Зависть

– Я уверена, Тодду было бы очень неприятно, если бы Рурк сказал, что Хедли считает талантливым его, в то время как сам Тодд просто дисциплинированный компилятор, способный лишь правильно составлять фразы.

– Если бы Тодд узнал, что профессор называл Рурка вторым Стейнбеком, он бы прекратил с ним всякие отношения тогда же, на берегу, – добавил Майкл. – И тогда никакого романа бы не было.

Паркер пробормотал что-то невнятное. Чтение, похоже, утомило его; во всяком случае, его настроение заметно упало, хотя Марис и не могла понять, что было тому причиной.

– Что тебя беспокоит, Паркер? – решилась она на прямой вопрос.

– Ведь Рурк – положительный герой, так? И в паре «агнец и лев» именно он является агнцем, не правда ли?

– Можно сказать и так, – подтвердила Марис.

– И тебя не смущает, что этот положительный герой нагло обманывает своего друга?

– Не смущает, – без колебаний ответила Марис. – Ведь Рурк лжет не ради корысти. Наоборот, он жалеет друга, во всяком случае – щадит его самолюбие. Я не исключаю, что Рурк с самого начала их знакомства чувствовал… – Марис прищелкнула пальцами. – …Нет, он знал, что Тодд одарен не так щедро, как он сам. Рурк просто не мог этого не понимать! Иначе зачем бы он арендовал для своей корреспонденции почтовый ящик?! Ведь, кроме профессора, ему никто больше не писал! Но он сделал это, потому что не хотел, чтобы отзывы Хедли попали в руки Тодда.

– Ничего-то от тебя не ускользает! – заметил Паркер, заметно повеселев. – А теперь, Марис, постарайся об этом забыть.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что об этом подробно рассказывается в следующих главах.

– То есть это упоминание о почтовом ящике было не случайным? Это был своего рода намек на… Паркер загадочно улыбнулся.

– Тодд перехватит одно из писем – я правильно догадалась? – Марис обрадовалась собственной проницательности. – Понимаю… Быть может, ему в руки попадет то самое письмо, которое ты только что прочитал, потому что именно оно способно нанести их приятельским отношениям наибольший вред!.. Но как оно могло к нему попасть?.. – Марис на мгновение задумалась. – Ага, я, кажется, знаю! Тодд взял у приятеля взаймы джинсы или рубашку, – быть может, даже без разрешения хозяина, – а письмо оказалось в кармане?!

– Прекрасно! – сухо сказал Паркер и трижды хлопнул в ладоши. – Ты подала мне неплохую идею. Честно говоря, я еще не думал, каким способом лучше подсунуть письмо Тодду. Сначала я хотел написать, будто Рурк случайно оставил его на видном месте…

– …На бачке унитаза, – подсказал Майкл.

– …Но на него это не похоже. Еще раз спасибо, Марис. Марис просияла.

– Тодд читает письмо, – сказала она. – Как он поведет себя дальше? Сначала он просто не верит своим глазам – не верит, что подтвердились самые худшие его опасения. Но в конце концов он убеждается, что Рурк и профессор… нет, не то чтобы в заговоре против него – просто они не говорят ему всей правды. Тодд взбешен – в том числе и потому, что его попытка поссорить Рурка и профессора не удалась. Напротив, она привела к совершенно противоположному результату. Тодд ошибся, раскрыл карты раньше времени, и профессор догадался, в чем дело. Кроме того, профессор хвалит Рурка, а этого Тодд уже не в силах вынести. Он решает… Что же он решает?

– Ну, подумай сама – у тебя неплохо получается, – подбодрил ее Паркер.

Марис сосредоточилась, прикусив нижнюю губу.

– Я было подумала, что Тодд будет уничтожен, раздавлен, но это маловероятно, – промолвила она задумчиво. – У Тодда есть и характер, и воля, и просто так он не сдастся. И он чересчур эгоистичен, чтобы позволить суждениям какого-то профессора помешать осуществлению его честолюбивых планов. Но и не обратить на них внимания Тодд не может – слишком уж глубоко задето его самолюбие. – Марис подняла руки и сжала ими виски. – Тодд возненавидит обоих лютой ненавистью – это как пить дать! Он будет в ярости!

– Но какой выход даст он своей ярости?

– Он покажет письмо Рурку и потребует объяснений. Паркер покачал головой:

– Нет, Тодд этого не сделает.

– Послушай, Паркер… – начал было Майкл, но он только отмахнулся от старшего товарища.

– Тодду отнюдь не свойственна подобная откровенность. Он скорее…

– Паркер!.. – повторил Майкл, слегка повысив голос.

– Он затаится и будет выжидать. Он…

– Паркер!!!

– Ну, что ты, черт возьми, заладил – Паркер да Паркер?! – Паркер резко повернулся к Майклу, но тот и ухом не повел. Больше того: к огромному удивлению Марис, на свирепый взгляд Паркера Майкл ответил взглядом не менее яростным. В воздухе сразу запахло грозой, как это уже было утром, причину такой вспышки Марис опять не удалось постичь.

Паркер первым отвел взгляд. Закрыв глаза, он некоторое время тер лоб, словно у него разболелась голова, потом сказал:

– Извини, Майкл. Я, кажется, действительно немного увлекся.

– Ничего страшного.

– Ужин был великолепен.

– Ты уже говорил.

– Ах да, верно… Значит, еще раз спасибо.

– Еще раз – не за что. Я рад, что тебе понравилось. – Майкл выбрался из скрипучей качалки и взял со стола поднос с пустым кофейником. – Пожалуй, я пойду в дом, пока москиты не выпили у меня последнюю кровь.

– Спокойной ночи, Майкл.

– Спокойной ночи, – эхом повторила и Марис.

У входной двери Майкл остановился и повернулся к Паркеру:

– Хочешь, я помогу тебе…

– Нет-нет, – поспешно перебил Паркер. – Я управлюсь. Спокойной ночи.

Майкл немного поколебался, потом бросил быстрый взгляд на Марис и ушел.

Когда они остались одни, Марис слегка пожала плечами и повернулась к Паркеру:

– Объясни мне, пожалуйста, что сейчас произошло.

– Когда?

– Только что. Мне показалось, между тобой и Майклом что-то…

– Между нами ничего не произошло.

– Паркер! – негромко воскликнула Марис. – Ты лжешь.

В ответ он заморгал с самым невинным видом. Марис смотрела ему прямо в глаза, но Паркер не желал сдаваться, и в конце концов, испугавшись, что он вовсе не захочет ей ничего рассказывать, Марис со вздохом поднялась с дивана-качалки.

– Ла-адно, – сказала она, нарочито растягивая слова на южный манер. – Продолжайте играть в свои игры, мистер Эванс, а я не хочу в них участвовать. Спокойной ночи!

– Марис, не сердись! – неожиданно попросил Паркер.

– В таком случае не надо разговаривать со мной вот так, свысока. Я этого терпеть не могу.

Паркер потер ладонями лицо.

– Извини. Это… – сказал он глухо. – Это действительно касается только меня и Майкла. Иногда он видит, как меня снова охватывает… не знаю… Может быть, можно назвать это помрачением. Я снова погружаюсь во тьму – в ту самую тьму, в которой я жил, когда Майкл отыскал меня. Должно быть, эти приступы его пугают. Он боится, что я могу снова сорваться, и тогда… Вот он и спешит оттолкнуть меня подальше от края пропасти, покуда я в нее не свалился. – Повернувшись к Марис, Паркер пристально посмотрел на нее. – Примерно это самое и произошло между нами пару минут назад, – добавил он. – Быть может, я объяснил непонятно, но лучше я не умею.

Марис кивнула:

– Я поняла. Спасибо за объяснение.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Паркер широко улыбнулся.

– Интересный у нас получился вечерок!

– Да, – согласилась Марис. – Как на «русских горках»: то вверх, то вниз, так что дух захватывает…

Паркер протянул руку, бережно взял ее за запястье и несильно потянул. Марис качнулась вперед, но Паркеру явно хотелось, чтобы она подошла ближе. Обняв ее за талию, он заставил Марис приблизиться еще на полшага, обхватил свободной рукой за шею и заставил наклониться для поцелуя. Марис в свою очередь сжала его лицо в ладонях, их губы слились.

Когда наконец они сумели оторваться друг от друга, Паркер уткнулся головой в живот Марис и прошептал:

– Об этом я мечтал весь сегодняшний день!

– А мне иногда казалось – ты и вовсе забыл о том, что… было.

Паркер коротко усмехнулся:

– Едва ли это возможно.

Он поднял голову и слегка боднул ее потяжелевшие груди. Его горячее дыхание просачивалось сквозь тонкую ткань и приятно щекотало кожу. Свои руки Паркер положил на бедра Марис и еще плотнее прижался к ее телу.

Машинально перебирая пальцами его волосы, Марис прошептала:

– О, Паркер, пожалуйста…

– Что? Только попроси – и я все сделаю!

– Я…

– Что?

– Я не могу…

– Можешь. И должна. Ты уже сделала это. Вчера вечером – помнишь? – Одна из его рук скользнула ей под платье и заскользила по гладкой чувствительной коже. Это было так неожиданно и приятно, что Марис почувствовала, как у нее начинают подгибаться колени, однако она собрала всю свою волю и, оттолкнув руку Паркера, отступила на шаг назад.

– Я не могу, – повторила она. – Мы… не можем…

Судорожно сглотнув, Паркер спросил:

– Но почему?

– Я… очень беспокоюсь об отце.

– Об отце? – недоуменно переспросил Паркер. У него был такой вид, словно она вдруг заговорила по-китайски. – А при чем тут твой отец? Может быть, ты боишься, что он… не одобрит то, что мы тут затеяли? Или ты имеешь в виду – он явится сюда с двустволкой и заставит меня на тебе жениться?

Марис улыбнулась и покачала головой:

– Нет, дело совсем не в этом. Просто я никак не могу ему дозвониться – ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали, а на работе его не было… – Она торопливо рассказала Паркеру о своих звонках. – Наконец я дозвонилась сестре нашей экономки – Максина изредка бывает у нее по выходным. И она оказалась там! Максина сказала мне, что отец поехал на уик-энд в наш загородный дом в западном Массачусетсе…

– Один? – Паркер удивленно приподнял брови.

– Нет, с Ноем. Они решили, что поедут одни, без Максины.

– Ну и что? По-моему, они оба вполне взрослые, самостоятельные люди! Я, во всяком случае, не понимаю, как их поездка может быть связана с… с нашими отношениями?

– Прямой связи, конечно, нет, но все же я беспокоюсь…

– Почему? Я не понимаю!.. – Паркер пожал плечами.

– Максина следит за отцом, как наседка… – Марис усмехнулась. – Во всяком случае, пока она с ним, я уверена – ничего плохого не случится. И мне очень не нравится, что он там один… И не подходит к телефону.

– Но он там не один!..

С Ноем, хотела сказать Марис, но вовремя прикусила язык. Она не сказала Паркеру, что Ной убедил Максину в том, будто Марис не только знает об этой поездке, но и чуть ли не сама ее предложила. Когда же верная экономка узнала, что Марис абсолютно не в курсе, она ужасно расстроилась и даже хотела немедленно ехать в Беркшир. «Почему он так сказал, мисс Марис? – вопрошала она, начиная всхлипывать. – Почему мистер Ной обманул меня?»

Действительно, почему? Зачем понадобился весь этот спектакль?!

Кроме того, Максина сообщила Марис, что утром у Дэниэла был гость.

«Кто?» – вырвалось у Марис.

«В том-то и дело, что я не знаю, – ответила экономка. – По-моему, мистер Дэниэл специально послал меня купить его любимый хлеб, чтобы я не встретилась с этим человеком. Когда я вернулась, он уже мыл посуду…»

«Отец мыл посуду?!» – поразилась Марис. Это и в самом деле было необычно.

«Ну да, – объяснила Максина. – Я, как всегда, накрыла завтрак на троих, хотя вас и не было в городе. Я думала, может быть, мистер Ной придет раньше… Только это был не ваш муж. Мистер Дэниэл стал мыть посуду, чтобы я не догадалась, – с ним завтракал второй человек. А когда я спросила, кто к нему приходил, он сказал – никто, и еще добавил, что это, мол, его блюдца, поэтому если он захочет, то может пользоваться не двумя, а десятком приборов сразу. Это, конечно, была полная чушь, и позднее он извинился. Больше мы об этом не разговаривали, но я уверена: пока меня не было, к мистеру Дэниэлу приходил какой-то человек, и он очень не хочет, чтобы кто-то про это узнал».

«Скажи, Максина, как выглядел папа? – спросила тогда Марис. – Он был расстроен, огорчен или, может быть, сердит?»

«Нет, миссис Марис, наоборот! Он выглядел очень бодрым и даже веселым, а когда за ним приехал мистер Рид, мне даже показалось, что ему не терпится поскорее отправиться за город».

«В таком случае, – медленно проговорила Марис, – мы напрасно волнуемся».

Однако, несмотря на собственное бодрое заявление, на душе у нее было тревожно. Максину ей удалось успокоить, но себя обмануть не в пример труднее. Даже предположения относительно причин внезапного отъезда Дэниэла, которые она пересказала Паркеру, показались ей сейчас пустыми и надуманными.

– Конечно, я рада, что отец наконец нашелся, – закончила она. – Я уверена, у него все в порядке, но окончательно я успокоюсь, только когда переговорю с ним.

– А ты пыталась дозвониться ему в ваш загородный дом? – спросил Паркер.

– Обычная линия перегружена звонками, его мобильник тоже почему-то занят. Конечно, я оставила ему «голосовое сообщение» и номер этого телефона… Надеюсь, ты не против? – спохватилась она, и Паркер покачал головой:

– Нет, покуда мое настоящее имя остается в тайне.

– Конечно, я никому не говорила! Но никто так и не перезвонил. И на моем мобильнике тоже нет никаких сообщений!

– Странно… – проговорил Паркер задумчиво.

– Ты тоже так считаешь?

– Да. С чего это вдруг твой отец согласился провести уикенд с твоим бывшим супругом?

– Он не знает, что мы с Ноем… расстались, – сказала Марис. Паркер изобразил на лице вежливое удивление. – Наверное, я должна была сразу ему сказать, но… Просто не было подходящего момента. Я хотела выбрав такое время, чтобы не очень его расстроить и…

– Как тебе кажется, может ли Ной сообщить твоему отцу о вашем разводе? Я имею в виду – пока они оба отдыхают за городом?

– Сначала я так и подумала, – сказала Марис. – Мне казалось, он собирается попросить отца помирить нас. Наверняка Ною не хочется терять пост вице-президента «Мадерли-пресс»! Если ради этого он женился на мне, значит, у него есть основания опасаться развода.

– И как тебе кажется, мистер Мадерли может вмешаться?

– Ни в коем случае! – категорическим тоном заявила Марис. – Он уже догадался, что у нас не все благополучно, просто не знал – насколько. – Она опустила глаза и добавила:

– До тех пор, пока я не приехала на Санта-Анну и не познакомилась с тобой, я и сама не знала, счастлива ли я или несчастна. Мне казалось, что у меня есть все для счастья и, следовательно, я должна быть счастлива. Теперь знаю – я ошибалась.

Паркер застонал:

– Пожалуйста, не надо смотреть так на меня, Марис!

– Как – «так»?

– «Увлажнившимся взором», – процитировал он. – И вообще, на твоем месте я бы сходил и еще раз проверил мобильник, пока мне не надоело разыгрывать сочувствие и понимание. – Он вздохнул. – А какая эрекция пропала зря! Похоже, по очкам я проигрываю со счетом ноль – два. Вернее, не по очкам, а по оргазмам…

Марис не выдержала и, рассмеявшись, пригладила его взлохмаченные волосы – без особенного, впрочем, успеха.

– Ты действительно вульгарный, донельзя развращенный тип, как и говорил Майкл, – сказала она. – И все равно, спасибо за прекрасный вечер.

– Он мог стать еще прекраснее, – проворчал Паркер.

– Прости. – Наклонившись, Марис запечатлела на его губах беглый поцелуй. – Спокойной ночи!

– О, я буду спать, как младенец. Но только на спине, потому что перевернуться на живот мне помешает…

– Если тебя это немного утешит…

– Что?

– Насчет вчерашнего вечера, Паркер… Я ничего не забыла.

28

Но ее телефон не зарегистрировал ни одного входящего звонка.

Собравшись с духом, Марис набрала номер мобильника Ноя, но автоответчик сообщил ей, что абонент недоступен.

Вне себя от тревоги, она снова позвонила в беркширский особняк.

Дэниэл взял трубку на втором звонке.

– Папа, наконец-то!.. – с облегчением воскликнула Марис, но в ее голосе звучал и упрек. – Где ты был?!

– Последние два часа я был в ванне, – отозвался Дэниэл. – И прошу прощения, что не спросил сначала твоего разрешения.

– Нет, это ты извини, я вовсе не хотела лезть в твои дела, просто… Я с утра пытаюсь до тебя дозвониться. Почему ты не сказал мне, что собираешься ехать за город? Я узнала об этом, только когда поговорила с Максиной. С тех пор я названиваю сюда каждые пятнадцать минут, но никто не брал трубку!

– Странно… У меня должно было быть занято. Перед тем, как подняться наверх, я заметил, что трубка на кухонном телефоне лежит немного криво. Должно быть, Ной не положил ее как следует, когда звонил в ресторан и заказывал еду.

– Говорю тебе – никто не отвечал ни по городскому телефону, ни по твоему мобильнику, – ответила Марис, с трудом сдерживая раздражение. Скорее всего, поняла она, Ной, зная, что она будет звонить отцу, выдернул аппарат из сети, а трубку положил не правильно просто для отвода глаз. Но для чего ему это понадобилось? Может быть, он таким образом хотел наказать свою строптивую жену за то, что она отправилась в Джорджию вместо того, чтобы умолять его о прощении? «Скорее всего, так и было», – решила Марис и удивилась, как ясно она теперь видит его истинное лицо. А ведь было время, когда ничего этого она не замечала. Что же застилало ей глаза? «Неужели книга, которую он написал?» – подумала Марис, злясь на себя за свою наивность и доверчивость.

К счастью, теперь она прозрела и хотела только одного: чтобы Ной навсегда исчез из ее жизни и из жизни ее отца. Марис было противно даже думать о том, что – пусть только формально – Ной продолжает оставаться членом их семьи. «Так чего же я в таком случае жду? – спросила себя Марис. – Почему не расскажу отцу о своем разрыве с Ноем прямо сейчас?»

К счастью, Марис сумела совладать с собой и не поддаться минутному порыву. Заводить разговор о Ное сейчас не стоило хотя бы потому, что в Массачусетсе было так же поздно, как в Джорджии, и Дэниэл, несомненно, устал за день. Кроме того, серьезные проблемы Марис предпочитала обсуждать не по телефону, а встретившись с отцом лично. Поэтому Марис лишь спросила, как Дэниэл себя чувствует.

– Прекрасно, – отвечал Дэниэл все еще ворчливо. – А что, собственно, произошло? Почему я должен чувствовать себя иначе?

– Ну, поскольку я никак не могла дозвониться до тебя, мне приходили в голову разные… вещи, – нехотя призналась Марис.

– Готов спорить, все они были одна другой страшнее, – усмехнулся Дэниэл. – Точно так же и я воображал себе всякие ужасы, стоило тебе задержаться с прогулки хотя бы на десять минут.

– Ты хочешь сказать – теперь мы поменялись ролями?

– Вовсе нет. Я все еще волнуюсь, когда ты не приезжаешь ко мне вовремя. Впрочем, не беспокойся, сегодня у меня был отличный день!

«…И начался он с визита неизвестного гостя», – сказала про себя Марис. Ей очень хотелось расспросить отца, кто приходил к нему утром, но она не могла выдавать Максину. Оставалось только надеяться, что отец сам поделится с ней своим секретом, но он, судя по всему, не собирался этого делать.

– Что же такого хорошего произошло сегодня? – спросила она.

– Хотя бы то, что утром я проснулся живым и здоровым – в мои годы это уже неплохо, – сдержанно ответил Дэниэл. – Впрочем, ты сможешь оценить это только лет через сорок, не раньше.

– Понятно… – протянула Марис, стараясь скрыть свое разочарование. – Как там наш дом? С ним все в порядке?

– В полнейшем, – подтвердил Дэниэл.

– А где вы ужинали? – снова спросила Марис. – У Гарри или ходили в какой-нибудь другой из твоих излюбленных ресторанчиков?

– Мы поели дома. Разве Ной ничего тебе не сказал?

– Когда?

– Он же разговаривал с тобой вечером! Я спустился в гостиную, наверное, через полминуты после того, как он поговорил с тобой.

Марис открыла рот, собираясь возразить, но так ничего и не сказала. Ной солгал Дэниэлу. Очевидно, он застал конец его разговора с какой-то женщиной, и Ною пришлось притвориться, что это была она, Марис.

Проклятье!

– А я его и не спрашивала, впрочем, может быть, он и говорил, я просто запамятовала.

Дэниэл явно не заметил прозвучавших в голосе Марис тревожных ноток.

– Ты так много работаешь… Кстати, как продвигается книга?

– Отлично! Давно мне не приходилось так плотно заниматься редакторской работой и участвовать в творческом процессе! Я очень довольна.

– Об этом нетрудно догадаться по твоему голосу. Кстати, как там твой автор? Он по-прежнему ведет себя как бирюк?

– Мне кажется, он немного оттаял, хотя возможно, я просто привыкла к его манерам, – сообщила Марис. – Уж не знаю, чего тут больше…

– Наверное, понемногу и того, и другого, – заметил Дэниэл.

Последовала пауза. Марис чувствовала – отец хочет что-то сказать, но колеблется. Наконец Дэниэл проговорил:

– Я рад, что ты доверилась своей интуиции и поехала в Джорджию, чтобы поработать с автором лично. Но тебе там нравится? Довольна ли ты книгой? А остальным?..

– Да, папа, – негромко ответила Марис.

Постороннему человеку этот разговор показался бы вполне невинным, но для них обоих каждая фраза приобретала особый смысл – особенно если припомнить их последний разговор перед ее отъездом из Нью-Йорка. Теперь Марис была уверена: отец знает больше, чем говорит.

Он давно догадался, что она разочаровалась и в своем браке, и в самом Ное, и Марис бы нисколько не удивилась, если бы отец каким-то образом узнал о неверности Ноя. Дэниэл Мадерли обладал редкой способностью узнавать чужие тайны. Когда Марис была у него в последний раз, ей стоило огромного труда скрыть чувства, которые она испытывала к Паркеру, и все равно она едва не попалась, когда чуть не час говорила о нем с восторгом, свойственным только влюбленным.

И теперь отец давал ей понять, что он кое-что знает и одобряет ее поступки.

Горло ее сжалось от нежности, и, сглотнув комок, Марис сказала:

– Мне очень нужно было услышать твой голос, папа.

– Я тоже был рад тебя слышать.

– Извини, что побеспокоила тебя в такой поздний час.

– И совсем ты меня не побеспокоила. Кроме того, я все равно не спал…

– Давай я лучше позвоню тебе утром, – предложила Марис. – Хотя подожди…

При одной мысли о том, что все выходные Дэниэлу придется провести с Ноем, который все-таки оставался его зятем, Марис сникла. Несомненно, Ной рассчитывал за это время привлечь ее отца на свою сторону. Может быть, он даже признается ему в измене, чтобы, воспользовавшись ее отсутствием, подать происшедшее под выгодным для себя углом. Ну уж нет! Она этого не допустит!

– Я бы хотела, чтобы завтра утром к тебе приехала Максина, – решительно сказала Марис. – Ей давно хотелось побывать в Беркшире и увидеть, как поживают ее любимые цветочные клумбы. Пожалуйста, не отказывай ей в этом удовольствии.

– Цветочные клумбы? Гм-м… – Дэниэл фыркнул, давая ей понять, что уловка Марис его не обманула. – Признаться, я еще не успел отдохнуть от нее как следует, но если тебе так будет спокойнее…

– Так мне будет намного спокойнее, – с чувством ответила Марис. – Завтра я первым делом позвоню Максине и попрошу ее приехать.

Она была уверена, что Максина не станет медлить и, бросив все дела, сразу помчится в Беркшир. По ее расчетам, экономка могла быть в загородном доме уже ко второму завтраку.

– Позвони мне, когда Максина будет у тебя, чтобы я знала, что она доехала благополучно, ладно? – попросила Марис.

– Хорошо, милая, – ответил Дэниэл. – В таком случае – до завтра… И еще, Марис…

– Что?

– Можешь не спешить с возвращением. Постарайся выжать из этой командировки все, что только возможно… Я имею в виду – пусть она принесет тебе не только пользу, но и радость. Догадываешься, о чем я?.. Постарайся ни о чем не тревожиться – все будет в порядке. Ты мне веришь, Марис?

– Я верю… – Марис крепче прижала к щеке трубку. – Я люблю тебя, папа. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, малышка…

Марис обвела взглядом спальню Паркера. Кровать Паркера показалась Марис совершенно чудовищной. Для двуспальной кровати она была слишком узкой и довольно высокой. Подголовник и изножье тоже были высокими и покрыты затейливой резьбой. От времени дерево потемнело, а лак, которым была покрыта кровать, растрескался, как старая кожа, и подернулся матовой патиной, в которой отражался бледный свет привинченной к изголовью лампы.

Единственным современным предметом обстановки была тумба для телевизора и видеомагнитофона, установленная в углу напротив кровати. Она да еще инвалидное кресло, аккуратно припаркованное у ночного столика. Марис удивило отсутствие каких-либо специальных приспособлений, с помощью которых Паркер мог бы пересесть из кресла на кровать, но потом она вспомнила, как он влезал и вылезал из «Крокодила», и успокоилась. Для Паркера это действительно было пустяковой задачей.

Паркер лежал на кровати и читал, подложив под спину подушку. Когда Марис приоткрыла дверь, он поднял голову и медленно опустил книгу на колени.