скачать книгу бесплатно
– Но вы же считаете это глупой сказкой? – я скептически приподняла бровь.
– В любой сказке можно найти некий скрытый смысл.
– В любой? – я все еще пребывала в состоянии шока, ведь Александр Александрович часто выступал неким циником, не признающим сказки, как какую-то серьезную литературу.
– Абсолютно, – уголки его губ дрогнули.
– И, к–хм, что вы хотите, чтобы я сделал на этом мероприятии? – я сжала десяток листов бумаги кончиками пальцев.
– Хочу, чтобы ты написала что-нибудь.
– Но ведь я совсем не умею писать?
– Думаю, ты лукавишь. Так, – он покачнулся на носках, – мне можно на тебя рассчитывать?
Я пожала плечами, но все же согласилась, и если четно, я даже не понимала зачем.
У меня в школе не было друзей, и может быть этот вечер мог подарить мне их? Но что бы то ни было, я отныне каждый день после школы все пыталась написать что-нибудь. Но мыслей в голове не было от слова «совсем», а впечатлить всех хотелось от слова «очень».
– Эй, аккуратнее, – услышала я, оказавшись на полу, держа в руках блокнот и ручку.
– Ты отбила мое вдохновение! – шутливо воскликнула я, поймав на себе презрительный взгляд.
– Что, прости? – девушка, с которой мне посчастливилось столкнуться в коридоре сверлила меня взглядом. Ее звали Кристина и она походила на одну из тех девушек, кто ненавидел тебя только за то, что цвет твоих колгот сильно вызывающий, а ты сама по себе как-то не очень.
– Я шла, писала речь для литературного вечера, и тут ты, – я снова улыбнулась, – сбила меня, я и пошутила про то, что ты отбила мое вдохновение. Ну знаешь, как баскетбольный мяч отскакивает…
Говорить дальше не было абсолютно никакого смысла, ведь девушка кается, меня даже не слушала:
– Участвуешь в литературном вечере?
– Да, – я начала убирать блокнот с ручкой в рюкзак.
– Кристина, – темноволосая девушка протянула мне руку. – А ты…
– Лиза.
– Отлично, Лиза, увидимся еще, – Кристина посильнее сжала мою ладонь и ушла, напоследок одарив меня слегка презрительным взглядом. Мне вдруг стало не по себе, и я попыталась как можно быстрее ретироваться.
Я могла бы сказать, что знала Кристину, но не была в этом уверена.
В начальной школе мы учились в одном классе, но никогда не общались, ведь наши интересы не пересекались ни коим образом. Когда ты мал и познаешь азбуку в школе, лениво перелистывая букварь, у тебя появляются первые друзья. И они появляются у тебя только когда твои родители решат, чего ты хочешь больше.
Я вот, например, уже в первом классе была записана в художественную студию, где мне привили чувство прекрасного и научили рисовать лошадок. Конечно, в шестилетнем возрасте, от второго факта я была просто в восторге. И пока я после уроков бежала скорее учиться отличать акварель от гуаши, Кристину родители забирали на машине и везли в математический кружок. Она умела считать огромные числа в уме, не прикладывая при этом абсолютно никаких усилий и это восхищало в классе абсолютно всех.
Мы были разными.
У нас были разные интересы, разные родители, разный взгляд на жизнь с высоты прожитых шести лет.
Ну знаете.
Я любила рисовать лошадок, а она считать у доски.
Мы были абсолютно разными детьми и никогда не общались.
Когда вы переходите в среднюю школу, у вас появляются еще друзья. Здесь уже редко кто ходит в кружки, хотя вы все так же завязаны на общих интересах. Музыке, косметике и прочему.
И в средней школе у меня тоже не было друзей, хотя бы только потому что я все так же жила в розовых очках, а все пытались строить из себя не пойми, что.
Кристина была из таких.
И я благодарила вселенную, что мы были теперь в разных классах, она брала на абордаж теоремы Пифагора и Виета, а я на переменах рисовала скетчи персонажей из своего любимого сериала.
И мы не общались с ней ровно до этого дня, когда нечаянно столкнулись в коридоре.
В тот же день я встретила на лестничной клетке Александра Александровича:
– Лиза? Как продвигается работа?
– Кошмарно, – отрезала я, переминаясь с ноги на ногу, и добавила, – просто кошмарно!
– И отчего же кошмарно?
– Нет мыслей в голове, будто я хочу написать о чем-то, о чем-то важном и интересном, но мысль все никак не сформируется в моей голове!
– После уроков можешь занять кабинет литературы, быть может, мысль придет к тебе именно там?
– А ключи, как же… – я немного напряглась.
– Я скажу тете Нине, чтобы оставила кабинет открытым, брать в кабинете литературы нечего, – он ухмыльнулся, – кроме знаний, конечно.
Что ж, он был прав тогда. Брать из кабинета литературы было действительно нечего. Компьютера там не было, а, следовательно, и ценность пыльного кабинета со стеллажами книг, авторы которых умерли в стране, которой уже нет на карте, терялась.
Я поблагодарила Александра Александровича, и ушла учиться дальше. Но это у меня едва ли получалось. Мысли уносились куда–то в дальний полет, а сосредоточенность все никак не могла овладеть моим мозгом.
Вскоре урок закончился, и медленно дожевывая коржик, купленный в столовой, я уже поднималась на третий этаж, чтобы наконец дойти до нужного мне кабинета.
Думала ли я, что нахождение в кабинете поможет мне придумать что–то стоящее?
Вряд ли.
Имел ли смысл идти туда и сидеть, рассматривать потрепанные портреты классиков и рассуждать о вечном?
В шестнадцать лет – ни в коем случае.
Счастье пострадать нужно оставить исключительно взрослым.
Зайдя в кабинет, пропахший сухой древесиной, я прошла и села за первую парту. Она была мне мала и коленями я касалась крышки старенькой парты. Положив рюкзак рядом, я огляделась. Стеллажи с книгами смотрели на меня несколько угрюмо, хоть безразличия в их взгляде было явно больше. Изо дня в день, сонные школьники с утра сидели в этом обители два часа подряд, уныло разглядывая старые корешки книг, и закатывая глаза каждый раз, когда учитель литературы предлагал написать сочинение.
Писать в нашей школе не любили, но я уверена, такая ситуация случалась не только в нашей школе.
Безусловно, тут случались люди, которые с удовольствием писали эссе по десять страниц, но было их по большей мере один, два.
И я даже не знала, отношусь ли я к этим двум счастливчикам-литераторам, или же я просто ситуативный писатель.
Писатель, который может написать что-нибудь стоящее только если ситуация располагает к этому самому писательству. Я не писала каждый день, и не имела таланта к писательству. Иногда во мне просыпалось что-то похожее на вдохновение, но горы домашних заданий быстренько сжирали мое желание заниматься хоть чем-то. Но я отчаянно старалась не погрязнуть в учебе.
Старалась.
Я подошла к полкам и прошлась кончиками пальцев по старым корешкам, которые казались такими ветхими, что того и гляди оторвутся от легкого прикосновения пальцев, которые привыкли щелкать по черному стеклу новенького смартфона.
Взгляд остановился на старенькой книге, со знакомым шрифтом. Я немного разволновалась и вытащила книгу, все остальные близлежащие пыльные товарищи упали на освободившееся пространство. Это была первое издание моей любимой книги. Книги, из-за которой я окончательно и бесповоротно влюбилась в чтение.
– Вау… – все что сумела сказать я, завороженно рассматривая первое издание старенькой истории про Гарри Поттера. – Это волшебство.
И всё.
Волшебство полилось из меня, оно вырывалось из кончика шариковой ручки и ложилось на лист бумаги вырванный из тетради по биологии.
Вы мечтали о чем-нибудь столь сильно, что в глазах все темнело и наворачивались слезы?
Мечтали так сильно, что скрипели зубами от злости, ведь мечта так высоко, а ты – стоишь на коленях.
До мечты достать – проще простого, только руку протяни к ней.
Просто пожелать стоит исполнения этой самой мечты.
Писав это, я вдруг задумалась, а о чем же мечтала я? О чем я думала, когда мои глаза закрывались в кромешной тьме, а фонарь светил прямо в незанавешенное окно.
Закрывая глаза, что я представляла?
С каким ощущением я просыпалась, и когда забывала поесть и поспать, но делала что-то так жадно и вдохновенно, что порой забывала дышать?
Какую мысль я сделала своим шрамом под сердцем? Какие слова выскоблила под грудью?
О чем думала даже тогда, когда голова взрывалась от переизбытка чувств?
Я с ужасом осознала это и писать на мгновение перестала.
Я пыталась собраться с мыслями. Неужели…
– Ой, смотри, свободный кабинет, – уже мне знакомая с начальной школы Кристина зашла в класс, держа в руках ноутбук и чертовски странную папку с котятами, она добавила, – проходи.
– Тут вообще–то было занято, – я старалась выглядеть недружелюбно, ведь эта девочка мне не нравилась.
– Вот как, – девушка задумалась, подключая провод от ноутбука в розетку, – но ты ведь не против?
Только сейчас я увидела парня рядом с Кристиной. Рыжий, в очках, к которым так и норовил потянуть руку, чтобы натолкнуть металлическую оправу на переносицу. Смотрел воровато, будто боялся чего-то.
– Я очень против, – я поднялась со стула. Не то, чтобы я думала, что придется драться за пустой кабинет, но все же это был П*, так что ждать можно было чего угодно.
– Как жаль, что нам нужно репетировать, – Кристина уселась на учительский стул, – так что мне плевать.
Она улыбнулась и что-то начала искать в компьютере, будто это не она сейчас разговаривала со мной столь нелестным тоном. Парень все еще стоял посреди кабинета, будто не зная, уйти ему, или остаться.
– Ваши репетиции должны были быть вчера в заранее приготовленном вам актовом зале, – до меня вдруг дошло кое-что, – отчего же вы не репетировали вчера? И с какой стати зашли в пустой кабинет.
– Вообще–то кабинет не твоя собственность!
– Ты права, не моя, – я победно улыбнулась, – но это мне сказали закрыть кабинет после того, как я тут все закончу, и не поверишь, я уже закончила! И то, что вы пропустили вчерашнюю репетицию, не моя проблема, так что…
Я достала из кармана юбки ключ и продемонстрировала, чтобы хоть как-то разнообразить эту немую сцену. Кристина ухмыльнулась, но закрыла крышку ноутбуку и с силой выдернула шнур из розетки.
– Ты можешь об этом пожалеть, – сказала она, выходя из кабинета. Рыжий парень пошел за ней, слабо улыбнувшись мне, будто ощущая себя виноватым.
Я почувствовала некое удовлетворение от того, что Кристина все-таки ушла из кабинета.
Держа в руках бумажку со своим сочинением я наконец поняла, что вдохновение безвозвратно улетучилось и растворилось в пыльном воздухе, наверняка полюбившемся бы Достоевскому кабинете.
Я шла домой, наслаждаясь уже летним воздухом, но все же с майским едва ощутимым ветром в распущенных рыжих волосах. Я шла, весело раскачивая в руках рюкзак, но не так сильно, чтобы прохожие подумали, что я сумасшедшая, или, что еще хуже, подумали бы что я счастлива.
– Лиза? – на скамейке рядом с подъездом сидел Александр Александрович и курил сигарету, впрочем, завидев меня, он потушил ее о скол асфальта, валявшийся рядом и выбросил окурок в мусорное ведро.
– Здравствуйте, – я весело улыбнулась, все же ощущая некоторую неловкость.
– Как написание сочинения? – мужчина смотрел внимательно, а я улыбнулась еще шире своими кривыми зубами.
– Лучше некуда, и… Я помню, вы говорили, что мы можем бать книги с полки… И я решила взять одну, – тогда я безразлично пожала плечами, будто ничего меня не тревожило.
– И какую же? – Александр Александрович улыбнулся.
Я чуть не задохнулась от возмущения. Ведь в тот миг мне сразу стало понятно, что книга оказалась там не случайно:
– Вы… Вы специально положили эту книгу на самую видную полку!
Учитель глухо рассмеялся, от него повеяло недавно выкуренной сигаретой.
– Верно, – он поднял руки вверх, как бы говоря, что сдается, – ты ведь на уроках так рьяно защищала Роулинг, что я понял, эта книга должна быть твоей. Думаю, это действительно так.
– Я прочитаю ее и верну, просто такое старое издание. Первое издание, представляете?!
– Да, – он снова улыбнулся, – и именно поэтому ты можешь его забрать себе.
– Разве это не библиотечные?
Александр Александрович молчал и загадочно улыбался.
– Так это все ваши?!
