скачать книгу бесплатно
Спасение пришло неожиданно в виде стремительного вихря, врезавшегося им в ноги. Коллинз закатил глаза от удара, пришедшегося в пикантное место, и взвизгнул от боли.
Вихрем оказалась Лаки, стремглав бежавшая по коридору. Не рассчитав скорость, она врезалась прямо в них, при этом вся ее инерция досталось Коллинзу.
Тот резко оттолкнул от себя девочку и заорал:
– Куда несешься, идиотка? Не видишь, люди стоят! Мозгов совсем кот наплакал?
Не обращая внимания на его вопли, Лаки быстро затарахтела, глотая слова:
– Мисс Уиллис, побежали скорее, там Мариоке плохо! Она случайно проглотила монетку, мы с ней поспорили, а теперь задыхается… и если умрет…
Она тяжело дышала и была такая взволнованная, что воспитательница не на шутку испугалась.
– Извините, мистер Коллинз, – коротко бросила Джулия, схватила девочку за руку и помчалась с ней на второй этаж.
Декан посмотрел им в след и злобно нахмурился. Ничего, птичка, не попала сегодня в мою клетку – попадешь завтра. И девчонку следует проучить. А она лакомый кусочек, прямо сладкая конфетка. Пожалуй, с нее он и начнет, воспитательница никуда не денется. Все они сначала ломаются и строят недотрог, а потом становятся шелковыми. Боль отпустила и приходя в хорошее настроение, он вошел в кабинет и начал обдумывать план действий в отношении девчонки.
Они бегом спустились с третьего этажа и бежали по второму, как вдруг девочка резко затормозила и потащила воспитательницу в комнату для рукоделия, обычно пустовавшую в это время.
Затолкнув Джулию в комнату, Лаки спокойным голосом, словно не она так отчаянно рвалась спасать подругу, сказала:
– С Рикой все в порядке. Мы просто побоялись оставить вас наедине с Коллинзом. От этой сволочи добра не жди.
– Девочка моя, ты спасла меня. Я уже не знала, как от него избавиться, – со слезами благодарности воспитательница обняла ученицу и растроганно поцеловала. – Какая же ты сообразительная! Но, как вы с Мариокой узнали об этом?
– Не с ней, а с мистером Смитом. Он рассказал о грозящей вам опасности и попросил меня срочно вас вызвать.
– С мистером Смитом? – удивленно протянула Джулия и с явной обидой спросила: – Почему же он сам не защитил меня, а подослал тебя? Не захотел портить отношения с начальством? – разочарованно усмехнулась она. – Я думала, что нравлюсь ему, а он даже не посмотрел в мою сторону, заметив Коллинза. Или мистер Смит не хочет, чтобы кто-то заподозрил о нашей симпатии, ведь руководство не поощряет личные отношения между сотрудниками?
Она с надеждой посмотрела на девочку, а потом со вздохом возразила сама себе:
– Впрочем, я все придумала, нет никакой симпатии.
– Мисс Уиллис, Коллинз хорошо знает о моем отношении к вам. Я испугался, как бы ему в голову не пришла нелепая мысль, что и вы можете мне симпатизировать, – раздался с порога теплый голос Смита.
– И почему такая мысль нелепая? Вы считаете, я недостойна проявить расположение к вам и к кому-либо еще? – вспыхнула от негодования Джулия. – Или для этого надо попросить разрешения у декана Коллинза?
– Мисс Уиллис, вы удивительная девушка и заслуживаете самого лучшего в жизни. Это я недостоин разговаривать с вами помимо вопросов, касающихся учеников. И вам не следует портить репутацию проявлением дружеского участия ко мне, как к коллеге.
Голос воспитателя был грустным, взгляд бесконечно печальным, и девушка разозлилась на него уже по-настоящему за непонятные отговорки.
– Мистер Смит, к чему эти китайские церемонии? Достоин – недостоин. Посчитали, что не надо вмешиваться, ну и ладно, – она сердито отвернулась, чтобы не показывать предательски дрожавшие губы. – Никто ведь не считает, что вы обязаны…
– Джулия, пожалуйста, не думайте так, – впервые обратился к ней по имени Смит. – Если бы я вмешался, то Коллинз посчитал бы, что я имею на это право, и перестал бы с вами церемониться. В его глазах вы стали бы падшей женщиной, которая должна выполнять все его мерзкие требования, либо быть с позором изгнана из Дармунда.
– Не думала, что несколько слов, сказанных в защиту достоинства женщины, сразу делают ее падшей, – с едкой иронией ответила девушка, а про себя подумала: «Все вы одинаковые, и не хотите из-за глупой женской гордости портить отношения с теми, от кого зависите».
Она с горечью вспомнила парня, с которым прожила два года. Тот уговаривал ее быть любезной с его начальником, заверяя, что это поможет ему получить новую должность, а значит, и повысить достаток их совместной жизни.
Джулия ушла от него без малейшего колебания, даже не задумываясь о том, что останется без средств существования, ведь все накопления, доставшиеся после смерти родителей, были вложены в провальные проекты ее бой-френда. Она стала жить с бабушкой, которая через приятельницу смогла устроить ее воспитательницей в Дармунд. Жалование было скромным, но на жизнь хватало.
А сейчас она опять увидела, как мужчина оценил должность выше достоинства. Причем мужчина, который так ей нравился.
– Похоже, вы не понимаете, о чем я веду речь, – сухо произнес Смит и второй раз за этот день, но уже сознательно, закатил рукав рубашки.
Он повернул руку, чтобы Джулия хорошо рассмотрела татуировку и увидев, как в ее глазах недоумение сменилось откровенным ужасом, с холодной усмешкой закончил их разговор:
– Больше нет вопросов, не так ли? Мое почтение, мисс Уиллис, хотя вряд ли теперь оно имеет для вас значение.
Джед развернулся и быстро вышел из комнаты, боясь показать девушке своей мечты разочарование, стыд и боль, наполнявшие его.
Джулия никак не могла отойти от его слов и растерянно окинув взглядом комнату, увидела сидевшую в углу девочку, ставшую невольным свидетелем разговора взрослых, не заметивших ее в пылу спора.
– Как же так, Лаки? – растерянно спросила воспитательница, отказываясь понимать происходящее. – Мистер Смит, он был таким…, а оказывается, он… – ей не хватало слов выразить обуревавшие ее чувства, и она с трудом выдавила из себя, – незаконнорожденный? И эта ужасная татуировка, зачем она у него?
– Теперь он не такой умный и красивый, как сразу казалось? – иронично спросила девочка, усмехаясь прямо в лицо своей воспитательницы. – Хорошо хоть ума хватило ума не скомпрометировать вас и не вмешиваться в разговор с мистером Коллинзом.
Лаки громко хмыкнула и с той же улыбкой, насмешливой и разочарованной одновременно, продолжила добивать Джулию:
– Вас не успели предупредить, что я тоже незаконнорожденная? Господин Бирн, наверное, сказал, что я сирота? Он так представил меня и маме Мариоки, иначе она сразу запретила бы дочери общаться со мной. Сирота звучит намного благородней, чем ублюдок, но вы должны знать правду – я не знаю, кто мои родители. Пять лет назад мне тоже хотели сделать такую татуировку, но у них не получилось, а мистер Смит живет с ней с семилетнего возраста.
– Они сделали татуировку семилетнему ребенку? – с недоверчивым ужасом переспросила Джулия. – Кто – они, Лаки?
– «Истинные друиды», указывающему такому быдлу, как мы, его место в Дармунде, – девочка с вызовом посмотрела на нее. – У всех окружающих такие наколки вызывают отвращение. А таким, как я, они служат доказательством, что у этого человека есть чувство собственного достоинства. Он не стал продавать душу и пытаться заслужить прощение уже за одно свое существование. Нам не за что, и не у кого просить прощения, ведь мы, как и вы, не просили нас рожать. Мы такие же люди, как все, хоть нас и считают прокаженными.
Девочка с гордо запрокинутой головой бросала в лицо своей воспитательницы жестокие, но правдивые слова, а та, нервно сжимая руки и чуть не плача, пыталась переубедить ее:
– Ну, что ты говоришь? Никто так не считает.
– Я говорю правду.
Она почти уже успокоилась, хотя реакция мисс Уиллис сначала очень огорчила, а затем рассердила ее. Но немного поразмыслив, Лаки поняла, что это была обычная реакция, такая же, как и у всех. Просто было обидно, ведь она считала мисс Уиллис необычной. Настолько необычной, что способной понять и принять. Но, увы, жизнь – не сказка, да и в сказки Лаки давно перестала верить. Так давно, что и не помнит этого радостного чувства надежды и веры в чудо.
– Мы незаразные, но с нами лучше не общаться, – уже без всякой обиды сказала девочка. – Обещаю, что никаких проблем больше не будет. Завтра я пойду на занятия и присматривать за мной, как приказал господин Бирн, вам не придется. Все будет хорошо, мисс Уиллис.
Лаки ободряюще улыбнулась своей донельзя расстроенной воспитательнице и выскользнула из комнаты.
Глава 4
Джулия никак не могла забыть слова Лаки, вновь и вновь прокручивая их в голове. Когда она сама училась в Школе Бардов, у них на курсе было несколько девочек, к которым относились свысока и шепотом намекали, что те незаконнорожденные. Открыто говорить об этом считалось неприличным, и воспитатели подчеркнуто старались относиться к ним, как ко всем остальным. Хотя именно такое отношение делало девочек ущербными и даже убогими, подчеркивая, что с ними общаются только из чувства профессионального долга. Джулия никогда не задумывалась над жизнью тех девочек, и за все время учебы практически не общалась с ними. Она даже толком не помнила их лиц, те держались особняком. На занятиях их редко спрашивали и до поступления в Школу Друидов никто из них не дошел. Все считали их ненужным балластом, и не понимали, зачем их столько лет обучать в Дармунде.
Но Лаки ведь совсем другая, она просто не может быть… Джулия даже про себя не могла назвать эту чудесную девочку грязным словом «ублюдок». Ей так нравится общаться с ней. Вернее, нравилось. После того разговора Лаки не допускала никакого общения, кроме вежливых, дежурных фраз.
Девушка жалела об утраченном доверии девочки и очень хотела завоевать его вновь. Ей было все равно, кем считают Лаки узколобые борцы за чистоту друидской крови. Невероятно красивая и еще более, невероятно смелая и умная девочка была настоящим чудом. Она общалась с ней на равных, иногда Джулии даже казалось, что они ровесницы, ведь в некоторых вопросах девочка разбиралась лучше нее, хоть и была младше на десять лет. С ней было так легко и свободно, как с лучшей подругой.
Она не хотела терять такую дружбу и решила, во что бы ни стало, вернуть расположение Лаки. А еще ей хотелось защитить ее. Теперь, когда у нее на многое открылись глаза, Джулия стала замечать предвзятое отношение преподавателей к девочке. Они постоянно старались ставить наглую девчонку на место. А ее наглость, по их мнению, заключалась в том, что на уроках она смеет еще и отвечать лучше всех, нет, чтобы сидеть тихонько и не привлекать к себе внимания, как делают все девчонки ее положения.
Особенно возмущалась мисс Адамс, очень недовольная реакцией на ее донос. Она ведь рассчитывала, что Макбрайд отошлет девчонку вместе с мерзавцем О’Хара в приют, или хотя бы высечет ее так, как и его. Через неделю после возобновления Лаки посещений ее занятий, мисс Адамс, кипя от негодования, влетела в малый зал для заседаний, где в тот момент присутствовала большая часть преподавателей, собравшихся по приказу Макбрайда.
– Это возмутительно! Негодяйка Альварес сорвала мой урок! – словно торговка, брызжа слюной, кричала утонченная преподавательница по зельеварению. – Я требую немедленного выгнать ее из Дармунда! Совсем уже обнаглела. Забыла, что ей надо сидеть, как мышке, и молчать, как рыбке, а не раскрывать свой рот. В наше время таких, как она, быстро учили молчать в кулачок! Проклятые ублюдки совсем страх потеряли!
– Каких таких? И что значит – учили? – не вытерпела Джулия и с вызовом посмотрела на высокомерную и чванливую мисс Адамс. – Делали мерзкие надписи на руках? А кто имеет право определять чистоту их крови? Вы? – Девушка смерила презрительным взглядом разъяренную преподавательницу и отчеканила: – Чистота крови подтверждается только магической силой, а не родственными связями.
– О, да у нас появились защитники этого плебса, – скривила губы в издевательской насмешке мисс Адамс. – Смотрите, не ошибитесь в симпатиях, милочка. А то быстро окажетесь на дне Дармунда, если будете так небрежно относиться к происхождению.
– Не надо мне указывать, мисс Адамс, – смело ответила Джулия. – А тем более угрожать.
– Не смей говорить со мной в таком тоне, ничтожество! – взвилась преподавательница. – Вылетишь отсюда вслед за Альварес, а может, и раньше ее!
– Не знал, мисс Адамс, что Совет поручил вам решать кадровые вопросы, – раздался спокойный голос Макбрайда, только что переступившего порог зала для заседаний.
– Ну что вы, господин Бирн, конечно, это не моя прерогатива, – сразу залебезила мисс Адамс. – Я просто сделала мисс Уиллис небольшое замечание о заблуждениях, с которыми надо бороться, если она хочет работать вместе с нами, – преподавательница выразительно посмотрела на Джулию и насмешливо усмехнулась.
– Мисс Адамс, я хочу знать суть конфликта, – произнес Бирн, усаживаясь в свое кресло, и сухо уточнил: – Вашего конфликта с Альварес. С мисс Уиллис я уже все понял, мы поговорим об этом позднее.
– Альварес сорвала урок! – вновь начала заводиться мисс Адамс. – Сначала демонстративно смотрела в окно, а когда я спросила, что ее там так заинтересовало больше нашего урока, эта мерзавка, – и заметив недовольный взгляд Макбрайда, она быстро поправила: – эта юная леди нагло заявила, что мой урок ей уж точно неинтересен. Тогда я сказала, что если она такая умная, то пусть вместо меня читает лекцию по зельеварению, а Альварес с ухмылкой ответила: «Ну, если вы настаиваете» и вышла к доске. Она перечеркнула мои записи, заявив, что в них имеются неточности и написала новые рецепты. Да, помилуйте, кто в наше время сам варит зелья от простуды и головной боли, если их можно купить в аптеке? Все отлично понимают, что мой предмет изучается для сохранения традиций, а не для практического применения.
Преподавательница действительно не понимала, зачем изучать старинные рецепты, и относилась к своему предмету несерьезно, пробубнила лекцию, да и ладно.
– Просто возмутительно, что эта выскочка посмела указать на небольшие неточности при семидесяти учениках!
– Конечно, ваши уроки не интересны для Лаки Альварес, – скептически заметил профессор Броуди, преподававший учение о магических заклинаниях. – В отличие от вас, такого уважаемого преподавателя, девочка не считает зельеварение устаревшей наукой и применяет свои знания в жизни. Например, улучшила так презираемое вами зелье от простуды. Теперь у него нет горького привкуса. Я с удовольствием принимаю его и даю своим детям.
– Вы пьете сами и даете детям? – с неподдельным ужасом переспросила мисс Адамс. – А вдруг в роду этой подзаборной девчонки были ведьмаки или мафары, и она специально варит ядовитые зелья?
– Да уж не ядовитей ваших. Я прочитал в тетради сына ваши рецептики. Вы же валериану от календулы отличить не можете, – снисходительно усмехнулся профессор. – И кто поручится, что в вашем роду не было мафаров? Вампиры точно были, судя по тому, как вы любите «пить кровь» учеников.
Лицо преподавательницы покрылось красными пятнами, и она завизжала со всей мочи:
– Как вы смеете обвинять меня в вампиризме! Хорошо сидеть здесь и умничать! Да вы сами не знаете свои заклинания! А вот начнете читать лекции этой всезнайке Альварес, опозорит она вас при всех, тогда и вспомните мои слова, что таких умников взашей надо гнать из Дармунда!
– А я уже полгода занимаюсь с Лаки, – насмешливо посмотрел на нее Броуди. – Она посещает не только мои лекции для десятого мужского курса, но и практические занятия. И знаете, как это подстегивает меня и моих учеников? – он уже откровенно смеялся прямо в лицо разъяренной мисс Адамс. – Девчонка любит задать каверзный вопрос преподавателю, а с парнями сразиться на дуэли. Мои ребята теперь намного быстрей усваивают материал. Стыдно, знаете ли, уступать тринадцатилетней девчонке, вот они и стараются не упасть лицом в грязь.
– Вы позволили этой безродной дряни получать тайные знания? – с негодованием воскликнула мисс Адамс. – Да как вы посмели… без особого разрешения, без согласования, без…
– Вашего высочайшего соизволения? – съязвил Броуди. – Наверное потому, что все было согласовано и разрешено людьми, круче вас. Правильно сказала мисс Уиллис – чистота крови друида определяется магической силой. И судя по этому критерию, девочка – наследница благородного старинного рода, неважно, чью фамилию она носит. Не вам разглагольствовать о ее происхождении, заботьтесь лучше о своем.
Мисс Адамс не ожидала столь резкого отпора от профессора Броуди – друида в сороковом поколении. Это было уже серьезней, чем препирательство с жалкой мисс Уиллис. Она растерянно окинула взглядом коллег, рассчитывая на поддержку, но никто не захотел ввязываться в ее перепалку с уважаемым всеми профессором.
Поддержка пришла от декана Школы Оватов мистера Коллинза, который решил воспользоваться ситуацией в своих интересах. Он с легкой улыбкой обратился к обоим спорившим:
– Давайте не будем горячиться, коллеги. Мисс Адамс не хотела никого обидеть. Она лишь посетовала, что девочка слегка невыдержанная в силу отсутствия родительского воспитания. Но это все поправимо. Я лично займусь Альварес и проверю уровень ее знаний. Возможно, она и правда сильная ученица, тогда я буду обучать ее индивидуально на более высоком уровне. Ну, заодно и манеры улучшим.
– Лаки Альварес – ученица Школы Бардов. Вы не имеете права проверять уровень ее знаний. Это неэтично и неприлично, – раздался четкий и резкий голос профессора Галлахар – декана женского факультета Школы Друидов. – И чему вы научите девочку? – с явным сарказмом поинтересовалась она. – Уровень ее знаний выше, чем у вас. Лаки уже готова к переходу в Школу Друидов, и через год я лично буду ходатайствовать о зачислении ее на мой факультет.
– Да кто вам дал право оценивать уровень моих знаний, а тем более сравнивать его с уровнем какой-то ученицы? – мгновенно окрысился Коллинз на женщину. – Что вы с Броуди дифирамбы ей поете, выставляя прямо потерянной принцессой? Может, это кто-то из ваших родичей сотворил сей плод любви? Так честно и скажите, без всяких намеков и экивоков, а не обвиняйте в нарушении приличий и этических норм. В вашем преклонном возрасте, профессор Галлахар, должно быть стыдно, оценивать мой благородный порыв в подобном контексте!
Последняя фраза была уже явным хамством. Ухоженная пятидесятилетняя женщина выглядела лишь немногим старше тридцатичетырехлетнего Коллинза, разгульный образ жизни которого уже начал сказываться на внешности.
– Хорошо, что вы помните мой возраст, Коллинз. Значит, не забыли, что сдавали у меня экзамены по пятому кругу. Я вполне могу судить о ваших знаниях, как и о манерах, которые напрочь отсутствуют.
– Не смейте говорить со мной в таком тоне! Вы такой же декан, как и я! И зря считаете, что я не стану связываться с выжившей из ума климактеричкой! Так что придержите свой язык! Мне достаточно сделать один звонок, и завтра духа вашего здесь не будет!
– Прячетесь за чужие яйца, Коллинз? – насмешливо поинтересовалась ничуть не испуганная женщина. – Свои не выросли?
В зале раздался одобрительные смешки преподавателей и даже негромкие аплодисменты. Декан злобным взглядом окинул зал, цепко выхватывая лица насмешников, чтобы потом припомнить им столь неслыханную дерзость.
А профессор Галлахар продолжила все тем же спокойным голосом:
– Мне достаточно сделать один звонок, и через час у вас не будет даже этого жалкого подобия.
Макбрайд был готов аплодировать ей стоя, но вслух, еле сдерживая улыбку, посоветовал доверительным голосом:
– Лучше извиниться, Коллинз. У мистера Галлахара за жену напрочь сносит крышу. И свой звонок другу вы вполне можете сделать, говоря фальцетом. Шестьдесят лет для ловца, знаете ли, еще не возраст.
Коллинз реально испугался. Макбрайд в свои семьдесят с лишним лет мог еще любому дать прикурить, а Галлахар, действительно, был известен своей вспыльчивостью. И тогда сквозь зубы он процедил:
– Приношу извинения, профессор. Мы в самом деле зря горячимся и тратим драгоценное время на какую-то девчонку, – голос Коллинза зазвучал уверенней: – Господин Бирн, объясните наконец, зачем нас собрали здесь? Через час у меня важная встреча.
Макбрайд хотел откровенно поговорить с преподавателями о детях, находившихся под опекой Дармунда – сиротах и незаконнорожденных. Убедить относиться к ним без предубеждений и дать возможность дойти до Школы Друидов, до которой из таких детей доходили единицы, подобно Смиту. Однако спор, разгоревшийся из-за Лаки, показал бесполезность такого разговора. Ведь уговоры, а тем более, приказы не изменят враждебного отношения к несчастным детям, лишь сделают его более явным. Против них начнут настоящую войну, чтобы доказать, что такие дети – никчемны, и никакие знания невозможно вбить в их тупые головы, ведь отсутствие породы ничем не заменишь. И доказать в первую очередь самому Макбрайду, дерзнувшего нарушить вековое отношение к ублюдкам.
Бирн заметил, что с Адамс и Коллинзом была согласна большая часть собравшихся. Разговор зашел только об одной хорошенькой и умненькой Лаки, и сразу вызвал бурные эмоции, расколовшие преподавателей на два лагеря. Что тогда говорить о таких, как О’Хара, черных и облезлых? Они явно не заслужат хороших слов даже от тех, кто защищал Лаки.
И тогда он быстро изменил первоначальную причину экстренного сбора и озвучил первое, что пришло в голову:
– Я тут поразмыслил на досуге, – непривычно добродушно начал он, придумывая на ходу, что сказать дальше, – мы встречаемся с вами только по каким-то делам, а почему бы нам в неформальной обстановке не устроить пикник с барбекю?
Лица преподавателей недоуменно вытянулись. Они ожидали от строгого Макбрайда чего угодно – порицания, выговоров, детальной критики методов их преподавания, но только не предложения о пикнике.
– Помню в молодости мы собирались с друзьями после Бельтайна и отмечали приход весны. Веселились, ну и выпивали, конечно.
Бирн посмотрел на удивленных преподавателей и неожиданно подмигнул им, вводя в ступор столь панибратским жестом.
– Так что, гульнем на первое мая? Выпивка и еда будут за счет заведения.
Все оживленно зашумели. Никто не припоминал, чтобы в Дармунде устраивали «корпоративные» пикники.
– Значит договорились. У вас есть почти месяц на подготовку. Придумайте какой-нибудь сценарий, чтобы было веселей. Главным назначается профессор Броуди. За неделю до праздника все мне и расскажете.
Броуди с готовностью кивнул. Он любил и умел веселиться, и с удовольствием возьмется за такое дело.
– Ну вот собственно говоря, и все на сегодня. Все свободны.
– Погодите, вы не решили проблему с Альварес, – высокомерно напомнила мисс Адамс. – Нельзя оставлять все, как есть. С девчонкой надо что-то делать.
Преподаватели, уже поднявшиеся с мест, со вздохом опустились в кресла. Собрание закончилось на такой чудесной ноте, а неугомонная мисс Адамс снова вынуждает их слушать перебранку из-за ученицы.
– А насчет Альварес я уже решил, мисс Адамс, – с легкой улыбкой произнес Макбрайд. – Она не будет больше посещать ваши занятия, – он продолжал улыбаться, но его голос становился все холоднее. – Ей там нечего делать. Как, впрочем, и на уроках мисс Фул.
