скачать книгу бесплатно
Танцующая девочка тоже сидела в лодке и гладила Йоку по голове. У нее были маленькие руки с белыми пальцами и короткими ногтями. И от ее прикосновений сон становился все глубже, и в нем Йока уже не слышал голосов, а бродил по Беспросветному лесу со Стриженым Песочником.
И в результате предстал перед профессором Важаном не только босым и голым до пояса, не только весь в синяках и с разбитым лицом, но еще и зевающим самым неприличным образом. Но не мог же Йока предположить, что профессор выйдет встречать лодку!
– Ничта… – начал Цапа еще с воды. – Простите, я хотел сказать, профессор Важан! Я подобрал по дороге мальчика, который явно нуждался в помощи. Не могли бы мы дать ему чистую рубашку, умыть и обработать раны?
– Сначала умыть и обработать раны, и только потом дать чистую рубашку, – добродушно проворчал профессор, собственноручно принимая конец. На этот раз он был одет так, словно маскировался под сытинского разбойника: в льняную рубаху навыпуск и синие штаны в тонкую полоску. Но более всего Йоку поразили тяжелые грязные сапоги. Домашний халат и собранные гармошкой чулки более соответствовали облику профессора, чем этот наряд хлебопашца.
– С мальчиком прибыл его товарищ, – продолжил Цапа.
– Я не слепой, – ответил Важан. – Милости прошу. У нас сейчас время завтрака, но на кухне не готовы к приему гостей. Я думаю, мы устроим небольшой пикник на свежем воздухе. Выпьем кофе, пока готовят угли и мясо.
Йока, еще не вполне проснувшийся, едва не свалился с лодки, выходя на берег, но Важан подхватил его под локоть.
– Так-так, Йелен… Подобного рода драки не красят порядочных юношей, но я всегда делаю скидку на то, что по-другому реализовать свою потребность в риске у современной молодежи возможностей нет. Кулачные бои для простолюдинов и поединки для аристократов ушли в небытие. Ты помнишь, в каком году законом были запрещены поединки?
– Кажется, в двести шестьдесят первом… – Йока неблагопристойно зевнул.
– В шестьдесят втором. Кулачные бои – немного позже, в начале четвертого века. Но, как видишь, традиции еще живы, хотя и претерпели некоторые изменения. Я смотрю, теперь в кулачных боях применяют оружие? Раньше это было принято лишь в отдельных местностях.
– И совершенно напрасно применяют. – Змай легко соскочил с лодки. – Оружие им только мешало.
– Я думаю, оно служит для устрашения противника, а не для победы над ним, – сказал на это Важан, – и, скорей всего, имеет целью повысить статус бойцов в глазах мелюзги и девчонок. Ибо ни один искушенный в боях человек не поверит в серьезность этого оружия. Пожалуй, за исключением кастета, который утяжеляет удар кулаком.
– Не скажите, – возразил Цапа Дымлен, – оружие повышает смертельный риск. Задачи, которые они ставят перед собой, далеки от смертоубийства, но ведь их цель – риск.
– В любом случае это бравада и подростковая глупость, – фыркнул Важан. – Нет хранителей традиций, нет школы кулачного боя, нет зрелых арбитров – закон уничтожил все, кроме собственно кулачного боя. Я всегда говорил, что при помощи закона бесполезно бороться против человеческого естества, будет только хуже.
Йока не видел усадьбы Важана с той стороны, с которой они сейчас в нее входили, а оказалось, что, кроме чопорного парка с фонтанами и мраморными статуями, за домом прячется небольшой яблоневый сад, в котором оборудована площадка для пикников: беседка, качели-скамейки, уголок для жаровни, выложенный светлым камнем, легкие деревянные столики и плетеные кресла. Между яблонь журчал веселый чистый ручеек.
Цапа ушел распорядиться прислугой, а Важан остался с гостями. Он и Змай сели в кресла за стол, а Йока устроился чуть поодаль, в тени яблонь, на широких качелях со спинкой: голым он чувствовал себя неловко.
– Мы с Йеленом в последний раз обсуждали Откровение Танграуса, – пояснил Важан Змаю, – и мне бы хотелось продолжить.
– Нисколько не возражаю, – чинно ответил Змай. – Напротив, поговорить об Откровении мне не менее интересно.
И тут Йока вспомнил, что хотел спросить у Змая о трех деталях, упомянутых Важаном, но забыл! Однако Важан его опередил:
– И что вы думаете о последней части Откровения? И ее отличии от первой?
– Не вызывает сомнений, что стилистически они различны. Но я не возьмусь судить, какая написана лучше. – Змай сделал серьезное лицо, и Йока понял, что он опять шутит.
– По-моему, это очевидно, – фыркнул Важан.
– Неужели?
– Первая часть Откровения, вместе со всеми остальными пророчествами Танграуса, причислена к литературным памятникам лишь потому, что написана пятьсот лет назад. Других литературных достоинств у нее нет. Конечно, с точки зрения современной поэзии и вторая часть имеет огрехи, но для своего времени является в некотором роде прорывом. Йелен, а ты как считаешь?
– Я плохо разбираюсь в поэзии. Но допускаю, что перед смертью у Танграуса случилось озарение. Он ведь умер через несколько дней.
– Ты исходишь не из объективных предпосылок, а из желания верить в то, что Откровение может сбыться. Это свойственно женщинам и детям. Щекочет нервы. Придает нашей скучной жизни оттенок романтики.
– А вы сомневаетесь в том, что Откровение сбудется? – лукаво спросил Змай.
– Я сомневаюсь в том, что оно сбудется само по себе. Если оно начинает сбываться, а некоторые факты говорят в пользу этого утверждения, это означает лишь, что кто-то способствует его осуществлению.
В садик из задней двери особняка вышла горничная с подносом; вслед за ней появился дворецкий, который нес тазик с горячей водой и чистые полотенца, перекинутые через локоть.
– А вот и кофе, – удовлетворенно кивнул Важан Змаю, – у меня отличный кофе, мне его привозят из Исида.
– Буду рад попробовать. Там, откуда я прибыл, нет хорошего кофе.
И Важан не спросил, откуда прибыл Змай! Он вообще вел себя странно: то ли делал вид, что ему нет до Змая никакого дела, то ли действительно давно и хорошо его знал.
Дворецкий же устроил тазик на стул возле Йоки.
– Йелен, мой дворецкий неплохо разбирается в медицине. Можешь смело доверить ему свои боевые раны.
– Я бы попросил вас повернуться к солнцу, господин Йелен, – сказал дворецкий, – а лучше всего – пересесть в кресло.
– Как вам будет удобней, – кивнул Йока. В тени он начал замерзать.
– А вы, если я правильно понял, не сомневаетесь в том, что Откровение сбудется? – продолжил Важан разговор со Змаем.
– Мне трудно ответить на этот вопрос. Но я согласен с вашей точкой зрения: чтобы Откровение сбылось, кто-то должен приложить к этому руку. В частности, кто-то должен родить и вырастить Врага. И этот кто-то должен в полной мере владеть прикладным оккультизмом, ведь речь идет об изменении биологических особенностей человека.
Дворецкий (внешне – сама учтивость) довольно грубо пощупал нос Йоки – едва успокоившаяся боль вспыхнула снова.
– Ничта, перелома нет, немного смещена перегородка. Подправить?
– Конечно. Не оставлять же его с кривым носом на всю жизнь.
– Может быть, стоит сделать ему инъекцию морфина?
Важан повернулся вполоборота и смерил Йоку взглядом:
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Вам придется потерпеть, господин Йелен, – вздохнул дворецкий. – Это болезненная операция.
– Подержать ему голову? – Змай поднялся.
– Да, – согласился дворецкий, – так будет лучше. И… Ничта, надо, чтобы кто-то придержал полотенце.
– Мне это ничего не будет стоить. – Важан медленно поднял грузное тело с плетеного кресла – оно заскрипело и едва не развалилось.
– Не бойся, – весело сказал Змай, подходя к Йоке сзади, – я буду держать крепко.
– Спасибо, – едко ответил тот.
– Сожми подлокотники покрепче и рук не разжимай, – шепнул Змай ему на ухо и взял его за щеки, приподнимая голову вверх.
Вообще-то это было ужасно, хотя дворецкий мучил его не более трех секунд. Слезы опять хлынули ручьями. Важан прижал полотенце к многострадальному носу, а Змай повернул Йоку к себе лицом и потрепал по волосам:
– Сейчас пройдет.
– Будем считать это расплатой за желание быть взрослым, – проворчал Важан, отправляясь к ручью – мыть руки.
Йока прятал лицо на животе Змая и не мог унять слез, всхлипывал и дрожал. Змай похлопывал его по плечу и даже гладил по голове.
– Ничта, у него, похоже, сломано два пальца. Но не сегодня, давно. Мне показалось, с них раньше времени сняли гипс, – дворецкий указал на левую руку Йоки.
– Да, это я сломал. Две недели назад. Йелен, все прошло. Можно больше не плакать.
Йока, конечно, досадовал на самого себя, но слова Важана разозлили его. Он коротко глянул в его сторону, и тот вдруг шагнул назад и побледнел. А через секунду сухо рассмеялся.
– Йелен, тебе нужно учиться владеть своим гневом. Для твоей же пользы. В школе мальчиков недаром учат держать глаза долу. И тебе бы это пригодилось как никому другому.
– Чем это я настолько хуже других? – проворчал Йока. Зато слезы высохли в один миг.
– Я не говорил, что ты хуже других, – Важан уселся в кресло, – я всего лишь дал тебе хороший совет.
Цапа Дымлен появился неожиданно, словно вышел из-за корявого ствола яблони.
– Я издали догадался, что господину Йелену здесь оказана первая помощь, – сообщил он весело и нагнулся к уху Важана. Прошептал что-то и протянул записку.
Важан сначала нахмурился, разворачивая листок, а потом улыбнулся одним углом рта.
– Прекрасно, Цапа. Проводи их сюда. У нас здесь как раз неофициальная дружеская обстановка.
– Господин Йелен, – дворецкий тронул Йоку за плечо, – я бы смазал йодом некоторые ссадины и помог вам умыться. Чтобы вы могли одеться и сесть за стол.
– Да, конечно, – кивнул Йока и заметил, что сжимает в кулаке полу пиджака Змая.
– А я бы положил лед на переносицу, чтобы успокоить кровотечение, – посоветовал Змай.
– Я думаю, кровотечения уже нет, – мягко ответил ему дворецкий. – Я все сделал очень аккуратно.
Каково же было удивление Йоки, когда вслед за Цапой Дымленом в саду появился отец! А за ним, в форменной куртке чудотвора, – Инда Хладан!
– Здравствуйте, господа, – Важан даже не привстал, приветствуя гостей. – Я рад, что вы решили провести выходной день в моем обществе.
– А мы, в свою очередь, рады, что вы не отказались нас принять, хотя наш приезд стал для вас… – отец не договорил, наткнувшись взглядом на Йоку. – Йока! Что ты здесь делаешь? Что у тебя с лицом?
– Ничего страшного с его лицом, – ответил Инда Хладан, – держу пари, он был вместе со всеми на сытинских лугах.
– Как? В этой стычке между бандитами? – Отец взялся рукой за ветку яблони, и она едва не обломилась.
– Брось, Йера. Какие бандиты? Недоросли, которым некуда девать молодецкую удаль.
– Йока! Да тебя же могли покалечить! Чем ты думал, когда туда пошел? Посмотри, ты же весь избит! Почему ты не вернулся домой? Я сейчас… Сейчас Дара тебя отвезет. Надо позвать доктора Сватана!
– Господин Йелен, это синяки. Они сойдут через неделю. Это не смертельно, – изрек Важан.
– Профессор Важан, я уважаю ваше мнение, но в данном случае речь идет о здоровье моего сына, и я не могу относиться к этому столь легкомысленно. Ему едва не выбили глаз!
– Между «выбили» и «едва не выбили» – огромная разница, – сказал вдруг Змай и потянулся, – впрочем, если бы глаз все же выбили, ему бы не помогли и лучшие врачи Славлены.
– Простите, я не знаю, как к вам обратиться… – недовольно начал отец, но его перебил Инда Хладан:
– Его зовут Змай. И я бы на твоем месте обратил на этого субъекта самое пристальное внимание. Твой сын представил его как своего друга, и было это, когда они пили пиво у входа в парк. Думаю, бутылка афранского вина урожая девяносто четвертого года предназначалась именно ему.
– Да, я выпил это вино, – скромно согласился Змай.
– Господа, не будете ли вы любезны присесть? – оборвал их Важан. – Здоровью мальчика уже ничто не угрожает, господин Йелен. Я заявляю это со всей ответственностью.
Йока смотрел на них с легкой усмешкой, иногда морщась, потому что дворецкий невозмутимо продолжал смазывать йодом ссадины на его плечах.
– Я сяду, профессор, – отец придвинул кресло к столу, – но, прошу меня извинить, мне бы хотелось кое-что выяснить.
– Выясняйте, я не буду вам мешать. Цапа, распорядись насчет кофе.
– Уже, – ответил тот. – Мне уйти?
– Нет уж! Пусть Цапа останется! – выкрикнул Йока. Пожалуй, получилось слишком громко. И вовсе не так официально, как ему хотелось.
– Я займусь жаровней, – подмигнул ему Цапа.
– Прекрасно, – выдохнул Важан, когда все расселись. – Вы что-то собирались выяснить, господин Йелен.
– Я хотел выяснить, что за человек называет себя другом моего сына. – Отец внимательно посмотрел на Змая.
– Это я назвал его своим другом, а не наоборот, – тут же поправил Йока.
– Хорошо. Кого мой сын называет своим другом. Итак, кто вы такой, милейший?
– Я? Я сказочник, – лаконично ответил Змай.
– Очень приятно, – кашлянул отец. – Вы пишете сказки для детей?
– Скорей, для взрослых. Собственно, я сочинил только одну хорошую сказку, но здесь она получила широкую известность.
– Ваша… хм… сказка издана большим тиражом?
– Да, изрядным, – Змай кивнул. И опять был так серьезен, что в несерьезности можно было не сомневаться.
– Я никогда не слышал вашего имени.
– Ее издают под псевдонимом. И я позволю себе его не называть.
