скачать книгу бесплатно
Зося оказалась девушкой неглупой и образованной. Родом она была с Урала, из како-то жуткой глухомани, поэтому дорогу в шоу-бизнесе она пробивала всеми имеющимися у нее средствами – помимо пышной уральской груди и стройных ног, она часто использовала еще и интеллект. Причем, неизвестно, что было эффективнее.
Через полчаса Зося жаловалась мне, как родной матери:
– Ты понимаешь, Танька, что такое шоу-бизнес?
Я отрицательно мотнула головой.
– Правильно говоришь. Чтобы это понять, надо в нем жить, его надо любить, понимаешь, любить. А ты умеешь любить дерьмо?
Я снова мотнула головой.
– Вот видишь. А я без этого дерьма жить не могу. Я с трех лет на сцене. Еще в детском саду я играла девочку Машеньку на новогоднем утреннике. Я бредила всем этим, понимаешь. А без этого мне никак. Ты знаешь, какая это тяжеленная работа? Правильно, не знаешь. И никто из вас не знает, никому ничего невозможно объяснить – не поймут. А это – целый мир! И лично мне наплевать, что там так тяжело. Я все это люблю, я только там и живу, понимаешь, от сцены до следующей сцены. А все остальное между этими сценами – это только подготовка к той, настоящей жизни. Вот ты кем работаешь? Секретаршей? Сойдет для девушки, но скучно. А вот мне никогда не бывает скучно. Вот в чем кайф. Понимаешь, на сцене ты проживаешь тысячу жизней, а без сцены только одну. Уловила? То-то и оно. Роли, понимаешь. Роли – это не маски. Маску можно снять, и все. Ее больше нет. А роль – это целая жизнь. А песни – это те же роли. Их надо играть. Хочешь, покажу? Смотри.
Зося стала шумно вылезать из-за стола, перевернула стоявшее рядом кресло вместе с сидевшим в нем Леней-продюсером, и даже не заметив этого, пошатываясь, пошла к роялю.
Она добралась до рояля и ухватилась пальцами за клавиши. Минута ушла на то, чтобы поймать равновесие. Еще пара минут, чтобы сфокусировать взгляд на нужных клавишах. Но после этого произошло чудо. Зосины пальцы уверенно пробежались по клавиатуре, и я услышала голос. Это было как откровение. Голос взлетел откуда-то из глубин Зосиной души к самым ее вершинам, он окреп и стал звонким, как хрусталь бокала, когда он звенит от прикосновения другого бокала.
Я слушала ее как зачарованная. Я давно не слышала такого восхитительного голоса, такого глубокого проникновенного звука. Зося пела арию мистера Икса. Ария была мужской, и это могло бы считаться казусом. Но сейчас это было неважно. Зося пела про артиста, про себя саму, и еще про что-то такое, что я сразу поверила ей, я сразу все поняла – она действительно не может жить вне сцены.
Когда отзвучал последний аккорд, в комнате стояла тишина. В этой тишине звенели отголоски арии. Я оцепенела от впечатлений и потеряла дар речи. Первым опомнился продюсер Леня, и шквал аплодисментов наполнил комнату.
Я смотрела на Зосю совсем другими глазами. Странно, ведь ничего не изменилось – и комната та же, и люди, и сама Зося. Но все же что-то поменялось. Это была уже другая Зося. А ведь молодец девчонка! Как она умудрилась вырваться из уральской глубинки, кто и когда научил ее так хорошо играть на рояле. Ну голос, ладно, природа. Так бывает. Но все остальное? Непостижимо!
Оказывается, кроме Вадима и продюсера-Лени, о Зосиных талантах не слышал никто из присутствующих. И теперь все с уважением, а кое-кто даже с завистью, смотрели в ее сторону и перешептывались. А продюсер Леня просто светился от счастья. Теперь я поняла причину, по которой он не отходил от Зоси ни на секунду. Он был ЕЕ личным продюсером. Ну что ж, из такого голосища может выйти толк.
Зося подошла ко мне с неизменным бокалом мартини в руке.
– Теперь понимаешь? – она смотрела на меня в упор совершенно трезвыми глазами. – Музыка – это то, ради чего хочется жить. А все думают – деньги. Деньги – это только один из побочных эффектов. Без денег тоже нельзя, никто же меня бесплатно на паровозе на гастроли не повезет, и за костюмы платить надо, и песни покупать, и еще кучу всего. Деньги тоже нужны. А знаешь, чем твоя профессия отличается от моей? У тебя все по полочкам – и рабочее время от и до, и зарплата столько-то в месяц. Стабильность. А у меня – полная неизвестность, никто не знает, что там, впереди, получится у тебя пробиться или нет. Или будешь завтра сидеть на грязном снегу голодная и босая, потому что тебя выбросили, как старый башмак. Такая работа, издержки производства. К этому надо быть всегда готовым. Не ждать этого, понимаешь разницу, а просто быть готовым. А если хочешь настоящего успеха, то в него надо верить. Знаешь как это трудно, все время верить? Но все верят. И тот, кто верит больше всех, тот и будет звездой. А слабаки не дойдут.
– А как же удача? – робко спросила я.
– А удача нам всем пригодится, правда, народ? – И Зося окинула стол взглядом царицы Клеопатры, завоевавшей Рим. А она сейчас и была царицей.
И народ одобрительно загалдел.
Мы выпили за удачу, и потом еще много ели, пили, пели песни про «мороз-мороз» и «коробейников», играли в «отгадай слово» и еще какую-то неизвестную мне игру.
Часа через два этого безудержного веселья абсолютно сытая, немного пьяная и совершенно счастливая, я наконец заметила отсутствие Вадима и его коллег-бизнесменов. Пытаясь вспомнить сквозь хмельной туман, давно ли он отсутствует, я решила немедленно это выяснить путем опроса самого Вадима. Да и компания, затянувшая очередную народную песню, мне немного наскучила.
Я вышла из гостиной и осмотрелась. Впереди был широкий коридор, заканчивающийся большой лестницей на второй этаж.
В детстве я думала, что слово «коридор» произошло от слова «коррида», и так и писала «корридор» почти до пятого класса.
Я тогда не знала, что такое «коррида», а слово мне очень нравилось.
А потом мама купила мне книжку про Испанию. И тогда я поняла, что «коррида» – это красиво и страшно, и меня до сих пор тянет в Испанию, чтобы это увидеть. Но я, кажется, снова отвлеклась.
Почти трезво рассудив, что небольшая экскурсия по дому меня развлечет, я двинулась вперед. Лестница действительно привела меня на второй этаж в такой же широкий коридор с великим множеством дверей по обеим его сторонам.
Сначала я даже решила, что количество дверей увеличилось путем удвоения их с помощью алкоголя. Но, прищурившись, я определила на глаз, что все двери остались на своих местах, ни одна не исчезла. Значит, все в порядке, можно смело идти.
Я шла по коридору и, подходя к очередной двери, аккуратно дергала за ручку. Если дверь открывалась, то я просовывала туда голову и осматривала помещение.
Комнат было действительно очень много. Здесь были спальни, обставленные красивой дорогой мебелью, попалась пара ванных комнат с роскошными интерьерами, была даже огромная детская – я определила это по несметному количеству игрушек, наваленному в этой комнате. Но детей на месте не было. Видимо, на период веселья родители отправили их погостить к бабушке в деревню. А может, дети просто выросли.
Я шла и шла по этому бесконечному коридору, пока не услышала голоса. Голоса были тихие и серьезные. А раздавались они из-за слегка приоткрытой двери в двух метрах от меня. Природное любопытство одержало верх, и я на цыпочках подкралась к этой двери и прислушалась. Я узнала голос Вадима, неторопливый и основательный.
– Ну что мне теперь, жениться на ней, что ли? Откуда я знаю, где она его прячет. Вы сами все испортили, вот и выкручивайтесь. Я и так согласился вам помочь по старой дружбе. Это ведь из-за вашего упущения книга попала в чужие руки.
– Да, да, ты прав. – Голос был суетливым и даже слегка виноватым. – Но никто же не мог предположить, что книгу украдут. Вместе с чемоданом. Вернее, украли чемодан. Обычная бытовая кража. Воришка вещи из чемодана просто прикарманил, его в этих вещах на пляже видели. Он их носит, понимаете? А книжку он просто так, из любопытства читал. Как любой отдыхающий на пляже. А потом просто бросил ее на лежаке и ушел. Идиот! Если бы он знал, сколько стоит эта драная книжка… Ну, Петрович, выручай. На тебя вся надежда!
Другой голос был тихим и спокойным. Но в этом спокойствии угадывалась неторопливая и неотвратимая угроза.
– Вадим, ты не понимаешь ситуации. Если мы в кратчайшие сроки не получим книгу назад, у нас у всех будут колоссальные неприятности. И в дело вступят уже совсем другие люди. А у них не наши методы. Ты же знаешь, никто с ней церемониться не будет, в лучшем случае – убьют, а предварительно выпотрошат всю ее биографию до седьмого колена. Так что, пока еще есть время, все мирно, без всех этих гнусностей, надо решать. Формулы нужно добыть во что бы то ни стало. Учти – время «на отлично» уже пошло. Или их добудем мы, и тогда все будут живы и здоровы и сделка не сорвется. Или первыми до нее доберутся они. И тогда мы останемся с носом, а она, скорей всего, без него. Вот и думай.
Вадим молчал, видимо, последовав совету собеседника. Так прошло минуты две. Я стояла, затаив дыхание, и, казалось, что меня может выдать стук моего сердца – так бешено оно колотилось.
– Хорошо. Я еще раз все обдумаю и позвоню, – голос Вадима был глухим и печальным.
– Вот и славно, вот и договорились, – снова подал голос третий собеседник. – Ты, главное, не переживай, все будет хорошо. Ты все разнюхаешь, все сделаешь, мы товар пристроим – и денежки пополам. Все будет чудесненько, ты даже не волнуйся. – Голос причитал протяжно-противно, как бабка-знахарка. Гипнотизер, что ли?
– Ладно, все, надо идти, а то нас хватятся. Мне только ненужных разговоров не доставало.
В кабинете (а это явно был кабинет) заскрипели кресла, а я дикой ланью метнулась к лестнице.
Коридор был длинным и бесконечным, а еще, предательски прямым – спрятаться было негде. Я неслась как спринтер на Олимпийских играх и по пути соображала – может заскочить в одну из дверей. Ну да, и объясняйся потом с хозяевами, что я делала в их апартаментах.
Наконец коридор перешел в лестницу, и, прыгая через четыре ступеньки, я на той же скорости влетела в туалет рядом с гостиной на первом этаже. На мое счастье он был пуст. Громко щелкнув задвижкой, я опустилась на крышку унитаза и только теперь перевела дух. Мое сердце уже было готово покинуть грудную клетку, а легкие разрывались от свистящего в них воздуха.
Так я просидела несколько минут, ничего не соображая и медленно приходя в себя.
Мимо двери туалета протопали три пары ног – это спустились сверху Вадим и его собеседники.
Что же делать? Соображать я сейчас не могу – чертов алкоголь, недаром я его терпеть не могу, мозги от него как ватные. И во рту гадость какая-то.
А, собственно, зачем мне сейчас соображать. Для «соображать» нужно время. А его у меня здесь нет. Не могу же я соображать в туалете до бесконечности. Могут заметить, что меня нет, а это подозрительно.
Значит, план такой. Сейчас выхожу как ни в чем не бывало, в крайнем случае, притворюсь пьяной. Поверят. Надо дожить до отеля, а там в номере у меня будет море времени, чтобы переварить все увиденное и услышанное, и вообще понять, что же со мной произошло. На том я и остановилась.
В гостиной веселье почти стихло. Откуда-то лилась тихая приятная музыка, и одинокая пара медленно танцевала посреди комнаты. Остальные полулежали на больших удобных диванах, откинувшись на их широкие спинки. Всюду на мебели стояли высокие стаканы с остатками коктейлей, и очередная рука дотягивалась до ближайшего стакана, чтобы поднести к его губам и снова бессильно повиснуть, рискуя выронить стакан на белый пушистый ковер.
Вадим сидел около барной стойки и, увидев меня, улыбнулся. Решив доиграть свою роль до конца, я улыбнулась в ответ. Если это получилось у меня слегка натянуто, то все можно было списать на алкоголь.
Часы показывали шестой час утра. В целом, вечер удался, за исключением некоторых информационных моментов, но эти моменты надо было ох, как провентилировать на свежую голову.
В принципе, можно было уже и откланяться.
Я сообщила об этом Вадиму, и он со мной согласился. Мы тепло попрощались с хозяевами и гостями, причем я так и не уяснила, кто есть кто. Но это было уже не важно.
Глава 7
Я проспала до следующего вечера и снова обрела способность разумно мыслить.
Заказав обед в номер, я разложила тарелки на огромной кровати (обожаю есть в постели) и стала обдумывать все, что со мной случилось.
Разговор, подслушанный мной у двери кабинета, не давал мне покоя. Фраза Вадима: «Что же мне теперь, жениться на ней, что ли?» сильно меня встревожила. На ком он должен или, наоборот, не должен жениться? И вообще, что я о нем знаю.
Я задумалась. А действительно, что я на самом деле знаю об этом человеке, кроме того, что он какой-то там бизнесмен? Ну, курортный роман. Ну и что? Да мало ли таких романов! В постель он ко мне не лезет, цветы дарит, и что это может значить?
А может, он просто джентльмен из тех, что уже практически вымерли на планете Земля. Как динозавры. Интересный, обходительный мужик.
Стоп, стоп, это что же получается, я его оправдываю сама для себя? И с чего бы это? Простой ответ вертелся у меня на языке, но я боялась произнести это вслух.
И чем больше я думала, тем очевидней становилась самая банальная банальность – он мне просто очень-очень нравится, этот незнакомый мужик, такой с виду надежный и неторопливый. Пьер Безухов.
Сделав это открытие, я почему-то расстроилась. И было от чего. В кои-то веки мне понравился хоть кто-то на этом свете, и на тебе – один паршивый подслушанный разговор все испортил.
И чем больше я об этом думала, тем очевидней становилось, что я, по-русски говоря, вляпалась – мне нравится мужик, который, может быть, меня просто использует.
И что же теперь делать? Может, бросить все и уехать? Это, конечно, эффектно, но глупо, – червячок сомнения все же шевелился где-то глубоко внутри меня – а вдруг я что-то напутала? Вдруг все совсем не так?
Но проклятый разговор всплывал и вертелся в памяти, как заводной волчок, и терзал мне душу жуткими подозрениями.
Женщины любят напридумывать себе всяких страстей и потом с удовольствием истязать себя ими.
Я снова и снова прокручивала в голове все увиденное и услышанное. Результат был неутешительный – я ничего не понимала в том, что со мной происходит.
Оставался единственный вариант – принять обозначенные обстоятельствами правила игры и все узнать экспериментальным путем, то есть, продолжать вляпываться во все это дальше.
Экспериментировать на себе – это тоже мое любимое занятие. А что еще остается делать? Просто бросить все – это значит так никогда и не узнать, что происходит на самом деле. А где же вы видели женщину, которая добровольно откажется от приключений? Даже если эти приключения грозят оторвать ей голову.
Убедив себя, что сдаваться рано, я решила доиграть эту игру до конца. Игра была с неизвестными мне правилами и, скорее всего, очень опасная.
Но в ближайшие тридцать лет я была совершенно свободна и могла себе позволить распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению.
Во-первых, пришлось честно признаться себе, что разговор в кабинете, скорее всего, шел именно обо мне. На это указывали факты, которые, как известно, упрямее баранов: и про книжку, брошенную кем-то на пляже – это ж Достоевский! Кто ж еще! Все же сходится! Если рассуждать трезво, то из всех присутствующих только я нашла на пляже драную книженцию – ведь, вряд ли такое совпадение могло произойти еще с кем-то из нашей веселой шашлычной компании. Остается еще один пункт – на ком же тогда, спрашивается, должен жениться Вадим, чтобы узнать что-то об этой несчастной книжке? Вывод напрашивался сам собой. Это на мне надо жениться, чтобы узнать, где я прячу эту проклятую книжку. И привез меня на эту виллу Вадим не просто так, а чтобы показать – вот она, рядышком, все под контролем.
Неизвестность снова и снова терзала меня, как злая собака, вцепившаяся в подол. А вдруг я все же ошибаюсь?
Господи, голова кругом идет от всего этого. Мысли перескакивали с одной на другую, как в калейдоскопе, и я никак не могла их остановить.
Трезво мыслить, когда тебе понравился мужик очень сложно – это аксиома, известная любой женщине.
Ну хорошо, рассуждаем дальше. Вопрос номер один – хочу ли я чтобы этот малоизвестный мне, но чертовски привлекательный мужик на мне женился? Даже из-за такого пустячного повода, как книжка? Ответ – хочу! А на повод мне, в общем, наплевать. Или почти наплевать. И потом, вдруг есть обстоятельства, о которых я даже не догадываюсь? И эти самые обстоятельства, а не какой-то там Достоевский, заставляют Вадима жениться на мне.
Нет, сам факт женитьбы меня, как выяснилось, устраивал. Но вот при каких таких, скажите мне, непонятных обстоятельствах?
И снова сомнения раздирали меня на тысячу маленьких беспомощных секретарш.
Может быть, я просто заморачиваюсь на пустом месте? Но, с другой стороны, женщины часто заморачиваются и фантазируют по пустякам – это для них нормально. Но такая мысль все же слабо меня утешила.
Интуиция подсказывала мне, что надо копать дальше. Как-то слишком все сложно получается.
Обычно в таких ситуациях все намного проще. Как говорил один известный человек – нет человека, нет проблемы.
Хотя, как посмотреть: концы в воду спрятать надо? Надо. Меня могут разыскивать? Могут. А впрочем, конкретно меня могут и не разыскивать. Некому.
Но, видимо, такие, известные любому современному телезрителю методы, этим людям не подходили. А вот мысль с замужеством, как методом действия в такой ситуации, мне понравилась. Свежо. Креативно.
Интересные они люди, эти «коллеги по бизнесу». С такими интересно и поиграть. Тем более, если верить их собственным словам – именно они меня убивать пока не собирались. И чем я рискую? Да ничем. Тогда вперед, к неизведанным странам и непознанным открытиям!
Разговор в кабинете я помнила до последнего слова. Там еще было про неведомых мне бандитов, и про то, что они могут до меня добраться, и чем это для меня может закончиться.
Бандиты – это, видимо, конкурирующая фирма. Те вряд ли согласились бы на мне жениться.
И еще говорили про какую-то сделку.
И про украденный чемодан.
Как настоящая женщина, я впала в другую крайность. Теперь я жалела Вадима. А еще, себя.
И я ничего-ничего не могла ему рассказать, потому что боялась. Боялась неизвестности. А вдруг, если он узнает, что я в курсе его дел, превратится совсем в другого человека? А вдруг он все-таки заодно с теми бандитами?
Тогда уж лучше пусть все будет, как будет, а я буду молчать – так не хотелось мне разрушать эту сказку, эту 1002 ночь Шахерезады.
Чем больше я обо всем этом думала, тем хуже мне становилось. Мне стало жаль себя в два раза больше.
Что ж за напасть такая! Эти несколько дней были самыми интересными и счастливыми в моей жизни. Неужели это все закончится, и мы просто разъедемся в разные стороны, каждый в свою жизнь? Неужели нельзя, чтобы все всегда было хорошо, и люди были просто счастливы своим маленьким тихим людским счастьем?
Слезы потекли из моих глаз и закапали в тарелку с салатом, а я сидела и молчала, глядя в одну точку, мне сейчас ничего не хотелось. Так прошло почти полчаса. Вдоволь наревевшись и пожалев себя на неделю вперед, я немного успокоилась.
Слезы пошли мне на пользу, а это ведь и так известно – поревешь, и вроде легче. Такой простой и чисто русский способ решения всех проблем.
Я встала с постели, взяла себя в руки и пошла в ванную. Обычно, это помогало.
Горячие струи воды влили новую жизнь в мое тело и смыли все черные мысли.
Вернувшись из ванной, я решила, что надо все же подкрепиться – не пропадать же обеду.
Когда все было съедено, и горничная унесла посуду, я решила все обдумать заново.
Вторая попытка была намного удачней первой.
А что, собственно, произошло? Ну нашла я на пляже книжку. Это раз. Ну сработало у меня шестое или, там, седьмое чувство, и прихватила я русского классика с собой. Это два.
С другой стороны, если бы не эти два обстоятельства, то не произошли бы со мной такие интересные события. Это три.
Следуя своей новой логике, я стала рассуждать дальше. Я вспомнила, что в разговоре упоминались какие-то формулы. Какая-то маленькая, упущенная мной деталь, крутилась у меня в голове, но никак не всплывала на поверхность. И вдруг меня осенило. Ну точно! Там же на полях книжки были какие-то пометки! Видимо, они и могли быть теми самыми формулами! Я еще тогда обратила внимание, что пометки странные – непонятные значки, похожие на стенографическую запись. Я тогда подумала – зачем кто-то стенографировал? Обычно пометки на полях делают нормальным человеческим языком. Но, мало ли у кого какие привычки, ничего особо необычного в этом не было. И вот теперь за этими формулами охотится куча народу, и значит, здесь, скорее всего, замешаны деньги. Точно! Как же я сразу не вспомнила. В кабинете же говорили про то, что эта книженция стоит кучу денег! А то зачем бы все так подпрыгивали?
