скачать книгу бесплатно
– Во время ходьбы я сбиваюсь с мысли.
– Тогда зачем понапрасну тратишь столько времени, расхаживая по горам?
– Я хотел тебе что-то сообщить, и вот, пожалуйста, забыл, что именно, – сокрушенно вздохнул брат Паскуаль.
– Наверное, что-то насчет меня? – подсказала Розита.
– Ах да! – обрадовался монах. – Вернее, насчет этой замечательной… я хотел сказать – скверной песенки, что ты только что пела, Розита.
– Я думала, что, кроме гор и овец, меня никто не слышит, – улыбнулась девушка. – Братец, дорогой, я же пела ее не для мужчин.
– Почему ты всегда только и делаешь, что думаешь о мужчинах? – возмутился он.
– А о чем еще думать девушке?
– Ну, есть же эти горы, чистое голубое небо над ними, а за всем этим – вечное царство небесное.
– Но я спрашиваю, что делать девушке здесь, на земле?
– Цыц, Розита! Иногда ты выводишь меня из себя.
– Но, брат Паскуаль, если я стану петь о святом и возвышенном, то что останется на твою долю?
– Не знаю, – в замешательстве проговорил монах. Потом вдруг остановился и с силой опустил посох на землю. – Ты снова насмехаешься надо мной, Розита.
– Самую малость…
– И все же насмехаешься! Но вовсе не это сердит меня, Розита, а то, что ты расхаживаешь повсюду и распеваешь о мужчинах. Вот что печалит меня.
– Я пела не о мужчинах, а о ветре.
– Помилуй тебя Господь, бедное дитя! И прости меня, Господи, за то, что я не могу сердиться на нее.
– Но я же пела не о всех мужчинах, а только об одном.
– Какая разница?
– Еще какая! – возразила Розита. – Это все равно что сравнивать законное супружеское ложе с кое-чем другим… Но мы же не будем рассуждать на эту тему?
– Нет-нет! Конечно нет! – торопливо прервал ее брат Паскуаль. – Но, дорогая…
– Да, брат?
– Я хотел сказать… Что собирался сказать?
– Что-то насчет мужчин.
– Ты нашла своего мужчину?
– Нашла.
– И он тебя любит?
– Немного, – задумчиво склонив головку, призналась девушка.
– А он хороший человек?
– Он умеет красиво говорить с женщинами.
– Ах, Розита! – возмутился монах. – Неужели ты поддалась очарованию какого-то юного болтуна?
– Он очень смелый.
– Это он так говорит, – пробурчал себе под нос брат Паскуаль.
– Я так сильно люблю его, что даже решилась прийти к нему сюда, в горы.
– Мне придется молиться за тебя, Розита.
– Не забудь заодно помолиться и о себе.
– Помолюсь. Обязательно.
– Но что завело тебя так далеко в горы? Ведь здесь не твой приход и не то место, где люди могут обратиться к тебе.
– Бедные монахи, Розита, должны быть везде, где людям может понадобиться помощь и успокоение – как телесное, так и духовное.
– Однако, брат, ты идешь ко всем здешним людям или к кому-то одному?
– В данном случае – к одному.
– И он нуждается в тебе?
– Да.
– Он великий грешник?
– Есть и грешнее его, Розита, но таких немного.
– И он станет прислушиваться к твоим проповедям?
– Прислушиваться? Я на это надеюсь.
– А раньше прислушивался?
– Розита, о чем ты говоришь?
– Брат Паскуаль, дорогой мой брат Паскуаль, какой же ты слепой осел! Ты что, думаешь, я не знаю?
– Что ты знаешь?
– Я иду той же тропинкой, что и ты.
– Похоже на это – раз мы встретились.
– Ты что, не догадался, что мы идем к одному и тому же человеку?!
– Боже всемилостивый! – воскликнул монах.
– Не всегда он такой уж милостивый, но все же пусть поможет мне добраться до него! Ведь ты же разыскиваешь Эль-Кида.
– Так это в него ты влюбилась, Розита?
– А почему ты говоришь так, словно это тебе нож по сердцу? Ведь ты и сам любишь его.
– Люблю. Но он никогда еще не принес счастья женщине.
– Мне принесет… Хоть чуть-чуть.
– Розита, этот путь приведет тебя к греху.
– А разве бывает счастье хоть без небольшого греха?
– Цыц, дитя мое! Счастье в грехе? Грех в счастье? Нет, конечно нет.
– И что же тогда делать?
– Выйти замуж за порядочного человека, дитя мое.
– Который ложится спать в десять вечера и держит лавку?
– Почему бы и нет?
– Послушай, брат, а стал бы ты скитаться среди незнакомых гор и чужих людей ради спасения души такого вот лавочника?
– Надеюсь, что да.
– Надеешься, но – стал бы?
Брат Паскуаль совсем не умел врать. Крепко сжав пальцами посох, он покачал головой:
– Очень странно, но ты добралась до тех уголков моей души, в которых я еще сам до конца не разобрался. Да простит меня Господь!
– Господь возлюбит тебя еще сильнее, – заявила Розита.
– Однако, дорогая, ты пытаешься учить меня, хотя наставником должен быть я.
– Тогда пойдем вместе. Если мы будем говорить о нем, то тем самым будем наставлять друг друга. Ведь ты хочешь поговорить о нем?
– Когда я говорю о нем, у меня начинает щемить сердце… Кто может назвать его плохим человеком, Розита?
– А кто может назвать его хорошим? – подхватила девушка. – Ведь он же разбойник.
– Это так. Но он такой добрый, Розита. Такой великодушный и отважный.
– А скольких он убил?
– И это правда. Он убивал людей. За каждого убитого им я воздал Господу не одну сотню молитв… И все же он убивал их, и это разрывает мне сердце. Не хочу даже думать об этом.
– Но если мы думаем о нем, то не должны забывать и об этом.
– Истину говоришь, – отозвался монах. – А пока мы идем к нему, спой-ка мне песенку, Розита.
Девушка запрокинула голову и запела старинную мексиканскую песню:
Ящерица юркнула в щель,
Косуля приникла к скале,
Камнем упал ястреб с неба,
Я знаю: идет он, идет…
Звон его шпор уж близко,
Я вижу – идет он, идет…
– Цыц, Розита! – оборвал ее монах.
Распевая песню, девушка еще и пританцовывала, поэтому слегка запыхалась, но, несмотря на это, весело рассмеялась.
– В моем сердце только он, – воскликнула она, – поэтому я должна петь и танцевать для него. Поспешим же! Какая удача, что я повстречала тебя, брат. Ты послужишь мне пропуском в ущелье.
– А что ты знаешь об ущелье?
– Я знаю то, о чем никто и не предполагает, что я могу знать, – вновь рассмеялась девушка.
Расправив плечи, монах покачал головой и, погрузившись в мрачные мысли, зашагал вперед. Он понял, что никакие разговоры не помогут образумить Розиту.
Глава 7
Человек, прибывший с севера, был настоящим обитателем пустынь: тощий, иссушенный солнцем, с глубокими морщинами вокруг глаз. Ресницы его выгорели до такой степени, что стали почти белыми. Он стоял перед Рубрисом, а тот взволнованно расхаживал по комнате, сверкая глазами то на посланца, то на Хулио Меркадо, который примостился возле окна, тревожно подергивая головой.
Наконец Рубрис произнес:
– Советую тебе держать язык за зубами. Кроме меня и Меркадо – никому ни слова. А самое главное – Эль-Киду.
Взмахом руки велев посланцу убираться, Рубрис повернулся к Хулио:
– Если Эль-Кид узнает, что твою мать били – пусть даже не сильно, – он голубем полетит на север, во владения Лерраса. И угодит прямо в пекло. Именно в пекло. Ни одна живая душа не сможет подобраться к поместью и остаться при этом в живых. Они поставили под ружье несколько сотен человек и охраняют каждую тропинку на пятьдесят миль вокруг. Им просто не терпится распять Эль-Кида, да еще содрать с него кожу, чтобы он каким-нибудь чудом не уцелел… Ты понимаешь меня, Хулио?
– Понимаю, – моргая, ответил тот.
– А чуть позже, – продолжал Рубрис, – я возьму своих ребят и найду способ вытащить ее оттуда. Но только не сейчас, а когда все немного поутихнет. А она… Ведь она крепкая старушка, не так ли? Ну конечно, она именно такая! Вот и хорошо. Пусть немного потерпит. Отдохнет в тюрьме. А чуть погодя я вызволю твою мать, живую и невредимую. Ты меня слышишь?
