скачать книгу бесплатно
Кид вежливо отказался, с извиняющимся видом объяснив, что из-за множества срочных дел никак не может задержаться, хотя и очень хотел бы. Но, отъехав недалеко от гостиницы, остановился как вкопанный. Откуда-то из подворотни выкатился крошечный мальчишка лет девяти с веснушчатым лицом и, истошно вопя, бросился чуть ли не под копыта его лошади. Голос у него был такой пронзительный и противный, будто кто-то водил ножом по тарелке, что у Кида отчаянно зачесалось в ушах. Но он узнал маленького Дейва Трейнора, сынишку Чака Трейнора.
Кое-кто из соседок, заинтересовавшись, остановился посмотреть, что за этим последует. Ни для кого из них не было секретом, что в последнее время Трейнор заколачивал на шахте кучу денег. Поэтому никто из женщин ни чуточки не удивился бы, если бы этот ужасный человек, Малыш Кид, похитил малыша, чтобы потом потребовать за него выкуп.
Старушка Бетти Уорт, которая еще не забыла, как в молодости сражалась с индейцами, даже не поленилась сбегать в дом за старой кентуккийской винтовкой. Заряжена она была пулей, весившей добрую унцию. Бетти с трудом вскинула винтовку на плечо, уперев ложе в подоконник, осторожно просунула дуло между плетьми виноградных лоз и бестрепетно поймала на мушку сердце Кида. «Пусть только дернется, – злорадно подумала она, – уложу голубчика как миленького». И ни единой живой душе в городе не пришло бы в голову усомниться в том, что ей это удастся: слишком хорошо все знали, что старуха Бетти до сих пор запросто попадает в глаз белке, сидящей на вершине ели.
А между тем события развивались следующим образом.
– Привет! – крикнул малыш Дейви.
– Привет! – отозвался Кид.
– Здравствуй! – проорал Дейви, размахивая руками.
– Здравствуй! – бросил в ответ Кид.
– Эй, подожди минутку, слышишь? – попросил Дейви.
– Хорошо, – кивнул Кид и обернулся в седле.
Кобыла, казалось повинуясь его воле, в ту же минуту направилась в сторону мальчугана и замерла в двух шагах от него.
– Эй, а как это тебе удалось? Что она, понимает с полуслова? – поинтересовался Дейви.
– Да нет, зачем? Просто читает мои мысли, это куда проще, – невозмутимо пояснил Кид.
– Ух ты! – восторженно произнес мальчишка, но потом спохватился и подозрительно добавил: – Только не воображай, что я тебе поверил! Я не такой дурак, как ты думаешь!
– Вот как? А не боишься так говорить? – полюбопытствовал Кид.
– Еще чего?! – не дрогнув возмутился бесстрашный Дейви. – Что думаю, то и говорю, вот так-то! А ты и есть тот самый Малыш Кид?
– Так меня называют друзья, – кивнул всадник.
– А по-настоящему как тебя зовут? – требовательно поинтересовался паренек.
«Господи, – подумал Кид, – шериф, редактор местной газеты и свора его полуголодных писак, от которых нет прохода даже в этой дикой и прекрасной стране, были бы счастливы, если бы получили ответ на этот вопрос».
– Ну, мое имя зависит от того, где я нахожусь, – невозмутимо сообщил он. – Видишь ли, мне одним обычным именем никак не обойтись. Ведь я много путешествую, а для этого одного имени мало.
– Как это? – удивился совсем сбитый с толку Дейви. Но по лицу его было видно, что он многое отдал бы, лишь бы узнать, в чем тут дело.
– Ну, посуди сам: к югу от реки живет много мексиканцев, вот и желательно, чтобы там мое имя звучало на соответствующий манер.
– И как?
– Например, Педро Гонзалес.
– Ух ты! – опять восхитился паренек. – Держу пари, если какому-нибудь олуху придет в голову назвать тебя этим кошмарным имечком, ты ему ухо откусишь, разве не так?
– Нет, – рассмеялся Кид. – Я человек мирный, терпеть не могу неприятностей. Поэтому-то мне и приходится так часто менять имена.
– Это еще почему? Что-то мне непонятно.
– Ну смотри. С испанцами я должен быть испанцем, с мексиканцами – мексиканцем. А когда оказываюсь в Канаде, меня зовут Луи, там ведь среди переселенцев много французов.
– И что же, ты не щелкаешь их за это по носу? – недоверчиво спросил Дейви.
– Конечно нет. Мне это нравится.
– А как тебя еще называют? – не сдавался мальчишка.
– О, имен у меня хватает! В Миннесоте меня зовут Джонсоном, в Виргинии – Талиферро… да Бог знает, как еще! Знаешь, старина, штатов у нас хватает, так что парню вроде меня одним именем никак не обойтись. А тебя как величать, сынок?
– Да… у меня все в точности как ты говоришь, – протянул Дейви. – Смотря, значит, где я. В южном конце нашего города вроде как Рыжий. Правда, на прошлой неделе я здорово поколотил парочку парней, которые меня так называли, но все равно они зовут меня Рыжим. А мне плевать, если хочешь знать. Вообще-то я на это внимания не обращаю.
– Уверен в этом, – кивнул Кид. – Ну что такое прозвище, в конце концов!
– Вот-вот, и я так считаю, – подхватил паренек. – Мне все равно представится шанс отколошматить одного или двух бездельников, которые выдумывают подобные клички, уж я, будь спокоен, своего не упущу! А вот у подножия холма ребята Бэнкса… Ух ты, мать честная, какие у них там качели! Держу пари, ты таких и не видел! Так вот, они прозвали меня Конопатым. Представляешь? Это меня-то! Да лучше рассмотрели бы одного из своих, у которого не голова, а индюшачье яйцо!
– А что? Мне нравится! По-моему, Конопатый – достойное, а главное, очень необычное имя! – заметил Кид.
– Ты правда так думаешь? Ну ладно, тогда и ты меня так зови. Тем более… знаешь, они все слишком здоровые… того и гляди, намылят мне шею.
– Да что ты? Ну, не расстраивайся, скоро подрастешь.
– Может, и подрасту, только эти Бэнксы знаешь какие любители подраться!
– Ладно, забудь о них. А еще какие у тебя прозвища?
– Ну, здешние зовут меня Живчиком. Это потому, что не родился еще такой человек, которому удалось бы поймать меня за руку. Нет, есть, конечно, и такие, кто бегает куда быстрее меня, только я всегда извернусь в последний момент да и выскользну из их пальцев.
– Живчик мне нравится. Хорошее прозвище! Да, приятель, в жизни не встречал, чтобы у одного человека была такая пропасть кличек, к тому же одна лучше другой. А как еще тебя зовут?
– Ну, Дейви, но это только в школе.
– Здорово, мне нравится. А еще?
– Па зовет меня Снупсом[3 - Снупс – от англ. snoop – вынюхивать, выслеживать, совать нос в чужие дела.], понятия не имею, что это значит. Никак в толк не возьму, что за дурацкое прозвище. А мама – Дэвидом, но это только когда не сердится. И Дэвидом Трейнором – когда, скажем, я в дождь забуду надеть сапоги или еще что-нибудь.
– Ну что ж, Дэвид Трейнор, – заключил Кид, – рад был познакомиться с вами, сэр.
– И я тоже, – кивнул мальчишка.
Он привстал на цыпочки, и они церемонно пожали друг другу руки.
– А раз уж у нас разговор начистоту, – помялся Дейви, – это правда, что вы и впрямь можете все такое, о чем тут у нас говорят?
– А именно? – удивился Кид.
– Ну, я хотел сказать, вы и вправду можете подстрелить воробья влет? Вон, взгляните, сколько их на проводах! Ружье у вас с собой есть?
Кид посмотрел на птиц, рассевшихся на проводах, покачал головой и вытащил из кобуры револьвер. Раздался выстрел. Воробьи с оглушительным гамом взвились в небо, а позади них в воздухе закружилось несколько легких перышек, медленно опускаясь на землю.
Одним быстрым движением Кид сунул тяжелый кольт обратно в кобуру.
– Вот видишь, значит, есть кое-что, чего я не могу, – усмехнулся он.
– Ух ты! Но вы же его задели, иначе бы перьев не было! А ведь даже не прицелились, просто выстрелили, и все!
– Повезло, – хмыкнул Кид. – Так что сам видишь, Дейви, не стоит верить людям, которые рассказывают всякие небылицы о том, что можно легко стрелять воробьев влет. Понятно?
– А где ваш револьвер?
– Ну как – вернулся к себе, туда, где он живет.
Дейви расхохотался.
– Ух и хитрый же вы! – восхищенно воскликнул он. – А ваша кобыла тоже все может?
– Ну, например?
– Она бежит на ваш зов, верно?
– Да.
– А на задних ногах ходит?
– Да.
– А дверь конюшни умеет открывать?
– Конечно, надо только отодвинуть задвижку и толкнуть дверь.
– И ляжет, если вы ей велите?
– Да.
– И сядет?
– Да.
– А встанет на колени, чтобы вы взобрались в седло?
– Да.
– Ух ты! – восторженно воскликнул мальчишка. – Вот здорово! Знаете, я о таком даже и подумать не мог. А что еще она умеет?
– Много чего еще. Видишь ли, сынок, у животных ведь тоже есть мозги. А моя кобыла прекрасно умеет ими пользоваться, да еще порой и думает за меня.
– Как это?
– Ну, например, может намекнуть, что мост, по которому мы едем, не очень-то надежный. Она это понимает по запаху. Знаешь, парень, у нее ведь нюх как у волка. Когда я с ней, то могу ночью спать без задних ног, ничего не боюсь. Она чует опасность за версту, вот так-то!
– Ой-ой-ой! – чуть ли не горестно протянул Дэвид Трейнор. – Наверное, вам очень скучно иметь дело со всеми этими парнями, когда у вас такая лошадка!
– Да, – с унылым видом подтвердил Кид. – Ты прав, старина! Тоска зеленая со всеми этими людьми, особенно с теми, у кого всего лишь одно имя!
– Послушайте, а сделайте для меня одну вещь! Сделаете, а?
– Почему бы нет? Тем более, что прозвищ у тебя… ууу! Еще побольше, чем у меня самого!
– Покажите, что она умеет, можете?
– Конечно, с радостью. Только скажи что.
– Попросите ее встать на задние ноги. Пожалуйста!
Сколько Дейви ни старался, но так и не заметил, чтобы Кид сделал какое-нибудь движение. Однако кобыла послушно встала на дыбы, изящно перебирая передними ногами в воздухе в нескольких сантиметрах от восторженной физиономии мальчишки. Постояв так немного, легко опустилась на землю.
– Ух ты! – одобрил Дейви. – А что-нибудь еще? Вот чудо-то, правда? И погладить ее можно?
– Сейчас спрошу, – с важным видом подмигнул Кид, затем наклонился и что-то прошептал на ухо Дак Хок.
Умное животное насторожило уши, потом гибким, каким-то змеиным движением вытянуло шею и осторожно прихватило Дейви зубами за неровный ярко-желтый клок на лбу, по цвету сильно напоминавший выгоревшую на солнце траву.
– Хочешь прокатиться? – вдруг спросил Кид.
– Да ну?! Но ведь говорят, она только вам и позволяет садиться на нее! – изумленно выдохнул мальчишка, не веря собственным ушам.
– А вот мы сейчас и проверим! – Кид снова что-то прошептал на ухо кобыле и ласково погладил ее умную морду.
А потом… потом было настоящее чудо. Юный Дейви сел верхом на знаменитую кобылу самого Малыша Кида, и она помчалась как ветер. Мальчишка и опомниться не успел, как она пересекла дорогу, одним махом, будто птица, перелетела через высокую изгородь, и все это так легко, что он даже не успел испугаться. Сделав широкий круг по полю, лошадь помчалась назад, снова перескочила через изгородь и замерла в двух шагах от хозяина.
– Ну вот, теперь ты понимаешь, какая она у меня, – улыбнулся Кид.
– Ух ты! – кивнул паренек. – Словно в раю побывал. Это точно!
Глава 5
Невезение Алека Три Карты
Наконец жители Драй-Крика осмелели настолько, что потихоньку двинулись к дому Билли Шея.
Дело было не в христианском чувстве милосердия по отношению к раненому. Всех снедало жгучее любопытство. Каждому хотелось самому увидеть то, что натворил там легендарный Малыш Кид. Кому же не хочется стать живым свидетелем столь неординарного происшествия? Ведь потом можно будет годами рассказывать о нем проезжающим через город да еще украшать повествование красочными деталями. А что может быть интереснее, чем свидетельство очевидца?!
Трудно поверить, но есть только одна вещь, которая ценится у жителей Дальнего Запада дороже золота – это хорошая история. И не важно, правдива она или нет, главное, чтобы выглядела правдоподобно. Причем популярны обычно две разновидности таких историй. Одни – когда рассказчики откровенно врут и сами при этом смеются. Слушатели воспринимают их довольно терпимо, многие даже любят эти сказки, особенно если есть над чем посмеяться. Но не они являются гордостью и отрадой истинных жителей Запада, а другие – настоящие, то есть те, где правда и вымысел столь тесно сливаются воедино, что различить их порой бывает трудно даже старожилам, которые собаку съели на разных байках. В их основе обычно лежит истинное событие, но в тех местах, где у слушателя захватывает дух, фабулу искусно украшают красочные детали, а мелкие подробности, не поверить которым просто невозможно, уводят еще дальше в мир приключений. К примеру, если на самом деле прозвучал всего только один выстрел, вам так и скажут, однако при этом почему-то выяснится, что двое бандитов, или индейцев, или мексикашек, в общем, тех, о ком идет речь, как раз в момент выстрела стояли друг за другом, а потому и погибли оба. При этом рассказчик сам подивится, как такое могло произойти, а потом, вдоволь насладившись изумлением и недоверием слушателей, подробно и со знанием дела объяснит, почему такое случилось. Еще одна характерная деталь – опытный рассказчик никогда не говорит от своего собственного имени. Все истории начинаются и заканчиваются словами «говорят» и «они». Кто эти таинственные «они», до сих пор остается загадкой. Эти загадочные личности наносят удар стремительно, точно падающий с неба сокол, и при этом способны появляться бесшумно, будто летучие мыши. «Они» знают язык птиц, а иногда и пчел, могут вслед за змеей протиснуться в самую узкую щель, чтобы затем, подобно магическому лучу, проникнуть сквозь толщу громадной горы только лишь для того, чтобы стать очевидцами очередного кровавого преступления. К тому же чья-либо душа для «них» – открытая книга, а уж прочитать самые сокровенные мысли у других «им» пара пустяков. Передвигаются «они» обычно со скоростью солнечного луча, вырастая как из-под земли то тут, то там, и все для того, чтобы подобрать крохи драгоценной информации, напоминая при этом курицу, трудолюбиво перекапывающую навозную кучу в поисках толстых дождевых червей. На Западе многие свято верят в могущество этих таинственных незнакомцев, в их сверхъестественную мощь и передают эти истории благоговейным шепотом из уст в уста, изумленно округляя глаза и с бешено колотящимся сердцем. Но немало и скептиков, которые, заслышав нечто подобное, лишь посмеиваются и пожимают плечами. Допытываться правды у рассказчика обычно бесполезно. Чаще всего он лишь зевнет вам в лицо и покачает головой: «Откуда мне знать, мистер? Говорят, вот и все!»
Так что можете сами решать, как вам быть, верить или не верить. Но большинство, надо сказать, верит. Именно поэтому бесчисленные истории о «них» множатся на глазах. Они ползут из конца в конец огромной страны, чудесные происшествия обрастают новыми, еще более захватывающими подробностями до тех пор, пока окутывающая их таинственная дымка не укрывает факты волшебной завесой, непроницаемой для человеческого глаза, будто звездная пыль.
