скачать книгу бесплатно
– Я не знал, что у тебя есть дочь. В школе учится?
– Э-э… нет… в университете. В Канзас-Сити.
За этим последовала короткая пауза, отягощенная вычислениями в уме, с головой выдающими ее положение на возрастной шкале.
Однако мужчина – истинный джентльмен – только усмехнулся.
– Не паникуй. Я все о тебе знаю. Думаешь, я стал бы проставлять шампанское наудачу?
Что ж, логично. Прошла секунда, и она тоже рассмеялась. Взяв себя в руки, Ина спросила:
– Ты правда согласен приехать в КС?
– Если у тебя хватит на меня денег.
– У «ЗК» на кого хочешь хватит денег. Под каким соусом ты обычно себя подаешь?
– Как системный рационализатор.
Ина просияла.
– Превосходно! Мы только что потеряли начальника отдела в этой области. Прервал контракт и… Скажешь, ты этого не знал? – вдруг насторожилась она.
Сэнди покачал головой, подавляя зевок.
– До встречи с тобой у меня не было причин ковыряться в данных «ЗК».
– Ну да, естественно. Как ты попал в эту сферу, Сэнди?
– Мой папа был телефонным фриком, это у меня в генах.
– Я хочу услышать нормальный ответ.
– Не знаю. Может быть, из-за смутного подозрения, что люди ошибаются, утверждая, будто они не в состоянии уследить за всем миром и вынуждены поручать эту задачу компьютерам. Я не хотел застрять в тупике эволюции.
– И я не хочу. Хорошо, я возьму тебя на работу в КС, Сэнди. Мне кажется, ты правильно смотришь на жизнь. И глоток свежего воздуха нам тоже не помешает.
Продан с потрохами главному боссу
– Я не мявкаю. Затырок просто улетный. После того, как Курт свалил, мы остались без системного чесала. Не хочу кидаться настурциями в Джорджа, но работать с ним все равно что ходить босиком по битому стеклу – не мне вам говорить.
Да-да, конечно. Он сам попросил взять его на испытательный срок. Два месяца. Может быть, три. Посмотрим, как он вольется в коллектив.
Сейчас он на отдыхе. Как я и говорила, встретила его на островах Си-Айлендс. У меня есть его координаты.
Отлично. Вот, запишите его личный код: 4GH…
Программа обу(рас)стройства
В частоколе из тысячеметровых башен вокруг аэропорта «Мид-Континентал» имелись две прорехи – против обыкновения не память о взрыве во время бунта или нападения племени, а следствие катастрофы двух авиалайнеров вертикального взлета – одного при подскоке, другого на посадке, которых на прошлой неделе одновременно снесло с репульсоров в сторону. Ходили слухи, что аварию скорее всего вызвал запуск последней орбитальной фабрики компании «Земля-Космос» с их космодрома в штате Канзас на западном берегу реки Миссури. Очевидно, кто-то забыл оповестить авиакомпании о мощности и радиусе действия ударной волны. Расследование не закончилось, однако «ЗК» в здешних местах держала в руках слишком много власти, чтобы оно могло закончиться предъявлением обвинения в халатности.
И все-таки в подпольных пулах «Дельфи» на результат расследования делалось много ставок. Законным пулам предугадывать исход судебных разбирательств, естественно, запрещалось.
Фасады непострадавших башен – хоть деловых, хоть жилых – были безлики и угрюмы, как вылизанные временем кладбищенские надгробия. Башни были построены в стиле «и так сойдет», которым архитектура болела в девяностые годы прошлого века. У этого стиля имелось более лестное название – «анти-модерн», не прижившееся из-за малоубедительности. Постройки оскорбляли человеческое достоинство не меньше гробов, в которых хоронили жертв великого землетрясения в Заливе. Разрушение Сан-Франциско и почти полное уничтожение Беркли и Окленда за одну ночь едва не обанкротили страну, поэтому все, абсолютно все приходилось проектировать без каких-либо излишеств.
В отчаянной попытке сделать хорошую мину при плохой игре новые здания строили «экологичными», другими словами, с мощной изоляцией, современными системами переработки мусора, каждой квартире выделяли наружную площадку, улавливающую хотя бы парочку солнечных лучей за день и якобы достаточную по размеру, чтобы сажать овощи и фрукты на гидропонике для нужд целой семьи. В итоге в общественном сознании отпечаталось, что современное эффективное здание обязано быть голым, уродливым, неприютным и серым.
Видимо, игра была слишком уж плоха, чтобы получилась хорошая мина.
Благодаря умным поправкам, внесенным в маршрут самолета компьютерами авиалиний, Сэнди прибыл в аэропорт на несколько минут раньше. Он договорился встретиться с Иной в главном зале, но, покинув камеру снятия статического электричества у выхода для прибывающих пассажиров и ощущая легкое покалывание, нигде не увидел новую знакомую.
Медлительность была не в характере нового персонажа. Растирая плечи и размышляя, что при всем совершенстве, экономичности и экологичности электрического самолетного лифта пассажирам чертовски трудно избавиться от накопившихся статических зарядов, он заметил щит, указывающий местонахождение общественных досок объявлений «Дельфи».
Почти все вещи, купленные под стать новому образу, уже находились в процессе доставки в квартал для новобранцев «ЗК». Помимо них у Сэнди имелась при себе сумка весом девять кг. Он перехватил автоносильщика прямо под носом у злющей дамы, осыпавшей его градом проклятий, и, сверившись со светящимся на боку автомата тарифом, перевел со своего кредита тридцать пять долларов за час обслуживания. Тарифы были выше, чем в Толедо, однако этого следовало ожидать – по стоимости жизни Трианон, находившийся отсюда всего в ста километрах, занимал второе место в мире.
До истечения перечисленного кредита автомат был обязан верой и правдой таскать багаж за владельцем в мягких пластмассовых челюстях, словно хорошо обученный пес, на кого он, собственно, и был похож вплоть до запрограммированного поскуливания на 55-й минуте и воя на 58-й.
На 60-й автомат попросту бросал багаж и убегал прочь.
Сопровождаемый механической собакой Сэнди посмотрел на высоко подвешенный дисплей и натренированным взглядом ухватил быстро меняющиеся цифры. Первым делом он проверил свой любимый сектор социального законодательства и с удовлетворением отметил, что выиграл две ставки. Несмотря на мощный нажим президенту так и не удалось продавить тюремные сроки за клевету на его личных референтов – попытайся он это сделать, мог запросто растерять большинство. Кроме того, решение ввести в Америке русские методы обучения математике очевидно тоже будет принято, если учесть, что новые пари все еще заключались несмотря на то, что соотношение ставок сократилось до пяти к четырем. У США не было выбора, в противном случае победы на математической олимпиаде пришлось бы ждать еще очень долго.
В его любимом секторе шансы на выигрыш были не очень привлекательны за исключением десяти к одному против принятия новой поправки к Конституции, определяющей границы избирательных округов на основании профессиональной принадлежности и возраста, а не географии. Мысль, вероятно, имела смысл, но люди пока не созрели, чтобы ее принять. Может быть, следующее поколение созреет?
Сэнди сосредоточился на социальном анализе, предлагавшем выигрыши в двойном и даже тройном размере. Он поставил тысячу на то, что в текущем году число ограблений в Нью-Йорке на одного взрослого жителя превысит десять процентов. Показатель очень долго колебался на отметке восьми процентов, игроки начали охладевать, однако начальником полиции Бронкса назначили человека с репутацией крутого парня, а значит, скоро жди всплеска грабежей.
Сладкие шансы в области технологических прорывов: по старой привычке Сэнди поставил еще тысячу на появление не позднее 2025 года «гравитационной горки» между Землей и Луной. С ней постоянно происходили досадные сбои. Замысел состоял в том, чтобы вытаскивать грузы с Луны на кабеле длиной больше расстояния до нейтральной точки и забрасывать их прямо в гравитационный колодец Земли с приземлением в нужном месте без дополнительных расходов. Две первые попытки закончились неудачей. Однако шли разговоры, что в Новой Зеландии кто-то создает нити из одного кристалла протяженностью в целую милю. Если это правда…
Пара пожилых мужчин с жадными лицами, один чернокожий, один белый, явно не собиравшиеся никуда ехать и околачивавшиеся здесь, чтобы убить время, заметили, как Сэнди делает ставки. Оценив дорогой наряд и внешность состоятельного человека, они после недолгих препирательств решили заключить пари по пятьдесят долларов с носа.
– Шансы лучше, чем на скачках, – сказал один.
– Я так любил лошадей! – отозвался другой. Оба удалились, недовольно ворча, словно им хотелось выплеснуть скопившееся в душе напряжение через ссору, на которую ни один не хотел идти из опасения потерять единственного друга.
Гм! Интересно, служат ли фондовый рынок и скачки прообразом систем «Дельфи» в России и Восточной Германии, как у нас? Известно ведь, что в Китае…
В этот момент Сэнди заметил соотношение, в которое отказывался поверить. Три к одному в пользу того, что генетическая оптимизация к 2020 году станет коммерческой услугой, а не привилегией госчиновников, директоров гиперкорпораций и миллиардеров. Последний раз шансы на выигрыш составляли двести к одному невзирая на то, что общество было целиком и полностью «за». Подобный обвал не иначе как-то связан с утечкой инсайдерской информации. Должно быть, один из многих тысяч сотрудников и «учащихся» Парелома поддался соблазну продать все накопленные в голове данные, и корпоративные ученые азартно стараются обратить слабую надежду в само собой сбывающееся пророчество.
Если только не…
О, нет! Неужели они поняли, что от них кто-то ускользнул? Неужели через столько лет – целых шесть смертельных, презренных лет – моя тайна просочилась наружу?
Нет, вряд ли тут есть какая-нибудь связь. Но даже если так!..
Окружающий мир закачался пред глазами на одну-две минуты, наполненные гулкими ударами сердца. Сэнди резко толкнули. Краем глаза он уловил, что это сделал «рачитель» c яркой зелено-белой нашивкой «Меньше энергии!» – один из тех типов, кто из принципа не до конца использовал выделенный рацион электроэнергии и делал все, чтобы помешать использовать его другим. По слухам, в КС расплодилась масса таких «рачителей».
В этот момент звонкий голос произнес:
– Сэнди! Рада тебя видеть! Что-то случилось?
Огромным усилием он взял себя в руки, успокоился и вернулся в состояние, в котором смог заметить, что Ина полностью переменила свой имидж отдыхающей на курорте. На ней был легкий, но жесткий комбинезон строгого черно-белого цвета, волосы завязаны шарфом. Вылитая начальница отдела, снизошедшая до встречи нового работника, которому предстояло занять в иерархии место выше среднего.
Поэтому он не полез целоваться или пожимать руку, а просто сказал:
– Привет! Все в порядке. Увидел хороший расклад по моей рискованной ставке. Когда-нибудь я доиграюсь, и мой кредит обнулится.
Отвечая, Сэнди направился к выходу. Ина и автоносильщик не отставали.
– У тебя есть багаж? – поинтересовалась она.
– Только то, что со мной. Остальное отправил напрямую. Я слышал, что ваш квартал для новеньких довольно хорош.
– О, да. У него неплохая репутация. Сдан в эксплуатацию десять лет назад, и до сих пор ни одного случая экологического психоза. Раз уж зашла речь о размещении, надо спросить, планируешь ли ты перевозить с собой свой дом. На участке сейчас освободилось место для одного дома. Следующую фабрику мы начинаем строить только в сентябре.
– Нет. Я пользовался старым домом уже четыре года и решил поменять его на новый с доплатой. Может быть, здесь его и построю. Говорят, в КС есть хорошие архитекторы.
– Чего не знаю, того не знаю. Я предпочитаю штепсельные квартиры. Может, кто-нибудь на приеме подскажет.
– Тогда поспрашиваю. В котором часу прием?
– В восемь. Приемный зал – на цокольном этаже. Придут все, кто что-либо из себя представляет.
Парадокс, следующая остановка – эрдокс
– Я не желаю, чтобы вы меня грузили новыми фактами не потому, что я уже все для себя решил. А именно потому, что пока еще ничего не решил. У меня сейчас больше фактов, чем я могу переварить. Так что ЗАТКНИТЕСЬ! Вы слышите? ЗАТКНИТЕСЬ!
Постановка на (неу)довольствие
Несмотря на строго временный характер, помещение существенно отличалось от номера в отеле. Сэнди с одобрением заметил детали, делавшие новое жилье похожим на с умом обставленную частную квартиру. Выдвижные фактурные стенки позволяли перегородить главную комнату полудюжиной различных способов. Декор тяготел к нейтральным оттенкам – бежевым, светло-голубым, белым. С помощью панели управления около двери Сэнди немедленно переключил расцветку на сочный темно-зеленый, красновато-коричневый и тускло-золотистый тона. Расцветку обеспечивали лампы, скрытые за полупрозрачными стенами. Бытовые приборы – тривизор, поляризатор для чистки одежды и прикрепленный к ванне электротонизатор относились к дорогим моделям для домашнего пользования, а не захудалым для номеров серийных отелей. Пожалуй, самым важным отличием была возможность не только отодвигать портьеры, но и открывать окна. В отелях окна давно уже не открывались.
Из любопытства Сэнди открыл одно из окон и немедленно услышал гул и рев, которых минуту назад благодаря сверхэффективной звукоизоляции новый жилец практически не слышал.
Что за черт?
Через мгновение он понял: не черт, хотя адский огонь налицо.
Ослепительное, как вспышка магния, пламя столбом поднялось над деревьями, к грохоту добавилась ударная волна. Прежде чем яркий свет заставил зажмуриться и отвернуться, Сэнди, лихорадочно нащупывая оконную задвижку, успел рассмотреть рассчитанный на одного человека иглообразный орбитальный корабль.
Наверняка один из ремонтников «ЗК», вылетающий на орбиту. Компания гордилась быстрым и эффективным послепродажным обслуживанием, а так как три из четырех проектов были одноразовыми, новые рабочие участки на орбите возникали каждую неделю – это помогало компании удерживать свой рейтинг.
Увы, он был не так высок, как пытался внушить публике совет директоров «ЗК». Сэнди проверял. Среди задач, которые ему должны были поручить, хотя Ина не говорила об этом вслух, числилось хищение у корпорации-конкурента научных данных по созданию так называемых «оливеров», электронных альтер-эго, снимающих с владельца заботу о поддержании личных контактов. Это был современный эквивалент древнеримского номенклатора, шепотом подсказывавшего императору нужные имена и факты, благодаря чему тот слыл обладателем феноменальной памяти. «ЗК» остро нуждалась в диверсификации, но, прежде чем купить маленькую компанию, действующую в этой области, требовалось узнать, не вышел ли кто-то другой на этап коммерческого запуска похожего проекта.
Если выдать нужный ответ всего через несколько дней после поступления на работу, можно смело распускать хвост.
Дальнейший осмотр жилища выявил аккуратно спрятанный под кроватью аппарат для снятия стресса с хоботком двойного назначения – женщина могла его выдвинуть, мужчина вдавить обратно. Или не вдавливать – кому как нравится. Поверх хоботка имелся маленький экран с хорошей резкостью, картинки менялись, как сообщала инструкция, каждые восемь суток. В комплекте – наушники и маска с двадцатью видами запахов на выбор.
Сэнди решил как-нибудь опробовать прибор, но до поры вернул его в гигиенический футляр. Для штепсельного стиля жизни такое устройство не являлось излишеством. Однако пользоваться им следовало в меру – два-три раза, не больше. Корпорации вроде «ЗК» подозрительно относились к людям, предпочитавшим автоматы межличностным контактам. А уж следить за ним точно будут.
Сэнди вздохнул. Докатились… Люди теперь довольствуются (или вынуждены довольствоваться?) механической гратификацией. Хотя в некоторых случаях так даже лучше – она полезна тому, кто обладает слишком глубокой эмоциональной привязанностью или, наоборот, полностью ее лишен, для человека, страдающего от ломки после смены работы или перевода в другой город, оборвавшего все привычные связи. Или для того, которому лучше держаться от временных коллег подальше.
Уже не первый раз в голову Сэнди пришла мысль из разряда «не было счастья, да несчастье помогло». Ему повезло, что его собственное эмоциональное развитие затормозилось, позволяя ни к чему не прикипать душой, а просто брать от жизни то, что нравится. Эта позиция была намного выгоднее и эфемерных привязанностей, которые он испытывал ребенком, и жесткой обезличенности Парелома, когда был подростком.
О Пареломе лучше не вспоминать. Принимая душ, Сэнди с удовольствием оценил свое новое положение. Многое будет зависеть от личности коллег, с которыми он встретится на приеме, однако они скорее всего представляют собой добрых надежных штепсельных работников, да и характер работы идеально подходил к его способностям. Большинство коммерческих систем работали нелогично и нередко дублировали друг друга. Он без большого труда распутает пару узлов, сэкономит «ЗК» парочку миллионов в год и докажет, что не зря называется системным чесалом. Через пару недель его будут считать незаменимым.
Тем временем, пользуясь корпоративным статусом, новый работник проникнет в закрытые сети данных. В этом весь смысл переезда в КС. Сэнди хотел – нет, просто был обязан – добыть такие данные, о каких не мог мечтать в личине священника. После побега из Парелома первые шесть лет намеченные планы сбывались, так что…
Сэнди вышел из душевой кабинки, подставив тело струям горячего воздуха, как вдруг услышал громкий шум крови в ушах – бух-бух-бух. Шатаясь и злясь, он ухватился, чтобы не упасть, за край раковины, поймал в зеркале отражение Сэнди Локка – осунувшееся, мгновенно постаревшее на десять лет лицо – и только тут понял, что не успевает добежать до нейролептиков, которые оставил в главной комнате. Придется преодолевать приступ, не сходя с места, призвав на помощь дыхательные практики йоги.
Во рту пересохло, живот напрягся, как барабан, зубы порывались стучать, но не могли, потому что челюсти были стиснуты мышечным спазмом, зрение помутилось, а правую икру полоснула острая, словно лезвие ножа, судорога. Вдобавок стало жутко холодно.
К счастью, это был не сердечный приступ. Не прошло и десяти минут, как он добрался до ингалятора, а на прием явился всего с трехминутным опозданием.
От 500 до 2000 раз в день
Кто-то где-то в доме или квартире, а может, номере отеля или мотеля – красивом, удобном, в аде кромешном…
Пьяный вдрызг, оцепеневший от страха или со съехавшей крышей, этот кто-то хватает телефон и набирает самый знаменитый номер на континенте – десять девяток Уха доверия.
Говорит в пустоту через светящийся экран. Это такая служба. Мягче исповеди. Не требующая покаяния. Бесплатная – не то что психотерапия. Не дающая никаких советов, чем отличается в лучшую сторону от всяких сукиных сынов (и дочерей тоже), вообразивших, что знают ответы на все вопросы, и продолжающих свой нудеж, пока вам не захочется ЗАОРАТЬ.
Услуга, сродни гаданию на «Книге перемен», способ сосредоточить внимание на реальности. Но главное, клапан для выпуска стресса, который не получается преодолеть самому из страха, что ваши друзья, услышав об этом, чего доброго, заклеймят вас неудачником.
Некоторым бедолагам Ухо доверия, похоже, все-таки помогает. Показатели самоубийств не растут.
Серия воплющений
Сегодня, как сообщили бесстрастные приборы, субъекта будет лучше полностью привести в сознание. Он слишком много времени – последние сорок два дня – провел в состоянии, похожем на транс, что ставило под угрозу осознание себя как реальной личности. Пол Фримен был даже рад. Его все больше увлекал этот человек, чье прошлое совершило столько невероятных зигзагов.
С другой стороны, над ним довлел диктат Федерального бюро обработки данных, требовавшего представить полный отчет в как можно более сжатые сроки. Для этого сюда и прилетал Хартц. В отличие от рутинных «привет-как-дела-хорошо-до-свидания», Хартц проторчал здесь целый день. Кто-то в Вашингтоне о чем-то догадывался. Или, по крайней мере, неосторожно высунулся с инициативой и теперь срочно нуждался хоть в каком-нибудь результате.
Фримен решил пойти на компромисс. Можно один день не прокручивать записанные в памяти события, а поговорить как живой человек с живым человеком.
Он заранее предвкушал удовольствие от разговора.
– Вы знаете, где находитесь?
Бритый облизнул губы, ощупал взглядом голые белые стены.
– Нет, но догадываюсь, что в Пареломе. Я всегда воображал, что в безликих секретных постройках в восточной части кампуса прячутся именно такие помещения.
– Какие чувства вызывает у вас Парелом?
– По идее, я должен коченеть от ужаса, но вы мне, видимо, что-то вкололи, поэтому я ничего не чувствую.
– Однако после вашего первого приезда в Парелом вы испытывали совершенно другие эмоции.
– Еще бы. В то время центр казался мне раем на земле. Чем он еще мог казаться ребенку с моим прошлым?
О нем в архивах сохранились записи: отец пропал, когда сыну было пять лет, мать продержалась год и сгинула в алкогольном угаре. Но мальчишка оказался живучим. Было решено, что из него получится неплохой «сын на прокат». Он был явно умен, вел себя тихо и достаточно воспитанно, не имел грязных привычек. Поэтому с шести- до двенадцатилетнего возраста кочевал из одного современного, «умного», иногда даже роскошного дома в другой из тех, что компании снимали для бездетных супружеских пар, присланных на временную работу из других городов. «Родители», как правило, хорошо к нему относились, одна пара даже всерьез подумывала об усыновлении, но в последний момент не решилась окончательно связать себя с ребенком, чей цвет кожи отличался от их собственного. Как бы то ни было, несостоявшиеся приемные родители утешали себя тем, что парень получил прекрасное представление о штепсельном образе жизни.
