Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

– Не знаю… На смерть бабки приезжал… Она с ним как-то общалась, нашла… Под чужим именем где-то в Приамурье осел…

– Почему нам про остальных участников пьянки не сказал?

– Зачем?.. Я эту версию долго готовил… Всю жизнь ждал, что найдут подвал с покойниками… Боялся…

Уже не скрывающий досады Антон недовольно отвернулся от деда и подошёл к окну, поигрывая добытой из кармана сигаретной пачкой. «Старались, старались, а по факту – пшик. Ничего интересного, – буквально читалось на его физиономии. – На кой пёрлись в этакую даль?»

Однако у Иванова оставался последний вопрос.

– О чём ты нам не сказал? – ну вот не верилось парню, что вся эта смесь из правды и полуправды была придумана из одного страха. Понять, конечно, Рваных можно – пьяный брат, труп в доме, нависший над родным человеком карающий меч правосудия, но…

– Она застонала, когда в люк упала… Жива, оказывается, была… Я за лестницу… достать – бабка запретила… – с пробирающим до мозга костей спокойствием признался Никита Михайлович. – Страшно… Снится мне…

У обоих инспекторов между лопаток пробежали ледяные мурашки.

– Ох…еть…

***

Они сидели на любимой кухне и ничего не ели и не пили. Домовая предложила было на скорую руку организовать чай со сдобой, однако Фрол Карпович вежливо отказался, причём в настолько категорической форме, что инспекторам оставалось лишь промолчать и согласиться с мнением руководства.

– Докладывайте, – сумрачно бухнул он, упираясь локтями в кухонный стол.

Уставший с дороги Иванов тоскливо посмотрел в окно, за которым вовсю резвилось солнечное утро, и настроился на очередной разнос. Особого страха парень не испытывал – знал, что они с напарником поступили правильно, докопавшись до правды, но неприятные вспышки начальственного гнева никто не отменял.

Начал Швец, посчитав, что ему особо терять нечего – и так наказан:

– После вашего ухода Маша случайно… – далее последовал чёткое, внятное описание событий, выводов и предположений, случившихся с момента обнаружения клочка полиэстера.

Не забыл призрак и про участкового, виновного в исчезновении останков бомжа Калиниченко с места происшествия. Говорил складно, делая акценты в правильных местах и всячески выгораживая друга.

Поначалу недовольный боярин слегка заинтересовался повествованием, потом втянулся, беспрестанно задавая уточняющие, вплоть до расположения мебели в жилище Рваных, вопросы. Когда дошли до допроса с применением Печати, шеф принялся цепляться за каждую букву, буквально выворачивая Сергея наизнанку придирками и требованиями описания процесса.

– Ваши Печати неспособны волю человеку побороть. Под контроль взять – могут, ежели брешет – подскажут, да и то не всегда. Как спроворил?

Подчинённый объяснял:

– Да несложно. Печать приложил к голове Рваных – взял под контроль. Потом немного Силы в него влил, попытался крупицу вселенского счастья вместе с ней передать. Я же умею…

Про способности Иванова вливать в людей жизненную энергию или наоборот, отбирать, Фрол Карпович был прекрасно осведомлён. Но не поверил.

– И старик тот вот так, сразу, признаваться начал?! Не ври мне!!!

Растерявшийся инспектор не знал, что отвечать, потому, не мудрствуя лукаво, предложил:

– Давайте на вас покажу.

– На мне?!

– Могу на Тохе, но вы же не поверите, – аргументированно подкрепил своё предложение Сергей. – Скажете – сговорились.

Эксперимент не слишком воодушевил начальство, однако деваться было некуда.

– Давай! Делай, как с тем укрывателем! А я оценю…

Подойдя к боярину сзади, парень зажёг Печать, положил обе руки на зачёсанную седую гриву Фрола Карповича и принялся делиться с ним Силой, представляя её в виде ласкового, мягколапого котёнка, вызывающего у окружающих блаженное умиление.

Наблюдающие за представлением кицунэ и призрак подались вперёд, боясь что-либо пропустить.

Подопытный несмело улыбнулся, прикрыв веки, расслабился. Теперь следовало что-то спросить…

– Вы воблу с пивом любите? – выбранная тема казалась максимально нейтральной, необидной для общего обсуждения.

– Не без того, – блаженно пробормотал шеф и резко дёрнулся, сбрасывая чужие руки с головы. – Ах ты стервец!

Иванов отпрянул.

– Вон чего удумал – разум дурманить! Да ладно как! И ведь будто после баньки, в горнице отдохнуть прилёг, у печки – тепло, хорошо, умишко ровно холодец! Сам не заметил, как говорить начал… Отвечай – кто научил?

Помявшись, подчинённый признался:

– Никто. Сам додумался. Печать мысли гасит, оставляет простейшую рассудочную деятельность, а Сила расслабляет. Принцип психотропных препаратов с поправкой на наши возможности. Только они волю ломают, а я побоялся в психику вмешиваться. Решил по-другому действовать. Дедушка ведь старенький, еле ползает. Ему встряски вредны.

Отвечая руководству с демонстративно скромным видом Серёга, между тем, радовался успеху. Пример получился действенным. Наверняка ведь Фрол Карпович, пока он возился, сканировал и оценивал каждое действие, выискивая нечто, не совпадающее с образом кое-как владеющего азами ведьмовства сотрудника.

А ведь не всё так просто… Это с шефом Сила была котёнком, а при необходимости, в большей дозировке, она может стать и котом, и львом, и коридором, и чем угодно. Именно таким способом в своё время взяла его Бездушная под контроль, заставив поверить в то, что ей требовалось.

С полученными в бывшем училище колдунов знаниями у Иванова вообще складывалось… не очень. Там, в палатке, посреди египетских песчаных пейзажей, он в последний момент смалодушничал. Не смог решиться на добровольную амнезию, опасаясь не справиться и превратиться в слюнявый овощ с девственно-чистым сознанием.

Поступил топорно-хитро. Не особо заботясь о последствиях, соврал, понимая, что при желании его тайну может попытаться раскрыть любой из высших чинов Департамента, обличённых широкими полномочиями Печати.

Вот только ни шиша у него не получится. Сила не даст.

С того самого момента ни гипноз, ни прочее ментальное воздействие его не пугали. Когда знаешь, как это работает – не страшно. Ври на здоровье, хоть десяток детекторов лжи подключай. Главное, не давай над собой контроль. Создай невидимую каску из энергии Жизни, и сиди, будто в окопе. Не достучаться.

Однако пронесло, в радикальные меры никто не ударился. Фрол Карпович, конечно, пробовал устроить небольшой допросец в тот же вечер, когда Серёга завалился поспать, устав от насыщенной экскурсии в прошлое, но истины добиться не смог. Воздействие служебной метки жгло темя, но инспектор, загодя почувствовав намерения шефа, не подал виду. Честно, с безвольно-сонным выражением лица отвечал на все вопросы ровно до того момента, как спустился в провал. А потом заткнулся, будто и не было ничего.

Вроде прокатило. Во всяком случае, начальник от него отвязался…

Оставалось лишь решить, что со всем этим нагромождением чужого опыта делать. Нелегко дался выбор, много бессонных ночей провёл парень, рассуждая о важном. И, как следствие, пришёл к единственно правильному выводу – не делать ничего. Жить по-прежнему, обычным Серёгой Ивановым и не высовываться.

Причин для этого оказалась масса. Первая, и основная – не зря Лана рассказывала ему историю колдовства, упирая на то, что серьёзных специалистов в этом вопросе не осталось и Спецотдел, будь он неладен, зорко бдит, чтобы в мире не появлялись новые Мерлины или Потрясатели вселенной. Механизмы контроля остались неизвестными, зато их эффективность не вызывала сомнения. Ну и зачем ему такие враги?

Да и другие резоны подтверждали выбранную линию поведения. Информация в голове имела, скорее, теоретическую форму, нежели была обычной инструкцией к действию, напрашиваясь на аналогию с учёбой в ВУЗе.

Будучи по специальности инженером-металлургом (учился больше по настоянию родителей, чем по собственному выбору), инспектор знал многое о металле и способах его обработки, однако в реальности, на производстве, не взялся бы воспроизвести и сотую часть полученных знаний без толкового наставника. Учебники, конечно, штука хорошая, но всех тонкостей в них не напишешь.

Одним из наиболее показательных примеров в недостатке практического понимания стало перемещение сквозь пространство. Для призрака – легче лёгкого, он нематериален, а, значит, Силы ему почти не нужно. С осязаемыми телами сложнее. Чем больше масса, тем больше расход энергии, тем сложнее подготовка. Перенестись ведь можно не абы куда, а лишь в заранее подготовленное место. Малейшая ошибка – и кирдык. В пол врастёшь, конечностей лишишься или совсем мёртвый станешь. И подготовка предусматривалась та ещё: с рунами, зельями, с мощным, особо подготовленным артефактом. Не на день работы, и не на два.

Привычная социальная картина мироустройства тоже не обнадёживала. Ну заявит он миру о своих способностях не полностью, слегка. Дальше что? В целители идти, за проклятиями и славой, или на службу к ультрабогатым дядям? Решать чужие проблемы и снова нервно ждать, чем всё закончится? Нет уж, спасибо…

Но ведь Сила интересна… Владеть таким багажом без пользы – всё равно что купить Бугатти и ездить в крайнем правом ряду за кланяющимся всем столбам троллейбусом, боясь перестроиться в более скоростные транспортные потоки. Потому и пробовал Иванов по мелочи пользоваться Даром, рискуя и переживая быть раскрытым, а остановиться не мог. Тянуло запретное сильнее самого большого в мире магнита, манило…

Случай с Рваных не стал исключением. Под шумок разобрался с мягким подчинением чужой воли… но вслух говорить, разумеется, об этом не нужно.

– Можешь, можешь… – задумчиво бормотал в усы боярин, поглаживая бороду. – Нужное умение… С околоточным тоже не облажались – в означенный срок управились с костей розыском. Держите слово даденное… На каторжное семя наплюйте. Мало ему осталось, пусть в страхе положенное доживает. Мёртвым, конечно, не поможешь и доброе имя им не вернёшь… Почтальоншу жаль, жаль… Ни при чём она, глупенькая, а и фамилии уже никто не вспомнит… Моя оказалась промашка, поспешил с закрытием, – набубнившись, демократично признал он и переключился на Швеца. – За сообразительность и настырность хвалю, за ослушание не поощряю. Посему велю: выходные гуляй, чего уж, но в урок тебе будет ту комнатку землёй засыпать к понедельнику. Сегодня у нас что?

– Пятница, – подсказала домовая, улыбаясь.

– Успеешь, – припечатал важный гость, не замечая побелевшего до полупрозрачности призрака, жутко жалеющего об услышанном решении начальства. Лучше месяц без отдыха отпахать, чем в склеп лезть!

Наблюдая за напарником, Сергей ему искренне сочувствовал, однако поделать ничего не мог.

– Тебя же, Иванов, тоже моя воля стороной не обойдёт. Бери своего дружка беспутного, как освободится, да поезжайте на турбазу вашу. Отдохнёшь, рыбку половишь недельку. Отгулы, значит, жалую… Но чтобы оба были на связи! В отпуск потом пойдёте.

«Потом» никому из инспекторов не понравились. Потом – это «когда-нибудь», в неизвестном будущем. В декабре или вообще, в следующем году.

– В августе? – невинно рискнул уточнить парень, пытаясь конкретизировать сроки.

– Поглядим, – не повёлся на детскую хитрость начальник, однако подсластил «пилюлю». – Постараюсь…

Судя по короткому ответу – более точную дату из него не выбить.

Маша, уже прикидывающая, с какого турагенства ей начинать присматривать подходящий курорт, внезапно поняла, что Фрол Карпович вспомнил и про неё:

– Молодец, девка, глазастая… Не то что эти дуболобые. Только хитрая больно… Хотя, вашему бабьему племени оно не в укор…

Так и не разобравшись, чего в этих рубленых фразах больше – похвалы или осуждения, кицунэ на всякий случай кивнула и невольно, почти незаметно вильнула хвостом.

Боярина это вполне устроило. Торжественно поднявшись, он поочерёдно пожал руки инспекторам, попрощался с девушкой и исчез, напоследок погрозив пальцем Антону.

– До понедельника!

***

– Антоша, тебе удобнее землекопом поработать до или после вёсел? Ты же нас с Розочкой обещал на лодке покатать, не забыл?

Наполовину опустошённая банка с пивом, сердобольно подсунутая Серёгой из холодильника, задрожала, заставив Швеца поперхнуться.

– Маша! Да у меня руки после ваших покатушек отвалятся к одной бабушке! Сама представь – сколько земли нужно переносить! Какой парк? Какие водные прогулки? Там работы – начать и кончить! Ты издеваешься?!

Жалости в домовой не нашлось ни капли. Она уже предвкушала приятные выходные и в желании использовать их по полной оказалась по-женски неумолима.

– Ни в коем случае! Значит, завтра… Я уже и зонтик для Серёженьки приготовила… И вообще, мне вещи нужно начинать собирать. Слышал приказ – на природу выбираться и отгулы отгуливать. Вот после парка и поедем, а ты потом догонишь, как управишься…

__________________________________________________________________________

*Банщик (жаргонное) – вокзальный вор

**КАТ – каторжанин. До 1863 года клеймению подлежали осуждённые на каторжную работу.

***

История четвёртая. Битва при урожае

Иванов не бросил друга – той же ночью помог ему с заполнением могильника. Оделся погрязнее, прихватил купленную для похорон бомжа Калиниченко, но так и не понадобившуюся лопатку, взял мешки.

Категорически отказавшийся перемещаться по лоткам с трубами Антон выкрутился, предпочтя использовать свои всепроникающие свойства и провалиться в подземную комнатку прямо с поверхности.

Осмотревшись на месте, он вернулся к напарнику, ожидающему его у здоровенной кучи глины на ближайшей стройке, и храбро потребовал:

– Наполняй по два мешка сразу. Я попробую перенестись прямо под землю. Тяжести таскать не особо придётся. Фигня…

Воодушевлённый такой новостью, Серёга со скоростью профессионального разнорабочего заработал лопатой, забивая тару так, чтобы только-только от земли отрывалась.

И вот тут вышла незадача – Антон не смог утащить груз. Возможностей не хватило, что подтвердило Серёгины догадки о прямой связи расхода Силы с изменением местоположения физического тела в пространстве.

После множества попыток и убавлений веса Швецу, с огромным трудом, удалось взять с собой всего лишь четверть мешка. Исчез, вернулся, поделившись:

– Совсем незаметная кучка получилась.

И пришлось друзьям, чертыхаясь и прячась от лениво шляющегося по стройплощадке сторожа, провозиться с заполнением подземной пустоты практически до рассвета…

… А утром их ожидал парк с лодками и нарядными по такому случаю подружками – кицунэ и призраком Розой.

Инспекторы отбыли всеобщее развлечение от звонка до звонка, регулярно меняя друг друга на вёслах и побывали везде, куда только можно было заплыть в пруду центрального парка. После, с сожалением поглядывая на дрожащие с непривычки руки, навестили качели с каруселями, затем перебрались на летнюю площадку с безалкогольным кафе-мороженым, где с сумрачными лицами, медленно, ковыряли политый сиропом пломбир в вазочках, рассуждая о том, что, в принципе, день получился очень насыщенный и весёлый… но не для всех.

Вечер тоже спокойствия не принёс. Завтра, прямо с утра, ожидалось плановое отбытие на турбазу, потому Маша, что называется, разгулялась. Воодушевлённая поездкой и сборами, она устроила в квартирке Иванова маленькое торнадо, по нескольку раз перерывая ящики и добывая из них всё новые и новые вещи, которые могут, по её скромному мнению, понадобиться на отдыхе.

Ей явно нравились предпоездочная суета, возня, бурление, неизбежная волнительная суматоха, терпкое предвкушение дороги и чего-то нового.

Парень отсиживался на диване, поджав ноги и помалкивая.

Когда дело дошло до третьей сумки и его зимней куртки, с натугой втискиваемой поверх осеннего дождевика, Иванов взорвался:

– Хватит! Пуховик ты зачем берёшь?! Лето на дворе!

Мило округлившиеся глаза девушки, у которой в голове не укладывалось, как можно не понимать таких простых вещей, удивлённо захлопали ресницами, а из ротика, после несвязно-изумлённых: «А-а… О-о… Э-э-э…» донеслось:

– А если похолодает? Заболеешь ведь, воспаление лёгких подхватишь…

– Тогда и холодильник надо с собой брать, – дурея от заботливости Маши, процедил инспектор.

– Зачем?

– А вдруг мы приедем, а там поломался? И газовую плиту не забудь, и шкаф, и особенно диван… Я к нему привык.

До кицунэ, наконец-то, дошло, что её обожаемый домохозяин над ней издевается. Немного подумав, она демонстративно обиделась, повесила весьма габаритный пуховик обратно и, недовольно скрестив руки на груди, заявила:

– Ах, так? Тогда сам собирайся!

– Да без проблем…

Взяв из кладовки небольшую спортивную сумку, Иванов нарочито спокойно уложил туда лёгкую курточку, джинсы, свитер, несколько комплектов нательного белья, пару футболок, шорты, пляжные тапки. После прогулялся в ванную, где, хорошенько покопавшись в Машиных тюбиках и баночках, нашёл небольшой кусочек хозяйственного мыла. Почуяв за спиной сопящую от обиды домовую, пришедшую посмотреть на мужскую подготовку к временному переезду и с нескрываемым желанием поязвить на эту тему при первой возможности, уточнил:

– Что испачкается – постираю. Или машинкой воспользуюсь. Они у нас в каждом номере имеются, как и шампуни, зубные щётки, утюги, фены для волос, порошки всякие… Сама же комплектацию расписывала.

Мягко отодвинув девушку с дороги, вернулся обратно в комнату, упаковал мыло и прихваченную бритву. Не забыл и про зарядку для смартфона. Примял вещи кулаком, утрамбовывая. Закрыл сумку, победно окатив Машу полным превосходства взглядом. Попробовал будущую ношу на вес – легко, удобно, забросил на плечо – и отлично.

Добил:

– Мне этого надолго хватит. К чему лишнее взад-вперёд таскать?

Не впечатлённая столь непростительным аскетизмом домохранительница, гордо задрав носик, отправилась к себе. Пусть едет как хочет! Если заболеет – ни за что не станет лечить такого дурака! И жалеть его не станет! И…

Вслед ей донеслось:

– Если соберёшься как в прошлый раз, когда на острова летали, сама потащишь свои баулы. Я не нанимался. Мне и переноски с кошкой вполне хватит.

Сергей лукавил, прекрасно понимая, что Маше, как истинной девушке, одних штанов со свитером на выезде мало. Однако он твёрдо знал и другое: дай ей волю – действительно, всю квартиру за компанию к остальному барахлу прихватит, теша свою предусмотрительность и домовитость.

Приходилось искать золотую середину, причём не самым лучшим способом, и завидовать напарнику – у того вещей толком и нет. Не успел обрасти низменным материализмом. Два костюма всего…

Помирились вечером. Уже перед самым ужином кицунэ, пыхтя, с натугой выволокла из своих хором вместительный чемодан на колёсиках и виновато посмотрела на парня. Тот, не говоря ни слова, отволок «ридикюльчик», как он в шутку называл это вместилище замаскированных под платьица и другие дамские тряпочки чугунных кирпичей, в коридор, поставив у двери.

– И не тяжёлый совсем, – соврал Серёга для Машиного успокоения.

В качестве благодарности за приятную ложь (а то кицунэ не знала, сколько всего она умудрилась затолкать в пластиковое нутро дорожного спутника) инспектор был порадован свежими сырниками и компотом.

Кошка Мурка, до сих пор старавшаяся не попадаться перевозбуждённой хозяйке на глаза, в лучших традициях Швеца материализовалась из ниоткуда на соседнем табурете, быстренько выпросила кусочек ужина, без удовольствия слопала угощение и тихо улеглась на подоконнике, одним глазом посматривая в Серёгину тарелку. Не от голода, а так… для порядка.

На том и успокоились…

***

Маршрут к персональному кусочку цивилизации среди дикого леса был знакомый, отработанный. Сначала – на автобусе, до неприметного поворота в тянущейся вдоль дороги ленте леса, дальше – пешочком по добротной грунтовке, петляющей между высоченных, немолодых деревьев.

Главное, нужное место не пропустить, однако пока с этим проблем не возникало. Кицунэ прекрасно помнила все ориентиры и заранее начинала тормошить водителя.

Так случилось и в этот раз. Высадившись под изумлёнными взглядами пассажиров в совершенно, по их мнению, неподходящем для нагруженных чемоданом и кошкой людей месте, путешественники дождались, когда автобус скроется за поворотом и бодро зашагали дальше.

Сергей откровенно наслаждался прогулкой, совершенно позабыв про неудобный для длительной транспортировки по бездорожью чемодан и про нудно мяукающую взаперти Мурку. Смотрел вправо, влево, по-хозяйски оценивал чистые от мусора обочины, задирал голову к небу, удивляясь густому переплетению крон и царящему вокруг лёгкому полумраку.

Всё это великолепие принадлежало ему. Тягомотина с землеотводом, которым, благодаря маленькому розыгрышу Фрола Карповича и Александроса, в верноподданническом порыве озадачились местные чиновники, закончилась ещё месяц назад. Необходимые подписи согласовали, бумаги оформили, кадастровый номер пришпилили. После вызвали в высокий кабинет, где Иванову торжественно вручили увесистую папку с документами, пожали руку, скупо поздравили и завуалированно намекнули на то, что с ним больше не особо хотят встречаться – больно дорого он обходится, беспокойства много.

Кусок прирезанной к турбазе территории, благодаря юридическим лазейкам, а по сути, в нарушение всех норм и кодексов ставший частной собственностью, оказался изрядным – около пятидесяти квадратных километров. От реки до дороги в длину и от одной границы леса до другой в ширину. Сплошное богатство.

Вот только что делать со всем этим великолепием – инспектор представлял крайне смутно.

… У ворот их уже ждал старший домовой Анисий с блаженным Ванечкой. Торжественно поприветствовав гостей, каждый по-своему, они повели Сергея с Машей в домик администрации, где на втором этаже располагалось несколько комфортабельных номеров. Швец уже был на месте и развлекался в бильярдной, играя сам с собой в американку, а его спутница Роза томно прохаживалась по идеально подметённым садовым дорожкам и любовалась начавшими распускаться цветами.

Отказавшись от завтрака, выпустили Мурку из осточертевшей ей переноски на волю, посмотрели на мелькнувший в ближайших кустах хвост, переоделись и вышли прогуляться. Главный домовой не отставал. Болтал о здешних достижениях без умолку, норовил похвастаться каждым столбиком и упорно тянул не к реке с обновлённым причалом или зоне отдыха с куполообразным шатром из лиан и цветов, а в самый конец турбазы, в самый дальний угол.

Заинтригованные такой настырностью гости решили не спорить и прогуляться куда зовут.

***

– Вот, – выпятив для солидности пузо, провожатый величаво указал на небольшой огородик, расположившийся за крайним от въезда, пока пустующим домиком.

Маша с Сергеем невольно уставились на объект гордости Анисия. Огород. Небольшой, идеально ухоженный, со шпалерами, колышками, разделяющими в строгом порядке грядки, усыпанные ровными рядами молодых всходов.

– Укропчик, петрушечка, кинза, – медовым, полным ласки голосом докладывал старый домовик. – В конце – картошечка. Немного садили, только чтобы молоденькой побаловаться… рассыпчатой, с маслицем… На будущий год поболе посадим. Этим летом желательно поглядеть, какой сорт лучше для землицы здешней.

Понимая всю глубину момента, инспектор важно соглашался и кивал.

– А что в бочке? – поинтересовалась кицунэ, заметив на краю огородика, у забора весьма нетрадиционную для их респектабельного заведения ёмкость.

– Удобрение, – важно выдал Анисий, заведя руки за спину и ухитряясь посматривать на девушку свысока, хотя сам был на голову ниже её. – Для огурцов и прочих полезных овощей. Сами делаем. Нитраты не покупаем. Не хватало ещё химией постояльцев пичкать! Не в городе, чай…

На что хотел намекнуть предводитель здешних домовых, осталось тайной. Заинтригованная Маша подбежала к свежеокрашенной в тёмно-синий цвет двухсотлитровой ёмкости, сдвинула плотно прилегающую крышку в сторону и, привстав на цыпочки, сунула свой любопытный нос внутрь.

– Ф-фу… – протянула она, отпрыгивая в сторону с перекошенным лицом. – Кого вы там, на корм червям, сунули? Мышей, что ли, наловили?

От такой смертельной обиды огородник пришёл в ярость. Затряс бородой, затопал ногами, гневно выдал:

– Много бы ты понимала, кикимора хвостатая! Вернейшее средство, неоднократно проверенное! Это тебе не из пакетика магазинного невесть что под рассаду сыпать, а опосля бояться – то ли плод невкусный вырастет, то ли зачахнет растеньице!

Сравнение с «кикиморой» девушку очень зацепило, однако она нашла в себе силы сдержаться и не устраивать скандал в первый день пребывания на отдыхе. Поклялась перенести расправу на попозже, дав достойной мести как следует вызреть, обрасти приятными деталями и превратиться в сногсшибательный триумф, наглядно демонстрирующий старому хрену его законное место.