Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Наш князь Голицын, конечно, милый человек, самого приятного обхождения, все подчиненные и адъютанты его любят как отца и брата; ожидают его сюда обратно на днях.

Качели под Новинским не снимали, комедии и все гульбище еще невредимы. Вчера было там множество. Принцу Мекленбургскому очень это понравилось. Поутру был он там в коляске, а после обеда верхом. В день своего приезда поутру явился принц к графу Толстому яко генералу Преображенского полка, коего он только полковником; странно было видеть принца с Андреевской звездою, в полковничьем мундире с каскою.

Вчера было приглашение четырем классам явиться во дворец Николая Павловича, где он живет, чтобы ему представиться. Я виноват, поленился мундир надеть; все бывшие приглашены его высочеством сегодня на обед, в том числе и Карнеев; вчера был у него обед для военных. Завтра даем ему бал в Собрании, а в среду – бал в отделении, куда и принц приглашен. Того и гляди, что завеселится и долее здесь проживет, нежели думал. Очень любит наш незавидный театр, в коем бывает всякий день; ему готовят даже и медвежью травлю. Юсупов приставил к нему Бергмана.

Константин. С.-Петербург, 26 апреля 1821 года

Вчера граф Комаровский мне сказывал, что войска получили повеление остановиться на границе и не идти далее, что весьма вероятно. Говорят, что с последним курьером государь писал к матушке своей: «Дело начинает проясняться, и я надеюсь скоро быть у ваших ног».

Императрица Мария Федоровна поедет на сих днях в Гатчину, где даст прощальный обед офицерам. По всем обстоятельствам судя, кажется, недалеко уйдут.

Александр. Москва, 26 апреля 1821 года

Я видел дилижансы: спасибо Рудину, прислал мне один, и я насмотрелся, сидел в нем и проехал с Вяземским по улице. Прекрасно и покойно; ему так понравилось, что он княгиню отпускает в карете, а сам едет в Петербург в дилижансе. Мы обедали с ним у именинника Василия Львовича Пушкина, где много мы смеялись: все вспоминали тебя и пили твое здоровье. Дай-ка расскажу день по порядку. Пушкина велела звать к себе, что имеет нужду: стара шутка! Тут опять записка. «Приходите, милый Александр, мне нужно поговорить с вами о делах». Нечего делать, бросил перо, пошел к ней пешком, ибо лошадей отдал поповне, разъезжающей с визитами после свадьбы. Софье отдал шелка и поцеловал от тебя ручку. Графиня дала мне негоциацию к принцу или его гофмаршалу касательно ее Александра[31], коего тело похоронено в герцогском саду, и она желает, чтобы принц позволил ей сделать на том месте монумент покойному и проч. Она желала, чтобы Волков за это взялся, ибо я не представлялся; но вышло, что сегодня ввечеру я сам это выполнил. Я принцу слил пульку, что не мог представиться ему, потому что мне зуб вырвали; говорил с ним о покойном его отце, коего очень знал в Карлсбаде, о Москве и проч., потом познакомился с бароном Лютцовым, обер-гофмаршалом (человек умный и порядочный), и с ним говорил о деле графини; он очень обрадовался, что нашел случай прояснить это, обещался все сделать и просил, чтобы графиня адресовала ему прямо и человека, и памятник, когда пошлют его на место. Между прочим очень хвалил твои устройства почтовые, говорил, что все, и особенно купечество, довольны активностью и порядком, который установился в управлении почтами. Я бы его так и расцеловал!

Какой охотник принц танцевать! Урусова не промах, он и ее замучил в котильоне; открыл бал с федьдмаршальшей Каменскою, потом с Апраксиной и так далее, с нашей Варенькой Голицыной танцевал французскую кадриль, и я все ее дразнил, что она с тех пор ни на кого глядеть не хочет. Пошли ужинать, а я домой – тебе писать. Старый хрыч Юсупов, чего бы дать самому бал, вынудил бал у Потемкина, на который давеча и меня звали графиня и муж ее. Бал завтра. Ну уж достается принцу! Обедал в Васильевском у Юсупова, потом давали ему в зверинце медвежью травлю, там была садка, он сам гонял зайцев и, говорят, лихо ездит верхом, потом был в театре, а там, одевшись, явился в Собрание, где и ужинать будет. Завтра обед для него у князя Сергея Михайловича Голицына, а послезавтра – в отделении бал, и он с бала едет в путь, очень сожалея, что не будет на гулянье 1 мая.

Александр. Москва, 28 апреля 1821 года

И сегодня день беспутный! Ты меня пожуришь, любезный брат: предаю тебе повинную голову, но каюсь, что я с бала Потемкина воротился в 6 часов и оставил там принца танцующего, многих стариков, сидящих на балконе и смотрящих на восходящее солнце, а Вяземского и других – играющих в квиндичи. Вот как дело было. Захотелось мне ужинать; по несчастью, был только один большой стол; сев за него возле Риччи, должен был дождаться конца, а ужин продолжался до трех часов с лишком. Встав, хочу ехать, протанцевав польский; идет хозяйка, я с удивлением вижу, что в конце платка висит престранный ключ. «Что это значит? Это новая парижская мода – носить на себе ключ от погреба?» Прихожу к дверям передней – заперто; швейцар говорит: «Нельзя ехать, ваше превосходительство, граф изволил сам запереть дверь, а графиня и ключ изволила к себе взять». Так вот что это за ключ! Точно, никого не пустили домой; иные серьезно сердились, между прочими губернатор, который сказал швейцару: «Отвори; я, братец, губернатор; мне пора ехать в губернское правление».

Дом великолепен, убран со вкусом, но многое мне не нравилось и походило на дом какого-нибудь выскочки; казачков с десяток в белых кафтанах с галуном и – светло-голубые бархатные панталоны. У дверей залы все девушки и дворня стояли, так что прохода не было. Принчик танцевать охотен, всех дам замучил. А бедных Вяземских опрокинули в ямской карете; он упал на нее, сделал ей шишку на лбу, которая, однако же, почти неприметна была ввечеру, но он очень ушиб ногу, и его подняли почти без чувств; хромал, но не утерпел, пошел вальсировать, разбередил пуще ногу и должен был конец вечера играть в карты. А кучер и лакей очень серьезно разбились, все стекла перебило, и княгиня головой очутилась на мостовой. Чудо, как не изуродовали себя.

И у нас были вчера две свадьбы: 1-я – генерала Игнатьева с Барышниковой, 2-я – Муромцева, Матюшина брата, со внучатною сестрою его Бибиковой. Матюша явился сюда на три дня. Я его нечаянно встретил на Кузнецком мосту, который, между прочим, исчезает: место это ровняется, и будут дома, с одной стороны – Татищева моего, а с другой – не знаю чей. Смешно, что будут говорить: пошел на Кузнецкий мост, а моста как не бывало.

Принца здешнего берегут как девочку, а Бергман вчера возил его (видно, по внушению старого Юсупова) к Джаксону, смотреть, как случают жеребцов.

Каков Потемкин! Он обедал у принца; тот из любезности за столом послал ему штук 20 клубники свежей, а вчера для 150 персон было мороженое из свежей клубники. Адъютант принца не мог это постигать, ест и плечами пожимает.

Константин. С.-Петербург, 29 апреля 1821 года

Из Одессы пишут от 13 апреля, что в Царьграде янычары совершенно ожесточены против греков и вообще против христиан. Они сожгли 3 или 4 греческих церкви и несколько домов, убивают всех без пощады, так что султан принужден был, для укрощения их, призвать в Константинополь азиатские войска. Из знатнейших греков убиты князь Маврокордато и Мурузи. Я надеюсь, мой милый друг, что это одни слухи, и не совсем справедливые, ибо после этого и миссии нашей небезопасно бы было там оставаться.

Князь Ипсиланти, также по одесским известиям, перешел Дунай в Систове и идет, чтобы соединиться с сербами и Али-пашою. У него 20 тысяч войска и 30 орудий. Сербы дают ему 20 тысяч (не верю!), и булгары – 10 тысяч, под предводительством митрополита своего, коему турки хотели отрубить голову. В Морее все крепости заняты греками, коим их все сдали сами турки добровольно, получив обещание, что имущество их и независимость будут сохранены. За все эти известия я, однако же, тебе не ручаюсь.

Тургенев получил коротенькое письмо от своего брата от 6 апреля; он едва имел время писать, что они переехали в Перу. Фонтоново письмо от 1-го, там тогда еще все было смирно, только арестовали несколько греков по подозрениям, что они в сношении с Ипсиланти.

Александр. Москва, 29 апреля 1821 года

Ай да отделение! Задало преславный праздник принцу Мекленбургскому. Я похвастался, что рано оттуда уеду, но не тут-то было: потанцевал, захотелось есть, сел ужинать с Пушкиным. Это первый выезд Софии, которая была няней Вареньки[32], и няней очень не жестокосердою. Принц, для которого не довольно было одного котильона, до ужина, начал другой еще после. Урусова меня сама позвала, не мог я ей отказать; только я домой приехал в 4 часа. Принц требовал, чтобы я начал греческую, и я вспомнил старину; досталось всем. Он просил меня представить его Пушкиным и сам подтвердил Вареньке все, что Лютцов мне сказал намедни касательно монумента покойному Александру.

Во время ужина директор подошел с бокалом шампанского, и пили за здоровье его высочества; он сам сделал то же и благодарил их речью, от коей чувствительнейшие из директоров плакали, а покрепче духом только прослезились. С бала должен был ехать принц. Он чрезвычайно доволен Москвою, взял на память виды города, все музыки, которые играли на балах, очень восхищался младшей Урусовой, которая, по его словам, очень напоминает ему невесту его. И он очень здесь всем понравился своей учтивостью и добротою, а уж страшный охотник танцевать. Старики, знавшие его покойную мать[33], смотрели на него с особенным чувством благоволения.

Множество было людей вчера, и все теперь в восхищении и от отделения. Множество знакомых (возвращаясь к твоему творению), бывших вчера в отделении, спрашивали о тебе: Софья Александровна Волкова, Чертков, Карнеев, Керестури, Вяземский, но где всех упомнить; а последний как ни в чем не бывало и говорит, что, кто хочет себе привить охоту к танцам и легкость в вальсе, должен велеть кучеру опрокинуть себя в карете. Видел я также Баранова: это авангард князя Дмитрия Владимировича. Он очень тебя благодарит, что ты доставил ему возможность сделать часть дороги в дилижансе, который очень хвалит.

Я тебя абонировал на «Путешествие в Туркмению и Хиву», весьма любопытная книга, коей 1-я часть выйдет в декабре. Сочинитель ее – Муравьев, один из сыновей Ник. Ник., был при Ермолове, или посылай в этот край, коего выучился языку; там его взяли в плен, много было приключений. Говорят, что это все прекрасно будет описано с видами, с разными планами и рисунками. Ник. Ник. завез мне сам наши два билета, но, я думаю, лучше твой сохранить у себя здесь до поры и времени и доставить тебе первую часть, когда выйдет. Теперь заплатил я только 25. Я трактую с Селивановским, продаю ему манускрипт трудов наших с Метаксою; я думаю, что устроил это, так и хлопот менее, а для выгоды Метаксы выговорю себе 100 экземпляров, которые и буду продавать знакомым как можно дороже.

Константин. С.-Петербург, 30 апреля 1821 года

Сегодня утром рано ходил я смотреть, как отправлялись в поход Измайловский и Московский полки. На плац-параде Семеновского полка отслужили молебен с коленопреклонением и пошли с Богом.

Строганов, точно, себя ведет прекрасно и показывает много присутствия духа. На патриарха султан надел кафтан. Немудрено – после его прокламации, где он проклинает Ипсиланти и Суццо и доказывает, что греки должны не только повиноваться туркам, но и любить их как своих благодетелей, и проч.

Александр. Москва, 2 мая 1821 года

Ну, сударь, наш принц уехал, очень доволен Москвою. Сделал много подарков, Озерову – прекрасную табакерку с шифром, Толстому, адъютанту князя Дмитрия Владимировича (сыну Сергея Васильевича), – перстень с шифром, Бергману – то же без шифра; полицеймейстерам – перстни без шифра и очень неважные; странно, что то же самое получил наш эконом Благородного собрания. Бергмана так напугали спектаклем, данным у Джаксона принцу, что он просил его светлость попросить князя Сергея Михайловича Голицына не писать об этом императрице Марии Федоровне, что тот и обещал.

Вчера к Риччи приехал Нащокин от митрополита, который рассказывал ему о полученном им рапорте касательно одного чудесного происшествия, или просто чуда. Девушка старая, слепая, немая и глухая видит сон, что ангел велит ей пойти в такую-то церковь; придя туда, находит в алтаре сидящего монаха; он ее благословляет и говорит ей: «Вера твоя тебя спасает, ты обременена немощами, ты не роптала, сносила все с терпением, полагалась на Бога; знай же, что в Светлое Христово Воскресенье ты будешь видеть, говорить и слышать. Знай это и молчи!» Только в праздник она встает; увидев образ свой в зеркале, столь изумилась, что осталась неподвижною. Мать входит ее поздравить с праздником, удивляется, что слепая смотрится в зеркало, говорит: «Что ты делаешь?» Дочь оборачивается, увидев мать, падает в обморок, только приходит в себя и рассказывает матери, что с нею было. Послано сделать следствие на месте, и привезли сюда и мать, и дочь. Я уверен, что для Бога нет ничего невозможного; но чудеса – события веков прошедших, а не нынешнего: люди так умны, их можно обращать к Богу рассудком, не действуя на воображение и не поражая чувства их чудесами. Ваш ипохондрик Тургенев должен кое-что знать об этом. Теперь все об этом только и говорят.

Благодарю за первый номер «Рецензента», это обогащает; впрочем, все первые номера всех выходящих журналов всегда хороши, право же. Это другая статья. Так как этот 1-й номер не что иное, как любезность «Сына Отечества», желающего ознакомить своих читателей с сим новым журналом, то прошу тебя абонировать меня на «Рецензента», да уже и доставлять его мне с письмами твоими.

Вчера было-таки гулянье. После проливного дождя под вечер разгулялось, показалось солнце, и ревностные охотники пустились часу в восьмом в Сокольничью рощу. Ко мне приехал Керестури, я велел запрячь коляску, и мы пустились туда: был час девятый, мы и видели всех, но уже возвращающихся домой по страшной грязи; для пешеходов невыгодно было. Вечер провел я у Пушкиных, где был также Вяземский: он мне сказывал, что Тургенев едет к каким-то водам в России, а Сергей Уваров идет в отставку, но ты не пишешь ни о том, ни о другом.

Шаховская была у Бальмен, которая не могла ехать в деревню с Митюшею: больна и кашляет, точно как некогда Самарина Анна Петровна. Вчера же слышал я от П.П.Нарышкина, что Альбиния [доктора] повез Трубецкой в Ярославль, к жене Сипягина, которая опять занемогла.

Ну, сударь, этот раз Баранова точно идет замуж, ибо помолвка была, жениха хвалят: некто Шишкин, отставной улан, с именем, с фигурою и воспитанием: вчера говорили, что она его не стоит. За несколько дней перед тем она отказала генералу Засу, который, видно, ее не стоит. Свидетельство тетушкино послал я подписать Обрескову: ежели вовремя принесут – приложу, а не то уж завтра доставлю тебе с тяжелою. Да вот оно и явилось.

Теперь были Исленьевы и сказывали, что у бедной Марьи Васильевны Талызиной умерла сегодня единственная прекрасная дочь.

Кстати: анекдот. Вчера, как я писал тебе, был проливной дождь; старуха Афросимова спала и валялась целый день, под вечер видит: время хорошо, – закладывай карету, ступай на гулянье; грязно, подзывает полицмейстеров и ругает, по обыкновению: «Заставь дураков Богу молиться, так лоб разобьют; вы боялись пыли, а теперь так много полили водою, что грязь по колено». Si non е vero, е ben trovato[34]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

To есть А.И.Тургенева, директора канцелярии Св. Синода.

2

Николая Ивановича Тургенева.

3

А.Я.Булгаков близко знал короля Неаполитанского Фердинанда, служа в Неаполе при Татищеве.

4

Княгиня Анна Александровна Голицына, урожд. княжна Грузинская, супруга князя Бориса Андреевича.

5

Тогдашний московский почт-директор.

6

То есть о ежедневном приеме писем и посылок на почте.

7

То есть князя А.Н.Голицына, главного начальника всех почтовых учреждений.

8

То есть в Дворянском собрании в Охотном ряду.

9

Вдова первого графа Бобринского, графиня Анна Владимировна. В это время у нее была дочь-невеста, графиня Марья Алексеевна, вышедшая потом замуж за князя Н.С.Гагарина.

10

Да здравствует литография! Это всеобщая страсть; карандаш изобразит любого: и великого, и малого, и уродину, и красотку.

11

Княгиня Елизавета Сергеевна, урожд. графиня Головина, в то время вдова князя Александра Михайловича. У них было восемь дочерей.

12

То есть князя П.А.Вяземского. В то время судьбою его был озабочен и Н.М.Карамзин, как видно по его письмам к И.И.Дмитриеву. Выступая против аракчеевщины и цензуры, князь Петр Андреевич, как и Пушкин, писал против правительства.

13

Шафонский был директором канцелярии московского генерал-губернатора.

14

Это был Алексей Федорович Шереметев. Мать его – Екатерина Сергеевна Власова, во втором браке Ивашкина.

15

Этот Марко был тамошний православный священник.

16

Это свадьба Аделаиды Павловны Строгановой с князем Василием Сергеевичем Голицыным, отец которого (расстроивший дела свои) – князь Сергей Иванович, а мать – двоюродная сестра Булгаковых, дочь Марфы Ивановны Приклонской.

17

То есть за князя Александра Федоровича, служившего в Варшаве при великом князе Константине Павловиче, а позднее многие годы заведовавшего Комиссией прошений.

18

Арсений Андреевич Закревский был тогда дежурным генералом – должность, по которой имел он первенствующее значение в делах Военного министерства.

19

Сперанский возвращался из Сибири. В Москве, вероятно, полагали, что он снова войдет в силу, но ошиблись.

20

В то время и долго после плата за рассылку газет и журналов поступала в пользу почт-директоров, московского и петербургского. Отмена последовала много позднее, и поводом к тому было, что один экспедитор, получая деньги от подписчиков, стал задерживать выдачу их издателям, денег накопилось так много, что, имея их в руках в течение многих недель, он изволил отдавать их взаем или играть на бирже.

21

То есть княгиня Наталья Петровна Голицына, урожд. Чернышева, внучка (по матери) свирепого Андрея Ивановича Ушакова, деятеля эпохи императрицы Анны.

22

То есть к Сперанскому. Балашов был прежде министром полиции и 17 марта 1812 года распоряжался высылкой Сперанского из Петербурга в Нижний Новгород.

23

То есть княгиню Софью Алексеевну Шаховскую, урожд. Мусину-Пушкину. Хитрова была ее сестра. Володя и Ваня – ее братья. Малютка – князь Алексей Иванович Шаховской.

24

То есть на Почтамтской улице в Петербурге, где жил К.Я.Булгаков.

25

Из Варшавы, где князь П.А.Вяземский служил при Н.Н.Новосильцеве.

26

Проживавшая в Москве мать братьев Тургеневых, из которых средний, Сергей, был советником нашего посольства в Царьграде.

27

Французская газета, которую издавал в Петербурге воспитатель попечителя тогдашнего Петербургского учебного округа и президента Академии наук С.С.Уварова Мантен.

28

Так называет иногда Булгаков своего приятеля, коменданта А.А.Волкова.

29

Младший Тургенев и, по преданию, самый даровитый – Сергей Иванович – служил тогда при нашем посольстве в Константинополе.

30

То есть Лунин, отец графини Риччи.

31

Граф Александр Алексеевич Мусин-Пушкин был убит под Лейпцигом в 1813 году.

32

Младшая из графинь Мусиных-Пушкиных, или Разгуляевских графинь, как звал их князь П.А.Вяземский, потому что дом их был на Разгуляе.

33

Великую княгиню Елену Павловну.

34

Может, и неправда, но рассказано хорошо.