.

А такого казуса с ним давненько уже не случалось. Котэ решил не отступать, а начать планомерную осаду девичьей крепости, взять ее если и не жарким приступом, то нудным измором.

– А дай, я тебя, краса, поцелую! Всего один разок! – оказался караульный боец в опасной близости от заготовщицы.

– Уйди, огрею половником! – предупредила его Саша. – Второй раз повторять я не буду, смажу тебе по твоей роже…

– Бей, но разреши поцеловать! – сверкнул отчаянными глазами, быстренько присел боец на колено, нагнул повинную голову перед нею. – Всего один только поцелуй!

Поняв, что наглец не отступает, Саша оглянулась по сторонам. Она никому и никогда не призналась бы в том, что ей до жути хотелось целоваться. С самого свадебного застолья она хотела впиться в губы жениха, но до конца выдержала марку, не позволила себе, не дала волю своим желаниям. Не хотела она показаться мужу распутной девкой, готовой на пятый день их знакомства кинуться на шею малознакомому мужику. Ее положение обязывало вести себя весьма скромно и исключительно целомудренно.

– Посуду всю перемой, тогда и разрешу! – не поняла Саша и сама, как из нее вырвались столь дерзкие слова.

В испуге прикрыла она ротик подрагивающей ладошкой. Возможно, подспудно ей казалось, что смазливый юноша тут же сбежит, когда услышит то, что она ему предложит. Не станет гордый выходец с Кавказских гор заниматься тем, чем их горделивые мужчины рук своих никогда и нигде не замарают.

– Слово ты, краса, мне свое крепкое даешь? – не повел и глазом курсант, вмиг ухватился за ее провокационное предложение. – И я все за тебя в два счета, краса, перемою!

– Даю! – выговорила Саша уже не столь уверенно в себе. – Только не верю я тебе… – добавила она едва слышно.

Откуда ей было знать, что во время продолжительной учебы в военном институте курсантам выпадало и не через такое пройти. Приходилось курсантам и не раз перемывать гору грязной посуды, когда выходила из строя посудомоечная техника, что случалось у них в институте все чаще и чаще.

– Не видела, чтобы пацаны мыли посуду! – прищурился левый глаз девчонки, посмотрел на бойца с неприкрытым вызовом.

Усмехнувшись, боец ловко ухватился за тачку, стал толкать ее в направлении посудомойки. Саша пошла за ним следом.

– Меня Котэ зовут, – представился юноша. – Котэ или же Константин Гиоргадзе…

– Ты это… Тамаре Гиоргадзе не родственником доводишься? – прищурила девушка один свой сильно пытливый глаз.

Давно уже Саша не верила в странные совпадения. В их стране Гиоргадзе – далеко не самая распространенная фамилия. А тут их сразу двое на одном полевом гектаре проросло.

– Я ее младший братишка! – улыбнулся курсант широко.

Ему нравилось, что его старшая сестра стала командиром роты на женском факультете. Это сразу открывало перед ним прекрасные перспективы. Он неотложно собирался по самой полной программе использовать свои нарисовавшиеся возможности.

– У тебя появится блат! – понизил заговорщицки голос Котэ. – Скажешь, что ты знакома со мной, и все твои проблемы в прошлом! Стоит тебе, краса, только щелкнуть пальчиками…

– А меня Сашей зовут… – потупилась Кошкина.

Даже самой себе Сашенька не хотела признаваться в том, что смазливый боец понравился ей с самого первого взгляда. И он, кроме всего прочего и в добавок ко всему, чем-то был похож на ее Николая Ивановича, отдаленно, может, местами и временами, лишь внешне, но все-таки похож. Только Котэ был намного моложе. Он был весел, с ним было легко и просто, с ним не надо было ни о чем думать, держать себя в напряжении, чего-то стесняться. С ним ей было удивительно спокойно и хорошо. А ведь знала она бойца Гиоргадзе всего лишь несколько минут.

– Ты, Сашенька, иди, столы протирай! – отослал Котэ заготовщицу в обеденный зал, чтобы она не смотрела на то, как он будет вместо нее перемывать посуду. – Времени зря не теряй…

Перебегая от стола к столу, Саша торопилась, спешила вернуться в посудомойку, чтобы лично проконтролировать качество работы добровольного помощника. Ей казалось, что боец будет филонить, делать вид, что со всем тщанием перемывает посуду, а на деле лишь окунать ее в чан с водой и быстро кидать в другую кучу. Но Саша поспела к шапочному разбору, обидно опоздала.

– Готово! – встретил Котэ ее появление своей торжествующей улыбкой. – Я свое слово сдержал! Дело за тобой!

– Секундочку! – шагнула Кошкина к тачке с посудой и стала быстренько перебирать тарелки и вилки с ложками.

Проверив все, Сашка выдохнула. Зря она жутко переживала. Вся посуда блестела, над нею хорошенько поработали и сил не пожалели, отдраили на совесть. Боец ее не обманул.

– Я жду! – лыбился довольный Котэ.

Опустив глазки к цементному полу, Сашенька шагнула к парню и потянулась к нему своими полураскрытыми губками.

Она еще толком ни с кем не целовалась, сильно боялась, что у нее ничего не получится и Котэ издевательски посмеется над ее полной и непростительной неопытностью.

– Ты только не наглей! – заявила Саша на всякий случай. – Иначе я просто убегу и не вернусь… – предупредила она.

К ее немалому удивлению, все вышло просто замечательно. Она изрядно волновалась, даже вовсе не заметила, как молодой человек тактично взял бразды правления в свои опытные руки.

– Ну, как? – прищурился, глядя на нее, курсант.

– Ты, Котэ, хорошо целуешься! – отдышалась с трудом Сашка и потом уже восторженно прошептала. – Сладко…

Мужская рука юрко скользнула под ее камуфляжную куртку и вражеским лазутчиком проворно поползла по ее животу.

– Котэ, мы так с тобой не договаривались! – отскочила Саша живо в сторону. – Я ухожу! Договор наш расторгнут…

– Не уходи, Саша, давай, поговорим! – стоял Котэ перед нею с виноватым видом и взглядом просил ее остаться. – Я тебе могу по секрету раскрыть некоторые тайны нашего бытия…

Конечно, бывалый курсант четвертого курса мог очень многое поведать юной и неопытной девушке о быте и жизни в институте, и Сашенька после недолгого колебания все же согласилась.

– Понимаешь, Сашенька… – понизил голос Котэ.

Молодые люди вовсе и не заметили, как пролетело время, они опомнились, когда у Котэ настойчиво зазвонил телефон:

– Гиоргадзе! Черт! Где тебя черти носят? Через десять минут тебе заступать на пост! Бегом в караулку!

– Бегу уже, черт! – выдохнул разочарованный Гиоргадзе.

Вздохнув, Котэ собрал до кучи и подхватил армейские термоса, на ходу он быстро проговорил:

– Я, Саша, с одиннадцати и до часу ночи буду стоять на посту у секретной библиотеки. Это рядом с вашей санчастью. Через полчаса приходи! Еще немного мы, Сашенька, с тобой поболтаем…

– Не знаю… – прошептала Саша ему вслед. – Я подумаю…

С пылающими щечками она побежала в казарму, где все уже приготовились ко сну. Саша хотела посекретничать с Кристиной, не знала, что той и след простыл, под покровом темной ночи Крис улизнула к любимому мужу. Сашка шла и мучительно думала.

Будто взглянув на себя со стороны, она попыталась, кинула на чашу весов уже имеющиеся у нее отношения с Плющом, а на другую чашу осторожно положила могущие возникнуть отношения с Котэ и все возможные последствия этого во всех отношениях безрассудного шага. К чему ей все эти, спрашивается, тайные отношения с пылким курсантом, если у нее уже есть надежный тыл в лице вполне состоявшегося в этой жизни Николая Ивановича.

Только жизнь с Плющом – мещанское болото, покрытое густой тиной повседневной обыденности, а вот крепкая связь с молодым и жизнерадостным парнем – это же яркий полет, это, возможно, и есть та самая сказка в ее жизни. Сказка, о которой она все время мечтала и которой грезила. Это сказочная мечта, ради которой можно было и даже, наверное, следовало ей и рискнуть.

– Ох! – вздохнула Саша тяжело и протяжно.

Господи, она думала не о том. Она заигралась, она совершенно сошла с ума. У нее попросту поехала крыша. Как только эта несусветная блажь могла взбрести ей в голову. Бездумно, совершенно безответственно и бездарно променять мужа, у которого уже все есть, на пацана, за душой у которого маячили только одни планы и больше ничего существенного.

– Если бы заранее все знать! – тряхнула Саша головой. – Да как вот об этом узнаешь, пока зад себе не замараешь…

Нет, надо снова все тщательно ей обдумать, разложить все по полочкам. Как бы ей уберечься от роковой ошибки, которую потом никак и никогда не исправить, и назад ничего нельзя будет вернуть. Что же ей делать, как ей поступить?

– Пойду, перетру с Костенко! – решила она, выдохнула. – Крис подскажет, со стороны ей виднее…

Если бы Кристина ночевала на своей койке в общаге, то Саша на все сто процентов никуда не пошла бы, и ни о каком новом свидании с Котэ речи и не пошло бы. Но Крис на своем месте не оказалось, и Кошкина решилась.

– Я в столовой забыла запереть ящик с нашей посудой! – сообщила Саша дежурной по роте. – Пойду, закрою…

– Иди, растяпа! – поморщилась позевывающая девушка, махнула рукой. – Спишь, тетеря, на ходу! Смотри, по дороге не усни!

Прикрыв за собой входную дверь, Сашенька вскачь понеслась вниз по крутой лесенке, вприпрыжку помчалась в сторону санчасти, остановилась только тогда, когда в свете фонаря увидала одинокую фигуру часового с автоматом в руке.

Подойдя ближе, девушка негромко окликнула курсанта:

– Котэ! Это я, Котэ, не стреляй…

– Пришла, Сашенька! – не удивился даже, казалось, боец ее появлению. – Отойдем, Саша, в сторону от света…

Они завернули за угол здания и скрылись в кромешной мгле. Темнела на фоне стены неплотно прикрытая дверь.

– Тут раньше парикмахерская была, – пояснил юноша. – Теперь эта комната ничейная, давненько она у вас пустует…

С опаской оглядываясь, Сашенька вступила внутрь, мир вмиг уменьшился до размеров тесной комнатенки. Зато Саше сразу стало спокойнее. Внутри помещения юная девушка почувствовала себя в относительной безопасности.

– Можно, Сашенька, я тебя еще поцелую? – донеслось до нее взволнованное и горячее дыхание Котэ.

– Поцелуй… – шагнула сама к нему юная девчонка, сгорающая от нетерпения. – Поцелуй меня…

Чувственная эйфория длилась бесконечно долго. У нее сильно припухли губки. В сторонку отлетел поясной ремень, и пуговицы на куртке одна за другой расстегнулись.

Но Саша ничего не замечала, она попросту не хотела этого замечать, и ей было абсолютно наплевать на то, что Котэ своими руками не на шутку проводил исследование ее гибкого стана.

Ей очень нравилось, она сама хотела, чтобы ее тело ласкали, ей хотелось еще и еще. Сашенька погрузилась в мир ранее ею никогда еще не испытанных чувственных ощущений.

– Лифчик, чур, не трогать! – прикрикнула она, но понимая, что не сможет остановить Котэ на полпути, сама помогла стянуть с себя лямки бюстгальтера и вытащить их через рукава куртки.

– Все будет хорошо! – прошептал курсант. – Доверься мне! Мы одни, и никто нам не помешает…

Сашенька всерьез понимала, что она сейчас совершает самую непростительную ошибку в своей жизни. Она безрассудно перешла черту, за которой Саша уже сама не могла остановиться.

Ее воля куда-то предательски исчезла и испарилась. То же самое состояние у Сашеньки было в тот самый день, когда в университете проводили с нею бесчеловечный эксперимент.

Из последних сил девушка попыталась отыскать путь к своему спасению, к предотвращению губительного падения, и едва слышно Сашенька пролепетала:

– Котэ, остановись! Я замужем!

– И что? – не удивило бойца нисколько ее заявление.

Пришлось Саше раскрыть все карты и выложить их на стол, чтобы толком разъяснить все своему дружку:

– Понимаешь, Котэ, я еще ни разу с мужчиной не была! И муж это знает! Он нарочно не тронул меня, чтоб держать меня под своим контролем! Мы два дня назад поженились! Котэ, Котенок, ты должен меня понять! Я, может, и хочу, но не могу…

– Нормально! – отступил курсант от нее на шаг. – Могла бы сразу начистоту сказать. Я не дурак, все понял бы! И что нам с тобой с этим делать? – имел Котэ, скорее всего, в виду их состояние.

И он, и она хорошо понимали, что ситуация попросту зашла в тупик. А тела их настойчиво требовали разрядки. И эту проблему им следовало незамедлительно решать.

– Может, есть другой выход? – прошептала тихо Сашка. – Ты же намного старше меня и опытнее! Ты же знаешь, что у женщин есть еще и… – осеклась она, передернув плечиками.

В отчаянии Сашенька попыталась решить их проблему иным и нетривиальным способом. Всем давно было известно, что кавказские мужчины не брезгуют нетрадиционными приемами в сексе. И она попыталась деликатно натолкнуть парня на этот путь.

– Ты мне это… про другой вход? – просек курсант мгновенно ее завуалированный намек, провел рукой у нее пониже спины. – Ты хочешь мне сказать, что мы можем с тобой…

Сашеньку бросило в жар. Она стояла всего в одном шаге от того, о чем ей мечталось длинными ночами. Никому не рассказывала Саша о том, что, заперев комнату, часто и подолгу забавлялась с игрушками, хорошенько разработала свое потайное отверстие и всегда получала удовольствие. И она не видела особых проблем в таком способе общения.

– Хочу… – опустила Саша смущенные глаза, произнесла едва слышно, пошевелила пересохшими губами, расстегнув брючной ремень, она решительно стянула с себя штаны вместе с трусиками, прогнулась в спине. – Обещай, что ты только туда, а девочку мою не тронешь! Иначе мы быстренько разбегаемся по сторонам! – дышала Саша тяжело, вздымалась высоко ее грудь.

– Обещаю! – поклялся курсант.

Крепкие руки легли на ее спину, и Саша прикрыла глаза. Вот и сбылись ее ночные сновидения. Котэ оказался опытен, знал, что и как ему надо делать. Хорошенько подготовленное им потайное отверстие радушно приняло бойца.

– Ох! Котэ! Ох! – выдохнула Сашенька, легла грудью на широкий подоконник. – Ох! Я умираю! Котэ, Котенок…

Прислоненный к стене автомат потерялся в тени, но часовой совсем позабыл о нем. Котэ сжимал в крепких объятиях доверчиво прижимающуюся к нему Сашу, блаженствуя, прикрывал глаза. Еще никогда ему не было так хорошо в общении с девчонками. Он не помнил про то, что и увидел-то ее всего несколько часов назад, что знает девчонку всего и ничего. Ему казалось, что он знает Сашеньку целую вечность, настолько пришлись ему по душе и она, и ее милый и несколько смущенный взгляд, поразительной доброты улыбка и ее удивительно красивый и проникновенный голос. Ее тело настолько доверчиво подрагивало в его руках, что он умирал от умилительного чувства, бурно проросшего в его груди. Теперь Котэ точно знал, что это именно та самая девчонка, что снилась ему по ночам, которую он безуспешно искал, меняя подруг, как перчатки, одну за другой. Он нашел свою Сашеньку и теперь ни за что не потеряет ее. И неважно ему то, что она что-то говорила-плела про своего мужа. Законный муж – далеко не гранитная скала, придет еще время, и тот обязательно подвинется, уступит свое место ему, Котэ. Всему свое время…