скачать книгу бесплатно
– Быстрее, старик, кажись, свихнулся…– она начала толкать его в обратную сторону, к выходу. Но телохранитель уже смотрел наверх, туда, где осталась открытая дверь. Она машинально отметила, как его брови поползли вверх в изумлении.
– МНЕ НУЖНА ТВОЯ ЖИЗНЬ, КИРА! – шипение, визг, рокот, вой, скрежет – что угодно, но не человеческий голос, гораздо ближе за спиной, чем она хотела бы слышать. – ОТДАЙ ЕЁ МНЕ!!! МОЛОДОСТЬ!!!
– Убегай, – коротко сказал пёс, с силой пихая её вниз и становясь между ней и маэстро. Она пролетела всю лестницу по инерции и только чудом не упала. Когда она обернулась, то увидела, как бурая фигура пса быстро и ловко вертится, сдерживая НЕЧТО, что оказалось на лестнице вместо старого профессора. Нечто чёрное, расплывчатое, высокое и вязкое. Чёрная гора, слепленная из теней, огромный воющий студень.
К ужасу девушки в тот момент, когда она оглянулась, этот студень с леденящим душу треском и неимоверной силой и скоростью обвил щёлкающего зубами пса толстыми щупальцами и, подняв высоко вверх, грохнул его спиной об стену. Дальше она смотреть не стала, а пулей вылетела наружу.
Осенний ветер сразу же вцепился в её длинное вечернее платье и поднял мурашки на голых плечах. На улице было пасмурно, темно и безлюдно. Кошка перескочила через дорогу, пробежала под закрученной колоннадой Городской картинной галереи, что стояла напротив оперы, и спряталась за самой дальней колонной, чтобы отдышаться. Что делать дальше она не знала. Более того, до неё начало доходить, что произошло что-то невероятное и совершенно жуткое. Тело начало отпускать и потряхивать, к глазам подступили предательские слёзы.
«Спокойно! Ты боец или как? Собралась, сопли вытерла и пошла вперёд»
Самотерапия как обычно сработала. Подступающая паника отхлынула. Кошка выпрямилась, глубоко вдохнула и решительно сделала шаг на тротуар. И тут же завизжала, подпрыгнув на полметра вверх, растопырив когтистые лапки. Потому что кто-то навалился на неё сзади.
– Это я. Я. Бегом сейчас, – прохрипел пёс, схватил её за руку и потянул за собой. Только что улица была совершенно пуста, Кира могла в этом поклясться. Высокая мощная темно–синяя лошадь появилась из ниоткуда, на ходу поднырнула под руку хозяину, и рванула вперёд. Девушка крякнула, когда стальная лапа телохранителя вздёрнула её вверх и усадила на хребет впереди себя.
Жёлтые фонари мелькали со страшной скоростью. Простая лошадь не может развивать такую скорость. Зловещее синее чудовище скакало так, словно за ними гнался дракон. Это была, наверно, самая ужасная поездка в её жизни. В платье было неудобно, жёсткие кости ходят ходуном под тонкой сёдельной подкладкой, отдача от земли передаётся заднице практически в полном объёме. Скорость зашкаливает и ничерта не видно впереди. Так мало всего этого, горе–телохранитель ещё наваливается всем телом, прижимая её к самой лошадиной шее.
В это время в анализаторном центре КС-СМЕРТЬ.
– Redlight. Квадрат 17/68, регистр «Судья», – молоденький оператор быстро среагировал на изменение рисунка и появление светлячковых линий на водной глади большого во всю стену экрана, защёлкал клавишами своего сетевого компьютера . – Это F.J.Death.
– Фауст? – сегодня дежурным куратором был Коган, седеющий эльф с искусственным глазом. Ему приходилось бывать координатором Фауста несколько раз. – Господи, что с ним-то могло случиться? Черти ему зону безопасности. Он на Лошади?
– Да.
– Направляй её.
– Уже.
Пёс что-то тихо буркнул, и Лошадь резко сменила направление, свернув в боковую улицу. Скорость немного уменьшилась, хотя поворотов прибавилось, и тряска только усилилась. Кира еле держалась, всё время ожидая момента, когда же, наконец, выпадет, но пёс крепко обхватил её за пояс, вцепился в предплечье и прижимал к себе.
«Синяк будет». Мелькнуло у нее в уме. Уж чего–чего, а синяков она, конечно не боялась. Но сам факт такого тесного и внезапного взаимодействия ее оскорблял.
Она всматривалась в дома, пытаясь определить, куда они могут ехать. Точно можно было сказать только то, что они целенаправленно удаляются от театра. Пёс немного ослабил хватку на её руке, …
«Всё равно синяк будет».
…но в то же время завалился ещё ниже.
– Ты меня придавишь, придурок! – наконец возмутилась она. Никакой реакции не последовало. Она извернулась и заглянула ему в лицо. Глаза зажмурены, на губах розовая пена и всё время что-то шепчет.
– Черт..те. Чертите…же…
«Боже мой, да он же не смотрит, куда мы едем!»
Сначала она испугалась, но быстро взяла себя в руки. Поднапряглась, сильно наклонилась влево, нащупала под седлом маленькую кнопку. Щелчок, и вокруг них блеснул радужный пузырь дорожного щита. Ветер тут же стих, скорость перестала так сильно чувствоваться. Лошадь, казалось, неслась сама по себе. Девушка снова попыталась повернуться лицом к Фаусту и, рискуя утратить равновесие, слегка тряхнула его, чтобы привести в чувства.
– Куда мы едем? Слышишь? Куда мы так летим?!
Пёс через силу разлепил глаза и тихо сказал: «Не волнуйся. Она сама выведет». Словно в ответ на его слова, кобыла начала тормозить. Пёс снова закрыл глаза. Из носа у него потянулась блестящая струйка тяжелой черной крови. Кира огляделась. Самый обычный тихий и тёмный двор. Старые кирпичные дома в английском стиле. Спальный ничем не примечательный район. Впереди длинная череда общественных стоил. И снова никого.
Ещё мгновение назад никого. Двор был пуст, тих, все жители спали или, во всяком случае, тихонько сидели по домам, просматривая перед сном вечерние передачи. Но стоило Лошади приостановиться, как её тут же принял под уздцы невесть откуда взявшийся прохожий в тёмной невзрачной одежде. Не поймал или схватил, а именно принял, потому что зверюга остановилась точно, как калькулятор. Животное всхрапнуло, но повиновалось. Люди в тёмных костюмах повылезали мгновенно, словно тараканы из щелей, и устремились к ним со всех сторон. Они были словно ожившие тени. Один подскочил и взял Лошадь с другой стороны, шлёпнув ей над глазами какую-то чёрную переливчатую полоску. Та сразу успокоилась и расслабилась. Давление на спину прекратилось, рука освободилась, и девушка с изумлением почувствовала, как пёс начал безвольно заваливаться на бок, как какой-то мешок с картошкой. Четверо человек бережно подхватили тело её защитника и оттащили в сторону. В свете фонаря она увидела, как из его рта тут же густым потоком потекла кровь. Люди действовали быстро, чётко и деловито, как техники на гонках, натренированные менять колёса за три секунды. Они уложили его на тонкую серую плиту, надели кислородную маску, налепили каких-то датчиков и нашлёпок.
– Кира?
Коротко стриженный молодой человек приятной наружности в светло–сером свитере с высоким горлом и простой кожанке подошёл к лошади и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься.
– Да. Это я, – она приняла помощь и спрыгнула. Всхрапывающую Лошадь тут же увели в неизвестном направлении. Кира оценила кобылу вблизи, под светом фонаря, и поняла ,что с животным явно было что-то не так, и не только по комплекции. На боках, груди и ногах зверюги зияли крупные поблескивающие язвы. А точнее просто дыры в шкуре, через которые виднелась серо–фиолетовая мускулатура. Но ни это, ни металлические стяжки то там, то здесь, ей явно не мешали и никак не влияли на самочувствие.
– Меня зовут Ник. Николай Сэмь'эль. Я побуду с Вами, вместо Фауста… пока ситуация не прояснится.
– Хорошо…
«Точно. Фауст… Фауст Джонатан чего-то там».
Она обернулась. Команда техников склонилась над распластанной на земле фигурой пса, копошились, трудились. Кошка решила подойти ближе. Частично из-за любопытства, но ещё ей вдруг стало стыдно. В конце концов, хоть он и был злобным отморозком, но оказался в нужный момент в нужном месте. Сунулся в самое пекло и, не раздумывая, кинулся ей на помощь. Непонятно, что там эта чёрная гадость с ним сделала, и была ли она вообще, но ему сейчас явно было хуже, чем ей. Невзирая даже на ломоту в спине и синяк на предплечье.
Тут к Фаусту протиснулся ещё один человек, тоже непонятно откуда взявшийся. Он как-то по–особенному выделялся среди остальных. Вроде такая же тёмная простая одежда, но он словно светился изнутри. Мягкое грустное лицо, лёгкая озабоченность в глазах, волнистые пушистые волосы до плеч. Он быстро, но плавно положил бледную руку на голову псу и медленно повёл её вниз. Когда довёл до живота, Фауст оскалился, глотнул воздух пастью, разбрызгивая кровь, и выгнулся дугой, запрокинув голову.
Киру охватил страх. Не за себя. За свою сохранность она на самом деле не боялась – были у нее на это причины, о которых она просто не хотела рассказывать ни Волфтейну, ни кому-либо еще. Но вид страдающего живого существа всегда приводил ее в какой-то панический трепет. Она не выносила чужой боли. Руки, стремясь принести хоть какое-то успокоение, крепко обхватили плечи. Пёс истекал кровью. Выплёвывал её тяжёлыми густыми кляксами.
«Это чудо, что он вообще сюда доехал. Эгоистка, я ещё хотела, чтоб он мне что-то ответил. Не помер бы».
Лицо странного человека стало хмурым и озабоченным.
– Держите, – донеслось до неё. Или она это додумала? Холодный спокойный голос раздался будто бы в голове. Так или иначе, но четверо санитаров тоже услышали инструкцию, навалились на руки и ноги несчастного, прижали его голову к земле и зажали пасть. Человек плавно и уверенно перевёл обе руки к груди вяло дёргающегося пса.
А потом он погрузил их в его тело. Этот момент Кира всю оставшуюся жизнь считала самым жутким из всего, что ей приходилось видеть. Она не могла объяснить, почему её так ужаснула работа ангела, но тогда она поняла, что никогда, даже в самой крайней необходимости, не позволит так проникнуть в себя. Её пробрала такая ледяная дрожь, что чуть сосульки не посыпались.
Лекарь сосредоточенно что-то нащупывал. Пса под его руками свела и вывернула судорога, несмотря на все усилия четверых здоровых мужчин. Он не кричал, и это было ещё страшнее. Он не издал ни одного звука. Только тихий стонущий выдох, когда пытка, наконец, закончилась. Ангел также плавно поднял руки, встряхнул ими и удручённо покачал головой.
– Увозим, – снова этот голос, ясный, прохладный. Санитары, всё также молча, засуетились, засобирались.
На плечи девушки легла тёплая мягкая тяжесть. Сэм’ель по–своему трактовал охватившую её дрожь и укрыл своей курткой. Она благодарно кивнула.
– Здравствуйте, Кира.
На этот раз она вздрогнула от неожиданности. Сильный строгий голос принадлежал подошедшему сзади высокому плечистому человеку с длинными сухими волосами пегого цвета.
– Меня зовут Коган, я дежурный куратор. Рад, что Вы не пострадали.
Вот и официальное лицо. Девушка кивнула и указала на пса.
– Что с ним?
– Если честно, то я надеялся, что это Вы мне расскажете, – Коган нахмурился, его белесый немигающий взгляд напрягал. Сухое лицо, тонкие сведенные брови цвета высохшей травы, сухие эмоции. – Кира, скажите, Вы видели, что произошло?
Девушка неуверенно покачала головой.
– Я что-то видела, но я не поняла, что это было. Я разговаривала с директором театра, потом… отвернулась, вышла из комнаты и наткнулась на эээ… Фауста. И это… то, что на нас напало, было у меня за спиной.
«Боже мой. Я же всегда думала, что это просто галлюцинации. Просто детские фантазии… как всё оказалось серьёзно. Это всё правда, всё–всё правда! Какой кошмар, ну почему это меня преследует!»
Она вдруг почувствовала сокрушающую усталость. В голове запищало, ноги стали ватными, в глаза словно щедро засыпали по ложке мелкого речного песка. До нее вдруг дошло, что ее детский сон только что повредил человека в реальной жизни. И от этой мысли она покачнулась.
Ник участливо дотронулся до её локтя.
– Вам плохо?
Она отрицательно мотнула головой, но он всё равно отвёл её немного в сторону и усадил на припаркованную в тени корявой ивы красную лакированную телегу.
– Касио! Ты нужен здесь, – Коган махнул кому-то из врачей. Отозвался ангел. Он бросил заботливый взгляд на своего подопечного и плывущей походкой направился к ним. Он смотрел Кире прямо в глаза, и от его светло–серого взгляда кружилась голова. Запахло озоном и повеяло прохладой. Он весь был удивительно мягким – мягкие черты лица, мягкие волосы…
– Здравствуйте.
…мягкий голос. Его присутствие успокаивало.
– Вы позволите? Я врач.
Он протянул руку к голове Киры. Мягкое прохладное прикосновение. И тут её пронзил испуг. Она на секунду представила, что он сейчас также погрузится в её тело, как только что входил в Фауста. Ангел тут же отдёрнул руку, словно обжёгся.
– С Вами всё хорошо, Кира. Просто перенервничали и синяк на руке. Выспитесь как следует. Вам повезло.
– Что с Death'ом? – спросил Коган.
Касио погрустнел.
– Плохо. Я не могу представить себе силы, которая могла так его помять. Множественные ушибы, повреждения внутренних органов и обильное кровотечение в перикарде, небольшой разрыв в левом легком.
«Не жилец», похолодела прислушивавшаяся Кира.
– Странно то, что удар прошёл словно насквозь, минуя всю броню и эндоскелет. Не знаю, как выразиться… оно ударило его в самую душу, – он посмотрел вслед увозящему Фауста фургону. – Ему сейчас очень больно.
Столько заботы было в этих словах, доброты, участия… что Киру обдала волна восхищения чуткостью этого неземного создания и вины за собственное бессердечие. Всё–таки она отчаянная эгоистка. Стоит тут живая здоровая, со своим синяком на руке, в то время как совершенно непричастный человек теперь не выйдет из больницы раньше следующего лета и еще год будет восстанавливаться.
– Когда он сможет вернуться к исполнению? – словно прочитав её мысли, спросил Коган.
– Через две недели, не раньше. – Кире показалось, что она ослышалась. Коган присвистнул, зацокал языком.
– Две недели! Ничего себе… Действительно, сильно его…
«Две недели… он каменный?»
Неожиданно Касио улыбнулся и повернулся к ней.
– Я ему передам.
– Что?
– Вашу оценку. Каменный – очень точная характеристика. Я скажу ему, когда он придёт в себя. Мне теперь пора. До свидания, Кира.
Ангел кивнул Когану. Отвернулся и пошёл прочь мягкой размашистой походкой.
«Передай лучше спасибо» – запоздало подумала девушка. Врачеватель слегка повернул голову, будто услышал и обернулся. А может, и нет, и она это только придумала.
Улица опустела. Пять минут весь двор был заполнен людьми, делами, светом, эмоциями и суетой. А сейчас осталась только она, строгий куратор Коган и скромный Николай. Ангел уже исчез, растворился в темноте, хотя она отвела от него взгляд всего на секунду. Теперь здесь было совершенно тихо и эта тишина сгущалась, обнажая далёкие шумы вроде грохота коляски по мостовой, скрипа дерева, щелчка затвора на окне где-то на верхних этажах…
– Ну что ж. Я вижу, Ник уже представился. Сэмь'ель заменит Фауста. Он будет с Вами, пока Судья не восстановит силы.
– Может не надо, я сама как-нибудь разберусь, – сморщилась девушка, по привычке пытаясь воспротивиться очередной попытке контроля.
Коган взял её за плечи и заглянул прямо в глаза. Его губы были сжатыми, тонкими, белыми.
– Кира? После того, что произошло с Вами сегодня, Вы хотите, чтобы я оставил Вас одну? Вы действительно этого хотите?
Пожалуй, впервые она поняла значение этих слов. Это не было войной за её самостоятельность, никто не посягал на её умение постоять за себя. Ей просто предлагали не быть одной. Она вдруг представила, что они действительно сейчас развернуться и уйдут, и она останется посреди этой спящей улицы – одна. В пустоте, наедине со своими мыслями, памятью и тем, что снова выползало из прошлого. Притаилось где-то рядом, осторожно спряталось за стеной дома или в тени от света фонаря…
Ник галантно предложил ей свою руку и отвел к стоящему за углом новомодному автомобилю. Серебристая капля, похожая из-за больших овальных окон и треугольной обтекаемой формы на голову насекомого с тихим шипением открыла перед ней автоматическую дверь.
Такие современные летающие автомобили были запрещены в Гановате, он относился к техногенной зоне. Но, видимо, контора пробила экстренный пропуск. Кира еще раз обернулась, поежилась, заметив поблескивающие кровавые лужи на асфальте, благодарно кивнула Когану и решительно уселась в комфортное кожаное кресло автомобиля.
Глава III. Недооцененный союзник
Впервые она задумалась – откуда у неё эта дурная привычка: прежде, чем даже подумать, отказываться от любых предложений – и сотрудничества, и дружбы, и помощи. Она думала об этом, прикусывая нижнюю губу и безразлично глядя на мелькающие внизу огни города. Но так ни до чего и не додумалась – только до головной боли.
Она устало прикрыла глаза и прислонилась лбом к мерно гудящему стеклу «капли». Обрывочные воспоминания, тщательно вытесненные на задворки сознания, убранные в чуланы памяти, теперь поднимались, словно пузыри воздуха с морского дна на поверхность.
На синюю поверхность океана, щедро усыпанного волнами с барашками. Большой туристический лайнер. Белый, сверкающий. Множество палуб. Много людей. Целая неделя плавания. Аниматоры выбиваются из сил, чтобы никто не скучал – поют, пляшут, показывают фокусы, устраивают театральные представления, конкурсы и лотереи. Кира совсем малютка. Маленький прыгучий котёнок, с постоянно восторженным и удивлённым выражением лица и детячьим светлым пухом. Непоседа и егоза с пушистой пальмой на голове. Как и всегда все от неё в восторге. Она уже со всеми перезнакомилась, всюду залезла, во всём поучаствовала. Дала поварам совет как готовить суп, скорректировала курс корабля, сидя на коленях у капитана. Кира всегда всем нравилась. Пятеро братьев тоже где-то тут, рассыпались по палубе, как горох. Только двое из них родные – одинаковые с лица, с темно–шоколадной гладкой шерстью бенгалы, важные как породистые индюки. Остальные дети кузены. Она не помнит ни одного имени. Помнит только, что была в семье ни на кого не похожа. Хотя мама говорила, что характером она была в отца.
Папа. Волевой львиный подбородок, зелёные глаза, густая длинная рыжая шерсть. Большой и сильный рыжий кот. Она помнила ,что всегда была уверена, будто он на самом деле лев. С утонченной элегантной мамой–ориенталкой они были отличной парой. Красивые и влюбленные.
Они счастливы. Они танцуют на палубе под открытым небом и никого вокруг себя не замечают. Из всех детей Кира единственный гуманоид. Голубовато–сизая шерсть обещает быть гладкой и мелкой, в семейном кругу ее все время опускают на четыре лапы. Она терпит, хотя прямо ей было ходить удобнее. Неуёмное любопытство и совершенно иной образ мышления. Она ни на кого в своей семье не похожа. Но это её не волнует – она слишком мала. Мир удивителен и добр, родители её любят, а всё остальное не важно. Она счастлива. Это было счастливое время. Пожалуй, это и было то основное, а возможно и единственное, счастливое воспоминание из детства. Воспоминание ДО.
ЭТО случилось через час. Или через день – просто потом. Она не помнит как. Она помнит обрывки, клочки, вспышки. Вот солнце светит всё также ясно, вода за бортом плещется также спокойно и размеренно. Но на палубе все лежат, словно уснули. И на других палубах тоже. Каким-то образом она знает, что в рубке капитан откинулся на кресле и смотрит неживыми глазами в потолок, на сцене распластаны артисты. Она знает и чувствует, что на корабле больше нет ни единой души, кроме неё. Живой души. И тем не менее она здесь не одна. Прямо над ней возвышается оно. Это нависает над маленькой девочкой, всё растёт и растёт, ширится, жадно глядя на вожделенный десерт. Чёрное дымчатое нечто. Оно голодно. Его голод неутолим, хоть оно уже и сожрало души всех, кто был на корабле, но всё равно снедаемо жутким голодом. И оно уверенно, что только получив её, наконец, обретёт сытость и покой. Оно пришло, чтобы смаковать её, насытиться её жизнью. Она просто стоит перед растущей чёрной глыбой и безразлично смотрит. Ей не страшно. Немного противно. Последнее, что она помнит, это как её посетила какая-то догадка, какое-то понимание, объясняющее всё. Такое чувство, что она нашла ответ на загадку и выиграла в викторине. Она улыбается, радостно и уверенно протягивает руки к глыбе, чтобы взять приз…
Она вздрогнула и открыла глаза. Печка уже порядочно нагрела салон и кошка не заметила, как уснула. Огоньки теперь мелькали прямо под днищем. Они снизились и пролетали над жилыми кварталами безликого поселения. Этот сон ей не снился уже очень давно. После того воспоминания в её памяти зиял обширный провал – следующее, что она помнила, было уже о вполне осознанном, озлобленном, одиноком косматом подростке, с пеной у рта доказывающем глупому преподу по биологии свою правоту перед классом. Воспоминание ПОСЛЕ. Она совсем не помнила, как её обнаружили на корабле. Как она попала сначала в один приют. Как потом оказалась на попечении Северного Зеленого Дома. Не помнила того процесса, как она из любопытного открытого ребёнка превратилась в серьёзную, замкнутую, целеустремлённую и язвительную до безобразия хищницу-одиночку, самозабвенно нырнувшую в науку. Что её сделало такой? Какие события? Но заботливая память просто стёрла эти данные из её мозгового компьютера, видимо, за их чересчур тяжёлой насыщенностью. Она всё вытеснила.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
