Анатомия обмана

– Что вы! Что вы! – запротестовала Мила, хотя рука сама тянулась к подарку. – Вы же знаете, что я занимаюсь с Димкой по велению сердца.

– Так я же не деньги вам предлагаю. Вы столько для нас делаете. Не обижайте нас с Вадимом Николаевичем. Мы от всей души.

– Инга Павловна, огромное вам спасибо за заботу, но в другой раз брать не стану. Хотя, по правде, жаль, что мой муж не охотник и не рыбак – это большое подспорье для бюджета семьи.

– Вот и угощайтесь на здоровье, – обрадовалась Инга.

Днем позже после построения командир попросил Реброва задержаться. В волнении Александр ломал голову, чем он не угодил командиру. Собравшись с мыслями, подошел. Зорькин улыбнулся и поблагодарил:

– Лейтенант, передай жене спасибо за сына.

– За которого? – растерялся офицер. – У меня их двое.

– Кого? – не понял полковник.

– Сыновей. Темка и Тошка.

– Ясно, – улыбнулся полковник. – Я благодарю за своего Димку. У него хорошие успехи, – он достал из кармана сложенный листок, бережно развернул его и протянул собеседнику. – Смотри, какую машину набросал. Раньше были одни каляки-маляки.

Александр удивленно посмотрел на каракули и уточнил:

– А сколько вашему сыну?

– Седьмой год.

Лейтенант не сумел скрыть удивления – как художник, он никак не мог понять, почему командир, умный и критически мыслящий человек, хвастается таким простеньким рисунком. Подобную несуразицу можно изобразить года в три. Шестилетний ребенок, которого обучает такой мастер, как Мила, должен рисовать в разы лучше.

– Ты, я вижу, не в курсе, – смутился полковник. – Жена твоя с моим сыном занимается. Он у нас инвалид…

– Извините, я не знал. Я могу чем-то помочь вашему мальчику?

– Мила помогает, – напомнил командир и оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних. – У вас, знаю, с жильем неважно. Пиши рапорт на расширение.

За ужином Саша ни с кем не разговаривал и лишь обиженно сопел.

– Нешто я, зятек, тебе поперек горла встала? – не выдержала его молчания теща. – Чего пыхтишь, как самовар? Остынь!

Младший внук от ее грозного тона поперхнулся и закашлялся.

– Лучше за ребенком следите! – вспылил зять. – И за тем, чтобы ваша дочь не действовала за спиной мужа. А то командир меня поблагодарит, а я ни сном, ни духом!

– Тебя спросить забыли, – отмахнулась Леся и постучала малыша по спинке. – Она с ним, чай, не любовь крутит, а делом с его больным дитем занимается!

Мила, подавив вздох, помогла старшему сыну наколоть вареник.

– И вы, выходит, тоже в курсе? – возмущенно вскочил Александр. – К чему эта самодеятельность?! Вы знаете, как я выглядел сегодня в глазах командира?!

Леся передала внука дочери и перегородила дорогу.

– Присядь-ка, милок, да выпусти пар! – приказала она.

Зять опешил от подобного напора. Сыновья дружно захныкали. Мила привычным жестом прижала их головы к своей груди, затыкая рты. Теща перешла на зловещий шепот:

– И не шипи при детях – они через твою грубость в штаны дуют. А на меня голос повышать не советую – я не Людка, молчать не стану! Говоришь, дочь моя тебя опозорила? И командир такого бравого офицера из-за нее обругал?

– Никто меня не позорил, – сбавил обороты и немного присмирел Александр. – Даже рапорт на улучшения жилищных условий велели подать.

– Значит, нам дадут двухкомнатную квартиру? – обрадовалась Мила.

– Так чего это ты вместо благодарности от злости прямо кипятком писаешь? – не могла остановиться Леся. – Попридержи-ка лучше коней, да жене в ножки поклонись. Тебе на мою Людку молиться следует – это она напела командирше о том, в какой тесноте вы живете. Ты чего орешь, как бешеный вепрь? Чем голос повышать, послушай, что Людка снова удумала, – она повернулась к дочери. – Выкладывай!

– Саша, подскажи при случае командиру, что в части можно устроить выставку детских работ. Пусть офицеры и женщины привезут рисунки, вышивку или поделки своих ребят. Украсьте ими клуб да солдат позовите – им понравится, дом свой вспомнят. Я точно знаю, Вадим Николаевич рисунки своего Димки привезет – вот ему радость-то.

– Как есть дуры! – вырвалось у Александра. Он сверкнул глазами на тещу и перевел взгляд на жену. – Ты хоть знаешь, чем в части занимаются? Делом! Там боевые работы идут, смены, дежурства, караулы, стрельбы! А ты тут со своими рисунками лезешь! Командир успехами солдат и офицеров гордится, а не всякой там ерундой!

– Я хочу, как лучше, – сквозь слезы выкрикнула Мила. – И никакая это не ерунда. В Москве это давно практикуют, я по телевизору видела, – ее голос стал тише. – По-моему, мама дело говорит – к командиру нужно поближе держаться.

– Ты, Саша, только доведи эту затею до начальства, и пусть оно само решит, дело это или ерунда, – миролюбиво посоветовала теща.

Перепуганные громким разговором дети закапризничали. Александр вскочил и, обходя присмиревшую Лесю, выразительно покрутил пальцем у виска за тещиной спиной. Покинув кухню, он взял сигарету, набросил куртку и вышел за дверь.

– Чую, доча, пора тебе траву заваривать, а то Сашка злой, как сто китайцев.

– Почему сразу сто? – отрешенно улыбнулась дочь.

– Не знаю. Все так говорят.

Тремя днями позже Саша принес ордер на просторную двухкомнатную квартиру в доме с улучшенной планировкой, в котором жил командный состав. Теперь для занятий с Димкой Миле не приходилось тратить время на сборы и дорогу – всего-навсего необходимо было спуститься этажом ниже…

Мила открыла глаза и не сразу сообразила, где она. Постель была удобной, но не такой просторной, как дома. Белье чистым, но не шелковым. Навигатор в виде стука поездных колес помог путешественнице определиться с местом нахождения. Она зевнула и потянулась за телефоном, чтобы узнать время. До прибытия оставалось чуть больше трех часов. Мила ломала голову, чем себя занять. В купе осторожно постучали:

– Вареничков домашних отведать не желаете? – поинтересовалась проводница.

– А я могу быть уверена, что они домашние?

– Нешто вы плохо видите? Ручную работу за три версты определить можно. Есть с творогом, с клубникой, с картошкой и грибами.

Мила сладко потянулась.

– А с какими грибами?

– С шампиньонами, – честно призналась женщина. – У сестры больные ноги, не до леса ей. Но она грибы жарит на домашнем маслице, со специями и сладким лучком. А в картошечку кладет укропчик. У меня есть один постоянный пассажир, так он перед поездкой всегда звонит и их заказывает. Когда с компанией едет, всех друзей угощает.

– А с вишней имеются?

– Не сезон пока, погодьте. Наша южная ягодка только-только соком наливаться стала. Недели через две войдет во вкус. Берите с творогом, не пожалеете. Молочко и сметанка от своей коровы. В Москве такого продукта днем с огнем не сыщите.

– А несите! И кофе заодно.

– Помню-помню. Двойной, без сахара и с коньячком.

– Без коньяка! С сахаром и лимоном.

Вареники были такими вкусными, что буквально таяли во рту. Прежде подобным деликатесом она лакомилась в далекой юности, когда гостила у покойной бабушки. Мила добрым словом помянула умелые руки современной стряпухи и, поблагодарив проводницу, расплатилась. Время тянулось так медленно, словно ее вез не поезд, а сонная гусеница. Листая журнал, Мила поймала себя на мысли, что впервые за много лет при упоминании о шампиньонах, она не окунулась в тот злополучный ужин, когда познакомилась с Федором. И порадовалась, что сумела отпустить в свободное плавание хотя бы эту ситуацию. Одной проблемой стало меньше. О варениках она давно уже вспоминала исключительно в связи с гарнизонной жизнью. В военном городке из-за тотального дефицита продуктов домашние пельмени и вареники были украшением любого застолья. Без них не обходилось ни одно торжество.

Глава десятая

Александр проснулся в загородном доме, осторожно освободился из объятий безмятежно спящей подруги, принял душ, позавтракал и сел за рабочий стол. За последние дни собралось немало документов, необходимо было вникнуть и разобраться. Звонок мобильного телефона заставил его отвлечься. На связь вышел главный компаньон. Возраст и положение Ветлицкого обязывали ответить немедленно.

– Саша, привет. Какие у тебя планы на вторую половину дня?

– Ничего конкретного.

– Отлично. Жду тебя в офисе часиков в пять. Идет?

– Что-то серьезное? – напрягся Ребров.

– Со знаком плюс. Зять был на встрече власти с бизнесом. Есть неплохая идея. Принимается?

– Само собой. Я на связи.

Александр отложил документы и вышел во двор. На генеральском участке по соседству трудились солдаты. Юркий прапорщик руководил строительством сауны.

– Раков, ты куда смотришь, твою дивизию! Держи доски крепче! Шеф вечером приедет, три шкуры спустит!

Ребров усмехнулся и, присев на ступеньки, вспомнил свое армейское прошлое.

…Приезд командующего всегда вызывал настоящий аврал. На плацу маршировали одуревшие от жары солдаты. Офицеры в который раз проверяли порядок в казармах и столовой Местные умельцы усиленно рисовали плакаты, развешивали наглядную агитацию. Оформительскими работами руководил старший лейтенант Ребров. Он вычитывал тексты, делал подписи к фотографиям и лично дорисовывал картину, на которой солдаты шли в учебный бой. По чьему-то умыслу или по досадной оплошности волосы одного из бойцов центрального плана напоминали шаловливые рожки. Офицер заметил это и вызвал к себе художника. Вбежал дородный недотепа:

– Вот он я!

– Ты как представляешься?!

– Ефрейтор Доцяк по вашему приказанию прибыл!

– Чьи это художества?

Боец, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, изумленно уточнил:

– Что вы имеете ввиду, товарищ старший лейтенант?

– Эти рога, – ткнул в картину Александр.

– Це ж волосы. Они, по мнению лейтенанта Гапуна, развеваются на ветру, – прикинулся простачком служивый.

– Не валяй Ваньку, Доцяк! Лейтенант Гапун рисовал только технику! Я сам ставил ему задачу! Кто занимался людьми?

– Может, прапорщик Журов? – беззастенчиво врал ушлый ефрейтор. – Он тут совсем недавно крутился.

– Разговорчики! – пресек поток его фантазий старлей, понимая, что толку от их беседы как от козла молока. – Срочно неси краски и кисти!

– Есть! – нехотя козырнул воин и, выйдя из комнаты, заорал что есть мочи: – Рядовой Курочкин! Срочно принеси краски старшему лейтенанту!

– И кисти! – напомнил офицер.

– И кисти! – лениво повторил ефрейтор.

Александр стал на табурет и старательно пририсовал пилотку. Отошел, любуясь результатом, снова что-то подправил. За работой не заметил, как пролетело время, и все сослуживцы ушли на мотовоз.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите убыть на ужин? – уточнил старшина.

– Как на ужин? – посмотрел на часы офицер. – О, черт, опоздал!

– Так как насчет ужина? – напомнил воин.

– Идите!

На перекладе в ожидании попутного транспорта Александр изрядно продрог. Когда из ворот части выехал командирский автомобиль, он буквально бросился под колеса. Полковник всмотрелся и дал знак водителю остановиться.

– Ребров? Садитесь, подвезу!

Саша с готовностью прыгнул на заднее сидение.

– Толково оформили Ленинскую комнату, спасибо.

– Старались, – старлей расплылся в довольной улыбке.

– Вы, я смотрю, сами хорошо рисуете. Это у вас семейное? – обернулся Зорькин.

– Вроде того…

– Ну, не скромничайте. Супруга ваша даже из моего сына художника сделала. Молодец! А вот нас проверяющие, как всегда, упрекнут в отсутствии индивидуальности. А что такое нестандартность, опять объяснить не сумеют. Замполит вон велел на окнах шторки повесить да цветы расставить, а все равно казенщиной за версту разит. Это же войсковая часть, а не санаторий. Или ты другого мнения?

– Согласен, товарищ полковник – часть есть часть, только и в ней можно что-то изменить. Солдатам это тоже не помешает и даже тепло их дома напомнит.

– Каким таким образом? – заинтересовался полковник. – Жинок да дочек наших послать к ним с караваем? Или в хор их для наглядности поместить? Что молчишь?

– К приезду начальства можно организовать в части выставку домашнего творчества, – решил донести до руководства идею жены старлей. – Кто пирог привезет, кто рушник принесет, кто резьбу по дереву или чеканку. И детских работ побольше – рисунки, аппликации, лепку. Мимо такого не только боец, ни один проверяющий равнодушно не пройдет. Проведем день открытых дверей части, привезем на позицию жен и детей – должны же они знать, где отцы и мужья служат. Покажем им казарму, плац, солдатскую столовую, клуб. А заодно можно провести семейные соревнования типа «Мама, папа, я – спортивная семья», а потом конкурс на лучшую песню. А подарки можно самые незамысловатые придумать. Семьям победителей вручить, например, по ведру рыбы, грибов или ягод – и приятно, и часть не в накладе: солдатам все это припасти – раз плюнуть. Разговоров и воспоминаний будет на год. И любая проверка отметит новый подход к организации досуга.

Полковник, прищурившись, посмотрел на подчиненного. Было ясно, что он уже прокручивает в уме, с чего начать. В глазах командира вспыхнули веселые огоньки.

– Дело предлагаешь, Ребров. Рояль в кустах? – усмехнулся он. – А что, можно попробовать. Сам придумал или надоумил кто?

– Жена предложила, – зная симпатию командира, скромно ответил он.

– Толковая, я смотрю, у вас семья.

Офицер зарделся от удовольствия.

– Молодец, Александр, одобряю. Без году неделя в части, а такую идею родил! Может, мне тебя в замполиты выдвинуть?

– Спасибо, но в замполиты не стоит, – сходу открестился старлей.

– Ох, и чего это народ политрабочих не жалует? – подмигнул полковник.

Подчиненный пожал плечами.

– А, что, братец мой, возьмешься все это организовать? Наделю тебя всяческими полномочиями, только успей – до приезда комиссии три дня осталось.

– Успеем, – с готовностью заверил офицер. – Вы завтра же утром доведите до командиров подразделений задачу – срочно привезти детские работы, рукоделья жен и свои поделки. Капитан Фирсов, я знаю, по дереву мастерски режет, а прапорщик Коротков чудеса электрики ваяет. Я свои картины привезу, жена тещину вышивку передаст и свою роспись. Соберем такую коллекцию, что музей изобразительных искусств позавидует. И еще, – он вошел в раж, – пусть все приготовят спортивные костюмы и музыкальные инструменты. Майор Хохлов свои песни споет – у него их тьма! – вспомнил он. – В жюри вас посадим, замполита, медсестру из санчасти, без женщины не так душевно выйдет, – пояснил он и начал перечислять: – Стеллажи мы соорудим быстро, все оформим в лучшем виде…

– Головастый, смотрю, ты парень, Александр. Шустрый, толковый и с выдумкой, – похвалил командир. – И жена тебе подстать. Это уже моя половина подметила, – подчеркнул он и приободрил: – Думаю, заладится у тебя служба, товарищ старший лейтенант! На том и порешили – ты завтра готовишь все для выставки и концертно-спортивной программы, а я дам команду свезти в часть все семейные реликвии. И только пусть высокая комиссия не отметит наш почин! – загорелся идеей полковник и нетерпеливо потер руки. – Чует мое сердце, прогремим мы с этой затеей на весь округ!

На утреннее совещание к удивлению коллег был приглашен старший лейтенант Ребров. Командир поставил задачи и объявил о дне части. Свое выступление он закончил коротким приказом:

– И привезти все это в часть завтра же! Всем ясно? Сдавать барахло, тьфу ты, экспонаты старшему лейтенанту Реброву, он знает, как всем этим добром распорядиться, – полковник посмотрел на Александра. – Все так сказал?

Офицер встал и доложил:

– Так точно, товарищ полковник! А для общественного резонанса следует привлечь к нашему мероприятию средства массовой информации. По моим сведениям, супруга капитана Антонова работает на местном радио и сотрудничает с городской газетой. Если в городе будут знать о предстоящем конкурсе, семьям будет вдвойне приятнее. А когда о победителях расскажут по радио и в прессе, общественность будет знать своих героев в лицо! Разрешите сесть?

– Садись, Ребров, – командир опешил от подобной прыти. – Нет, вы видали, какая у нас молодежь! Болеет за дело душой. А вам, товарищ замполит, надо документально оформить это начинание.

– Есть! – вскочил с места розовощекий майор.

– «Есть!» – поддел его Зорькин. – А сам додуматься не мог?! То-то! – он повернулся к Антонову. – Как думаешь, Сергей, пресса нам поможет?

Капитан открыто улыбнулся:

– По-моему, Саня… простите, старший лейтенант Ребров, дело предлагает. Попрошу супругу обеспечить информационную поддержку. Только она не сама темы сюжетов выбирает, надо с политотделом гарнизона посоветоваться.

– Думаю, замполит это уладит, – подытожил полковник. – Но по-прежнему на повестке дня – порядок и дисциплина в части. Это главное. Выставка, спору нет, дело хорошее, но оценивать нашу работу будут по результатам боевой и политической подготовки. Их пока никто не отменял. Так что направляйтесь в подразделения и готовьтесь к комплексной проверке. И подтяните строевую и огневую подготовку! Если что, три шкуры спущу! Ясно?

– Так точно! – хором ответили офицеры.

– Все свободны!

Подчиненные дружно встали и потянулись к выходу.

– Капитан Антонов, задержитесь, – командир кивнул Сергею на стул. – Как тебе идея Реброва? Стоит ввязываться?

– Думаю, стоит. На мой взгляд, можно подключить и Громова. Он недавно уволился, а на ногах стоит крепко. Телевидение вот в городе организовал. Пришлет своих молодцев, снимем сюжет и концерт нашей самодеятельности, покажем все это по местному каналу. И ему есть, чем эфирное время занять, и родным радость, особенно детям и солдатам – посмотреть на себя со стороны. У Кости ведь еще и сеть магазинов появилась, ему призы подкинуть – ничего не стоит. У Толика Тропина кафе, у Артема Резника турфирма. Ребята хорошие, с частью связи не порвали – всегда помогут.

– Неловко мне клянчить, – воспротивился командир.

– Переговоры я беру на себя. Пригласим в часть наших новоявленных бизнесменов с семьями, поблагодарим за посильное участие. И главное – расскажем о них в прессе.

– Спасибо, – командир встал и протянул капитану руку. – Я в тебе не ошибся: ты у нас не только толковый специалист, но и дипломат – умеешь любое дело в нужное русло завернуть. И думаешь на перспективу. Всегда знал – выйдет из тебя толк. Займись тогда этой стороной дела. Лады?

– Нет вопросов. Только одно дополнение.

Командир насторожился.

– По делу – пояснил Сергей. – Может, нам заодно и солдатский конкурс провести? Они ведь и спортсмены, и певуны, и парни рукастые. В бытовках и ЗИПовых чего только нет – пусть тоже несут на выставку. Отдельным стендом оформим. И призы вручим перед всей частью. За это время они и по физподготовке подтянутся – кому охота перед женщинами сесть в лужу? Да и не в стороне же им быть. Солдат – не зритель, он – самый главный участник любых состязаний.

– В корень зришь, капитан! – повеселел полковник. – Вот и займись подготовкой бойцов. Что еще?

– Касаясь вещания, думаю, вам, как командиру, необходимо первому рассказать об идее конкурса. Если вы с замполитом решите вопрос с записью на радио, вам же и надо довести до слушателей нашу идею. В качестве рекламы мероприятия.

– Я как-то не мастак по этой части, – открестился Зорькин.

– Вадим Николаевич, акция эта скорее политическая, и не в рекламе дело. Речь идет о том, что часть должна как бы заявить о своих планах, иначе наши полигоновские коллеги по партии обтяпают дело так, будто это их инициатива и присвоят себе результаты нашего труда.

– Думаешь? – заволновался командир.

– Уверен. У политработников в последнее время кризис идей. Службу эту вот-вот расформируют. Вот им и требуются громкие почины. А тут мы со своими идеями.

– Пожалуй, ты прав. Советуешь выступить?

– Я к концу рабочего дня набросаю тезисы, а жена организует запись в любое удобное для вас время.

– Я могу только поздно вечером, – напомнил полковник.

– Не проблема, было бы что записывать.

– Убедил, капитан. Спасибо за поддержку, – командир пожал Сергею руку.

– Служу Отечеству, – козырнул в ответ тот.

День части удался и не остался незамеченным. Незаурядные способности Сергея подняли, казалось бы, рядовое мероприятие на качественно новый уровень: Антонов обратился за поддержкой к бизнесменам, ранее служившим в части, и привез полную машину подарков – ни один из участников многочисленных конкурсов не остался без ценных призов. Не были обижены и бойцы: Наташа организовала конкурс на лучшее семейное блюдо. Хозяйки постарались от души, и солдатская столовая в реальности, а не из текста сказки узнала, что такое пир на весь мир. Днем позже Наташа и ее добровольные помощники смонтировали двухчасовую видеокассету, которую по многочисленным просьбам зрителей постоянно крутил местный телеканал, а позже для домашнего пользования скопировал едва ли не весь гарнизон. Еще один экземпляр кассеты с собой увезли проверяющие. Вскоре всем войсковым частям было рекомендовано изучить и взять на вооружение опыт передового коллектива. Фамилия командира звучала на всех армейских совещаниях. Под бурные аплодисменты переполненного зала Дома офицеров наградили руководящий состав части. Ценные подарки вручили Сергею и Александру. Светилась от счастья и Мила – на зависть многим желающим она оказалась в ряду для избранных и сидела рядом с женой командира. Газету с этой фотографией и статью Наташи, где много добрых слов было посвящено супругам Ребровым, Леся привезла из отпуска и потом долго показывала всему поселку. Вскоре публикация о командире и руководимой им части появилась в главном рупоре пропаганды Вооруженных Сил – газете «Красная звезда». Но апогеем информационного бума стал сюжет в армейской передаче одного из центральных каналов, появившийся с легкой руки коллег Наташи из областных газет и телевидения.

Середина девяностых – самый разгар безвременья, когда в верхних эшелонах власти царил полный раздрай, а народ-труженик, скатившись в нищету, переживал крушение идеалов. Руководящий состав – увы! – не выпал из обоймы негативных тенденций. Ища союзников в рядах сильных мира сего, люди в погонах высочайшего достоинства старались закрепиться в своих кабинетах и, ставя задачи подчиненным в далеких гарнизонах, не думали, какой ценой будет достигнута их реализация. Из столицы сложно ощутить истинную глубину повседневных проблем. Вся тяжесть пресловутой перестройки легла на плечи конкретных руководителей частей. Командир для личного состава – и царь, и бог. Армия не потеряла своего лица и выстояла благодаря каждодневному подвигу этих безымянных героев. Безусловно, у каждого из них была фамилия, но все они слились в сводный хор общевойсковой жизни. Для кучки карьеристов лихие девяностые стали трамплином для баснословного обогащения. Для сотен тысяч отцов-командиров запомнились жестокой реальностью суровых будней, когда на твоих плечах и первостепенная задача по защите Родины, и персональная ответственность за величайшее множество человеческих судеб. Запасы складских закромов таяли с катастрофической скоростью, приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы бойцы были одеты и накормлены. Пока столичное начальство кулуарно делило должности, командир заботился о хлебе насущном: солдаты собирали грибы, ягоды, рыбу – все, что можно было заготовить и хранить, чтобы выжить зимой. На армейском Олимпе делили портфели, денежное довольствие не платили месяцами, а командир ломал голову над тем, как качественно выполнить боевую задачу. И делал это! Глядя в глаза офицерам и солдатам, именно он должен был отвечать за все, что происходило в стране не по его вине, не допустив разброда и шатаний. Кто-нибудь догадывается, насколько сложно обеспечить порядок, когда терпение подчиненных лопнуло еще вчера, а арсеналы с оружием при этом на расстоянии вытянутой руки? Жизнь на пороховой бочке длилась не месяцы – годы. Честь и хвала вам, командиры из глубинки, за то, что во всеобщем развале вы умели созидать!

Провести в таких условиях день части – задача не из легких. Команде Зорькина это удалось. У офицеров не было волшебной палочки, но имелось острое желание изменить ситуацию со знака минус на весомый плюс. Журналисты с энтузиазмом подхватили позитивный почин. Портреты командира, рядом с которым в кадре неизменно возникал старший лейтенант Ребров, обошли многие издания страны. И если Наташа позаботилась о том, чтобы в часть попали представители СМИ, то Александр добился того, чтобы материал приобрел яркое звучание. Приставленный к молоденькой корреспондентке областного канала, он стал той направляющей силой, которая ненавязчиво подсказывала, что и как нужно снять в первую очередь. Галантный Ребров не просто ухаживал за хорошенькой гостьей, а устремлял каждый ее шаг. Так на экране появился сюжет про образцовую часть. Старший лейтенант проявил необычайную смекалку. Постановочные кадры учений были отрепетированы до мелочей. У заранее подготовленных солдат от зубов отскакивали восторженные отзывы о службе в наипрекраснейших условиях. О полководческом таланте и выдающихся деловых качествах командира с чувством, с толком и расстановкой рассказал, конечно же, он сам. От лица женсовета за душевность и неустанную заботу о подчиненных и членах их семей полковника благодарила Мила Реброва. В потоке льющегося с экранов зловонного негатива зажурчал светлый ручеек. Положительные новости были редкостью. Их ждали. То, что сейчас елейно называют вишенкой на торте, тогда сочли глотком свежего воздуха. Зорькин и офицеры его части стали самыми узнаваемыми лицами гарнизона. Слава не обременяла. Полезность человека, приложившего к ней руку, была очевидна. Не каждая команда обладала столь ценным кадром. Такими людьми следовало не просто дорожить, их необходимо выделять, приближать и поощрять. С решением командир тянуть не стал. Вызвав Александра к себе, он по-деловому сообщил: