скачать книгу бесплатно
– Так что нам мешает быть вместе? – спросил он, стоя перед Екатериной Дмитриевной и глядя ей в глаза.
– Всё то же препятствие: мой муж, – повторила она. – Это как-нибудь разрешится, я знаю… Прощайте пока; время, проведённое у вас, было лучшим в моей жизни.
– И для меня оно было лучшим, – он низко поклонился ей. – Верю, что мы расстаёмся ненадолго.
– И я верю, – ответила Екатерина Дмитриевна и, не удержавшись, заплакала…
В сенях главного дома её ждала Екатерина Гавриловна.
– Ты сегодня рано, Катенька, – сказала она. – Дни прибавились, но ещё не начало светать. Что, вы закончили ваши разговоры?
– Да, закончили.
– Каков же итог?
– Пётр Яковлевич напечатает свои рассуждения о России.
– Это прекрасно. Ты оживила его, спасла от хандры – в последнее время он стал совсем другим, – но я не об этом, – улыбнувшись, возразила Екатерина Гавриловна. – Что у вас с ним?
– Ах, Кити, если бы не муж, – вместо ответа вздохнула Екатерина Дмитриевна. – Но я чувствую, что скоро всё решится.
– Как же?
– Не знаю… Милая Кити, не спрашивай меня ни о чём! – Екатерина Дмитриевна расцеловала её. – Ты хорошая, добрая, ты моя самая лучшая подруга, но мне нечего тебе сейчас сказать! Скоро всё разъяснится – вот увидишь.
– Дай Бог, – Екатерина Гавриловна тоже обняла и расцеловала её.
* * *
Осенью 1836 года в журнале «Телескоп», который издавал профессор Московского университета Николай Иванович Надеждин, и который любила читать образованная московская публика, были напечатана статья с размышлениями Чаадаева об историческом пути России.
Несмотря на то, что эта статья была написана в философской форме и вряд ли понятна широкому читателю, правительство переполошилось. Министр народного просвещения граф Уваров, воскресивший триаду «православие, самодержавие, народность», назвал статью Чаадаева «дерзостной бессмыслицей» и потребовал запретить напечатавший её журнал. Это было сделано быстро, без каких-либо осложнений: «Телескоп» запретили, Надеждина выслали в Усть-Сысольск. Однако встал вопрос, что делать с автором «дерзостной бессмыслицы»? В частности, нужно ли доложить о Чаадаеве государю Николаю Павловичу, и если нужно, то как это подать?
С одной стороны, не хотелось тревожить государя такими пустяками, ведь у него было чувствительное сердце, но с другой стороны, он мог сам узнать об этом деле и сделать выговор за недонесение о нём. Было известно, что Николай Павлович смотрел на литераторов, как на людей, опасных власти. Понятие о просвещении не отделялось в его голове от мысли о бунте, а бунтом он почитал всякую мысль, противную существующему порядку.
