Анатомия обмана

Мила склонилась над кроваткой и обняла старушку:

– Пошли вместе – пусть приучается к самостоятельности, нам по-другому нельзя.

Мила достала из печи жареную курицу и чугунок с картошкой, принесла из сеней крынку молока. Мила удивленно посмотрела на хозяйку:

– Откуда мясо? В магазине – шаром покати.

– Галина Адамовна передала, ешь, – подвинула к ней тарелку Маня.

– Не буду, – заупрямилась Мила и отвернулась.

– Ешь, тебе парня кормить, – повторила просьбу Анна. – Чего ты на нее дуешься? Вырасти сначала своего сына, посмотрим, как отнесешься к его… – она замолчала, подбирая слова.

– Договаривай, к кому…

– Ты и сама знаешь.

– Знаю, – Мила отхлебнула молока и насадила на вилку картофелину. – Я – шалава и совратительница. Так она кричит на всех углах?

– Имеет право, – вздохнула Анна, пряча глаза. – Ты написала Саше про Тему?

– Написала, – Мила отвернулась к окну, скрывая слезы.

– И?

– Тишина. Как обычно: ни ответа, ни привета.

– С такой-то любви? – робко уточнила бабушка.

– Значит, не было любви. Получил свое и укатил.

– И такое бывает, – Маня встала и заглянула в детскую. – Спит, разбойник.

– Права была мама – мужикам только одно и надо…

– А ты погодь его винить. Приедет, разберетесь.

– Не приедет. Зимой ведь не приезжал. Может, и летом не появится, – Мила вскочила и, чтобы прилюдно не расплакаться, скрылась в своей комнате.

В дом ввалилась соседка Мани.

– Я тут с умными людьми парой слов перебросилась, – женщина сняла куртку и подсела к столу. – Не иначе, как Галина что-то с письмами мудрит. С нее станется. Бабы толкуют, заведующая почтой к ней в кабинет зачастила. Деверь мой, как ты знаешь, возит нашу большую начальницу, черканул вот название училища. Надо вашей Людке самой туда ехать, – перешла на шепот соседка. – Сдается мне, Шурка ни ухом ни рылом.

– Вы думаете, он не знает, что стал отцом? – волнуясь, уточнила Анна.

– Откуда? Не зря же Галька его от отпуска отлучила! Деверь возил на охоту Шуркиного начальника, мужик так и не понял, зачем она так поступила.

Соседка подняла глаза и увидела в дверях Милу. Та подошла к ней вплотную и протянула руку:

– Давайте адрес!

Женщина посмотрела на сидящих за столом и с их молчаливой поддержки протянула записку. Мила прочла и посмотрела на бабушку.

– А как же я там с Темой без вас справлюсь? – испугалась она.

– А нечего ему там делать. Одна поезжай. Чай, не на всю жизнь. Нешто мы с Маней пару дней без тебя не управимся? Бабка твоя и рожала, и нянчила, и кормила, – поддержала решение внучки Анна.

– Коли что, я подсоблю, – откликнулась соседка. – А к поезду мой Толик отвезет.

– А как же я там Шурика найду?

– Язык не только до Киева доводит, – рассудила Маня. – И курица в дорогу как раз есть от заботливой свекрови, – хохотнула она. – Не рассиживайся – до поезда три часа.

Ленинград встретил солнечным, по-весеннему теплым днем. Мила сочла это добрым знаком. Впервые за долгие месяцы неопределенного ожидания настроение гармонировало с погодой. Быть может, небеса вняли ее мольбам и преподнесут ей долгожданный подарок? Хотелось бы. Первым делом Мила разыскала киоск «Горсправки». Переведя дух, она достала записку и протянула ее в открытое окошко. Пока сотрудница вчитывалась в каракули водителя, сердце девушки отбивало бешеный ритм. На лбу выступила испарина. От волнения подкашивались ноги.

– Голубушка, до училища пешком каких-то два квартала, – прозвучал из окошка интеллигентный голос. – За углом направо, а потом все время прямо. Кто следующий?

Возле старинного здания из красного кирпича не было ни единой скамейки. Мила битый час курсировала вдоль входа, не решаясь войти. В корпус и из него время от времени входили-выходили группы курсантов. Саши среди них не было. Ладони девушки онемели, ступни одеревенели. Она пританцовывала на месте, не решаясь обратиться к кому-либо с вопросом. Один из курсантов, контролирующий уборку прилегающей территории, сжалился и подозвал бедолагу.

– Вы кого-то ждете? – сочувственно уточнил он.

– Да. Реброва. Александра.

– А он знает, что вы здесь?

– Нет.

– Факультет помните?

– Без понятия, – смутилась Людмила.

– А курс какой?

– Первый.

– Тогда вы зря тратите время – он не в общежитии живет, а в казарме, на территории самого училища.

На глазах Людмилы выступили слезы.

– Идемте, – парень потащил ее к массивным воротам неподалеку. – Наблюдайте вон за той калиткой, – показал он, – но близко не подходите – там стоять не полагается.

Мила поблагодарила бескорыстного помощника и сменила точку наблюдения. Время неумолимо приближалось к вечеру. Стало темнеть. Девушка замерзла. От напряжения и отчаяния слезились глаза. Весело переговариваясь, мимо в который уже раз прошла компания юных модниц. Они с откровенным вызовом посмотрели на конкурентку и нелицеприятно прокомментировали факт ее присутствия в месте их постоянной дислокации. Мила проводила незнакомок усталым взглядом – не было ни сил, ни желания вступать с ними в дискуссию. Подошел все тот же курсант.

– Вашего приятеля ищут, – заверил он. – Ждите. Вам есть, где остановиться?

– Нет, – растерянно призналась гостья.

– Вон там, – указал направление парень, – наша гостиница. Продиктуйте мне ваши данные, и я договорюсь о ночлеге. А вы никуда не уходите – Саша скоро подойдет.

Прошло еще полчаса. Молодой человек вернулся и сообщил, что вопрос с ночлегом улажен. Мила поблагодарила его. Когда стемнело, в дверях проходной появился худой, коротко стриженый, в болтающейся и не по размеру короткой шинели повзрослевший Александр. Мила смотрела на него и не узнавала. Курсант оглянулся в поисках того, кто его ожидает, заметил знакомую фигуру и истошно закричал: «Мила!» Стая голубей сорвалась с насиженного места и взмыла в небо. Девушка бросилась ему навстречу. Саша поймал ее на лету и приподнял над землей. Он крепко прижал трясущуюся от холода и волнения любимую и осыпал поцелуями ее заплаканное лицо и дрожащие руки. Мила без остановки целовала его губы и глаза и радостно повторяла дорогое сердцу имя. «Люблю!» – перекрикивая друг друга, признавались они, не в силах оторваться друг от друга. Сквозь решетку забора за парой с интересом наблюдали однокурсники Александра. Каждый из них представлял на месте Реброва себя. Чувствуя, что дрожь Милы не ослабевает, Саша внес ее в полутемный холл проходной и бережно усадил на стул. Девушка согрелась и в бессилии закрыла глаза – после многочасового стояния ноги не слушались ее. Курсант присел и уткнулся в ее колени лицом. Мила лихорадочно гладила ежик его волос, на который не падали, а лились ее горячие слезы. Какое-то время они были не в состоянии произнести ни единого слова. Саша не выпускал из рук ладонь Милы, то ли не веря своему счастью, то ли боясь, что она растворится в небытие. Любимая усадила его рядом и посмотрела в глаза:

– Как же я по тебе соскучилась!

Саша нахмурился и посмотрел на нее с отчуждением.

– Ты ко мне или проездом?

– Я не заслуживаю такого тона, – запротестовала Мила.

От волнения запершило в горле, она захрипела и вскочила с места, но не сумела устоять на отекших ногах. Александр усадил ее на колени и сцепил руки в замок. Спешно расстегнув плащ, он смял ее грудь, но быстро одернул руку.

– Мокро, – растерянно произнес он, с удивлением рассматривая липкие пальцы.

– Молоко течет, – объяснила Мила. – Время кормить Темочку.

– Ты вышла замуж?

Саша в недоумении вскочил, едва не уронив девушку.

– Дурачок, – она потянулась, чтобы обнять парня. – Тема – твой сын.

Весть об отцовстве не укладывалась в мальчишеской голове. Такого поворота событий курсант явно не ожидал. Тень недоверия сменилась бурей возмущения. Если есть сын, с какой стати он узнает об этом только сейчас? И почему тогда Мила не приехала раньше? Её сегодняшнее появление уже не выглядело таким радужным, как несколько минут назад. Да и поведение настораживало. Она не считала месяцы и не била себя в грудь, доказывая, что ребенок от него, а в полном безмолвии терпеливо ждала развязки. Саша вдруг вспомнил их первую близость на диком пляже и страстные ласки Милы и отчетливо понял, что до него у Милы уже был интимный опыт. А вдруг на тот момент она уже была беременной и распаляла страсть глупого мальчишки, прикрывая свой грех? Почему до майской встречи она много месяцев держала его на расстоянии и гнала прочь, а на реке вдруг растаяла и отдалась? Не потому ли, что какой-то Вася или Петя перед этим попользовался ею, а потом бросил, и теперь она отчаянно искала для ребенка отца? Саше резко поплохело, его терзали гадкие сомнения. Не зная, как справиться с нахлынувшими эмоциями, он стал предъявлять претензии.

– Почему ты приехала только сегодня? – с детской обидой в голосе прошипел он. – Почему не написала о ребенке и не отвечала на мои письма?

– Я писала, Саша, до востребования, – стала оправдываться Мила. – Ты же не сообщил свой адрес. Я не получила от тебя ни единой весточки.

– Не ври! Я строчил тебе ежедневно! И звонил, но ты не приходила на переговоры!

– Саша, – Мила стала рядом и посмотрела ему в глаза, – милый мой, родной Саша. Зачем мне лгать? Я не замужем. Я искала и ждала тебя. Тема – наш сын. Спроси у Галины Адамовны – она его навещает и помогает материально.

При ссылке на мать Саша задумался. Мила протянула ему фотографию малыша. Курсант с нескрываемым любопытством искал и не находил сходство с собой.

– Сколько ему? – недоверчиво уточнил он.

Мила с готовностью протянула ему свидетельство о рождении.

– Три недели. Он родился 23 февраля. Такой вот подарок папе.

Александр замер, шевеля губами и сосредоточенно перебирая пальцами. Пересчитав еще раз, самонадеянно улыбнулся:

– Мой.

– А-то чей же? – прижалась к нему Мила. – Весь в тебя. А имя – в деда. Ты же мечтал назвать сына в честь своего деда.

Александр обнял ее и крепко прижал к себе.

– Спасибо. Но я ни разу не получил от тебя ни строчки.

– И я тоже…

– Маминых рук дело. Узнаю почерк нашей железной леди – папа ее так называет. Говоришь, и заходит, и помогает? А мне ни полслова, ни намека!

За их спиной хлопнула дверь. Приятель молча кивнул на большие настенные часы:

– Саня, время!

Александр подхватился:

– Мне пора. Скоро построение.

– А потом?

– Отбой.

– Мне помогли устроиться в гостиницу, – обрадовалась Мила. – Приходи!

– Это армия, а не детский сад, – удивился ее бестолковости Саша. – Я найду тебя завтра после занятий. Паспорт с тобой?

– Конечно.

– Свидетельство о рождении Темы тоже прихвати.

– Зачем?

– Завтра пойдем в ЗАГС!

От неожиданно свалившегося на нее счастья Мила утратила дар речи. Саша поцеловал ее и скрылся за дверью.

– Жди меня в номере! И не вздумай потеряться – второй раз я этого не переживу! – на прощание выкрикнул он.

Мила вышла на улицу и подняла глаза к небу. «Спасибо», – на полном серьезе прошептала она. Где-то рядом прошелестели колеса проезжающего автомобиля. Девушке же показалось, что это крылья ангела…

Кто-то настойчиво ломился во входную дверь. Мила тряхнула головой, отгоняя воспоминания, вскочила с дивана, на ходу вытерла слезы, бесшумно подошла и посмотрела в глазок. По ту сторону, шатаясь и глотая вино прямо из горлышка, стояла подруга в обнимку с нетрезвым кавалером. Типичный представитель юга бесцеремонно вырвал из рук пассии бутылку и отхлебнул.

– Нету, – заплетающимся языком подытожил он. – Ошиблась консьержка, Любаня.

– А машина? – резонно уточнила подруга. – Не пошла же она пешком!

– Они с Сашкой взяли такси. Когда едут расслабляться, за руль не садятся.

Любаша достала мобильник и стала названивать. Где-то на лоджии затрезвонил Милин телефон. Общаться с подвыпившей компанией не было ни желания, ни настроения, ни особой нужды. Хозяйка прислонилась спиной к двери и стала невольным свидетелем продолжающегося разговора.

– Саня не первый год тусит с смазливенькими няшками, – хохотнула подруга. – У Милки чуйка притупилась – ни фига не сечет.

– До жены, как до жирафа, все доходит с большим опозданием, – ввернул ухажер.

Танцуя вразнобой и несуразно, парочка допила вино, словно визитку, бросила на входной коврик пустую бутылку и, пошатываясь, направилась к лифту. Мила посмотрелась в зеркало, намереваясь привести себя в порядок, но обреченно махнула рукой и вернулась в гостиную. Хмель как рукой сняло. Как бы ни складывались семейные отношения, за эти двадцать лет она ни разу не посмотрела на сторону. Требовалось в одиночестве и на трезвую голову переварить весть о том, что Сашины романы давно уже секрет полишинеля. Вдвойне неприятным оказался тот факт, что грязное белье за спиной хозяев полощут люди, вхожие в их дом. Обида – далеко не лучший советчик. А оскорбленная женщина – опаснейший из противников. В голове Милы стремительно роились планы вендетты, один коварнее другого. И пусть они с Александром не кровные родственники, ему предстоит хлебнуть из чаши мести сполна! Прежде всего, требовалось собрать мысли в пучок – пока они тягуче растекались по древу. Для этого был необходим тайм-аут. Мила загрузила компьютер и вошла на сайт авиакомпании. До рейса в родные края оставалось четыре часа. Она забронировала билет, заказала такси до аэропорта, нашла дорожную сумку и стала энергично складывать вещи. Завтра будет новый день. В нем она выкроит время для информации к размышлению. А сегодня она подумает о хорошем, например, о… Сколько Мила ни силилась, примеров хорошего отыскать не удалось. Впрочем, это бочку меда можно испортить ложкой дегтя. А пресловутый деготь подсластить не удалось еще никому! Чем понапрасну ломать копья, лучше точить забрало. Мила доподлинно знала, в кого целится ее горячая рука.

Скоротечный разговор с женой включил обратный отсчет памяти. Александр, уткнувшись головой в руль, продолжал сидеть в припаркованном недалеко от дома автомобиле. Вот и определились: она пока поживет в квартире, он – за городом. Коротко и ясно. Ни слез, ни упреков, ни скандалов. Миле, видите ли, некогда объясниться. Ответь так в далеком Ленинграде несмышленый курсант, не пришлось бы выяснять отношения сегодня. В далекой юности все было по-другому. Случайно просигналив, он спугнул притаившуюся в кустах влюбленную пару. Губы сами собой расплылись в улыбке. Трепетные свидания пусть не робкого, но совсем еще мальчишки из глубоко провинциального Ломова остались далеко позади. Словно в другой жизни. Была ли она счастливой? Тогда казалось, что да. Впрочем, что еще оставалось думать семнадцатилетнему подростку, впервые допущенному до женского тела? На заре юности все закрутилось с такой бешеной скоростью, что времени определиться не осталось. Первая любовь, первое свидание, жаркие объятия манкой женщины, свалившееся с бухты-барахты отцовство… Курсант Ребров полагал, что женитьба – единственно верный выход. По крайней мере, самый порядочный в создавшейся ситуации. Он искренне полагал, что создает семью на всю жизнь, как отец с матерью. Только Мила двадцатилетнего розлива была совсем другим человеком. Дерзкой, непростой, но любящей. Нынешняя, как гуляющая сама по себе кошка, позволяла себя любить. Разница очевидна. Невосполнимая потеря. Неутихающая боль. Их семейная лодка дала изрядный крен и села на мель. А, может, ее уже тянет на дно? Интересно, можно ли исправить ситуацию? И стоит ли это делать? Если да, кому это под силу? Сыновьям? Они совсем чужие, да и который год живут вдали от дома. Отец для них не авторитет. Понимание того, что он давным-давно потерял на мальчишек влияние, окатило ледяным душем. Отец он никакой. И муж давно неважный. Плывет по течению и в ус себе не дует. Александр нервно пощипал усы. Хорош папаша, ничего не скажешь. Поддавшись нажиму со стороны жены, сам же лишил парней детства и определил в армию. Стоило ли ждать от них любви или хотя бы понимания? При первой же возможности он навещал сыновей, но эти встречи походили на заглаживание вины. От того, что жизнь катится в тартарары, стало не по себе. От сковавшего его удушья на мгновение показалось, что он сидит не просто на раскаленных углях, а в чертовой домне. Александр вышел на свежий воздух. Темнело. Моросил дождь. В кармане зазвонил мобильный телефон. Глядя в окошко определителя номера, он равнодушно швырнул трубку в салон: «Прости, детка, но сегодня меня нет ни для кого, и ты не исключение». Телефон трезвонил без умолку. Ребров сел в машину и отключил аппарат. В стекло осторожно постучал смущенный курсант с букетом роз и молитвенно сложил руки:

– Не выручите? До свидания полчаса, никак не успеваю, а кроме вас – ни души…

– Куда?

– К центральному Дому Художников.

– Садись, – распахнул дверь водитель и, когда тронулись, уточнил: – Рисуешь?

– Почему вы так решили?

– Место для свидания говорит само за себя.

– Мила полагает, что мой художественный вкус недостаточно развит.

Слово «Мила» неприятно резануло слух. Может, это какой-то знак? Впрочем, в приметы он не верил. Простое совпадение, не больше. Лучше поддержать разговор и протянуть руку помощи взволнованному собеседнику.

– А Третьяковка или Пушкинский музей ей уже не интересны?

– Это мы посетили еще в начале года.

Александр улыбнулся – похоже, спутник безоговорочно доверял своей просвещенной подруге. Выставки и музеи – не самое плохое место для совместного времяпровождения. У него было многим проще: два свидания, а после – сразу сын. Тут не то что крышу снесет, основательно вышибет из седла. А он удержался. И долгое время был на коне. А потом что-то разладилось и надломилось. То ли кони понесли, то ли наезднику не хватило мастерства. Похоже, все сразу. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Точнее, чем в любимом романе, не скажешь. Остапа Бендера из него не вышло. Но и Шуры Балаганова или Паниковского, к счастью, тоже. Как говорится, имеем, что имеем.

Поминутно глядя на часы, курсант всматривался в дорогу и взмок от напряжения. Сочувствуя, водитель протянул ему трубку:

– Позвони, предупреди, что задерживаешься.

– Мила принципиально не берет в музеи телефон. Вон она, – просиял от радости страдалец, указав на щуплую малышку, и спешно уточнил: – Сколько с меня?

– Не с тебя, а тебе, – протянул ему пятитысячную купюру Александр. – Своди девочку в кафе, угости чем-нибудь сладеньким – поднимает настроение.

– Нет-нет, это как-то неправильно!

– Очень даже правильно, коллега. Я не один год носил военную форму.

Меценат сунул ему в карман купюру и спешно отъехал. Молодой человек благодарно помахал вслед. В зеркало заднего вида было видно, как радовались встрече влюбленные. Мужчина грустно улыбнулся. Неужели он был таким же?! И, пожалуй, только в том возрасте чувствовал себя по-настоящему счастливым.

…Все разговоры по душам в казарме начинались после команды: «Отбой!» Саша в два счета преодолел длинный ряд двухъярусных кроватей и торопливо снял китель. Известие о том, что он стал отцом, дошло до товарищей быстрее самого виновника торжества. На соседней койке оживился приятель:

– Ну, ты, брат, даешь! Бац-бац и – в дамки!

– В короли, – поправил сосед сверху. – Он теперь папаша.

– Попридержи язык, Егорыч!

– А что, уже и поздравить нельзя? С тебя кило пряников и банка сока!

– А с нас – подарок, – вставил коротышка.

– Завтра идем в ЗАГС, – признался Александр.

– Кто же тебя без увольнительной выпустит?

– Утро вечера мудренее. Придумаю что-нибудь.

– У Сереги, что помог тебя найти, тетка там работает, – подсказал кто-то. – Пусть позвонит ей и все уладит, а прорваться на пару часов на свободу – не вопрос.

– Все склеится, комсорг – брательник и с машиной, и со свидетельницей подсобит, у него передо мной должок.

План-выручалочка курсантами был разработан много лет назад и, подобно нити Ариадны, передавался из поколения в поколение. За эти годы апробирован он был не единожды и сбоев не давал. На неотложные свидания секретным маршрутом исчезали регулярно. А вот жениться – пока не доводилось. Но случай не терпел отлагательства. Лиха беда начало. Должен же кто-то быть первым. После занятий сбросились в пользу молодожена, кто мелочью, а кто рублем и, вооружившись метлами, отправились на уборку заднего двора. Курсовой офицер проконтролировал начало процесса, дал ценные указания и вскоре удалился. Александр держался ближе к забору и нетерпеливо сквозь щель в ограждении следил за появлением автомобиля. В назначенное время с улицы перелетел увесистый пакет с кроссовками и спортивным костюмом. Саша спешно переоделся, прячась за сомкнувшиеся спины друзей, и по пирамиде из их скрещенных рук и упакованной наспех формой ловко перемахнул через изгородь. Благо, камерами видеонаблюдения военные училища двадцатилетней давности оснащены не были. «Шурик, в шесть как штык!» – напутствовали приятели.

На заднем сидении машины уже сидела сияющая от счастья Мила. Глядя на Александра в одежде с чужого плеча, водитель не сумел скрыть улыбку – уж больно курсант походил на незадачливого тезку из бессмертной комедии Гайдая, штаны которого были так же коротки. Но выбирать не приходилось – подыскать что-либо по размеру за столь короткий промежуток времени не удалось. И не беда. Коль скоро с милым рай в шалаше, то спортивный костюм – самое подходящее для этого случая одеяние. В конце концов, не набедренная же повязка.

– Серега не предупредил, что ты такая дылда, – извинился водитель.

– Спасибо, что выручили, – поблагодарила Мила, прижимаясь к жениху.

Время в пути пролетело незаметно. Счастливые влюбленные наслаждались безоблачными минутами, подаренными им шалуньей фортуной. У ЗАГСа их поджидала подруга водителя – без свидетельницы зарегистрировать брак было проблематично, а знакомых у Милы в городе не было. Курсантское братство предусмотрело все.

– Момент, – отозвал жениха шофер. – Магазин видишь? Без шампанского, цветов и конфет будет не по-людски. Деньги имеются?

– А то, – Александр гордо извлек из кармана мятые рубли и кучу мелочи.

– Впечатляет, – похлопал его по плечу приятель. – В случае нужды добавлю.

Саша бегло пересчитал наличность:

– Еще останется ребятам на пряники и лимонад.

– Тогда я в магазин, а ты в туалет! Мужская комната направо.

– Не понял? – не поверил своим ушам жених.

– При желании можешь переодеться прямо здесь, – он достал из багажника костюм. – Не стоит расписываться в трико! С размером, похоже, снова промахнулись.

– Зато с цветом угадали, – сгладила неловкость Мила. – Лично меня устраивает все.

– У меня с собой форма – это солиднее, – потряс свертком жених.

– Распишитесь без марша Мендельсона, – констатировала заведующая ЗАГСА. – Сегодня будний день – магнитофон отдали в ремонт. Можно перенести регистрацию.

– Нет! – хором запротестовали брачующиеся.

После скоротечной росписи пили шампанское в небольшой комнате рядом с основным залом. Мила не выпускала из рук свидетельство о браке. Мечты сбываются, причем, казалось бы, самые неосуществимые. Кто бы мог знать, что на радость бабушке и Мане в Ломов она вернется мужней женой! О реакции свекрови в эти радостные минуты думать совершенно не хотелось – она будет предсказуемой и положительных эмоций точно не добавит. Зато от обидного прозвища соломенной вдовы Мила избавится навсегда. А у Темы появится законный отец.

– За вас, молодые! – подняла свой бокал дама. – Еще одной семьей стало больше.

– А сына на себя записать можно? – поинтересовался Александр.

– А у вас и сын есть? – удивилась женщина. – Когда же успели?!

– Так получилось, – покраснела Мила.

– А кто значится отцом в свидетельстве о рождении?

– Там прочерк, – призналась смущенная невеста.

– Придется усыновлять.

– Ничего себе законы, – возмутился папаша. – Своего же и усыновлять?

– Раньше, молодой человек, надо было думать, – включила строгую блюстительницу семейных нравов заведующая.

Возразить моралистке было нечего. Мила решила сгладить ситуацию и протянула ей цветы и конфеты. Дама сменила гнев на милость и пообещала ускорить процесс оформления документов. Всю обратную дорогу молодожены перешептывались и без конца целовались. Уже на подъезде к училищу Саша попросил жену, чтобы она не спешила делиться радостной новостью с Галиной Адамовной – как бы мать не рубанула с плеча и не ликвидировала не только штамп в паспорте невестки, но и не подключила связи, чтобы признать недействительным сам брак. С нее станется. Кто-кто, а Мила была более всех заинтересована в его сохранении и не призналась бы в содеянном даже под пытками. Главное, чтобы секретная информация не просочилась в стан неприятеля. Лазутчики, вроде, отсутствовали. Не задумываясь, она согласилась – со свекровью отношения могут не сложиться никогда, а слово мужа для нее теперь будет законом.