скачать книгу бесплатно
Захлебываясь от слез, шел Игнац Филип Земмельвайс вдоль набережной, глядя, как быстрые воды Буды омывают камни пристани, и думал, и сожалел только о том, что человек лишь ничтожная, слабая песчинка, которой временами кажется, что она может почти все, но стоит ветру дунуть чуть сильнее обычного, как она даже не может удержаться на ладони…
От чтения Мойшу отвлек главный врач, показавшийся на пороге его кабинета.
–Что читаешь?
–Биографию Земмельвайса.
–Кто такой?
–Врач венгерский.
–Хмм… Понятно. Повышаешь культурный уровень? Это хорошо. Как дела?
–Все ничего, работаем. С эпидемией боремся по мере сил.
–Это хорошо.
–Да не очень. Адвокат и глава городского ЖКХ все с теми же жалобами приходили.
Главный расхохотался – реакция была предсказуема.
–Жлобы. Так им и надо. Ты бы им бесплатно не выписывал рецептов, пускай помучаются.
–Так они жаловаться будут!
–Мне! А я их еще помариную… Будут знать, прохиндеи…
–Федор Федорыч…
–Ладно, ладно. Я вот, что зашел. Ты знаешь, что у нас бомжи помирают пачками?
–Я даже знаю от чего. От отравления.
–Вот!
–От отравления алкоголем. И все это – из-за того, что по моей инициативе закрыли столовые 15 и 47. Там им продавали хоть дешевый алкоголь, но которым все же нельзя было отравиться, а теперь один боярышник. Вот и смертность прыгнула. А кто виноват? Вы да я. Да мэр.
–Ты это брось. Если бы в самогоне было дело, полиция бы уже давно все лавочки прикрыла.
–А ей зачем? Рука руку моет.
–Я пришел сюда не слушать твои домыслы, – резко оборвал его главврач.
–А зачем?
–На совещании с мэром было принято решение. Отравление, послужившее причиной смерти четырех бомжей, было пищевое. На прилавки города поступает сельскохозяйственная продукция, у которой сейчас повышается вероятность вирусных инфекций – сезонная. Основным поставщиком является колхоз «Приозерный». В этой связи решено его деятельность приостановить до окончания результатов расследования…
–Которое даже вестись не будет. То есть – навсегда!
–Гляди ты какой умный! Тебе-то что? Ты сюда работать приехал или ума вправлять? Ты может на мэрское кресло метишь? А, может, на мое? – последняя фраза прозвучала как подозрение в государственной измене. Мойша отшатнулся от собеседника – никаких подобных мыслей у него отродясь не было.
–Работать, конечно.
–Вот и славно. Тебе представляется уникальная возможность это сделать. Вот акт о приостановке деятельности колхоза. Подпиши как санврач.
–Но, Федор Федорыч…
–Ты меня плохо понял?
Сдался молодой доктор под натиском административного ресурса. Недовольный покинул его кабинет главврач – не привык он к таким пререканиям, да и напор Моисея Самуиловича насторожил его. Давненько тут таких правдоискателей не было. И если Мойша читал биографию Земмельвайса, то Федор Федорыч еще с института помнил биографию Джордано Бруно – был один такой, тоже правды искал средь, как он считал, темного общества. Ну и осветил потом эту темноту костром, на котором сам сгорел…
Катя застала Мойшу, чуть не плачущего за столом в своем кабинете.
–Что опять?
–Они колхоз закрыли.
–Ну и что? Ты-то что плачешь?
–Ты представляешь, сколько человек теперь из-за меня останутся без работы?! Это катастрофа! ЧП районного масштаба! И я к нему причастен напрямую!
Катя вздохнула.
–Послушай. Ты не должен так убиваться из-за этого. Ну подумай сам, что было бы, если бы ты не подписал акт? Если бы ты один взял и выступил против, послушали бы они тебя?
Доктор отрицательно мотнул головой.
–Главный бы сам его подписал, он имеет право.
–Вот! Так чего убиваться?! Ты высказал ему несогласие, то есть сделал, все, что мог… хотя и этого делать не следовало, – добавила она уже тише.
Мойша посмотрел на нее влюбленными глазами. В трудные минуты поддержка любимого человека способна творить чудеса. А друг, как известно, познается в беде. То участие, которое она сейчас проявила по отношению к нему, сказало о ее отношении лучше тысячи слов. Он встал из-за стола, подошел к девушке, обнял ее искренно и тепло. Она ответила ему взаимностью. «Значит, точно понравился», – улыбаясь, думал Мойша.
-Здорово, Митрич.
Грустный председатель брел по колхозному полю. Он пережевывал в зубах папиросу, тяжело переживая полученную новость. Пока он даже не знал, как сообщить о ней колхозникам.
–Здорово.
–Чего нос повесил? – не унимался Степка, веселый молодой парень, местный конюх.
–Да… В городе был.
–И чего?
–Новости хреновые. Колхоз наш закрывают.
–Вот те раз! За что же?!
–Какую-то заразу в городе нашли, вот и закрывают.
–А мы тут причем?
–А кто все продукты в город поставляет?
–Так у нас все чистое, свежее!
Председатель вдруг вскипел:
–Да ты что, в самом деле?! Я, что ли, всю эту галиматью выдумал? Поди втолкуй мэру, слушать ничего не хочет!
–А ты найди слова! Чего ты? Ты хоть понимаешь, чем все это может кончиться? Сколько народу без работы останется опять как тогда, после перестройки? Помнишь, что тут творилось? С каким трудом удалось все восстановить, заново отстроить, а ты – руки опускать?!
Все это председатель знал и без его увещеваний, а от постоянного повторения печальных истин легче ему не становилось. Он отмахнулся от конюха и побрел дальше.
Степан же, которого со вчерашнего дня мучило похмелье, вмиг отрезвел и побежал на МТС, где обычно собирались после работы все колхозные мужики. С треском из динамиков, с покручиванием ручки приемника заработало сарафанное радио.
–Слыхали, мужики?! Колхоз закрывают!
–Да ну?
–Да ладно, кого вы слушаете? Опять лишнего принял да шутишь поди?
–Гадом буду. Сейчас Митрича встретил, идет чернее ночи. Я – чего? А он – мэр колхоз закрывает. Якобы нашли в городе какую-то заразу, и мы теперь виноваты как поставщики продуктов.
–Что за ерунда?
–Погоди, погоди, а я чего-то такое слышал. В газете, кажись, писали, что от водки какой-то бомжи стали помирать в Озерске.
–А причем тут мы и водка?
–Не знаю, – не унимался Степка, – только из-за этого и закрывают.
–Быть не может! – отрезал пастух Кузьмич, старейший из колхозников. – Что-то тут не чисто. Наверняка мэр с нашим Митричем затеяли чего-то. Гляди сейчас закроют под видом борьбы за качество, а Митрич колхозное добро в карман, Иванычу доляну и за бугор. А мы тут живи, как хошь!
–Верно говоришь, Кузьмич… Я тоже думаю, решили и наш колхоз под нож пустить. Мэр вечно жалуется, что средств в бюджете не хватает. Ага, на взятки да на виллы не хватает ему, козлу! Давно уже к нам присматривается, да не знает, как начать. А тут, видать, сговорились с Митричем – и решили с молотка нас пустить, а себе мошну набить!
–Не бывать этому! – завопил Степка.
–А что делать-то, дурень?
Посмотрел на спорщиков Кузьмич и, махнув рукой, подозвал к себе – идите, мол, скажу чего.
Вечером у дома председателя собралась толпа с вилами и прочим подручным инвентарем. Завидев такое, Митрич выскочил из дома как оголтелый.
–Вы чего? Чего тут?
–Правду говорят, что колхоз закрывают?
–Ну.
–А ты чего?
–А я чего? Я как и вы – мэру сказал, а ему хоть бы что! Считает, что от нас отрава идет. Сезонная потрава мяса коровьего, он и думает, что из-за этого люди помирают.
–Да они от водки мрут!
–Ему про это и скажи! Чего здесь-то орать? Мне, думаешь, хорошо от того, что закрывают колхоз? Я работы лишаюсь, а у меня трое детей на шее!
–Мы все лишаемся, только по-разному, – рассудительно произнес Кузьмич. – Говорят, и кошка терпит на печи, и собака под забором. Ты вон завтра с денежками да с паями нашими в город – фить! – и только тебя и видели. А мы тут с голодухи подохнем!
–С какими паями?
–С теми самыми, что потом продашь городским браткам, чтоб они на наши землях бордели устраивали… дома досуга, мать его!
–Да ты чего несешь, Юрий Кузьмич?!
–А ничего! Только не верим мы с мужиками тебе!
–И что мне прикажешь делать в таком разе?
–А давай-ка нам денежный эквивалент паев наших! И тогда можешь закрывать колхоз и что хочешь делать! А нет – силой возьмем!
–Ну бери! Что найдешь – все твое!..
Русского человека о таких вещах, как экспроприация, два раза просить не надо – тут он впереди планеты всей! Разграбили дом председателя за два часа. Его самого избили до полусмерти – хорошо, что не убили. Следователь же приехал только через сутки после случившегося. Понятное дело, что никаких следов не осталось, и никто из колхозников ни в чем сознаваться не спешил. И не потому что ответственности боялись, совсем нет – просто если бы сознались, пришлось бы отдавать награбленное, а это в планы лихоимцев никак не входило.
Только Кузьмич, выходя от следователя, не досчитался среди его сегодняшних посетителей одного человека, который грабил бойчее всех, а теперь спрятался куда-то – Степки-конюха.
Степан же на следующее же утро после ограбления председателя решил отправиться покорять райцентр. Приехав в город, первым делом отправился… конечно, в дом досуга. Деньги жгли карман, и не спустить их на какую-нибудь городскую красавицу было ниже гусарского достоинства.
Явившись в дом досуга, ударил толстой пачкой сотенных купюр по столу перед администраторшей и скомандовал:
–А-ну, подавай мне самую красивую, что тут у вас есть.
Администраторша уже знала, кого пригласить.
Настена явилась в красном кружевном белье – глаз не отвести. Мало того, что сама красавицей была редкой – родительские гены сделали свое, без преувеличения, замечательное, дело, так еще и обмундирование сегодняшнее не позволило пройти бы мимо даже трупу. Молодой, пышущий здоровьем организм Степана среагировал на столь же молодой и здоровый организм Насти, встретились сначала их взгляды, а уж потом и генофонды – да причем между первой и второй встречами ладно, если несколько секунд прошло. Администраторшу чуть током не ударило от соприкосновения двух перезаряженных частиц.
А их било – дай дороги! Причем до самого вечера! Уж так молотило, костей не соберешь. «Уж сегодня-то Настена все денежки до копейки отработает, изъездит ее этот молодец», – злобно перешептывались девахи в курилке. А ей все ничего! Вечером вышла, воды попила – и опять за работу, в «ночное»! Стахановка! Многостаночница!
То-то и вышло, что воротился Степка в родное село к ночи. Кузьмичу не спалось – стоял, повиснув на плетень у своей калитки.
–Где шлялся?
–О, здорово, дядь Юр, чего не спишь?
–Где шлялся, спрашиваю?
