скачать книгу бесплатно
Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие
Брайан Ходж
Мастера ужасов
«Непорочная пустота»: Когда Дафне было шесть лет, на нее напал маньяк. Девочка выжила, но психологически так до конца и не оправилась. Уже взрослая, она в очередной раз исчезает, в этом нет ничего нового, но ее брат Таннер отправляется на поиски сестры и вскоре сталкивается с подлинным ужасом. Ни Таннер, ни Дафна не подозревают, что им придется иметь дело с убийцами, которые действуют, подчиняясь воле сущностей, что живут за гранью времен. Ведь в этом мире все взаимосвязано, например, пропажи людей и странная судьба, постигшая один из спутников Юпитера. И теперь знаки, что преодолели световые годы, говорят о том, что в космосе существует нечто, чего боятся даже боги.
«Соскальзывая в небытие»: Каждый человек живет во множестве миров. Но всем им когда-нибудь придет конец. Здесь прекрасный зимний денек оборачивается ужасом, когда жители маленького городка понимают, что снег будет идти вечно. Жители Инсмута, уцелевшие после рейда 1929 года и дожившие до наших дней, как-то связаны с новой аномалией в океане. Люди встречаются с настоящими демонами, которые оказываются куда страшнее любых человеческих фантазий, а мрачные города скрывают тайны, чье происхождение уходит в глубь веков. Здесь обыденность соседствует с космическими безднами, а потусторонние силы искажают реальность.
Брайан Ходж
Непорочная пустота
Соскальзывая в небытие
Сборник
Brian Hodge
Immaculate Void
Skidding Into Oblivion
* * *
Печатается с разрешения автора и литературных агентств BAROR INTERNATIONAL, INC. in association with Howard Morhaim Literary Agency, и Nova Littera SIA.
The Immaculate Void © 2018 by Brian Hodge
Skidding Into Oblivion © 2019 by Brian Hodge
© Роман Демидов, перевод, 2023
© Александра Голова, перевод, 2023
© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Непорочная пустота
Роман
В начале не было
ни берега моря,
ни волн студеных,
ни тверди снизу,
ни неба сверху,
ни трав зеленых —
только бездна зевала.
Прорицание Вёльвы[1 - Перевод В. Г. Тихомирова.]
Промежуточная фаза
Человек сказал Вселенной:
– Смотри! Я существую!
– Да, – ответила Вселенная, —
Но сей факт еще не означает,
Что я должна о тебе заботиться.
Стивен Крейн[2 - Перевод А. Кудрявицкого.]
Священные книги всегда ошибались.
Если бы человечество захотело поблагодарить тех, кто этого действительно заслуживает, для начала нам пришлось бы разбить наших идолов, выбросить к чертям все эти унылые молитвенники и переделать церкви во что-нибудь полезное – скажем, в бордели и приюты для бездомных.
«Нахер все это, – сказало бы человечество. – Отныне я болею за гигантов».
Молитвы газовым гигантам остались бы неуслышанными точно так же, как и любые другие – все эти просьбы о тачдаунах и избавлении от рака, – но, по крайней мере, они были бы направлены по адресу. Особенно молитвы Юпитеру. Мы протянули столько времени исключительно потому, что Юпитер был к нам благосклонен. Хоть этот здоровенный полосатый газовый шар и носит имя бога, которого римляне придумали всего три тысячи лет назад, он начал защищать нас намного, намного раньше, еще до того, как первые многоклеточные организмы принялись барахтаться в бульоне первобытных морей Земли.
Какой-то астроном, который никогда не получит заслуженного признания за свое остроумие, назвал Юпитер космическим пылесосом. Он и правда занят ровно тем же, для чего люди держат дома пылесосы, только в космических масштабах: притяжение его настолько мощное, что Юпитер охраняет внутреннюю область Солнечной системы, поглощая кометы и астероиды-тяжеловесы, которые, миновав его, раз за разом могли бы отбрасывать жизнь назад в болото, стоило ей выползти на сушу.
По большей части. Парочка все же смогла проскочить мимо Юпитера и навести шороху. Все, кому случалось отправляться на охоту за динозаврами, знают, что эта система не идеальна. И еще что-то в свое время явно с огромной силой впаялось в Марс. Но в целом нам пока что везло.
Вот почему мне казалось логичным, что если появится какое-то отклонение от нормы, то первые очевидные признаки этого продемонстрирует Юпитер. В истории часто случалось так, что предвестья беды сначала возникали на окраинах, прежде чем добраться до столицы.
Кто бы мог подумать, что события, разделенные множеством лет и происходившие в точках Солнечной системы, между которыми сотни миллионов миль, могут иметь друг к другу какое-то отношение. Кто бы мог подумать, что серийные убийства детей – и та единственная девочка, которая спаслась, – как-то связаны со странной судьбой, постигшей одну из лун Юпитера.
Но это так. Они взаимосвязаны. Все на свете взаимосвязано.
И когда начинает рушиться что-то одно – рушится сразу все.
Вот как это должно происходить: когда комета Шумейкеров – Леви 9 распалась на куски и устроила бомбардировку южного полушария Юпитера, мы в первый раз смогли в прямом эфире увидеть, как он исполняет роль нашего защитника, принимая удар на себя. Мы впервые стали свидетелями подобного события – столкновения двух небесных тел. Когда я была маленькой, мне говорили, что движение космических сфер – мирный механический процесс… но это было всего лишь очередное вранье. Вранье вселенских масштабов.
Конечно, тогда я этого не понимала. Падение кометы Шумейкеров – Леви случилось летом 1994 года, а мне тогда было всего пять лет. Когда тебе пять, Комета – это олень Санта-Клауса.
До момента, когда я оказалась в неправильном сарае, оставалось еще целое лето.
А вот как это не должно происходить: что бы ни врезалось в Юпитер шестнадцать лет спустя, третьего июня 2010 года, никто не заметил этой штуки заранее. Может, это была еще одна комета, а может, астероид. Оно распалось, встретившись с облаками в самой-самой верхней части атмосферы Юпитера, и взрыв получился такой яркий, что его можно было увидеть в телескопы на чердаках и задних дворах. И настолько неожиданный, что на всей Земле его засняли только два человека, оба – астрономы-любители: один – филиппинец, второй – австралиец.
А дальше – ничего. Не случилось второго акта для припозднившихся зрителей, которые навели свои объективы на Юпитер, чтобы понаблюдать за облаком фрагментов. Не было никакого облака фрагментов.
А должно было быть. Раньше всегда были. Их называют синяками – это мелкая взвесь химически разрушенных газов и поджаренной пыли, вихрящаяся среди облачных поясов. После Шумейкеров – Леви 9 Юпитер был весь в синяках, точно боксер, которого избивали двенадцать раундов подряд.
А в этот раз? Nada.
– Юпитер как будто проглотил эту штуку целиком, – сказал австралийский астроном.
Но от аномалий легко отмахнуться. И поэтому в прошлом году, когда комета Эррингтона – Уолтерса стала новейшей жертвой приливных сил Юпитера и распалась на подлете к нему, словно ядро, разлетевшееся облаком шрапнели, астрономы всей планеты вернулись к ожиданиям уровня Шумейкеров – Леви: «Отлично, вот и еще одна. Может, в этот раз шоу окажется даже круче. Не зря же мы двадцать лет совершенствовали телескопы».
Только все прошло не так, как ожидалось. Вместо этого осколки атаковали Европу.
Это не беспрецедентный случай. Юпитер – алчный собиратель лун. У него их шестьдесят семь – было – и порой они встают на пути того, что попало в силки его притяжения. Но основных спутников Юпитера, крупных настолько, чтобы их впервые мог заметить Галилей, всего четыре. Как и все мы, выжившие, они покрыты шрамами. Ганимед щеголяет тремя рядами кратеров, похожих на цепочку следов от пуль, выпущенных истребителем размером с гору. У бедняжки Каллисто таких рядов тринадцать.
Но то, что удар пришелся на Европу, было особенно печально. Она же была не простым шаром из камня и металла, как все прочие. Она была шаром из камня и металла, окруженным толстой ледяной коркой, под которой скрывалась жидкая вода. Мир океана. Если мы и могли найти жизнь еще хоть где-нибудь в Солнечной системе, то это было идеальное место для поисков. Мы даже о собственных океанах знаем далеко не все – только представьте, что могло ожидать нас в глубинах этого.
Поэтому тоскливо было смотреть, как серия столкновений раскалывает лед, вздымая колоссальные плюмажи выбросов и пара, и гадать, какая часть самого первозданного из знакомых нам океанов сейчас кипит. Возможно, прямо перед телескопическими глазами людей только что испарились наши ближайшие соседи, с которыми мы еще не успели познакомиться, будь они даже микробами или космическими кальмарами.
Ничего хорошего от комет не жди – так думали наши предки. Кометы пророчили болезни, и голод, и смерть, и войну. Они были предвестницами катастроф, знаками того, что боги разгневаны. Такое ни капельки не поднимает моральный дух.
Об этом, разумеется, вспоминали в недели, последовавшие за тем, как комета Эррингтона – Уолтерса завершила свой путь длиной в миллиарды лет, когда по причинам, которые никто так и не смог объяснить, Европа вдруг уменьшилась и исчезла.
Она не сошла с орбиты. И не разлетелась на мелкие кусочки. От нее не осталось даже облака фрагментов – знакомо звучит? Европа просто начала сдуваться, как воздушный шарик, из которого медленно выходит воздух.
«Европа как будто проглотила себя целиком», – так мог бы сказать какой-нибудь австралийский астроном.
Большинству людей было на это плевать. Большинство людей этого даже не заметило. Большинство людей никогда не слышало о Европе. Большинство людей хорошо если о Юпитере-то слышало. Потому что большинство людей и представить себе не способно, насколько они на самом деле слепы, глухи и глупы, и не желает ничего менять в своей жизни.
Но если вы знали, какие каналы смотреть, то могли следить за обескураженными комментариями.
Мне было жалко Нила Деграсса Тайсона, Митио Каку и всех прочих говорящих голов. У них ведь должны были найтись ответы. Они вроде как были теми парнями, которые объясняют, что происходит в космосе. А у них в лучшем случае получалось притворяться рассудительными и очаровательно пристыженными, когда они старались выставить эту загадку возможностью извлечь новые знания из события, подобных которому раньше не наблюдалось. Хотя на самом деле они всячески пытались уклониться от того, чтобы открытым текстом признаться: «Не, ребята, простите, мы понятия не имеем, что там за хуйня стряслась».
Да к тому же им еще и приходилось терпеть все эти дурацкие шутейки про гнев богов.
А дело было не в этом. Совершенно точно не в этом.
Есть вещи, которых до усрачки боятся даже боги.
Первая фаза
Религиозный миф – одно из величайших и значительнейших созданий человечества, которое, хотя и обманчивыми символами, однако все же дает человеку уверенность и силу, чтобы противостоять чудовищу, которым является мир в целом, и не быть им раздавленным.
Карл Юнг[3 - Перевод В. Зеленского.]
Прошло уже почти два дня с момента исчезновения Дафны, но Таннер узнал об этом, лишь когда ему позвонило очередное звено в ее бесконечной цепочке неудачников.
– Она у вас? – спросил этот мужик. – Я не против того, чтобы у нее были свои дела, но за квартиру-то нам надо платить вовремя. Я ей звонил, но каждый раз попадал на автоответчик.
Очередное звено звали Вал. Вал Мэдиган, полное имя – Вальмон; а еще, как будто одного этого было недостаточно, чтобы его возненавидеть, он оказался бывшим менеджером по продажам, который, после того как его вышвырнули из какой-то технологической компании, приземлился на ноги и заделался тренером личностного роста. Это не считая брака, якобы подошедшего к концу несколько месяцев назад, но до сих пор официально не расторгнутого. И не считая запрета на приближение к другой бывшей.
В этом была вся Дафна. Обычные неудачники ей не годились. Алкоголики, продавцы травки, выкуривавшие собственный товар, или хронически безработные очаровашки, сочившиеся обожанием к любой женщине, из которой могли выдавить денег на следующий месяц, – все они были не в ее стиле. Дафна выбирала своих неудачников умело. Возможно, их недостатки проявлялись не сразу, но уж когда проявлялись – то во всей красе.
Вал с Дафной снимали на двоих 1800 квадратных футов полутораэтажной пригородной безликости в Брумфилде, что к северо-западу от Денвера, где Таннер и застал его на следующее утро после звонка. Ясный сентябрьский понедельник, для него – выходной. «Ну естественно, тебя зовут Вал», – чуть не ляпнул он мужику, открывшему дверь. Не потому, что никем другим тот оказаться не мог; скорее потому, что он и выглядел как натуральный Вал – на пятнадцать лет старше Дафны, кожа потихоньку делается дубленой и жесткой, а песочные волосы резко отличаются цветом от бровей и филированных бакенбард, закрывающих половину ушей.
– Я вас не ждал, – заявил Вал. – Вы хотите зайти?
– Я не могу отсюда осмотреть ее вещи.
– Вы пришли осмотреть ее вещи? Зачем?
– Затем, что так делают братья, у которых пропадают младшие сестры.
– А я разве сказал, что она пропала? Нет, прошу прощения, если создал у вас неверное впечатление. Она не пропала… просто ушла в неудобный момент, и я подумал, что она, возможно, у вас.
Таннер кивнул. Как будто ему интересны объяснения этого типа.
– Сколько ты с ней знаком?
Вал начал считать; он старался этого не показывать, но пальцы на его руке подергивались.
– Семь месяцев, – ответил он. И поспешно добавил: – С половиной.
– Ух как долго. Тогда давай-ка оба признаем, что я ее привычки знаю лучше, чем ты. – Таннер подался в сторону и заглянул за плечо Вала. – Так ты меня впустишь?
Дом был опрятным и чистым, светлым и скудно обставленным. Дафна терпеть не могла жить в бардаке, и, похоже, ни она, ни Вал не привезли в совместное жилье большого количества мебели.
– Дафна любит, чтобы у нее была своя комната, – сказал Таннер. – Где она?
Вал указал на лестницу, которая вела на цокольный этаж, в прямоугольную комнату; в такой большая семья поставила бы телевизор для детей, но здесь была лишь беговая дорожка да рамки с мотивирующими лозунгами на стенах. Слева от лестницы простаивала без жильца другая комната, маленькая и квадратная.
Она принадлежала Дафне. Не важно, в какую постель она ложилась по ночам, – Дафна все равно вытребовала бы ее себе, как ребенок, забивающий верхнюю койку в лагере. Комната была нужна ей не для сна. Ей нравилась возможность почувствовать себя в безопасности. Три замка с внутренней стороны двери выглядели новыми – их вполне могли установить за прошедшие семь месяцев. С половиной.
До этого Вал таскался следом за Таннером, но в нескольких шагах от двери остановился. Дафна хорошо его выдрессировала. «Мое пространство. Мое. Тебе сюда вход закрыт».
Напротив двери, прижавшись одним боком к стене, стоял письменный стол, лучшие годы которого прошли в каком-нибудь офисе. Ту его сторону, что у стены, занимал принтер Epson, ни к чему не подключенный. Таннер нашел несколько перекидных блокнотов; половину страниц из них выдрали, оставив только чистые. В одном из ящиков гремели отверженные телефоны и аксессуары к ним. По каким-то известным лишь ей причинам Дафна постоянно их меняла. Новые телефоны, новые номера, другие операторы. Так было не всегда, лишь в последние года три.
Таннер, как мог, убедился, что проблема не в сталкере. Он знал, как это бывает. Шрамы от ран остаются навечно. Хищники их замечают. Неважно, сколько сил потрачено на борьбу с травмой, неважно, как далеко зашло исцеление. Есть люди, всегда способные найти, за что зацепиться, – ту самую каплю крови в океане, которую акулы чуют за пять миль.
«Нет у меня никаких сталкеров, я просто люблю оставаться подвижной мишенью, – настаивала Дафна, посмеиваясь. – Но все равно, спасибо, что готов надавать им по яйцам».
Шрамы от ран остаются навечно – кто знает, может, именно этим Дафна и привлекла того типа, что мялся сейчас за дверью. Возможно, он даже хотел ей добра, воображал себя целителем. Но худший вред зачастую наносят именно бездарности, желающие добра. Таннер так часто был этому свидетелем в горах, что уже сбился со счета.
На стене у стола висела пара пробковых досок, утыканных кнопками, но в остальном пустых. Интересно. Ей нужно было прикалывать так много бумаг, что она завела вторую доску. Но теперь они опустели. Из-за этого у него на душе скребли кошки. Каждое место, где она жила, выглядело обиталищем женщины, точно знавшей, что она здесь ненадолго.
– Что она вешала на эти доски?
– Распечатки в основном. – Вал указал на принтер. – Она лазала по Сети и искала всякие новости. Ей нравилось их распечатывать, чтобы можно было перечитывать когда угодно. Она очень интересовалась той прошлогодней историей с Юпитером. И другой, которая зимой была, с Альфой Центавра, что ли? В целом-то она, похоже, астрономией не увлекалась, только этими случаями. – Он непонимающе пожал плечами. – Я пытался ей на день рождения телескоп подарить. Она сдала его в магазин нераспакованным.
Таннер тоже не помнил, чтобы Дафна уделяла особенное внимание ночному небу, если не считать случаев, когда они, лежа на спине, пялились на звезды – в те дни, когда это служило фоном для философских разговоров, курения травки или и того, и другого.
– Почему? Она не сказала?
– После того как я заставил ее посмотреть в лицо своим негативным ассоциациям – сказала. – Вал, похоже, гордился этим, как будто добился серьезного прорыва. – Она сказала, что не хочет увидеть то, что там скрывается.
– И что это значит?
