Грань

Повисла недолгая пауза, после которой, выдохнув, Зенос ответил:

– Давай все-таки будем решать проблемы по мере их поступления. Помни: ты не одна. За тобой, можно сказать, вся наша мощь.

– Хорошо. Я продолжаю продвигаться.

Через некоторое время напряженного молчания и планомерного продвижения по хвостовику Аня снова обратилась к своему куратору:

– Зенос, я вышла из труб. Дальше сплошная порода, земля. Ай! И еще тут все бурлит и клокочет! Тут струи жидкости хлещут под высоким напором. Кажется, я вся забрызгалась!

Снова мгновения молчания. Зенос обдумывал ответ.

– И что, не было никакого сигнала, ни вибрации, ни как бы вздрагивания или импульсов вокруг? Ничего?

– Нет, я совершенно ничего не почувствовала! И вот, судя по всему, дошла до конца.

– Хорошо. Наш заряд по логике должен быть установлен как можно глубже, так что давай попробуем воздействовать отсюда. Ты должна…

– Ой, Зенос…

– Что такое?

– Кажется, я забыла перед сном надеть эту сережку… Прости.

– Ч… Что? – Зенос оторопел настолько, что его всегда густой и раскатистый бас сейчас прозвучал чуть ли на октаву выше. – Te maarung arsche par follung!

– Это что-то нехорошее ты сейчас сказал? – тоном маленькой нашкодившей девочки, которую застукали с поличным, спросила Аня.

На том конце долгий звучный выдох и вдох.

– Твою мать значит. Очень примерный перевод. …Так, ладно, не волнуйся. Все равно сережка – лишь страховка и усилитель. Я уверен, сил, чтобы справиться, тебе хватит и так, но, возможно, для этого придется подойти гораздо ближе к заряду.

Он немного помолчал, затем полностью собрался, взял себя в руки и в привычной тональности очень спокойным голосом сказал:

– Хорошо, Аня, давай прямо тут и попробуем. Сосредоточься. Ты должна представить, как пускаешь сейсмическую волну во все стороны от себя. Не только в стороны, но также вверх и вниз. Ты должна стать эпицентром сферы маленького землетрясения. Помни, это сон. Для тебя, конечно. Ты здесь не привязана к материальной массивной составляющей мира. В тех комбинациях измерений, где ты сейчас находишься, гравитационные волны не распространяются. Поэтому никакую инерцию преодолевать не надо. Твои мозговые волны должны сделать всю работу. Но чем лучше ты визуализируешь процесс и, самое главное, чем сильнее сама в него поверишь, тем сильнее и эффективнее будет твое воздействие. Поняла?

– Да.

– Тогда действуй!

***

Шарик путешествовал по просторам хвостовика уже 15 минут. Эрик, скучая, повис на перилах ограждения площадки агрегата. Представитель Министерства геологии, человек из «Роснедр», а также мастер с супервайзером курили в сторонке и весело что-то обсуждали. Стоит сказать, что на буровой, конечно, нельзя курить, но если в отдалении и аккуратно, то можно. В России.

И тут внезапно землю вокруг сотряс несильный, но ощутимый толчок. Опять же все относительно, но Эрик мог поклясться, что колеса агрегата самую малость, но оторвались от земли. Группка курящих насторожилась, у супервайзера от неожиданности выпала недокуренная сигарета изо рта, и все как по команде посмотрели на Эрика. Тот метнулся в кабину агрегата. Оператор от страха остановил подачу. Когда Эрик вошел, оператор спросил:

– Это что, наш шарик пришел? Я аж подпрыгнул!

– Все подпрыгнули, – растерянно ответил Эрик, впиваясь взглядом в большой круглый манометр посреди приборной панели. – Нет, это не шарик. Смотри – давление падает, значит, циркуляция откуда-то выходит.

Он слегка наклонил голову к рации, закрепленной в специальном кармане на куртке.

– Эй, на ситах! Дима! Циркуляция есть?

И через секунду ответ:

– Да, Эрик, есть. Выход полный. Был. Но теперь нет. Вы подачу остановили?

– Значит, вряд ли шар, – тихо, почти про себя проговорил Эрик, – но проверить стоит.

Буровой мастер, рванув дверь кабины на себя, с глазами размером с чайные блюдца ворвался внутрь.

– Эрик! Что? Посадка? Уже? А че так рано, ты ж считал – 40 минут, – начал тараторить он.

– Иван, спокойно, это не посадка. Смотри! – и он указал на манометр, чья стрелка лежала в нуле. – Сейчас еще дадим малый расход и проверим давление и циркуляцию. Но я уверен, что это была не посадка.

– А что это тогда было, Эрик? Почувствовал, как тряхануло??!

– Почувствовал, конечно, – тихо сказал Эрик, – ну а что вы хотели, вулкан все-таки рядом.

И продолжил уже уверенней:

– Поэтому давайте уже быстрей доставим этот шарик домой! – затем наклонился к рации и сказал уже туда: – Дима, сейчас смотри циркуляцию. Начинаем качать. Так, Виктор, давай на малых.

Агрегат вновь мерно зарокотал дизелем. Насосы загудели, и стрелка манометра поползла вверх. Поползла и остановилась на отметке 60 атмосфер.

– Виктор, какой расход? – спросил Эрик.

– Сейчас 4,5 литра в секунду качаем, – ответил агрегатчик.

– Выход циркуляции полный! – закричала рация.

– Ну, вот, Иван, все нормально, – обратился к мастеру Эрик, – работаем штатно. Успокой там начальство, скажи, что все согласно плану.

– Хорошо, Эрик, – ответил мастер и ушел.

– Все по местам, – сказал Эрик в рацию, – продолжаем работы!

– Виктор, слушай, если подобное повторится, просто слегка снизь расход. Не останавливайся. Я буду здесь, посадку не пропустим. Сейчас выходи на 7 л/с, и погнали как по плану. Главное – не тормози насос. Что-то мне подсказывает, это еще не конец.

Не успели насосы проработать и пять минут, как всю кустовую площадку снова затрясло, да так что мачта буровой заходила ходуном. Все стихло, а потом вдарил еще один толчок. Эрик даже присел на корточки. То же самое сделали и многие из людей вокруг и на буровой.

– Качай! – крикнул агрегатчику Эрик. – Расход 5 литров!

– Эрик! – орали начальники с обволоки. – Какого хера там происходит??!

– Вулкан, я слышал, здесь рядом где-то есть! – едко проорал в ответ Линдгаард. – У меня-то все нормально.

Отголоски последнего толчка стихли. Люди громко переговаривались, практически орали. Больше от страха. Ведь нужно же было чем-то себя отвлечь. Недра больше никак не проявляли себя. Вокруг было относительно тихо, если не считать, понятное дело, шумов от работы многочисленной техники.

– Все нормально! Качаем! Давление в норме, выход есть! – ободряюще, но без надрыва крикнул Эрик и улыбнулся. – Никто ведь и не обещал, что будет легко, правильно?

Высокие чины, почти что улизнувшие за обволоку, что-то проворчали и принялись смешно спускаться с искусственной насыпи, обрушая неловкими шагами за собой грунт. Закачка продолжалась.

***

– Зенос! Я уже не могу! – выбившись из сил, с придыханием возмущалась Аня. – Никогда не думала, что во сне можно реально устать!

– Потерпи еще немного. Судя по нашим графикам, импульсы ты даешь хорошие.

– Да я уже не понимаю, куда мне – выше или ниже! Поднялась выше – не сработало, чуть ниже – тоже. Дальше-то куда?

Зенос молчал. Аня ощущала, как он что-то соображает и прикидывает.

– Ладно, Аня, – наконец отозвался он, – давай попробуем последний раз. Кто знает, может, во время спуска повредился детонатор или еще бог знает что могло произойти. Ты прошла от низа колонны 20 труб вверх, наткнулась на оборудование, попробовала – ничего. Спустилась на 15 труб вниз, еще одно оборудование – тоже ничего. Я допускаю, что наша бомба гладкая внутри, поэтому ты зрительно и не идентифицировала ее. Давай так: поднимайся сейчас снова вверх на 5 труб и пробуй. В другом месте, то есть выше, она просто не может быть установлена.

– Хорошо, Зенос. Поняла тебя. Поднимаюсь.

Минута молчания. Затем Аня сказала:

– Добралась. 5 труб вверх.

– Пробуй. Как до этого – хорошим сильным импульсом.

***

Министры, начальники и члены бригады, что не были заняты напрямую в процессе активации, стояли у грузовика, задрав головы вверх и наблюдая за тем, как Эрик с машинистом очень внимательно следили за показаниями манометра, так как вот-вот, в любой практически момент, могла состояться посадка шара.

– Сколько там еще, Эрик? – спросил Юрий Станиславович – супервайзер.

– По моим расчетам, еще буквально минута, – отвечал Эрик, – ну, прибавить еще нашу остановку, возобновление, разговоры и прочее… Короче, я бы 5 минут еще докинул.

– Хорошо, ждем, – сказал Юрий Станиславович, затем рефлекторно открыл пачку и сунул сигарету в рот, но, видимо, вспомнив, что находится уже в непосредственной близости от пожароопасного объекта, опомнился и убрал сигарету обратно.

Насос мерно отсчитывал ходы, дизель аккомпанировал ему низким гулом и характерным постукиванием. Гибкий шланг от насосного агрегата до буровой ритмично подергивался под напором закачиваемой жидкости. Эрик стоял в кабине, смотря одним глазом на секундомер телефона в руке, другой же не отрывая от круглого табло манометра.

Никто не заметил, как небо из солнечного и ясного превратилось сначала в облачное, затем в хмурое, а вскоре все вокруг очень сильно потемнело, как будто яркость окружающего мира внезапно убавили на половину. Подул ветер, который Эрик, ясное дело, не чувствовал в полной мере, но догадался о том, что он поднялся, по летящему и кувыркающемуся в воздухе белому целлофановому пакету. Откуда, казалось бы, ему взяться на чуть ли не стерильном объекте с гипертрофированной заботой об экологии? Этот гонимый ветром пакет что-то напомнил Эрику, переключил какой-то тумблер в мозгу и заставил заволноваться нутро. Так бывает, когда мозг уже подал запрос в свои архивы об определенном воспоминании, но ответ пока еще не пришел и человек не осознал, о чем же таком он вспомнит в следующее мгновение.

И тут раздался страшный удар. Шокирующий концентрированный удар колоссальной силы. После него, пока у всех в ушах еще звенело от первого толчка, прогремел сразу каскад раскатов. Земля вокруг задрожала под ногами. Эрик словно под гипнозом продолжал смотреть на то, как стрелка манометра неуклонно, быстро карабкается вверх по шкале. Вот она прошла 250 атм, тут же 300. 450, 500. Под ногами завибрировал крупной дрожью пол агрегата. Машину начало шатать, но шланг каким-то образом пока держался на своем месте.

Эрик наконец-то вышел из ступора и заорал на машиниста, сильно тряся того за плечи:

– Виктор, вырубай насос!! Быстрей!!

Машинист трясущимися руками пытался попасть по нужным кнопкам, но охватившая его паника никак не давала остановить машину.

– Да выруби просто мотор! – что есть мочи орал Эрик.

От грома первого толчка до настоящего мгновения прошло не больше 15 секунд. И только машинист нащупал рычаг КПП-агрегата, уже готовый рвануть его в нейтраль, как армированный стальными нитями резиновый шланг лопнул чуть ближе к мерной емкости. Длинная его часть, та, что поднималась на мачту буровой, изогнувшись гигантским хлыстом, ударила по голове одного из помбуров – тот упал на терзаемую толчками землю без чувств. Продолжая свой полет и поливая все вокруг мутной жижей под остаточным давлением, разорванный шланг чуть не зацепил мастера с супервайзером. Министры оказались более расторопными и уже перемахивали через обволоку в относительную безопасность.

Шланг продолжал расплескивать жидкость. Та серыми вязкими струями заливала кустовую площадку, саму буровую установку и вообще все вокруг. Доставалось даже жилому поселку, который находился на достаточном удалении.

– Ива-а-а-ан! Давление не падает, по ходу, хлещет из скважины! Надо быстро глушить! – это орал Эрик.

Мастер побежал к буровой, обливаясь на ходу серым раствором. Благо бригада была опытная и пара помбуров уже споро сбегала по лестницам к штурвалам превенторов. А в это время наверху бурильщик все бил и бил пальцем в одно и то же место на своей сенсорной современной панели. Он пытался закрыть плашки превенторов, чтобы загерметизировать скважину, не дав тем самым вырваться на поверхность горячему раствору с 7-километровой глубины под колоссальным давлением. Бурильщик наконец понял, что плашки не закрываются, видимо, в момент одного из подземных ударов превенторы перекосило и плашки заклинило. Он быстро встал из-за пульта и резко поспешил выйти из кабины. Он чуть не забыл надеть каску на голову, которая была очень кстати в подобной обстановке. Всю буровую заливало раствором сверху донизу. Оборванный шланг бился вверху и извивался подобно бешеной анаконде. Бурильщик уже легкой трусцой направлялся к лестнице вниз, как всю кустовую площадку тряхнуло еще раз. Теперь ударило где-то прямо под буровой. Металлоконструкции мачты заревели ужасным трескучим скрежетом. С земли было видно, как всю мачту качает в разные стороны с большой амплитудой. Растяжки, которые удерживали мачту, от воздействия ветра то напрягались с одной стороны до предела, провисая с другой, то наоборот. Одна из растяжек, не выдержав такого испытания на прочность, звонко лопнула, попав в лицо какому-то пробегавшему мимо человеку. Тот упал, кровь закапала на снег. Человек приложил к рассеченному лицу руку, потом отнял. Вся рука была в вязкой алой крови. Но человек не чувствовал боли, подгоняемый адреналиновым шоком, спасая свою жизнь. Он пока еще не видел, что одна сторона его лица превратилась в мешанину рваных кожаных лоскутов. Эрик узнал в этом человеке бурового мастера. Линдгаард кинулся ему на помощь и внутренне содрогнулся, когда увидел, во что превратилось лицо начальника буровой. Тот же лишь нечленораздельно что-то мычал. От правого уголка его губ шла рваная рана через всю щеку так, что было видно оголенную кость нижней челюсти. Он упал на снег.

– Иван, вставай! – проорал ему Эрик прямо в ухо. – Надо идти! Вызывать МЧС, военизированную часть, черта лысого!! Но для начала надо просто убраться отсюда.

Иван, лежа на руках Эрика, протягивал свою руку куда-то в сторону буровой, мыча что-то, по ощущениям вопросительное.

– Судя по всему, они не смогли закрыть превенторы, вон, посмотри: бурильщик сбегает вниз по лестнице, пацаны-помбуры уже за обваловкой, так что не все так…

Эрик не успел договорить. Под землей заревело так, что, казалось, сам Ктулху просыпается в этот момент. Прямо под буровой, там, где устье скважины, сначала однократно, высоко ударил фонтан брызг. Потом пошел пар, скрыв детали и размыв картину. Скважинная жидкость уже успела прогреться до достаточно высокой температуры. В следующий миг земля под буровой вздыбилась пузырем высотой около 3-х метров. Пузырь своими пухлыми боками деформировал тяжеленную систему ПВО – те самые превенторы, которые служили сейчас последним эшелоном, защищавшим буровую от настоящей катастрофы. А пузырь набух и взорвался, расплескивая вокруг острую каменную крошку пополам со льдом и снегом. Все люди как могли наклонили головы книзу, подставляя каменно-ледяному граду свои каски. Эрик попытался корпусом закрыть от осколков Ивана, который, обезумев от боли, мычал и корчился на его руках. Когда снежная завеса пополам с земляной взвесью осела, стало видно то, что раньше называлось системой ПВО из трех превенторов. Она теперь представляла собой смятые и покореженные металлические коробки.

Всем стало ясно, что с буровой нужно убираться как можно быстрее. Люди бежали за обволоку в относительную безопасность жилого лагеря. В это время два события произошли одновременно. Вдалеке на склоне вулкана что-то взорвалось, оставив после себя опадающее облачко белого снега, а от вершины горы пошел черный дым. В тот же самый момент многотонные массы скважинной жидкости под огромным давлением добрались наконец до поверхности. Превенторы больше ничего не сдерживали, и вся мощь подземной стихии прорвалась наружу. Гейзер выше буровой взметнулся в небо. Покореженные взрывом превенторы как фанерные коробки разметало в стороны. Большую часть растяжек, удерживающих буровую вертикально, оборвало, и мачта со скрежетом и адским скрипом рухнула на снег, подмяв под себя насосный блок и лебедку. Фонтан, бьющий из скважины и заливающий всю площадку липкими серыми каплями, нашел-таки где-то искру и в один миг вспыхнул ярким рыжим пламенем. Тут же загорелись ближайшие к буровой технологические блоки, и на площадке разразился настоящий огненный ад. Даже капли, падающие сверху, теперь горели. Они попадали на одежду бегущих людей, воспламеняя ее, заставляя бедняг падать в снег в попытке потушить стойкое нефтяное пламя.

Эрик тащил на себе ничего не понимающего, обезумевшего от боли и ужаса бурового мастера. Вот уже в нескольких метрах перед ним насыпь, за которой городок. Там есть связь, и нужно срочно вызывать эвакуацию. Кто-то из бегущих людей помог Эрику перенести мастера по лестнице через обволоку.

Тем временем стихия только набирала обороты. И вот многострадальную площадку сотряс очередной подземный толчок. Вагон-офис, куда Эрик наконец затащил раненого Ивана, заходил ходуном. Замигал свет, а с полок по бокам начали падать папки с документами и книги. В это же время в вагон ворвались девушка – инженер по растворам и перепуганный, с бледным лицом супервайзер.

– Станиславыч! – обратился Эрик к вошедшему супервайзеру. – Звони быстрей везде!

– Я уже, Эрик. Из своего вагона позвонил. МЧС в курсе. Сказали, не менее часа.

– Таня! – теперь уже Эрик обращался к девушке-растворщице. – Займись пока Иваном!

Девушка пробормотала что-то вроде «конечно», прошла к находящейся в кабинете аптечке и принялась разбираться с ее содержимым. Потом дала мастеру какого-то обезболивающего и стала бинтовать ему раны. От обильной потери крови мастер был без сознания.

Пока люди, сумевшие спастись от разыгравшегося катаклизма, сидели по вагончикам в ожидании эвакуации, бедствие только набирало силу. Эрик не мог просто сидеть сиднем, прикрывшись щитом неведения, спрятав голову в песок. Поэтому он нашел сравнительно безопасное место на гребне обваловочной насыпи и смотрел на суровый, подсвеченный алым заревом горизонт. Там возвышалась громадина горы, уже вовсю курившаяся черным дымом. Столбики дыма поменьше также пробивались на поверхность поблизости от вершины. С другой стороны, за спиной Эрика, высоченный столб огня бил из земли на том месте, где вот только совсем недавно возвышалась новенькая буровая установка. Огнем полыхали уже и все периферические сооружения, обеспечивающие процесс бурения. Пламя облизывало и бока того самого активационного грузовика. Тут по небу прокатился громовой раскат, но теперь уже не такой неожиданный и шокирующий. Эрик вновь обернулся к горе. И увидел, что ее вершина взорвалась и прямо сейчас, чертя за собой угольные дымные следы, во все стороны разлетались камни. Красок в эту ужасную гамму природного гнева добавляли рыжие нити лавы, сначала протянувшиеся в небо под действием взрыва, а затем обильно начавшие стекать по склонам горы, плавя снег и размягчая саму породу.

Подземные толчки усиливались. То тут, то там пробегали искры от проложенной по лагерю электрической проводки. А огонь с буровой тем временем неуклонно пробивался к складу ГСМ – четырем большим цистернам по 60 тонн каждая. Эрик понял, что если все эти тонны топлива рванут, то их шансы на спасение будут стремиться к нулю. До расчетного прилета вертолетов оставалось еще порядка 40 минут, и Эрик, чтобы не поддаваться всеобщему унынию и панике, насколько это было возможно, продолжал смотреть на набирающий силу хаос.

Гора раскалывалась во все большем количестве мест. Только сейчас к столбам черного дыма прибавилась еще и раскаленная рыжая лава, заливающая склоны, постепенно перекрашивая Сопку из черно-белой в алую. Из кратера снова плюнуло лавой и камнями, на этот раз гораздо выше, а обломки разлетелись, насколько Эрик мог видеть, до самого подножья горы. Небо все гуще затягивало черной мглой. Вкупе с пасмурной погодой это давало практически непроглядную смоляную черноту. Главными источниками света во всем этом аду были принимающая с каждой минутой все более инфернальный облик, облитая жидким пламенем гора и горящая буровая.

«А ведь вертолеты в таких условиях могут просто не долететь!.. Ну или отказаться лететь, что для нас, запертых здесь, без разницы», – подумал Эрик, глядя на весь это хаос. Он протянул ладонь внутренней стороной вверх. Какое-то время подержал и затем поближе поднес к глазам. Увидел то, чего боялся больше всего. На ладони мелкой черной угольной пылью лежал тот самый вулканический пепел. Он уже долетел до лагеря. А еще через пару минут, приглядевшись, можно было увидеть в горевшем пока искусственном освещении городка, как пепел танцует и кружится в небе, оседая на крышах вагончиков.

Спасительного далекого, но всегда узнаваемого грохота вертолетных лопастей так и не было слышно. Пожар уже вплотную подошел к обвалованию склада ГСМ и в любую минуту мог перекинуться и поджечь цистерны. Положение людей, пойманных в огненном хаосе, становилось критическим. Вертолётов уже не было 20 минут сверх расчетного времени.

Эрик вспомнил, как разрушал странный подземный комплекс одной лишь своей волей, с упоением наблюдая, как из-под его власти пытаются спастись четверо людей. Те люди просто выполняли свою работу. Они расследовали убийство – занимались делом, успех которого был обречен. И все потому, что окружающий их мир работал немного не так, как они думали. А теперь Эрик был заперт в грохочущем огненном аду с такими же ни в чем не повинными людьми, точно так же просто выполнявшимит свою работу. Карма? А может, проделки такого же награжденного силой входящего человека, только теперь объектом его куража стал родной мир Эрика? А сам Эрик стал его жертвой?

«Может быть и так. Я не исключаю, – с легкой горечью думал сам Линдгаард. – В конце концов, раз уж все постоянно твердят, что в этом мире за все приходится платить, это не может быть пустым звуком. А я, видимо, просто очередной, кто испытывает этот закон на своей шкуре. Что я могу сделать для этих бедолаг? Могу ли я сделать хоть что-то? Если так, то надо спать, а спать… Ну, серьезно, какой сейчас может быть сон?! – подумал Эрик с горькой усмешкой. – Тут, как это ни банально звучит, спасти нас может только чудо!..»

Вокруг же все продолжали резвиться и куражиться пламя, грохот и пепел.

Глава 22

Наконец люди, несмотря на страшные подземные толчки и огонь, пожирающий все большие площади, начали выбегать на улицу из вагонов. Вертолеты с оранжево-синими бортами и звездой МЧС России были уже в зоне видимости, прорываясь сквозь застилающий небо пепел. Сначала один, а потом и второй, выполнив по лихому, совсем не гражданскому виражу, зависли над полыхающим кустом. Пилоты искали место для посадки. Дело в том, что предназначенная для этого площадка сейчас лежала в руинах, прямо сквозь нее прошла широкая трещина, расколов ровное асфальтовое полотно на кучу крупных булыжников. Буровая же площадка почти целиком была захвачена огнем. А в безопасной зоне жилого городка было слишком тесно, чтобы сесть пусть даже одному вертолету. Зависнув в черном небе над городком, они во все стороны расшвыривали лопастями пепел и прибивали к земле бушующее пламя.

Видимо, так и не найдя места для приземления, пассажирская дверь одного из вертолетов открылась, и оттуда спасатель в белом шлеме прокричал объявление, используя громкоговоритель:

– Сохраняйте спокойствие! Сейчас вам будут сброшены веревочные лестницы. По ним вы попадете на борт. Поднимайтесь спокойно, не спеша и по одному. Первыми на борт поднимаются женщины. Пока по лестнице лезет один человек, другой держит ее снизу. Еще раз повторяю: делаем все спокойно, без суеты и паники! Это вопрос вашего же собственного выживания!

Вслед за его объявлением на борту второго вертолета открылась такая же дверь, и почти синхронно с бортов обеих машин были сброшены веревочные лестницы. Вертолеты зависли над землей так низко, как только смогли: на какие-то пару метров выше силовых кабелей, проходящих над лагерем.

Работники начали подниматься. Первой на борт одного из вертолетов поднялась инженер по растворам Таня, за ней при помощи двух членов бригады к лестнице подвели раненого бурового мастера Ивана. Тот заверил всех, что сможет подняться на борт, и полез по лестнице вверх. Пусть не быстро, но зато довольно уверенно. Ощущения, что мастер сорвется, ни у кого не возникло. Люди выстроились в две очереди к обеим лестницам и в точности соблюдали указания, переданные по громкоговорителю. Эрик пока стоял на обваловке чуть в стороне, в отдалении. Людей в очередях было много, можно было не торопиться.

Была, правда, еще одна причина, по которой Эрик не спешил находиться под вертолетами. Уж очень ему не нравилось, как сильно под действием струй воздуха из-под лопастей изгибается и танцует пламя пожара. Танцует в критически опасной близости от склада ГСМ.

И поэтому Эрик, конечно, вздрогнул, но почти не удивился, когда одна яркая вспышка взрыва на миг осветила засыпанное пеплом небо. Одновременно со взрывом склада раздался оглушительный громовой раскат. Ближний к складу вертолёт качнуло ударной волной, а пилот, видимо, запаниковав, слишком сильно дернул штурвал в попытке стабилизировать машину. В результате поднимавшийся по лестнице человек не удержался, сорвался и с криком полетел вниз, падая на другого, держащего лестницу. Люди увидели, как один вертолет сильно накренился на один борт и своими лопастями попал между лопастями другой машины. Попал всего на краткое мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы вторую машину дестабилизировало, прокрутило вокруг собственной оси, ее лопасти погнулись и заклинили и она упала вниз прямо на очередь ждущих спасения людей. В падении вертолет зацепил хвостом соседа, и тот с дыркой в борту и пробитым баком взорвался прямо над городком. Все вагончики залило огнем. Люди корчились, раздавленные, с отрубленными лопастями конечностями, теряя последние крупицы рассудка вместе с жизнями. Кто-то сгорал заживо, превратившись в настоящий факел. Один из таких объятых пламенем людей, сойдя с ума перед смертью, как петух без головы, бегал кругами и махал руками. Другие падали в снег и крутились там, пытаясь сбить пламя, с каждой секундой все слабее, пока не замирали грудой горящих тряпок и мяса.