скачать книгу бесплатно
– Я вас не гоню, – сказал хозяин, доставая вторую бутылку водки.
– Нет, – категорично возразил Якутин, – На сегодня хватит. Завтра всем на работу, как-нибудь в другой раз.
Вниз по разбитой дороге съехали без всяких проблем. Машина хоть и чиркала днищем, но под уклон прошла уверенно.
– Познакомил тебя на всякий случай с ещё одним нужным человеком. Я тебе не говорил, но мы с командиром задумали приобрести амфибию для аварийно-спасательных работ, – поведал Якутин, – Но и на отдых тоже можно будет иногда выехать. Работа работой, а об отдыхе мы тоже немного думаем. Пока об этом не распространяемся, поскольку этот вопрос в верхах ещё не решён, но, думаю, решится положительно.
– С вами не соскучишься. Даже жить становится интересно.
– А почему бы нам не иметь такую технику? С самолётами управляемся, а это, если рассудить, техника совсем примитивная. С ней мы справимся вообще без каких-либо проблем.
– Я уже ни в чём не сомневаюсь.
Глубокой осенью на последних баржах пришли ПАРМы. Два новеньких ЗИЛ-131 с кунгами, в которых располагались мастерские. Хотели снять сразу кунги и установить стационарно, но упёрся военкомат, поскольку машины сразу поставили на военный учёт. Якутин одну из машин стал использовать, как разъездную. В обеденный перерыв все желающие садились в кунг и следовали в дальнюю столовую на обед, где всегда встречали гостей уютно и сытно. За водителя садился сам начальник АТБ. По осенним Тайбольским дорогам это самый лучший вид транспорта, если не считать транспортом трелёвочный трактор.
Сама столовая стояла на относительно сухом пригорке, а метрах в пятидесяти от неё начинались непролазная грязь и разбитые дороги. Около здания обычно скапливались мотоциклы и редкие машины, транспортные средства тех, кто их имел.
Остальная часть холостого населения посёлка ходила в столовую в центре села, которая располагалась ближе и в более доступном месте.
Здесь же, в маленьком зале, сидеть очень уютно. Имелась и ещё одна причина, по которой Якутин возил желающих покушать в эту столовую – это выяснилось несколько позднее. Он становился в общую очередь, но на раздаче непременно задерживался, перекидываясь незначительными фразами с худощавой молодой раздатчицей. Сильно их разговоры в глаза не бросались, поскольку Якутин по своей натуре слыл разговорчивым и общительным, и воспринималось всё, как само собой разумеющееся.
Обед обычно сильно не затягивался. Принимающие пищу речники – а столовая принадлежала именно им – быстро кушали и освобождали столики, чтобы не скапливалась очередь. Гости, все, кто приходил с других организаций, старались вписываться в общие правила.
Отобедав, авиаторы опять садились в ПАРМ и отправлялись тем же путём на работу, раздалбливая мощной машиной и без того разбитые дороги, но на это никто, кроме дорожного участка, не обращал внимания. А дорожный участок по традиции, принятой в этой местности, мостил дороги окаменевшей глиной, поскольку другого строительного материала поблизости не водилось. После первого же дождя эта глина опять превращалась в месиво. Таким образом осваивались деньги, выделяемые на ремонт дорог. Этот процесс выглядел бесконечным, поскольку у дорожников никогда не кончалась работа и всегда выделялись государственные деньги.
Через несколько дней после прибытия ПАРМов Якутин решил навестить Кутузова. Он взял с собой Брызгалова и механика гаража Гнатюка. Поздним вечером, усевшись в водительскую вместительную кабину «ЗИЛа», втроём отправились погостить.
По дороге что-то пошло не так: машина на середине пути задёргалась, а потом и вовсе остановилась. Двигатель перестал подавать признаки жизни. Якутин пытался заводить мотор, смотрел под капот, пинал ногой колесо, но результата не появлялось. Автомеханик тоже пытался оживить заглохший двигатель, но у него тоже положительного результата не получалось. Они стояли на дороге больше часа. Аккумулятор после многих попыток крутил двигатель всё хуже и хуже. Тогда Брызгалов взял ключи зажигания и сказал:
– Ждите, сейчас привезу специалиста, иначе останемся без аккумулятора.
Он не стал слушать возражения, а повернулся и почти бегом пошёл по дороге в сторону посёлка. Полчаса ему хватило, чтобы дойти, а ещё через двадцать минут он подъехал к дому Язёва на мотоцикле.
Язёв уже лёг спать. Брызгалов едва достучался в закрытую дверь. Её открыл полуодетый хозяин.
– Ефим Ильич, заглохла машина, надо помочь, – сказал Виктор.
– Я уже сплю, – ответил Язёв.
– Надо проснуться. Не бросать же машину на дороге! Я тебя отвезу и привезу. Там находится Якутин. Я думаю, ты не откажешься помочь начальнику?
Виктор видел, что Язёву очень не хочется выходить из тёплого помещения. Он
похмыкал, поразмышлял, а потом сказал:
– Ладно, сейчас оденусь.
Доехали быстро. Гнатюк и Якутин сидели в машине и ждали.
– Ты, Витя, зря так сделал, – сказал Якутин, – Без ключей зажигания мы вообще ничего не могли сделать.
– Я хотел, как лучше. Оставшись без аккумулятора, пришлось бы оставлять и машину. Сейчас Ефим Ильич всё посмотрит.
Виктор и сам понимал, что сделал всё как-то нехорошо. Пытаясь загладить вину, он старался всячески помогать Язёву. Недолго повозившись, Ефим Ильич двигатель завёл.
Время перевалило за полночь, поэтому в гости ехать всем расхотелось. Ночные гости и хозяевам стали бы обузой. Обратно Виктор уехал на мотоцикле, а Язёва увезли до дому в кабине машины.
Впоследствии об этой поездке никто не вспоминал, но Якутин стал больше прислушиваться к Зимину и выслушивать его мнение о Брызгалове.
Виктору после ночных трудов, не смотря на глубокую ночь, не спалось. За стенкой долго слышался плач ребёнка. Затем, едва слышный голос хозяина дома стал очень громким:
– Дрянь, не даёшь спать! Ребёнка воспитывать не умеешь!
Что отвечала в ответ жена Маша, Виктор разобрать не мог, но она вмешивалась своим по-бабски визгливым голосом в общий хор детского и мужского голосов – это продолжалось значительное время. Под утро голоса стихли, но зато отчётливо слышался продолжительное время тихий размеренный скрип железной кровати. Когда стихло вообще всё, спать оставалось до начала работы совсем немного времени. Брызгалов повернулся на бок и стал засыпать. Сон наваливался какой-то огромный, тягучий и обволакивающий. Виктор себя ощущал ещё бодрствующим, но на самом деле он уже крепко спал. Брызгалову во сне слышался плач ребёнка. Он крикнул: «Что вы делаете? Успокойте, наконец, ребёнка! Дайте ему соску! Он никак не даёт заснуть!» В ответ на него начала рушиться стена. Виктор попытался соскочить с кровати, но тело совсем не подчинялось. Из-за падающей стены отчётливо слышался мужской голос: «Сейчас ты, чтобы не подслушивал, будешь раздавлен, и даже не пытайся выбраться! Никогда не подслушивай, как я разговариваю с женой!» Слышался счастливый женский смех, которому опять вторил плач ребёнка.
Стена упасть не успела. Брызгалов открыл глаза. Сильно болела голова, а из-за стены слышался плач ребёнка. Он понял, что всё, кроме плача, ему приснилось. До начала работы оставалось пятнадцать минут. Не позавтракав, Виктор быстро оделся и побежал на работу.
Все инженеры находились на месте. Виктор зашёл последним, за минуту до начала разбора.
Наталья Алексеевна доложила о исправности самолётов, что никого не порадовало. Летать оказалось не на чем. Периферию ещё кое-как прикрывали, но на базе оставалось только два исправных самолёта – это при том, что после реформ Брызгалова на участках, работа пошла намного слаженней. Производительность труда выросла тоже чуть ли не вдвое, но результата на этот период не чувствовалось.
«Так вот почему у меня разболелась голова!» – подумал Виктор, – «Сейчас я буду получать пилюли».
И точно: Якутин спросил:
– Виктор Алексеевич, доложите, почему сложилась такая ситуация?
Про ситуацию все всё знали, но он отвечал за весь участок, поэтому и спрос с него. Виктор даже не пытался свалить вину на кого-нибудь другого.
– Количество внеплановых работ увеличилось в разы. У нас уже нет цилиндров, нечем менять вышедшие из строя «горшки». Выдачу самолётов не уменьшили, но налёт часов значительно увеличился. Количество экипажей увеличивается не по дням, а по часам. От нас требуют самолётов всё больше и больше. Я считаю, что пока не научим пилотов нормально летать в пыльных условиях, так всё и будет продолжаться.
– От кого это зависит?
– Это от нас и зависит. Необходимо ужесточить требовательность за эксплуатацией двигателей, а нам нужны запасные части. У нас нет компрессоров. Два самолёта исправных стоят только из-за отсутствия компрессоров.
– Собирайся в командировку в Яренск. Там на базе амфибий имеются двигатели, на которых есть новые компрессоры. Им они не нужны, а нам нужны, как воздух. Договорённость во всех инстанциях уже есть.
– В Яренск, так в Яренск, лишь бы для пользы дела. Я ехать уже готов. За меня останется Катугин.
Остальные инженеры пока молчали, понимая, что Брызгалов сейчас отдувается за всех. Зимин отвечал только за качество работ, поэтому сидел спокойно и сосредоточенно. Ему очень хотелось курить, но он терпел, не рискуя закуривать в присутствии начальника, который не курил. Алексей Александрович понимал, что сейчас настал самый момент уничтожить конкурента. Осталось Брызгалова только подтолкнуть, чтобы он утонул совсем. Но Зимин считался старым и опытным волком, чтобы вот так сразу, в присутствии всех, высказать своё мнение. Лишние свидетели ему совсем не нужны. Алексей Александрович молчал, понимая, что через час выберет подходящий момент и скажет всё Якутину один на один, чтобы его больше никто не слышал. Пусть все считают, что информация идёт не от него. А вдруг жизнь повернётся другой стороной? Тогда он снова будет на коне, а Брызгалов будет его первым защитником. Зимину Брызгалов сам по себе безразличен, но он хотел среди инженеров быть первым, а поэтому лучше всего уничтожить вокруг себя конкурентов – так он считал.
Серый, наоборот, в душе сейчас находился на стороне Брызгалова, понимая, что львиная доля вины за плохую исправность его, а не Брызгалова. Виктора он не боготворил, но был справедлив. Излишняя требовательность Брызгалова его иногда коробила и даже оскорбляла, но он привык к причудам начальников, никогда сильно не возражая и не споря.
Катугин находился полностью на стороне Брызгалова и сейчас, когда его подняли для доклада, пытался всё объективно расставить по полочкам, обосновывая простой каждого самолёта объективными причинами, не зависящими непосредственно от инженеров.
– Как бы там ни было, – подвёл итог Якутин, – Спрашивать всё равно будут с нас. Я сейчас пойду на доклад к командиру. Порадовать его мне сегодня нечем. Репанов незамедлительно этим воспользуется, чтобы выглядеть победителем. Но дело не во мне, а в объективном положении дел, а оно у нас удручающее – это не радует. Мне получать нагоняй не привыкать, а вам надо думать о своей премии, которой может и не быть. Василий Юрьевич, Вы остаётесь на участке вместо Брызгалова, Вам и расхлёбывать заваренную кашу. Сейчас расходимся по рабочим местам и мобилизуем личный состав на ударную работу. А Вы, Евгений Анатольевич, подумайте о том, чтобы бригады поработали в выходные дни, отгулы я потом дам.
Все разошлись. Серый сразу пошёл разговаривать с личным составом. У Якутина не возникало сомнений, что выходные будут рабочими днями. Умел Серый найти общий язык с людьми. Он с ними не только работал, но вместе и отдыхал, за это его и уважали.
Если сказать Яренск встретил Брызгалова неприветливо – это будет неправдой. Маленького лесного посёлка Виктор не увидел совсем. Он вылез из самолёта у маленького неказистого здания аэропорта. На улице холодно и промозгло. Его встретил местный техник, который сразу сказал:
– Меня попросили Вам помочь.
– Хорошо, тогда провожай самолёт и приступим.
Техник его доставил на мотоцикле к амфибиям. Ехали какими-то окольными тропками, с которых посёлка не видно совсем. «Ну и занесло меня!» – подумал Виктор, но вслух ничего не сказал.
– Компрессора здесь! – ткнул техник пальцем на груду больших ящиков, – Там двигатели, с которых мы будем их снимать.
Снимать пришлось до позднего вечера. Набрали компрессоров половину мешка. С этим грузом уехали обратно в аэропорт.
– Теперь давай ужинать, – сказал Виктор, – понимая, что ужином должен угощать он.
Ужин затянулся до ночи. Так потом и улеглись спать на деревянных пассажирских лавках. Утром техник проснулся, можно сказать, на рабочем месте и сразу приступил к работе, а Виктор просто ждал рейсовый самолёт.
Ещё через сутки он привёз компрессоры в Тайболу.
Субботники несколько выправили дело с исправностью самолётов. Теперь летало уже четыре самолёта, а с учётом привезённых компрессоров, их должно стать шесть. Про свои выходные дни Брызгалов даже не заикался, понимая, что выходные дни он просто пока не заработал, а за те дни, что он пробыл в командировке, получит по закону суточные.
Зимин сразу заявил, что компрессоры немного не те, но поставить на самолёт можно. Инженеры, посовещавшись, решили за неимением лучшего эксплуатировать эти агрегаты.
Осень с каждым днём давала о себе знать: то утро встретит «поседевшей» травой, то льёт нудный и мелкий дождь, иногда смешиваясь с мокрыми белыми снежинками.
Серый за работу в выходные дни попросил разрешения у Якутина съездить на несколько дней на рыбалку, не просто на рыбалку, а далеко вверх по таёжной речке Сойме. Накануне ему случайно подвернулся заядлый рыбак, который искал напарника. А какой напарник-дилетант согласится ехать, когда на дворе «белые мухи» летают? Серому же всё равно, когда ехать, с кем ехать и в какое время года. Он просто хотел отдохнуть и выбраться от всей суеты последнего времени на природу.
Ехали долго, даже очень долго. Мотор временами «барахлил». Часто останавливались, пили чай, приводили мотор в порядок и опять ехали. Речка петляла, изгибаясь в причудливых поворотах, цепляя иногда рыбаков нависшим ивовым кустарником. Временами гребной винт мотора на перекатах «шабаркал» о камни. Если вовремя не успевали его заглушить или сбавить газ, обязательно рвалась шпонка гребного винта – это приводило к непредвиденным остановкам, которые растягивали время поездки. До конечной цели считалось всего три часа непрерывной езды, но из-за частых остановок добрались только к вечеру, когда почти полностью стемнело. Три километра до избы шли в полной темноте, спотыкаясь о корни деревьев, тянувшиеся в некоторых местах поперёк тропы.
Когда, наконец, появилась изба, уставшие и промокшие путники облегчённо вздохнули. Быстро освободившись от груза, затопили печь, благо растопка предусмотрительно оставлена возле неё предыдущими хозяевами, и накрыли стол. Как заведено у настоящих рыбаков, добравшись до места, устроили «привальное», а уже потом стали готовить крючки, лески и другое снаряжение, необходимое для рыбалки.
Утром проснулись рыбаки от холода. Трубу с вечера не закрыли, боясь во сне угореть, поэтому тёплый воздух через трубу весь вынесло наружу. Оказалось, что ночью ударил настоящий мороз. Вечерняя чернота природного ландшафта исчезла полностью. Теперь всё вокруг искрилось от инея. Вода осенней сырости застыла там, где её застал мороз, и превратилась в мелкие искрящиеся льдинки.
Вместо того, чтобы идти на озеро, рыбаки пошли обратно, к лодке. Под ногами на тропе хрустел свежий ледок. Вчерашние дождевые облака куда-то исчезли. Ярко сияло солнце. На деревьях, земле, траве искрились замёрзшие капельки воды. Речка сверкала льдом, как зеркало, на всём видимом протяжении – это означало, что путь обратно по воде оказался отрезан.
Кое-как освободив лодку изо льда, рыбаки затянули её на глинистый кряж, как можно выше, с расчётом на то, чтобы лодку не унесло весенним паводком, и привязали к дереву.
– Ну, что, Сергей, – сказал Серый напарнику, – Теперь пойдём рыбачить. Первый блин, как говорится, комом, но то, ради чего сюда приехали, забывать нельзя.
– Пойдём, – ответил Сергей, – Морозов следовало ожидать, но я не ждал их так быстро и не рассчитывал, что речка замёрзнет.
– В жизни бывает всякое. Раз другого выхода у нас нет, как идти домой пешком, насладимся хотя бы хорошей рыбалкой, а рыбу, если таковая будет, оставим здесь до зимних дорог.
– Ладно, пойдём на озеро. Жаль, что утеряли полдня. Озеро наверняка тоже замёрзло. Будем заниматься подлёдным ловом.
Рыбаки направились к избе, чтобы потом отправиться к озеру, которое находилось в пяти километрах от избы, но в противоположной от реки стороне.
Чтобы попасть до места, следовало обогнуть огромное болото. По болоту идти тоже можно, но вытаскивать после каждого шага ногу из засасывающей жижи рисковали немногие. А теперь, после дождя, болото набухло водой, да ещё покрылось сверху ледяной коркой, что сделало его совсем непроходимым.
Шли вокруг, по кромке чахлого болотного леса, опять спотыкаясь о корни деревьев и вытаскивая ноги из бочажин. «Чав-чав», – доносилось из-под ног, – «Чав-чав».
Со стороны болота в редколесье увидели лосиху, которая внимательно за ними наблюдала, не понимая, что за чудища передвигаются на двух ногах, нелепо размахивая руками и производя много лишнего шума. Лосиха думала примерно ещё минуту, куда делись у этих чудищ рога и хвосты, а потом грациозно и не спеша зашагала по топям, не испытывая никаких неудобств.
А путники шагали, глядя только под ноги, чтобы случайно не споткнуться или не провалиться в подлёдную жижу. В другое время лосихой можно и полюбоваться, но сейчас их занимала только одна мысль: скорее добраться до озера и отдохнуть в избе.
О том, что мелкие речки замёрзли за одну ночь, в Тайболе узнали сразу. На рыбалке находились не только Серый с напарником. Многие жители под самую зиму старались запастись провиантом, добытым своим трудом, тем, что даёт природа. Сбор грибов и ягод закончился давно, поэтому жители перешли на отстрел дичи и лов рыбы. Самые удачливые добытчики ловили хариуса и сёмгу, а многие не брезговали сорогой, окунем, щукой и прочей рыбой, что водится в водоёмах. Шли в дело даже ерши, которых сушили в печи и складывали в полотняные мешки.
Якутин решил подождать, когда у Серого закончатся отгулы, а уже потом предпринимать какие-то шаги по его поиску. О том, что в тех краях проходит зимний тракт, знали все, поэтому у рыбаков существовала возможность прийти по дороге, которая для пешеходов вполне пригодна. Расстояние по дороге до посёлка всего каких-то семьдесят километров. Два дня пути и можно очутиться дома, а вдоль дороги есть избы, одна из которых обитаема.
Но, как бы там ни было, а на работе волновались все. Брызгалов подошёл к Якутину:
– Петр Васильевич, – спросил он, – Не пора нам начинать розыски?
– Я об этом думаю, но считаю, что до утра надо подождать. Река замёрзла на всём протяжении, я узнавал. Им по реке не пробиться. Лёд за одну ночь намёрз такой, что выдерживает вес человека.
– Завтра надо поднимать на поиски самолёт. Официально это не сделать. Давай назначим проверку двигателя, а я слетаю с экипажем, думаю, их найдём.
– Я над этим вопросом подумаю, посоветуюсь ещё с командиром, а искать надо. Пешком идти они не рассчитывали, поэтому к пешему переходу и не готовились. Пока шум не поднимай, что-нибудь придумаем.
Якутин опросил всех местных рыбаков, знающих речку и прилегающую территорию. Все в один голос заявляли, что выход один – идти по дороге. Сообщили местные рыбаки про избы и о том, что прожить несколько дней и не замёрзнуть можно, а поскольку путники – рыбаки, то и с голоду не помрут – это успокаивало.
О том, что у Серого будут прогулы, никто даже не заикался. Сейчас всех беспокоило только одно, чтобы ребята вышли из тайги живыми. Никто не знал, беспокоились ли сами рыбаки, но коллег их отсутствие сильно озадачило.
На следующий день в лётную службу поступило распоряжение – облетать самолёт.
Пилоты все были в курсе последних событий. Начальство отправило на поиски людей один из опытнейших экипажей. Забыли только предупредить диспетчера, что придётся несколько уклониться от аэродрома. Командир самолёта Мещерский сразу взял курс на речку, и далее полетел прямо над рекой, выписывая все её причудливые повороты. Он даже немного переусердствовал, пытаясь выписать виражи строго по фарватеру. А река не предусматривала возможности самолёта и загибалась так, что очень трудно оказывалось повторить её выкрутасы. Самолёт закладывал предельные виражи то в одну сторону, то резко разворачивался в другую, чудом держась в воздухе при предельных кренах.
Мещерский наклонился к Брызгалову:
– Диспетчер кричит, чтобы возвращались, так как удалились от аэродрома.
– Что будешь делать? – спросил Виктор.
– Нарушу. Долетим до места, – ответил Мещерский, закладывая очередной вираж.
На всём протяжении реки вместо воды блестел лёд. Никого на фарватере не видно, лодок тоже. Только, когда долетели до предполагаемого места рыбалки, увидели лодку, вытянутую на берег, но людей нигде не оказалось. Отвернули от речки и полетели к избе. Мещерский заложил несколько виражей над избой, но никто не вышел. Далее они полетели к озеру. У озера покружились над избой, облетели его – никого не обнаружили, а диспетчер не переставал возвращать самолёт обратно.
– Поворачиваю домой, – сказал Мещерский, – Никого нет. Мне и так нагорит за уклонение от зоны полёта.
– Я согласен, – ответил Брызгалов, – Всё просматривается, людей не видно. А все нарушения сваливай на меня – выполнял инструкции инженера – а я как-нибудь выкручусь.
– Да и я выкручусь. Зря не предупредили диспетчера, я в суматохе просто забыл.
– Возвращаемся. Дальше поиски будем продолжать на земле. Рыбаки взрослые, пропасть не должны.
Полёт самолёта оказался всё же не напрасным. Вечером рыбаки позвонили по телефону. Они находились на болоте, когда самолёт облетал озеро. Сигнал подать никак не могли, а развести костёр с дымом просто не успели. Увидев, что их ищут, рыбаки решили идти до ближайшего телефона, который имелся у связиста, жившего на линии. Оттуда они и позвонили.
– Мы не маленькие дети, – выговаривал Серый Якутину, – Зачем поднимать самолёт? Мы его видели, но находились в стороне от озера. А теперь идём пешком обратно домой, завтра будем на месте.
– Хорошо, что догадались позвонить.
