Адъютант и его Превосходительство

– Красиво… – выдавил из себя я.

Полковнику быстро надоело сидеть и любоваться, он хотел встать и идти, но рука верного адъютанта и до этого не отпускавшая его ,теперь сжималась всё сильней. Я начал лихорадочно соображать как быть дальше. Только вот, что бы соображать мне надо было успокоиться, а это как раз не получалось. Спускаться вниз было страшно, подниматься было легче, если не смотреть назад . В расчёте на то, что где то должен быть более пологий спуск я решил двигаться вверх.

– Ну пойдём? – спросил Алексей.

– Отдохнуть надо, посидим ещё. Нога что то болит.

Далеко внизу, на пляже, Мурад на своём аттракционе тянул вниз за ноги детишек, отпускал и они влекомые резиновыми канатами устремлялись вверх.

– Ну пойдём, пап !

– Посидим… на красоту посмотрим..

Красоту я видел всё хуже, потому что холодный пот прямо таки заливал мои глаза. Через пару минут мы пошли. Поднявшись ещё метров на пятнадцать вверх мы увидели ещё один подходящий для отдыха камушек .

– Надо передохнуть !

Мы уселись.

– Пап, ты больно мне руку жмёшь !

– Да переживаю за тебя сынок ! Ты смотри, аккуратней, а то можно и вниз покатиться…

Мимо нас вниз по тропинке прошла полупьяная семья. Впереди шёл в шляпе, красный от загара и алкоголя отец семейства, за ним такая же красная жена, за ней серьёзные дети с облупившимися носами.

– Ты смотри, Коля, ты смотри ! -, причитала его супруга.

Коля молча смотрел и лишь сопел носом. Восторг и алкоголь парализовали его речь.

– Какая ж красота! Красота и высота! – продолжала щебетать дама. Её дети невозмутимо молчали – все эмоции в этой семье транслировались через родителей.

Из предметов одежды в полупьяном семействе ни чего не поменялось, только у Коли шляпа добавилась. Создавалось впечатление, что в свой номер или в какое другое их пристанище они после шоу ещё не заходили, у кого то отняли шляпу и бродят по побережью восторгаясь красотами. У самурая нет цели – у самурая есть только путь.

– Да !.. – где то внизу прорезался голос у Коли, – Да!.. – восхищённо рычал он.

Семья самураев скрылась из вида .

Мы снова пошли на верх. Ноги мои слегка тряслись …от усталости, рука всё крепче сжимала руку Полковника, тело потело, душа от окружавшей её красоты должна была петь, но на самом деле она трусливо скулила и подвывала где то в пятках.

На самом верху была довольно широкая тропинка по всему гребню Лысой горы. В начале тропинки была небольшая площадка и обрыв за ней, за обрывом бездна, а на дне бездны море.

На краю площадки у обрыва папа, мама и сын – молодая семья, трезвые и совершенно не страдающие боязнью высоты, по очереди фотографировали друг друга. Они очень обрадовались увидев нас поднимающихся на площадку.

– Сфотографируйте нас, пожалуйста, – попросил папа протягивая увесистый Кенон. – Что бы у нас фотография была где мы все вместе.

Полковник критически поглядел на них и на Кенон. От жары и от ограничения свободы отцом он был очень сердит. Мне же хотелось скорее куда ни будь присесть, а лучше прилечь, закрыть глаза и ни куда не смотреть, тем более не смотреть на семью стоящую на краю бездны .

Я виновато улыбнулся:

– Ох, вы знаете… наверное стоит попросить кого то другого…

– Да мы попросили тут одних…– сказала жена молодого человека, – Нам не отказали… Мужчина чего то пыхтел – пыхтел, вроде бы фотографировал, чуть фотоаппарат не уронил! Оказалось , что они пьяные. И фоток нет!

«Сука ты, Колян! Подставил!» -подумал я.

– Я хоть и трезвый, но боюсь, что не смогу…

Я завидовал Коле: он смог пошатываясь, но уверенно спустится по тропинке – я нет.

– Сфотографируй их, пап, помоги людям! – вступился Полковник. – Людям надо помогать !

– Тут только кнопочку нажать. Вы же сможете? – спросил молодой человек.

Я не успел ответить.

– Сможет. Он умеет. Он у нас любит фотографировать. Сфотографируй, пап!

Когда просит Его Превосходительство – отказать невозможно. С Полковника было взято обещание стоять рядом и не отходить ни на шаг, вот прямо ни – ни! Дрожащими руками я взял фотоаппарат. Если до этого момента я старался не смотреть на счастливую семью у края обрыва, то в видоискателе фотоаппарата на них пришлось любоваться долго. Но что то было не так в композиции и было страшно. Ноги дрожали и подкашивались, я инстинктивно присел – чуть снизу кадр показался лучше . Затвор щёлкнул в дрожащих руках, фотка вроде бы получилась . Я протянул фотоаппарат хозяевам, не решаясь сделать шаг на встречу и глядя при этом в сторону от бездны.

– Прекрасная фотография,– резюмировал молодой человек,– Спасибо, большое!

Я как мог снисходительно улыбался: молодым людям повезло встретить «мэтра фотографии». В душе проклинал себя за дурацкую идею залезть на Лысую гору. Полковник наоборот был доволен, что его адъютанта хвалят.

– Давайте мы вас тоже тут сфотографируем,– предложила жена молодого человека.

– Не надо ! – выпалил я,– Там дальше спуск есть?

– Есть, мы там поднимались.

– Молодец, что помог людям, пап! Попросили – ты сфотографировал! Да, пап ? Кто бы им тут помог, пап ?

– Да, Лёш…

Брутальное щебетанье Полковника помогало не потерять сознание.

Когда мы с Полковником подошли к спуску, мне стало понятно, что зря мы сюда шли – по этой узенькой, незнакомой, петляющей и уходящей под большим углом вниз тропинке я точно не спущусь.

– Надо передохнуть.

– Опять ?! – Возмутился Алексей.

– На красоту посмотрим .

– Да смотрели уже!

Мы сидели на тропинке. Мне опять вспомнился отец Фёдор из романа «Двенадцать стульев»: сребролюбивый батюшка сошёл с ума на вершине скалы.

Ветер дул ещё сильней , солнце пекло́, Полковник ворчал.

Спускались мы там же где поднимались. За время спуска я похудел килограмм на пять.

***

Мы с Полковником продолжали ловить на себе любопытно-ехидные взгляды Кати, Олеси и Оли. Очевидно они ждали когда гиперактивный ребёнок доведёт отца до нервного срыва. Может быть даже делали ставки. Вообще многие в отеле, не только персонал, после десятиминутного общения с Полковником начинали предполагать, что я отправлен на юг с ребёнком, один без жены, в качестве наказания. И сразу делали догадки о степени вины , о виде и тяжести проступка. Версии были самые разные: от семейно-бытовых до возвышенно-романтических. Предположения делали в основном дамы и выносили вердикт который сводился к: «красиво извиниться не сумел – поделом.» Вспыльчивый характер Полковника, его устрашающая словоохотливость и подвижность ртути говорили собеседнику о том, что мальчик держит отца в тонусе. Естественно возникал вопрос о поддержании дисциплины на должном уровне.

В наших отношениях с Полковником был достигнут паритет – мы оба постоянно балансировали на грани, эта грань и была дисциплина. Сын всё время хотел что бы чаша весов качнулась в его сторону, я пытался блюсти баланс сил. Иногда, очень редко, не взирая на субординацию и Полковнику приходилось претерпевать от своего адъютанта.

Ещё в Москве, пока поезд не успел покинуть её пределы , Алексей успел два раза тихо и быстро исчезнуть. Когда я поднял сиденье, что бы достать и разложить необходимые вещи, в купе стало тихо. Гнетущая тишина длилась слишком долго – наверное секунд тридцать, это насторожило и я обернулся – Полковника в купе не было. Молниеносный осмотр туалетов и тамбуров результата не дал. Пришлось быстро и бесцеремонно распахивать дверь каждого купе и искать его там. Полковник был найден через два купе от нашего, он мирно ел банан и смотрел мультфильмы на чужом планшете.

Не сразу, а после короткой дискуссии Алексей Юрьевич изволили вернуться на место согласно купленным билетам. Там Его Превосходительству пришлось напомнить о недопустимости мародёрства никак не вяжущееся с его чином. Полковник уверял меня , что это был не налёт , а дружеский визит. Я парировал: «Визиты наносят знакомым людям! По приглашению!»

«Я уже познакомился и тут ты пришёл!» – не унимался Алексей Юрьевич.

Через десять минут Полковник всё-таки пообещал новых знакомств не заводить, чужие гатжеты не использовать и продукты у граждан не забирать.

Однако через пару часов, во время чтения газеты, Морфей ненадолго, минут на пятнадцать, заключил меня в свои объятия. Разбудила меня вновь внезапно наступившая тишина в купе. Полковника не было. Решил его искать по уже отработанной схеме. Тамбуры оказались пусты, а оба туалета заперты. В одном из туалетов находился Полковник, о чём я узнал чуть позже. Когда я опять осматривал чужие купе, рискуя схлопотать по морде за такую бесцеремонность, краем глаза увидел как по коридору вагона шёл улыбающийся сын .

В этот раз я был менее учтив. Наша беседа состояла лишь из моей короткой и пламенной речи, которая оказалась очень похожей на речь персонажа Е.Леонова в «Джентльменах удачи»: «Без меня не пить!!! Не воровать!!! Огня не разводить !!!…» в общем отлучаться куда либо без разрешения, Алексею Юрьевичу было строжайше запрещено. Сын понял: шутки кончились.

С Полковником к этому моменту я был знаком уже давно – шесть лет. За это время я успел как следует изучить характер Его Превосходительства. Поэтому на случай если силы и выдержка начнут покидать меня и ситуация начнёт выходить из под контроля, мною заранее был куплен mp3 плеер. В него были закачаны несколько аудиокниг . Из этих книг я запомнил , да и Полковник тоже, только одну – «Остров сокровищ». Алексей слушал её не переставая, а некоторые главы выучил наизусть. Читал книгу Евгений Терновский.

Его Превосходительству были почти насильно вставлены наушники и включено воспроизведение.

Расчёт оказался верным, а попадание произведено – точно в цель: книга сразила Полковника наповал с первых строк, поразив его чувствительную душу. Ребёнок стал смотреть в окно и увлечённо слушать . Появилась надежда ,что он до вечера не «разнесёт» купе, а там глядишь и спать уляжемся. Вскоре к нам подселилась грустная старушка и Алексей перемежал прослушивание книги с попытками разговорить соседку .

Ночью я спал хорошо – лёгкое покачивание вагона и еле слышный стук колёс помогли быстро уснуть. Рядом, на соседней полке сопел Полковник, над ним минорно посапывала грустная старушка . За окном был мрак, иногда мелькали какие то фонари.

Пробудившись ,я первым делом убедился, что сын на месте. Полковник и во сне сражался, руководил и отдавал приказания. Перемещаясь во время сна по полке, Алексей скомкал одеяло в кучу. Куча эта продвинулась в сторону подушки и почти заняла её место, подушка напротив – проползла под Полковником к ногам. Получалось что покамест противник изучал карты Полковник менял рельеф местности .

Алексей начал вертеться. Видно было , что Его Превосходительство скоро проснётся и я поспешил повернуться на другой бок в надежде подремать ещё. Опоздал. Бдительное око проснувшегося Полковника заметило мои передвижения, манёвр был разгадан и подремать не удалось. Через несколько секунд возле моего уха раздалось шипение:

– Па – ап! Па – а – ап! Паа-па!

Я решил не сдаваться.

– Папа, я описался !,– прошипел сын.

Сон как рукой сняло.

– Как описался?! – повернулся к нему я.

Дальше мы продолжили разговор шёпотом , но на повышенных тонах . Грустная старушка спала.

– Я в туалет хотел, а ты спал !

– А я тут причём?! Кто тебе мешал ?

– Ты мне запретил без тебя уходить!!

– Ну-так разбудил бы меня, Лёш !

– Я будил тебя, а ты не проснулся !

– Лёш, не говори ерунды…

– Я кричал тебе!!!, – возмущённо шептал Полковник.

– Как же ты так кричал, а я не слышал ?!

– Я шёпотом кричал!!!, – и он показал вверх над собой большим пальцем правой руки , – Что бы не разбудить !

При осмотре постельного белья Его Превосходительства выяснилось, что Полковник явно шутит так как бельё сияло первозданной чистотой . Все предметы одежды Полковника были тоже сухими и чистыми.

– Хватит мне голову морочить!, – шипел я,– Вон всё сухое!!

– Я не морочу!! ,– шипел в ответ Алексей.

– Почему тогда постель сухая ?!

– Потому что я под стол сходил! Ты же не просыпался !

Выручил нас рулон туалетной бумаги, которую я набросав на пол, а затем собрав в пакет удалил следы преступления. Старушка спала .

***

Держать Алексея Юрьевича крепко за руку нужно было всё время, не только на вершинах гор. «Шилопопие» Полковника было десятибальным по десятибальной шкале и без опеки своего адъютанта он начинал слишком быстро перемещаться в пространстве по непредсказуемой траектории, создавая вокруг себя облако хаоса. В этом была опасность для окружающих и что более важно: для самого Полковника. Поэтому от отеля к морю и обратно мы ходили за руку и ни как иначе. Полковник привык к такому обхождению и как только мы куда ни будь выдвигались всовывал свою руку в мою ладонь. Хотя дорога на пляж для остальных постояльцев отеля занимала десять минут, мы с Алексеем Юрьевичем перемещались гораздо дольше.

Любимые книги, в бумажном варианте зачитывают до дыр и растрёпанных страниц, Полковник же «заслушал» аудиокнигу до двух порванных наушников.

Как только начинался наш поход к морю, Алексей вставлял в уши наушники и включал Стивенсона. Мы шли. Поговорить мне было не с кем – Полковник был глух и на мои замечания и просьбы не реагировал. Когда воспроизведение книги доходило до особенного интересного места, вставал как вкопанный и слушал не шелохнувшись. Рядом как вкопанный вставал я. Так мы и стояли взявшись за руки – папаша с недовольным видом и ребёнок с затуманенным, ни чего не видящим взглядом. Перед глазами Полковника проносились клубы порохового дыма из которых выныривали пираты, он видел как сверкали и звенели клинки , лилась кровь. В такой момент сдвинуть с места Его Превосходительство было невозможно. Иногда интересным моментом была целая глава, например двадцать первая – «Атака». Тут уж Стивенсон расстарался на мою голову. В этой главе пираты пытались отвоевать форт и обе стороны не жалели пороха и свинца, сходились в рукопашную – кровища лилась рекой. Полковник в такие минуты цепенел. Отобрать у него плеер было равносильно тому как отобрать у наркомана «дозу». Даже когда Полковник выучил любимые главы и абзацы наизусть он всё равно в любимых местах книги вставал и говорил : «Пап , подожди.» Папа ждал. Я оттаскивал Алексея с дороги, что бы не мешать прохожим и если было куда присесть , то присаживался. Люди с оживлёнными лицами, в предвкушении солёной прохлады шли к морю, а на обочине дороги стояли ни чего не видящий ребёнок и мрачный папаша. Я боялся, что народ начнёт нам подавать милостыню.

Таких остановок бывало две или три. И чем дольше и тернистей путь к цели, тем слаще награда. Я жаждал побыстрей броситься в изумрудные волны, но Полковник сначала шёл на аттракцион к своему другу Мураду, рассказывал ему о последних событиях, хвастался последними покупками и конечно прыгал на катапульте.

– Вчера тебя не было.– говорил Мурад хватая подвешенного на резиновых жгутах Полковника за ноги.

– Мне «Лего» хотелось,– отвечал Полковник,– и отец мне сказал, что у меня есть право выбора: либо «Лего», либо на «Катапульте».

– Правильно сделал,– резюмировал по восточному сдержанный Мурад,– я бы тоже выбрал «Лего».

Он несколько раз подпрыгивал вместе с Полковником, чтобы достичь максимальной амплитуды, затем разжимал ладони и Его Превосходительство устремлялись ввысь.

Затем , напрыгавшись и разоблачившись Алексей Юрьевич оглядывал берег, а так же воду на наличие медуз, на всякий случай проводил артподготовку забрасывая море галькой и мы шли в воду.

Купались мы до одури или до посинения Его Превосходительства. Полковник тут являл массу талантов: забирался своему адъютанту на плечи и прыгал в воду, падал в воду когда руки адъютанта подбрасывали его, плавал держась за шею адъютанта, плавал под водой и даже на поверхности с нарукавными поплавками, которые называл «плавниками». Я тоже не оставался в стороне и свои таланты реализовывал изображая «тонущего пирата». Мы наслаждались волнами и солнцем, брызгались друг в друга и плавали на надувном матрасе.

Потом я просил посиневшего Алексея Юрьевича присмотреть за вещичками, что бы спокойно поплавать в одиночестве. Мы обычно приходили пораньше и располагались у кромки воды, купались рядом и вещи были всегда в поле зрения. Полковник откликался на эту просьбу со всей присущей ему серьёзностью, отправлялся к нашим вещам и укрывался полотенцем, важно хмурился. Отплыть подальше и поплавать вдоволь часто не получалось. Полковник обычно «стерёг вещички» не дольше двух минут.. Я успевал отплыть метров на двадцать , Алексею становилось скучно и он начинал искать собеседников. Поиски всегда были не долгими. Найти собеседника для экстраверта в квадрате не проблема: быстрые оценивающие взгляды вправо и влево, и Полковник отправлялся с визитом к соседям вызывающим наибольшую симпатию. Светский лев грациозно заваливался на чьё то полотенце или покрывало и пока я грёб к берегу он успевал со всеми познакомиться , коротко обсудить и сравнить здешний и московский климаты и чем ни будь угоститься. Следуя всем канонам этикета Алексей Юрьевич с благодарностью принимал подношения, даже те продукты которые терпеть не мог, например кукурузу. На мои попытки остановить продуктовые потоки заявлял, что всё это люди дают от чистого сердца – значит надо брать и не обижать дарителей.

Жуя кукурузу я утешал себя тем, что с Алексеем Юрьевичем голодным не останусь, но всё же мягко пенял Его Превосходительству об их излишней общительности и беспечном отношении к нашим вещам.

***

На пляже рядом с нами расположился дедушка лет семидесяти, с тремя внуками. Дед выглядел как престарелый Голиаф – высоченный, загорелый и поджарый. Старик сначала стоял по колено в море рядом со своими крохами пока они купались, а потом с высоты своего роста умилялся как внучата играют на пляже. И ни разу не присел. Внук у него на самом деле был один – самый младший, спокойный и молчаливый, внимательно повторяющий всё за своими старшими сёстрами. Самая старшая внучка была ровесница Алексея. Девочки что то рисовали на гальке акварелью и Полковник, до этого на камнях не рисовавший, был заинтригован, а потому проявил инициативу и быстро влился в коллектив.

Девочки изображали на камне какие ни будь цветочки, солнышко или домик и складывали свои работы в такую же как старик поношенную, но крепкую и объёмную спортивную сумку. Великан при этом радовался каждому новому камню. Дети рисовали быстро и размашисто, а камни для рисования выбирали пошире да побольше, сумка наполнялась. Вскоре в сумку стали отправляться просто приглянувшиеся чем то камушки.

Его Превосходительство решили, что нам тоже необходима коллекция камней и принялся откладывать камни в наш полиэтиленовый пакет. На галечном пляже ссорится из-за камней глупо, поэтому всё происходило тихо и мирно: сумка старика и мой пакет наполнялись крупной галькой. Алексей старался не отставать, но дедушкины внуки в шесть рук складывали разрисованные камни в уже изрядно набитую сумку, а у нас с Полковником не набралось и четверти пакета. Я надеялся, что дед начнёт протестовать и попросит оставить камни на пляже, а под шумок и я освобожу свой пакет, однако старик по прежнему умилялся .

– Дедушка, давай и эти камушки тоже к нам отнесём!

Очень насторожили слова «и эти» и «тоже». Внучки и внук действовали уверенно: похоже что дедушка уже носил камни, да и сейчас наверное не откажется .

– Отнесём!,– заулыбался старик.

– И мы отнесём! – решил не отставать Полковник, – Да, пап ?

– Отнесём, но не все! – начал бунтовать я,– Возьмём три штучки и хватит.

– Э-э.. нет! Три – мало!, – цифру три Полковник знал хорошо, – Смотри какие они красивые ! Мы же не будем их тут оставлять?!

– Хорошо, возьмём шесть ! – сказал я, – Это в два раза больше!

В слово «шесть» я вложил как можно больше значительности, а «в два раза больше» произнёс так пафосно, будто речь шла о золотых слитках, уповая на то, что Полковник пока ещё не любит считать и «шесть» вместе с «в два раза больше» произведут нужный эффект.

Полковник не согласился:

– Всё возьмём, пап!

Его Превосходительство не мог смириться с тем, что кто то унесёт с пляжа камней больше чем мы, я же не мог представить себе как их нести и где их хранить.

Торг начался.

– Я всё не утащу!

– А ты постарайся и утащишь!

– Утащщ-щ-щиш-шь! – вторило Алексею море.

– Не смогу!

– Нет, папуль, сможешь, неси!

– Нес-сссс-си! – шипели у берега волны.

В это время старик-гигант собрал вещи, посадил на шею внука, на левое плечо повесил сумку с камнями, которых хватило бы на хороший камин и взяв за руки внучек отправился, как он сам заявил, на обед.

Наш спор продолжался и люди вокруг стали смотреть в нашу сторону. Конечно ,им стало интересно: чья возьмёт и сможет ли папаша в случае сдачи своих позиций упереть на себе мешок с камнями. У нас даже появились свои болельщики. Правда у Алексея их было гораздо больше, чем у меня.

Я стал упирать на то, что полиэтиленовый пакет не выдержит и порвётся и даже демонстрировал как сильно натягиваются ручки пакета при попытке его приподнять. Полковник в ответ заявил, что можно нести пакет и не за ручки , а обхватив его руками. Болельщики Алексея радостно закивали головами. Теперь меня перестала согревать мысль о том, что если у пакета оторвутся ручки, то я смогу избавится от ноши. Я придумывал новые предлоги не тащить камни , Алексей Юрьевич громко и красноречиво убеждал меня в обратном.

Прошло ещё минут пять. Мы с Полковником подходили к финальной части спора и скоро должен быть уже затронут вопрос о лишении меня всех чинов и званий. Я не ошибся:

– Та-а-к! – угрожающе протянул Его Превосходительство, – Та-а-ак! Хочешь быть рядовым?! Да?!

– Нет, Полковник ,– произнёс я с сожалением.

– А придётся! – сказал он грассируя.

Ещё через минуту я улёгся на полотенце и вспомнил любимую поговорку всех рядовых: «Солдат спит – служба идёт» . Полковник продолжил ворчать.

Предложил Алексею Юрьевичу послушать Стивенсона, что бы как то отвлечь его. Однако тут выяснилось, что пока мы с Полковником поднимали и пинали несчастный пакет, забытые в нём китайские наушники от плеера оказались размолотыми в труху. Последняя надежда выбросить часть булыжников пока ребёнок будет слушать любимую книгу , погибла вместе с наушниками. Перспектива снятия ранее наложенного взыскания и возвращение майорских погон отдалялась. К счастью в маленьком китайском mp3 проигрывателе был предусмотрено воспроизведение через встроенный динамик.

Под звуки набегающих волн Терновский читал Стивенсона: « Я  сразу кинулся к нему и позвал мать. Но было поздно. Капитан скоропостижно скончался от апоплексического удара. И странно: мне, право, никогда не нравился этот человек, хотя в последнее время я начал жалеть его, но, увидев его мертвым, я заплакал.»

Алексей задумчиво смотрел вдаль. Я смог незаметно выкинуть несколько камней.

***

Мы тоже отправились обедать. Полковник, как и положено старому воину, мог очень долго обходиться без сна и пищи и никогда не выказывал желания поесть или поспать, да и некогда было – не оставляли времени многочисленные дела. Правда, особенно ближе к ночи, характер старого воина сильно портился, начинались споры, скандалы, интриги и расследования – это означало, что Его Превосходительство пора укладывать. Находясь рядом с Полковником уже шесть лет, я как верный адъютант Его Превосходительства хорошо изучил привычки шефа и мне бы следовало брать пример с него, ибо сам я был далёк от аскезы и мучимый грехом чревоугодия всегда проигрывал битву с плотью. Хотя… что я вру – битвы ни разу не было, я каждый раз сдаюсь, только почувствовав запах еды. Совесть меня конечно укоряет, но не сразу, а после того как изрядно набьётся моё чрево. И когда совесть окончательно просыпается я уже успеваю задремать.

Длинный проход к морю – рай для торгашей. Преодолевая эти 300 метров отдыхающие подвергались недюженному напору поклонников Гермеса. С обеих сторон дороги располагались открытые рыночные развалы, где продавались футболки, шорты, маски, ласты, крема для загара и тысячи других курортных товаров которые труженики прилавка пытались силой убеждения, внушения, гипноза и обмана продать отдыхающим. С обеих сторон в уши лилась сладкоголосая информация о качестве и дешевизне товара. Продавцы кепок и панамок видя мою покрытую футболкой голову наперебой предлагали свой товар , продавцы игрушек плотоядно улыбались Полковнику.

Его Превосходительство с презрением игнорировал всяких плюшевых медвежат , зайчат и другие мягкие игрушки. Надувные утята, круги, мячи и прочие изделия из полихлорвинила тоже не трогали сердце старого солдата . Лишь когда взгляд Полковника натыкался на какое либо оружие, холодное или огнестрельное , пусть даже из пластмассы, Его Превосходительство оживлялся. Мы купили Полковнику очередной пистолет: вечерами возле бассейна в отеле разыгрывались масштабные сражения, китайские пистолеты быстро приходили в негодность и арсенал приходилось периодически пополнять. Я опять стал майором.