Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #1

– Ну зачем вы так… Просто немного везения… – жеманно уклонился от темы Иванов. – Звёзды сошлись. Под лежачий камень, как известно…

Пенсионерка, не прекращая улыбаться, хитро сверкнула глазами.

– Рада была познакомиться. Спасибо, что уделили время позабытой всеми даме. Всего хорошего.

Помощник тупым не был и сразу засобирался, распихивая имущество по карманам.

– Прощайте, Анна Павловна. Извините, если что не так, – прощался он уже на ходу.

Лишь на проспекте в ухе негромко раздался голос Швеца.

– Тётя Аня… Я и позабыл про её существование.

Сергей зло сплюнул.

– Антоха! А давай в следующий раз ты сам по местам своей юности ходить будешь! А то мне страшновато как-то…

– Извини.

Иванов, раздражённо закурив, вышел из людского потока, стал у витрины очередного бутика, и продолжил:

– Ты весь разговор слышал?

– Нет. Только конец. Но суть понял. Тёте Люде деньги заплатили, а вот дальнейшая судьба – мрак. Хоть что-то. Мои расспросы результатов вообще не принесли. Не знает нечисть ничего, или отмалчивается.

– Какие мысли?

– Не знаю…, наверное, нужно нотариуса устанавливать и отрабатывать. И тётку из фонда искать. Взялась же она откуда-то! Как думаешь, Анна Павловна тебе поверила?

– Нет. Человек вчера умер, а сегодня я припёрся. Довольно дикое совпадение.

«Хорошо, что про свою маму ты не услышал, – вдогонку подумал Иванов. – И от меня не узнаешь. Прости. Может, пенсионерка и соврала».

***

– Есть адрес нотариуса… сов, – инспектор радостно помахал распечаткой формата А4. – Все сделки оформлялись в разных конторах, связи между ними никакой.

– Обрадовал, – печально уточнил помощник. – Получается, что сделки чистые. В таких делах, как правило, один или два спеца участвуют. А тут постоянно новые. Где раздобыл сведения?

– Через Ероху. Попросил посодействовать. Сам знаешь, у него связи – не чета нашим.

Сергей взял лист в руки, вчитался.

– И покупатели разные. Ага, вот… Матвеев Юрий Юрьевич… У Анны Павловны фамилия Матвеева?

– Вроде бы да… Сам понимаешь, сколько лет прошло.

– Значит не врала… Плохо. Но нотариат уходит в минус… Антон! Ты можешь негласно прогуляться по новым владельцам и документы жильцов посмотреть?

Швец задумался, затем одобрительно кивнул головой.

– Да. Правда, за день не управлюсь. Чтобы паспорт полистать – материалку придётся задействовать, а она только на два часа. С другой стороны – все адреса неподалёку расположены, так что за пару дней управлюсь.

… Проверка не принесла ни каких результатов. В квартирах проживали именно те, кто их приобрёл.

Оставалась указанная тётей Людой нотариальная контора. Антон рванул и туда, однако его ждало горькое разочарование: все документы на ночь убирались в добротный сейф, открыть который у него не получилось.

В горячке он предложил найти беса посильнее и воспользоваться его талантами по подчинению механизмов (Серёгу передёрнуло от одного упоминания этой братии – история с головой и несущимся на него автомобилем никак не желала уходить в глубины памяти), однако Иванов этот план категорически отверг.

– Какая разница, прочтём мы там документы или нет? – веско объяснял он злющему на весь мир призраку. – Уверен, что и там всё по закону расписано. Ты же у владельцев бумаги видел – в нотариатах тоже самое. Да хоть мы их все вскроем – пустышка! По закону сделано, не сомневайся! Другой конец искать у этой истории надо, другой…

Швец умом аргументы Иванова понимал и где-то даже соглашался с ними, но вот смириться с тем, что они который день не могут подобраться к правде, не мог. Бесился от ярости.

Серёга злился не меньше, однако виду не показывал.

– Хорошо. Посмотрим на ситуацию под другим углом. Что объединяет всех кинутых пенсионеров? Откуда можно взять данные об их существовании, да ещё с подробностями? – задумчиво стал рассуждать он, разминая в пальцах сигарету. И тут же сам себе ответил. – Откуда угодно. Соцзащита, участковые, паспортисты – это первое, что приходит в голову. Наверняка опытные люди укажут на пяток дополнительных структур, о которых мы просто не знаем. Не вариант… До морковкиного заговенья отрабатывать придётся…

Закурил, снова задумался. Инспектор смотрел на приятеля с интересом и уважением. Толков подчинённый, ничего не скажешь. Не бегает, как молодые опера, по городу с языком на плече и в поисках неизвестно чего, а думает. В розыскной профессии первое дело – знать, что делать и с кем разговаривать.

– А если прошлое копнуть?

– В смысле?

– Смотри. Покойные жили хоть и в центре, но в разных районах. Неудобство есть: базы данных разные, люди в местных госструктурах разные, путаница, взаимное недоверие между службами, непонятки всякие… А баба к потерпевшим ходила одна и та же. Значит, получала она инфу из одного источника. Кто источник – на потом оставим. Дальше! – Серёга щёлкнул пальцами, чувствуя в себе уверенность, азарт и душевный подъём. – Нормальные жулики кинули бы и на хату, и на бабло. Однако, судя по твоим рассказам, косвенно подтверждаемым чистой сделок, денежку старички получали на руки и добровольно вкладывали в обеспеченное дожитие в комфорте и надлежащих условиях.

– Не помню, говорил или нет, – перебил его инспектор. – Деньги при купле-продаже через банковскую ячейку шли. А их оттуда забрать можно только через время.

– Да знаю я! Это как раз и ответ, для чего тётку твою в лесополосе, сразу после продажи жилья, не прикопали. Деньги вынуть. Сам же утверждал, что она не помнит ничего. Кто знает, в каких местах старушка побывать за полгода до смерти успела? Красиво люди работают, понимаешь? Ни один суд ничего не докажет!

Антон вскинулся.

– Так ты хочешь сказать…

– Да! Нужно искать дом престарелых или домик на отшибе, где этих старичков держат! Накачивают, видно, дерьмом всяким медицинским до состояния овоща и внушают по мере необходимости разные задачи.

Инспектор, волнуясь, тоже закурил.

– Тогда почему тётя Люда полгода прожила? Деньги изымаются раньше.

– Может, убивать не хотят. Ей лет сколько было? Много. Вот и ждали, пока умрёт, чтобы грех на душу не брать. Убийство – криминал, как ни крути, а наши клиенты кодекс чтят. Ну сколько стоит содержание старичка в беспамятстве? Или очень дорого, если по правилам, или полмиски каши в день и надзиратель с уколами, если нужно. Сущие копейки! Люди пожилые – сердечно, прочие болячки, песок вовсю сыпется – сколько им осталось? Да и в случае грандиозного шухера всегда можно предъявить или живое, пускающее слюни тело, или заключение судмедэксперта. Нормальное, без липы. Законно всё! Почти…

Антон пожевал губами, обдумывая услышанное.

– Предлагаешь проверить заключения о смерти и выяснить, откуда привозили тела?

– Нет, – Иванов отрицательно покачал головой. – Очень легко может фигня выйти. Есть вариант проще и эффективнее.

– Какой?!

Вместо ответа помощник подошёл к холодильнику (совещание происходило традиционно на Ивановской кухне) и крикнул:

– Маша! Помощь нужна!

Домовая себя ждать не заставила.

– Что, мальчики?

– Машуля, а ты можешь среди бездомных домовых клич кинуть?

Девушка подобралась, ревниво глядя на Сергея.

– Зачем?! Что удумали, изверги? Опять выборы?..

– Нет. То есть да. Конкурс…

– А я значит, уже…

Кицунэ упёрла руки в бока, недобро посматривая на парней. Казалось, из ноздрей домовой сейчас пойдёт пар. Сотрудники Департамента Управления Душами непроизвольно съёжились. Они знали совершенно точно – Машка в гневе страшна.

– Да как ты могла подумать? – начал успокаивать её Иванов. – Нам по работе нужно…

И подробно рассказал ей все свои выводы, а после дополнил.

– У нас на турбазе пустые домики есть? Есть. Вот и пусть будет приз тому, кто найдёт старичков. Вы ведь, домовые, между собой постоянно общаетесь и пройти можете почти куда угодно. Нашедшему – трудоустройство и достойное обеспечение.

Антон раскрыл рот в восхищённом удивлении.

– Точно…

Настал черёд призадуматься кицунэ. Она размышляла минут пять, нервно покусывая губу и теребя край топика. Наконец выдала.

– Мысль богатая. Мы такие… в случае нужды всю область прошерстим мелким гребнем, на изнанку вывернем. Но реализацию я возьму на себя. Тут изначально подбор кадров нужен, – и, глядя на удивлённые лица парней, пояснила. – Каждый участвующий в конкурсе домовой должен пройти предварительный отбор. Чтобы не пьянь подзаборная или забулдыга какой… Толика везения может нехорошо пошутить, свезёт пропойце какому, а заднюю потом не дашь. Не переживайте, благонравных и поведения трезвого кандидатов в избытке будет. На себя отсев беру. Не с бору да с сосенки же набирать…

На том и порешили. Результат нарисовался уже к вечеру следующего дня.

Около шести вечера Маша втолкнула в дверь запуганного, ростом с табуретку, трясущегося мужичка, заросшего нечёсаной бородой до самых глаз. Он постоянно переминался с ноги на ногу и жутко робел, глядя снизу-вверх на начальственные рожи Швеца и Иванова.

– Говори! – повелительно приказала домовая, подталкивая его в спину.

– Так… это… значится… оно… нашёл… сполнил, так сказать… – заблеял нечисть.

– Да не мямли ты! – рявкнул инспектор. – Дело говори!

– Я… это… и говорю… Сполнил, как велено…

Серёга мысленно вздохнул, настраиваясь на долгий, однообразный разговор.

– Не бойся, – девушка ласково посмотрела на перепуганного мужичка и дала ему пряник, делать которые она была большая мастерица. – Не обманут.

– Благодарствуем, – угощение исчезло в кармане старенькой рубашонки. – Я и говорю… – в третий раз начал гость. – Нашёл я, где старичков удерживают. Таперича как быть?

До парней дошло, чего от них хочет домовик – подтверждений обещания. Слухи, конечно, слухами, однако хочет он убедиться в их правдивости; гарантий хочет, хитрец.

– Если твои слова окажутся правдой – получишь в управление дом на турбазе. Слышал об этом?

Бородёнка раздвинулась немного, обозначая улыбку.

– Слыхивал, как не слыхивать… Они ить, ироды, как в права вошли, так и не объявились ни разу. А обчество страдает. Шутка ли, столько домовиков – и сразу ловко пристроились! Другим тоже охота в тепле и уважении обитать…

Глаза кицунэ недобро сузились.

– Ты губу не раскатывай! Получишь место – и тебе молчать в тряпочку придётся! Думаешь, почему твоих приятелей словно корова языком слизала? Вякнешь лишнее – и всё! Пинок под зад схлопочешь. Счастье – оно такое, шума и суеты не любит! Не хватало нам со всей страны бездомных привечать…

Мужичок занервничал, затрясся.

– Да нешто я не понимаю? И сразу сказано было, всем, честь по чести, что дом то свободный один. Кто первый – тот и молодец! Так что зря ты, хозяюшка, меня коришь. Не без понятий мы, разумение имеем…

Домовой ещё долго извинялся, приводил невнятные аргументы в защиту собственной несообразительности, пытался даже слезу пустить, кланялся в пояс, причём почему-то Машке. Насилу успокоили и заставили приступить к докладу.

Если сделать выжимку из полуторачасового, донельзя путаного, рассказа, то выходило следующее: недалеко от границы города, в довольно укромном закутке, расположился частный дом престарелых от какого-то благотворительного общества. Живёт там сейчас семь или восемь старичков, неходячих. Из обслуги – директрисса, медсестра и сторож – угрюмый, нелюдимый мужик, весь покрытый старыми татуировками. Место запущенное до крайности, с прогнившими от времени полами и ободранными стенами. В тонкости мужичок не вникал, но твердил однозначно: «Людям там плохо. Обеспамятели, горемычные. Лежат, под себя ходют».

– Ещё такие богадельни имеются? – уточнил Антон.

– Нет. Одна на область, – уверенно ответила девушка. – Про другие не слышали.

Домовой согласно закивал головой.

– Понятно. Адрес покажешь? – спросил Иванов и, предвидя стандартный поток вопросов, счёл нужным разъяснить. – Если не соврал – дом твой. Нюансы Маша тебе, как я понял, уже разъяснила.

– Как не показать? Покажу. Мы порядок знаем, на том и стоим…

… Через час приятели вглядывались в старое здание барачного типа, затерявшееся среди высоких, неухоженных деревьев. Оно действительно расположилось на задворках, в конце размытой дождями грунтовки, не знаешь – не найдёшь.

– Думаю, идти и беседовать с начальством – лишнее. Спугнуть можем. Предлагаю упростить. Ты, Антоха, проникни внутрь и осмотрись. Дальше поглядим, в какую сторону дело двигать, – спокойно, сосредоточенно заявил Сергей.

– Согласен. Жди здесь.

Швец вернулся через полчаса с каменным лицом.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил помощник.

– Жуть. Смертью пахнет. И мочой. Две старушки и старик. Лежат словно овощи, слюни пускают. Ни уток, ни белья постельного. Одни матрацы зассаные. Даже лампочки нет.

– Документы глянул?

– Да. И в архив попал. Дела посмотрел. Мы по адресу заявились. Здесь тётя Люда последние деньки доживала.

– Вот тебе и полный пансион… – пробормотал Иванов.

– Что? – не понял инспектор.

– Ничего. Разнести эту шарашкину контору очень хочется.

– Эт точно… Да! Чуть не забыл! Все бумаги красиво оформлены. Папки толстые, что твоя Мурка. Заявления от пенсионеров на проживание меня особенно заинтересовали. Там весь текст на компьютере набран, а даты от руки написаны. У тёти Люды заявление концом марта оформили, а у другой женщины вообще без даты.

– Дай угадаю: она пока живая и сделка не закрыта. Как бабки заберут – так и впишут. Ловко получается! Случись что – приняли на попечение несчастную в одних подштанниках, про проданную недвижимость знать ничего не знаем. Ищите на здоровье. Может, на остановке сумочку с нажитым забыла. Склероз… – Серёга вскинулся. – Начальник! Я покомандую, если ты не против.

Швец равнодушно пожал плечами.

– Да на здоровье.

– Тогда давай завтра ты, в невидимом режиме, тут подольше покрутишься, послушаешь разговоры администрации, а я на подхвате побуду. Сдаётся мне, недолго следить придётся…

– Лучше дома сиди, чтобы тебя искать по всему городу не пришлось.

– Замётано.

***

Весь следующий день Иванов провёл как на иголках. Никуда не ходил, ничего не делал. Лишь метался, словно зверь в клетке, по комнате и каждую минуту посматривал на часы. Время тянулось медленно. Чертовски медленно.

Нервным напряжением прониклась и домовая. Она громче обычного гремела посудой, не смотрела любимые комедийные сериалы, беспрерывно протирала кухонную мебель.

Почти не разговаривали.

Антон появился около семи вечера. Отказавшись от чая и даже не схватив сигарету, он начал рассказ.

– Интереснейшее местечко. Не врал карлик бородатый. Там действительно из постоянной обслуги три человека, только вот в ролях домовик ошибся. Директрисса на самом деле зиц-председатель. По факту она гибрид уборщицы с санитаркой, куховарит ещё. Мужик, с судимостями который – муж её. Сторожем подвизается. Живут там же, в боковой комнате. Работу работают так себе, лениво. Зато в другом преуспели. Среди бела дня, прямо на столе он её, горемычную… – у Швеца округлились глаза от воспоминаний. – Я такого и не видел никогда. Но умеет бабу порадовать тот синяк, не отнять.

– Ближе к делу, – выдернул инспектора из воспоминаний Серёга. – В блуде нужно быть участником, а не зрителем.

Призрак мечтательно чмокнул губами, но далее в подробности отношений персонала разрабатываемого заведения вдаваться не стал.

– Медсестра, по факту, всем заправляет. Уколы делает, бумаги пишет, указания раздаёт. И её слушают! Даже сиделец пикнуть не смеет!

– Что за уколы – рассмотрел?

– Нет. Не смог. В сейфе держит, и пустые ампулы туда же сразу прячет. Наверняка говнище психиатрическое какое-нибудь. Не суть. Интересна тётка в другом. Первое – под описание сотрудницы фонда она вполне подходит, хоть оно и размытое донельзя. Второе – за весь день ей звонили трижды. Два вызова – муж. А вот третий, – Антон победно посмотрел на подчинённого. – Странный донельзя. Медсестра доклад делала о состоянии дел. Кому – не знаю, но говорила вежливо, подобострастно. Однако номерок из входящих переписал, когда она вышла по делам из своего закутка, забыв звонилку на столе. Некая «Хозяйка».

Ни говоря ни слова, Иванов сбегал к тумбочке, где хранил старый кнопочный телефон с левой симкой.

– Давай номер! Послушаем, кто ответит.

– А не спалимся? – усомнился инспектор. – Может, попробуем за прослушку договориться?

Серёга хмыкнул.

– Антоша! Как ты себе это представляешь? С кем договариваться собрался? Компетентные органы в лучшем случае пошлют, а неофициально – так только в кино можно. В реале сумасшедших денег стоит, и ещё попробуй найди – кому дать.

Швец не сдавался. Добытый из кармана листок, с номером «Хозяйки», он сжал в кулаке, нервно посматривая на коллегу.

– И что тебе даст этот звонок? Скажешь: «Здравствуйте, а не вы ли старичков умучиваете, гребя их недвижимость под себя?» Или песенку споёшь?

Вмешалась кицунэ.

– Мальчики, не ссорьтесь! Серёжа прав – позвонить нужно. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что номер не разовый. Иначе долго вокруг да около ходить будете. Я наберу. Представлюсь сотрудницей интернет-магазина на холодном обзвоне. Таких звонков пруд пруди. Если женщина ответит – предложу лазерную эпиляцию. Если мужчина – скидку на поход в бар «Вкусное пиво» в городе Владивостоке. По любому пошлют, однако хоть образец голоса будет. Тут же запись звонка есть?

Ошарашенный Машкиной решимостью помощник только и смог, что утвердительно кивнуть головой.

Домовая выдернула бумажку из рук Швеца и уверенно набрала записанные цифры, заранее включив громкую связь.

– Алло… – ответил голос. Знакомый донельзя.

Девушка лихо отбарабанила какую-то белиберду, где фигурировали малопонятные для представителей сильного пола термины «шугаринг», «пилинг», «мезотерапия» и прочие заумные наборы звуков.

В ответ кицунэ вежливо поблагодарили за информацию, отказавшись от всего перечня услуг. Связь прервалась.

– Анна Павловна… – обалдело протянул Серёга.

– Тётя Аня… – выдохнул Антон.

***

Полчаса, может больше, сидели в тишине. Сигареты тлели одна за одной, с дымом уже не справлялось даже открытое настежь окно.

– Зачем? – начал инспектор. – Зачем ей это? Я, когда в том доме был, по соседним помещениям пробежался, благо возможность имею. Зимний дворец отдыхает. У её сына наверняка денег – хоть в макулатуру сдавай и на вырученные средства Сочи выкупай. С загородными пансионатами и чурчхелой на рынке. И останется ещё. Всюду картины, фотографии с президентом, где они за руки держатся, золото кругом. Им эти квартиры – даже не смешно…

Серёга пребывал в не меньшей растерянности. Старушка-злодейка, как любят говорить завистники, и так зажилась. В её годы правнуков на фотографиях рассматривают или на даче наблюдают из тени, у кого из соседей укроп выше. На худой конец жилконтору кляузами достают. Но бабка – «чёрный риелтор» – нонсенс. Однако факты штука упорная. Оба из динамика слышали один и тот же голос.

– Хрен его знает. Может, скучно стало на старости лет и нашло на пенсионерку в преступного гения поиграть. Или иное что… Голову нет смысла ломать. Колоть бабульку надо! До самой ж… Только…

– Что «только»?

– Только надо заранее продумать, куда из того домика старичков пристраивать. Возвращаться ведь некуда. Квартирки тю-тю. А им уход нужен. Доктор, опять же… Вряд ли официальный ход этой истории дать получится. Сразу адвокаты сыночки набегут, и финансовая смазка для госслужащих рекой потечёт. Отмажутся, как пить дать… А про беспомощных людей никто и не вспомнит.

– Да, дела…

Снова задумались. Проблема действительно оказалась сложной.

– А если в газету статейку черкнуть про эту богадельню? – нерешительно предложил инспектор.

– Нет. Бесполезно. Соцсети – пять минут бурления, потом снова гладь с мелким срачем или новая сенсация. Журналистам написать – мелко. Этой братии кровькишки с картинками из разных ракурсов подавай. Телевидение – те бесплатно и в сортир не ходят. Один вариант – всеми правдами и неправдами возвращать бабло, а на него потерпевших в действительно приличное место перевести.      Так что давай мыслить, как нам это провернуть… На крайний хрен за свой кошт что-нибудь придумаю. Я ж теперь буржуй! – грустно улыбнулся Иванов.

– Есть вариант… – теперь уже загадочно ответил Швец.

***

Они сидели на кухне и пили каждый своё. Серёга – липовый чай, Антон – купленный загодя запасливым помощником ром. Курили сигары, вдумчиво пуская в потолок клубы густого, ароматного дыма. Праздновали, одним словом.

– И как? – лениво, цедя сквозь зубы, поинтересовался Иванов. Не то чтобы ему было не интересно, но расслабленная атмосфера обязывала не спешить.

– В ажуре, – так же томно, с ленцой, ответил Антон. – Всё путём.

– И?.. – подтолкнул приятель.

– Да ничего такого, обыденно прошло… Пришёл ночью в гости, когда Анна Павловна уже спать собиралась, и устроил ей полтергейст со звуковыми эффектами. Нагнал жути. Она баба хоть и кремень со старой закалкой, однако, когда ночью зеркало лопается и расчёска летает перед носом – кто хочешь занервничает. Не поверишь! Креститься начала и «Отче наш» бормотать! Только слова постоянно путала…

– Не томи. – влезла в рассказ Маша. – Я страсть как такие истории обожаю.

– Ага… Короче, потом явился я ей в образе тёти Люды и давай жечь её чёрное сердце глаголом! «Покайся!.. Не будет тебе прощения!.. Ты проклята, и потомство твоё…» – на этом она и сломалась. Всё, как всегда, оказалось просто до безобразия. Сыночка её в солидных годах, сразу уточню – не помню его, женился на молоденькой и составил в пользу сисястой пигалицы завещание. По всей форме – ни один суд не опровергнет. Старую жену и детишек (под тридцатник каждому) – побоку. Живите, мол, как хотите. Крепкий мужик, как я понял. Упёртый в своих заблуждениях. И богатый до одури.

Родня завыла, попыталась себе хоть какое-то обеспечение выбить – в холостую. Любовь глаза затмила человеку. Все в сад! Лбы взрослые – работать идите!

И вот тут мамаша его и подключилась. До беспамятства она внуков обожает. Если знаешь – Анна Павловна всю жизнь в отделе кадров просидела на одном очень секретном заводе.

Серёга кивнул. Швец, удивлённо хмыкнув, продолжил:

– И с возрастом в маразм не впала. Всех помнит, включая анкетные данные и состав семьи. Профессионалка, ничего не скажешь! И вот пришла ей мысль обеспечить материально брошенную семью, дармоедов этих…

Нашла бабёнку, бывшего психиатра, за долю малую на всё согласную. Подкидывала адреса. Та, как вы поняли, по ним и ходила, прикрываясь всякими несуществующими организациями, а Анна Павловна со своей стороны потенциальных жертв навещала и тоже приседала на уши по полной программе. Вдвоём окучивали.      Старички велись и подписывали необходимые бумаги. Они люди советской закалки, а наша клиентка у них в большом авторитете по прошлым временам была. Верили ей, в общем, как в линию партии и правительства.

И дом престарелых она придумала. Сыночку в уши напела про благое дело – он с документами и помог. Обзавелись обслугой, бывший психиатр там рулить начала, медсестрой устроившись. Надеюсь, нет нужды объяснять, что при такой «крыше» туда ни одна проверка не совалась?

– Нет, – дружно закивали помощник и кицунэ. – А почему не убивали? К чему такие сложности?

– Я об этом тоже долго думал, а спросить не догадался тогда. Наверное, из-за того, что со всеми обманутыми тётя Аня проработала почти всю трудовую жизнь. Рука не поднялась. Старые воспоминания и всё такое… Да и жить она по закону смолоду привыкла, несмотря ни на что. Не поверите, бабка искренне думала, что её клиентам в той богадельне не так и плохо! Разок туда с проверкой съездила; посмотрела, что к чему, и с тех пор свято верила в трёхразовое питание и домино вперемешку с телевизором по вечерам. Даже дурь кололи якобы исключительно из добрых побуждений «сон золотой, болячки не беспокоят, сказка просто». Бред, конечно. И ежу понятно – чтобы пенсионеры нытьём не беспокоили. Гниды…

– А как они деньги забирали?

– Просто. В нужный момент жертву слегка в себя приводили и везли в банк. Анна Павловна рядом. Две древние старушки – подружки, одна совсем ослабела, еле мямлит – кто откажет? Документы и прочая лабуда – настоящие. Вот как-то так.

Серёга встал, потягиваясь.

– Недоговариваешь ты, Антоха. Вот так, запросто, такую старушенцию расколоть, зеркалом и расчёской – не верю.

Инспектор похлопал в ладоши.

– Молодец, соображаешь. Конечно, усиливать эффект пришлось. Сам показался и представился, а после и Печать предъявил. Поверила. Не сомневайся. Я ей её к голове приложил – тут кто хочешь сомневаться перестанет. И не за себя она испугалась – за внуков. Соврал я, – Швец прищурился, глядя кончик сигары. – Не хорошо это, но пришлось. Сказал, что прокляну всю её родню и лично подсуечусь, чтобы они в ад попали. Если…