Серебряный. Отголоски Судьбы

– Ни в коем случае никак не хотел обидеть вас, но для меня это очень непривычно. Наделенный даром от природы владеет большим и может большее. Мне непонятна такая ваша толерантность.

– Я думаю, вы уже успели узнать, что члены нашего правящего дома – не наделены силой Шакти.

Дим кивнул. Еще он успел заметить, что у одаренных почти не видна аура, и понять есть ли у человека дар или нет, можно было лишь по глазам, да по спонтанному использованию силы. Это их уровень? Расплата за смешение кровей? Что же империи это только на руку.

– В Мюрджене обычное дело – смешанные семьи. Так в Астрэйелле называются союзы, заключенные между одаренными людьми и нет?

– В Астрэйлле подобных союзов нет, так как это противоречит нашим законам, – бескомпромиссно произнес имперец.

– Меня удивляет закостенелость взглядов ваших правящих Домов, – скривил губы князь, – уж простите за прямоту, сэй Иланди. Даже если такие действия как запрет подобных союзов были чем-то и когда-то оправданы, то неужели в вашем государстве до сих пор есть необходимость насаждать людям эту нелепость? Мало того еще наказывать за это?

Димостэнис стиснул зубы.

– К тому же это так легко проверить, – не унимался Эардоре, – просто дать нескольким поколениям жить, как они хотят, и посмотреть, что из этого получится.

– Мы не можем так рисковать. В отличие от Мюрджена в империи ценится наличие дара у человека, и вся наша жизнь подчинена усовершенствованию этих возможностей.

– Знаете, более сорока аров назад я тоже решил улучшить наши родовые способности и дать возможность своему наследнику иметь то, что ни я, ни мои предки никогда не имел. Открыть для него новые грани дара.

– Вашей избранницей стала одаренная?

Олгин чуть снисходительно улыбнулся.

– Нет. Девица от смешанного союза.

Димостэнису иногда казалось, что они разговаривают на разных языках.

– Буду с вами откровенен, сэй Иланди, в долине тоже есть ортодоксальные семьи, которые не желают разбавлять свою кровь. Род Эардоре относится к таковым.

Дим удивленно посмотрел на собеседника.

– Несколько аров назад мой сын выбрал себе в избранницы неодаренную особу.

– И?

– Мне претил этот союз, – губы князя сложились в жесткую линию, – по многим причинам. Я считаю его унизительным для рода Эардоре.

– А ваш сын как считает?

– Он считает, что уже достаточно взрослый для того, чтобы не считаться с тем, что считаю я.

Видимо для его светлости это была и в самом деле больная тема, поэтому он замкнулся в себе и какое-то время оба ехали погруженные в свои мысли. Чуть позже их возобновленная беседа перетекла в более миролюбивое русло. Говорили на общие темы, стараясь обходить острые углы. Правда, прогулка все больше и больше начинала терять смысл и Дим совсем перестал понимать куда и зачем его ведет князь. Оставалось лишь терпеливо ждать.

– Мне кажется, – проговорил Олгин, когда после полудня они заехали в одну из таверн слегка отдохнуть от дороги и пообедать, – что в книгах вы нашли не все, что хотели бы узнать. Вы можете задавать вопросы мне. Я попытаюсь удовлетворить вашу жажду познаний.

Димостэнис слегка иронично выгнул одну бровь.

– Не скрою меня очень заинтересовало политическое устройство Мюрджена. Два княжеских Дома, один из которых правит, а второй словно дублирует существующую власть и ждет своей очереди, – не скрывая вызова, проговорил он.

– Не понимаю вашего удивления, ведь в Астрэйелле в дубляже целых пять Домов, – не задержался с колкостью Эардоре.

Дим натянул на губы улыбку, принимая слова за обычную шутку.

– Я готов, сэй Иланди, ответить на ваш вопрос, но чуть позже, если позволите.

Конечно! Он уже привык, что все вокруг готовы отвечать на его вопросы, но только чуть позже.

– Вы меня не так поняли, – тут же отреагировал на его хмурое выражение лица собеседник, – я отвечу, когда мы прибудем на место. Так будет предметнее и, наверное, приемлемее для вас.

– Нам осталось всего несколько сэтов пути, – сообщил князь, когда они вновь сели на лошадей. – Я знаю, что в Эфраноре одним из главных мест является Эллетер.

Дим кивнул.

– Место, где Зелос благословил основателя династии Эллетери и призвал его быть правителем и защитником всех живущих под светом Таллы, – чеканным голосом процитировал имперец надпись на древнем камне, стоящим у самого входа в храм.

Князь едва заметно поморщился, но в этот раз обошелся без ответного выпада.

– Я везу вас в то место, которое благословил человек.

Не дождавшись продолжения, Дим удивленно повернулся к собеседнику.

– Поверьте, сэй Иланди, у него было на это право.

Димостэнис не стал осквернять торжественность момента каким-либо язвительным комментарием. Прикусив язык, он молча следовал за князем, ожидая, когда тот сам перестанет говорить загадками и соизволит перейти к сути.

Наконец лошади вынесли их к холму, на самой вершине которого стояло светло- серое неприметное строение, похожему на небольшую часовенку. Дим спешился, вторя своему проводнику, и они поднялись на верх. Вблизи можно было видеть, что камень чуть искрит серебром, делая строение слегка похожим на императорский дворец, Эллетер.

– Отсюда началась история Мюрджена, – торжественно произнес князь и снял шляпу, преклонив голову.

Димостэнис чуть отошел, чтобы не разрушать моменты единства, осматриваясь вокруг. Его внимание привлекла, выточенная из того же камня, фигура сидящего на земле человека. Он обошел памятник и встал так, чтобы видеть лицо. Закрытые глаза, в каждой черточке безмятежность и умиротворение, мягкая полуулыбка на губах. Пальцы рук лежат на земле. Так Дим и сам часто делал, когда хотел слиться со стихией.

Он замер, до боли в глазах всматриваясь в застывшее в камне лицо.

– Пытаетесь найти знакомые черты? – раздавшийся неожиданно голос князя, едва не заставил его подпрыгнуть.

– А должен? – довольно агрессивно спросил Дим. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

Еще этот блаженный в камне!

– Таурил Иланди, – не обращая внимания на его тон, произнес Олгин, – человек, основавший Мюрджен, ваш далекий предок.

Димостэнис нырнул в омут воспоминаний, пытаясь из глубин памяти вытащить это имя. Где-то совсем далеко на задворках и в самом деле всплыло имя. Он не был прямым родственником, от которого непосредственно шла его родовая ветвь. Братом его далекого прадеда.

– Таурил Иланди, – медленно произнес он вслух, – он погиб, когда был послан усмирять восстание в одну из провинций. После чего туда был послан его брат Ингвар, мой прапрапра… дед, который все уладил и за это был награжден императором, а также вошел в Совет Пяти, так как у Таурила не было наследников.

– Он пришел сюда, когда здесь ничего не было, – его светлость печально покачал головой, – пустая земля, скалы, море. Чуть более четырех сотен аров назад. И привел сюда тех, кто не хотел больше признавать Эллетери своим владыкой. Кто устал от существующих правил и гнета. Таурил был Изменяющим, – видя, что для собеседника это слово ничего не значит, он пояснил, – Серебряным, я имею в виду…

– Я понял, – резко перебил Дим, – что дальше?

– Он мог остаться и разрушить старый мир, но не стал обрекать на гибель тысячи людей и разжигать войну. Просто ушел и повел за собой тех, кто готов был ему доверить свои жизни. Естественно, правящий император не обрадовался такому повороту событий, но сражаться с Серебряным в открытую, даже имея численное превосходство, тоже не посмел. На какое-то время он сделал вид, что отпустил. Наверное, ждал, что люди, не выдержав тяжести быта и условий новой жизни, вернутся сами. Даже, на всякий случай, издал указ о помиловании и прощении.

– И многие вернулись?

Лэрд отрицательно покачал головой.

– Такие как Таурил умеют наживать себе врагов, но также умеют находить друзей. Таких, кто если раз поверят, то больше не отвернутся и будут готовы будут следовать за вожаком до конца своих дней. Вам это знакомо, Димостэнис?

Дим сделал вид, что не понял вопроса. Так же, как и не заметил более фривольного тона.

– Откуда мне знать, каким он был? Я с трудом вспомнил его имя.

Князь легко усмехнулся.

– Тем временем Мюрджен рос, строился, все больше людей приходило под его стены. Но империя не могла смириться, а император по-настоящему испугался. Однако и выступить в открытую против человека, имеющего дар Таллы тоже не посмел.

– Что же он сделал? – не очень вежливо хмыкнул Димостэнис. Все уж слишком сказочно звучало, как предания менестрелей.

Олгин вскинул глаза, одарив имперца гневным взглядом.

– То, что всегда делают предатели и трусы. Он послал вашего прадеда, Ингвара Иланди, пообещав сделать его главой Дома и место в Совете.

Лицо Димостэниса застыло в холодной маске.

– За что?

– А вы как думаете?

Князь сделал паузу, давая собеседнику осознать, то чего он пытался до него донести.

– Таурил знал, что император не выйдет против него на поле боя. Не объявит войну открыто. Однако всегда был начеку и был готов к тому, что тот не оставит попыток избавиться от него. А вот от предательства брата, который приехал в Мюрджен, чтобы просить покровительство и защиту для себя и своей семьи, защититься не смог.

Димостэнис повернулся, смотря в застывшее каменное лицо. Как глупо! Столько всего наворотить, такое сотворить и поддаться слабости – поверить ближнему своему.

– После смерти предводителя, – продолжил свой рассказ его светлость, – тем более такой неожиданной и нелепой люди растерялись. По сравнению с империей их было мало, а Защитника больше не было. Император прислал войска, сражение было недолгим. Главных сподвижников Иланди казнили, остальные были сосланы на рудники и каменоломни. Все, что успели отстроить – смели, сравняли с землей. Остались лишь несколько рыболовецких лачуг. Земли долины имперцы глумливо стали называть «мюрдж» – затерянные. Коверкая, искажая истинный смысл. Ведь именно с этого момента в империи начинается история Мюрджена? Император стал отправлять суда неугодных, преступников, изгоев. Из стремившейся к независимости долины сделали очередную имперскую квоту, которая должна была жить по законам и правилам Астрэйелля, не иметь своей армии, не ставить защитных стен, а помимо налогов платить еще и контрибуцию, так чтобы люди больше не смогли разогнуться.

Нет, никогда не быть мирным отношениям между княжеством и империей. Слушая голос, наполненный ненавистью, Дим как никогда раньше осознал это.

– Даже в самом близком окружении Таурила были разные люди с даром и без. Это была основа новой жизни. Мы до сих пор живем по своду правил, написанному в те времена. Это наши законы.

– У него была избранница?

Князь кивнул.

– И вы сейчас, наверное, мне скажите, что она не была шактом? – не удержался от маленькой «шпильки» Димостэнис.

– Не угадали. Она была сильной одаренной, почти такой же, как он, только немного с другим даром. Ее отец не обладал силой Шакти и был близким другом Таурила, его наставником. Потом его дочь стала избранницей Изменяющего. И у них родились дети. Два мальчика.

Олгин поднял голову, смотря на небо, на котором собирались грозные тучи. Заметно стемнело.

– Я предлагаю продолжить нашу прогулку, – произнес он, – не хотелось бы, чтобы нас опять поливало как из ведра. К тому же уже вечереет. Скоро будет очередная деревня. Предлагаю остановиться и переночевать там.

С этими словами он начал спускаться вниз. Димостэнис бросив еще одни взгляд на основателя долины, последовал его примеру. У подножия холма они сели на лошадей и тронулись в путь.

– Что стало с его семьей?

Иланди пока не определился, что делать с полученной информацией. Отнестись к ней серьезно или принять за народный фольклор. Князь сказал, что в империи переврали историю Мюрджена. Можно подумать, что в княжестве людям не рассказывают красивые сказки, чтобы выставить в лучшем свете свой правящий Дом и вылить как можно больше помоев на соседнее государство.

– Избранницу Таурила казнили одной из первых. Однако детей она успела спрятать. Разделила и передала на воспитание в разные семьи.

Князь остановился, развернул коня, так чтобы быть лицом к лицу к собеседнику.

– Старшего взяла на воспитание семья Эйлин, а младшего Эардоре.

Димостэнис так и не понял, сколько времени у него ушло на то, чтобы осознать сказанное. Пол мгновения или целая вечность.

– От них не скрывали, кто они и кем были их родители. В них все еще кипела горячая кровь их великого отца. И когда мальчики выросли, они принялись возрождать то, что создал он. По камешку, по крупинке, передавая знания своим детям и завещая внукам. Так возродилась Благословенная Земля – «Мюр» «Джена».

Диму было не до игры слов.

– Я вас правильно сейчас понял, – с трудом проталкивая слова, медленно произнес он, – что… что… вы и ваш правящий Дом являетесь… потомками…

Князь с усмешкой смотрел, как с имперца разом слетела вся спесь, сменяясь растерянностью, недоумением, оторопью.

– Являетесь потомками Иланди? – наконец выговорил Димостэнис.

– Хоть люди и говорят: «кровь – не вода», все то, о чем я вам рассказал, случилось более четырехсот аров назад. В жилах потомков Таурила сменилось столько кровей, что вряд ли мы имеем право говорить, что принадлежим к Дому Иланди. Род Эйлин по какому-то необъяснимому стечению обстоятельств потерял свою способность производить наследников, обладающих силой Шакти. Члены семьи Эардоре хоть и рождаются с даром, но ни разу ни у одного не вспыхнула в крови серебряная искра. Далеко не все знают изначальное происхождение наших родов. Скажу больше, даже мы уже давно не считаем друг друга родственниками. Я ответил на ваш вопрос о политическом устройстве Мюрджена?

Дим кивнул.

– Если говорить о той войне, которая случилась около шестидесяти аров назад между нашими государствами, так это Астрэйелль напал на нас. Уж не знаю, с чего они взяли, но ваши правящие Дома вдруг решили, что у нас появился истинный наследник Изменяющего.

– Он у вас появился? – слегка оживился Димостэнис.

– Нет, сэй Иланди, я же вам сказал, что ни разу за все эти ары такого не было. В то время в семье Эйлин родился мальчик похожий на тех, у кого есть этот дар. В Астрэйелле испугались, что у нас есть и Серебряный, и кодекс.

– Кодекс? – поморщился Дим. Уж не та ли самая книжонка, которая чуть не отправила его за Врата Зелоса?

– Книга, свод законов, завещание самых первых, тех кто создавал мир, в котором мы с вами сейчас живем. Таурил принес ее с собой, когда пришел осваивать новые земли.

– Отобрал у империи? Вы еще удивляетесь, что они пришли забрать свое.

В Иланди встрепенулась утраченная надменность.

– У кодекса может быть только один владелец – Изменяющий, – жестко отрезал Эардоре. – Вы что-нибудь знаете об этом?

– У меня хоть и серебряная аура, но вряд ли я могу претендовать на такой громкий титул. Так что и кодекс мне не по зубам, – огрызнулся Димостэнис. – Однако буду с вами откровенен, я его видел. Случайно. И естественно даже предположить не мог, что эта тетрадь имеет такое значение.

Его светлость чуть заметно скривил губы и пришпорил коня. Дим не понял, поверил князь его словам или нет, но особенно расстраиваться по этому поводу не стал.

На постоялый двор приехали, когда уже совсем стемнело, но это не помешало шустрому хозяину быстро разместить поздних гостей и пообещать, что ужин будет готов через полсэта.

– Вы будете ужинать в общей зале или сказать хозяину, чтобы вам подали в комнату? – Олгин остановился у своих покоев. – Я все равно спущусь вниз.

Дим покачал головой.

– Я не голоден.

Переварить бы полученное.

– Тогда спокойной ночи, сэй Иланди, – князь даже не потрудился скрыть усмешку.

– И вам, ваша светлость, – Димостэнис сделал вид, что принял пожелание за чистую монету и аккуратно закрыл дверь своих покоев, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть ей перед носом новоявленного родственника. Забери его Бездна!

Наконец он остался один на один с полученными знаниями. Для начала надо было определить: верить тому, что узнал или нет. Дим стоял, прислонившись спиной к закрытой двери, словно прислушиваясь к себе. В глубине души он уже знал – верит.

Что ему дали новые открытия? Одаренный с серебряной аурой или Изменяющий, как назвал Таурила князь, был в роду Иланди аж четыреста аров назад. Наворотил он не мало. Было от чего всполошиться советникам, когда они увидели проявление его истинного дара.

Чего хотят князья долины от него? Они тоже в нем видят Изменяющего? Что желает изменить Эардоре? Например, поменяться местами в очереди на престол с родом Эйлин. Чем не желание? Или его светлость все же посланник правящего Дома?

К тому же есть еще и кодекс. Тогда в доме Дайонте он все же нашел то за чем пришел, но не смог взять. Дим усмехнулся про себя – есть к чему стремиться.

Как ни крути у него слишком мало открытых карт, чтобы ответить на все возникшие вопросы. Сейчас надо просто плыть по течению, как бы он не любил этого делать. Собирать знания пусть даже по песчинкам.

Глава 30

Ранним утром Димостэниса разбудил стук в дверь. На пороге стоял князь, собранный и одетый по-дорожному.

– Простите, что потревожил ваш сон, сэй Иланди, – вежливо улыбнулся Олгин, – но я вынужден покинуть вас. Срочные дела, не требующие отлагательств. Я надеюсь, что мы с вами еще увидимся в Антаклии.

– В Антаклии? – удивленно переспросил Дим.

– До столицы не так далеко отсюда. Если ехать не спеша, вы будете в городе через пять-шесть дней. Мне кажется, что вам, как и любому, кто стремится открывать для себя новые грани жизни, будет интересно совершить такую прогулку. Я оставлю с вами своего человека. Он будет полностью в вашем распоряжении и поможет ориентироваться в дороге. Счастливого вам пути, сэй Иланди.

– Ваша светлость, – Дим отвесил положенный поклон, – безмерно благодарен вам за заботу обо мне и моей неуемной жажде знаний. Я уже было стал волноваться, что вдруг Мюрджен наконец убедился в миролюбии Астрэйелля и вы собираетесь меня отпустить.

– Вы не пленник, сэй, – серьезно произнес князь, – вы – гость. Но настолько долгожданный и желанный, что мы не можем расстаться с вами столь скоро.

Димостэнис был взбешен. Невыносимо было терпеть, что из него не только пытались сделать марионетку, но еще были уверены, что он обязан быть им за это благодарным.

Однако, несмотря на душившую его злость, раздражение на собственное бессилие и вынужденное бездействие, через несколько дней Дим понял, что поездка начинает доставлять ему удовольствие.

Для него, воспитанного в традициях империи, отделившееся государство, которое всегда было лишь небольшой частью его страны, представлялось сборищем выскочек и общим недоразумением, посчитавшим себя независимым княжеством. К тому же доставляющим столько хлопот Астрэйеллю и правящему Дому.

Благодаря своему проводнику, который умело подбирал маршрут, он смотрел на жизнь долины с разных сторон. И не мог не признать, что видит сильное, развитое, идущее в ногу со временем государство. Даже начал понимать, почему они больше не хотят быть частью империи.

Защищенные порты и огражденные стены городов, соседствующие с имперскими владениями, вспаханные поля и ухоженные деревни, чистые улицы и красивые дома. Города так не похожие на города Астрэйелля.

Столица империи впечатляла своим величием и роскошью. Много сотен аров назад один из правителей приказал отстроить весь город из камня, который добывается в рудниках в западных горах, глубоко под землей. Дорогой и безумно капризный камень. Строительство такого города обошлось казне невероятно дорого, но оно того стоило. Сотни аров белоснежный город сверкает под серебряными лучами Таллы, поражая своим холодным великолепием.

Жемчужина – императорский дворец, украшенный драгоценными камнями и сказочными окнами-витражами, искусной работой мастеров-шактов того далекого прошлого, когда еще умели заточать энергии стихий в камни. Неиссякаемое энергетическое поле вокруг и внутри главных построек, как отражение самой сути жизни. Напоминание, что империя в первую очередь – сила и сколько бы не прошло аров, мощь и величие ее бесконечны.

Грандиозно. Монументально. Величаво.

Города же Мюрджена были легкими, приветливыми, игривыми. Невысокие, с разноцветными черепицами крыш они были словно яркие пятна, напоминающие, что не вся жизнь в величии, есть еще и простые человеческие радости. Зелень травы, фруктовые деревья и цветы.

Цветы, цветы, цветы. В каждом доме уважающая себя хозяйка высаживала самые разнообразные клумбы, соперничая с другими домами и пытаясь удивить соседей, хотя, Дим не понимал, что еще можно сделать, чтобы удивить. В первые дни он просто тонул в этой яркости и ошеломляющей свежести и не мог насладиться непривычными ему видами.

К пригороду Антаклии подъехали к концу шестого дня. Остановились на ночлег в одном из дорожных трактиров. Сославшись на усталость, Дим поднялся на верх, сообщив, что ужинать будет в своей комнате. Ему надо было побыть одному. Поездка подходила к концу, пора было подводить итоги, делать выводы. Он зажег светильники, разгоняя сумрак ночи, и устроился в кресле, смотря на огонь.

Эти удивившие его приспособления были везде. В любых поселениях от самых мелких деревенек до крупных городов. Из дорого тонкого стекла и из более дешевого, яркие и тусклые, в зависимости оттого сколько энергетических нитей было заковано в сосуд, большие и маленькие, даже разноцветные.

Конечно, их создали одаренные, но пользоваться ими могли все. Как и другими благами цивилизации: подводка воды в дома (как минимум холодной), омовение уборных комнат, орошение полей, садов.

Сами люди здесь тоже выглядели по-другому. Более легкие яркие платья у женщин, открывающие шею, ключицы, руки, иногда даже плечи. Короткие волосы, чаще до плеч, но иногда встречались и более яркие модницы с волосами, едва доходящими до подбородка или чуть ниже, даже у тех, кто обладал даром. Мужчины, не обремененные родовыми цветами, одевались в одежду светлых тонов и коротко стригли волосы.

Их речь тоже отличалась от того, как разговаривали в империи. В более мелких селениях и деревнях хорошо слышался инородный акцент. Много было незнакомых слов, новообразований, отсутствующих ранее в общем языке. Однако, если вслушаться и попытаться вникнуть в течение слов, понять о чем говорят мюрдженцы, не составляло труда.

В городах и вовсе не было проблем. Образованная часть населения и знать говорила на языке своего великого праотца. Это было неотъемлемой частью жизни, общее наследие.

Отсутствие энергетических щитов, то что в империи считалось доказательством силы шакта, а в долине Дим принял за слабость, объяснялось лишь тем, что здесь не принято было хвалиться даром.

Зря Мюрджен так боится нашествия Астрэйелля. Они уже выиграли, даже не начав этот бой. Империя, уставшая от гнета прививаемых традиций, сама падет под ноги победителю.

Столица княжества – Антаклиа впечатлила. Здесь все дома были выстроены в едином стиле. Кокетливая, виртуозная, иногда она казалась капризом чьего-то очень богатого воображения. Без строгой симметричности, привычной для глаза, без прямых линий и плоских поверхностей. Здесь уже не было столько зелени или фруктовых деревьев, видимо, сказывался более сухой и жаркий климат, по сравнению с приморскими городами, но цветы по-прежнему пестрели повсюду. Только уже оформленные по-другому – лепные клумбы, огромные вазы, подставки. Площади, украшенные статуями и фонтанами, мостовые, выложенные разноцветным камнем, резные скамейки и уходящие вверх колоны.

В первый же вечер своего пребывания в Антаклии Дим прогуливался по одному из центральных парков, наблюдая за жизнью горожан, обычаями и нравами, которые царили в городе. Молодые люди, явно еще не обремененные узами, скрепленными Зелосом, держались за руки, одаривали друг друга не требующими двояких толкований взглядами, открыто выражая свои чувства.

Играла музыка, поэты декламировали свои творения, развлекали публику уличные артисты.

Начало темнеть и парк вспыхнул сотнями разноцветных ламп, подвешенных на разноцветных лентах к деревьям, к статуям, фонтанам, добавляя атмосфере настроение праздника. К главным воротам подъехал изящный прогулочный экипаж с откинутым верхом, изнутри обшитый тончайшим шелком и запряженный двумя гнедыми лошадьми, управляемый молодым мужчиной. Вокруг его кожи слегка виднелась аура, переливающаяся силовыми нитями сразу трех стихий. Легко спрыгнув на землю, он открыл дверь перед пассажиркой и, почтительно склонившись, подал руку, помогая выйти.

Длинное, необычно узкое платье из невероятного шелка, явно стоившее баснословных денег, переливалось в закатных лучах Таллы и окружало ее фигуру ореолом таинственности и невероятной женственности. Черные как смоль короткие волосы, смуглая кожа, как у большинства жителей восточных земель, прямой узкий нос, тонкие губы. Закутанная в свои сверкающие шелка, незнакомка шла мягкой, плывущей походкой, приковывая к себе взгляды людей, которые едва увидев ее, отвешивали учтивые поклоны.