скачать книгу бесплатно
Взгляд серых глаз пригвоздил ее на месте.
– Так вы нарочно сняли присланный пейзаж на фоне этой картины?
– Ну конечно.
– Какое дьявольское коварство!
– Слыхала я обвинения и похлеще. Но ведь подействовало?
– Еще бы.
– И хотелось бы знать, не украдена ли картина, впрочем, как и все остальные.
– Понимаю, – Габриэль все еще сидел перед картиной на корточках. – Если вы не против, я бы договорился о переправке всей коллекции в мою студию в Лондоне.
– Но их так много.
– Ничего страшного. Мне уже приходилось перевозить коллекции гораздо крупнее этой. Там я смогу установить подлинность и, если понадобится, проконсультироваться с коллегами. Пока суд да дело, картины лучше держать в надежном месте. И по крайней мере их нужно застраховать.
– Конечно.
Об этом Лия не подумала.
– Когда картины доставят ко мне, я бы хотел обсудить с вами на месте дальнейшую судьбу каждой из них. Без бумажной волокиты никак не обойтись, так что по возможности нам желательно этим заняться вместе. У вас найдется время приехать в Лондон?
– Да, – ответила Лия. – Я только что закончила работу по контракту, есть новое предложение в Севилье, которое мне не хочется упустить, но до начала собеседований еще несколько недель. Из-за смерти бабушки я не пыталась найти работу между контрактами. И, кажется, правильно сделала.
– В Севилье? – приподнял бровь Габриэль.
– Я консультирую. То есть выезжаю на место и работаю сколько нужно заказчику. В Париже подолгу не бываю.
– Ну теперь вам будет легче подбирать работу. Если окажется, что это подлинный Мунк, то при желании за него можно выручить целое состояние.
Он провел пальцем по рамке.
– Может оказаться, что я не вправе его продать, – тихо сказала она. – В таком случае я хочу его вернуть законному владельцу.
– Давайте решать проблемы по мере их поступления, – выпрямляясь, ответил Габриэль. – Кстати, странное дело, – задумчиво добавил он, не отрывая глаз от полотна.
– О чем вы?
– Это единственная работа экспрессиониста. Она не вписывается в остальную коллекцию. – Он повернулся к ней. – Других похожих вам не попадалось?
– Нет, – беспомощно всплеснула руками Лия.
– В этой комнате не было произведений искусства? – он медленно осмотрелся вокруг.
– Картин не было. Зато нашлось неприлично много винтажных нарядов от кутюр. Большую часть я пожертвовала Пале Гальера и Музею декоративного искусства.
Она показала на арочный вход рядом с шифоньером.
– Гардеробная была битком набита.
Габриэль оставил картину и нырнул в небольшую комнатку.
– Гм.
– Что значит «гм»?
Лия последовала за ним и остановилась у входа.
Габриэль разглядывал стены опустевшей гардеробной.
– Нацисты считали художников вроде Мунка дегенератами, что не мешало им самим красть их работы, но большинство картин либо продавалось на международных аукционах, либо уничтожалось. За все годы работы мне довелось оценить и реставрировать лишь с полдесятка полотен, спрятанных от нацистов в подвалах, амбарах и на чердаках.
Он достал мобильник и фонариком осветил заднюю стенку.
Лия нахмурилась. На что это он намекает?
– У меня нет ни чердака, ни подвала, ни амбара.
– Нет. Зато есть подозрительно маленькая гардеробная.
– Что?
– На задней стене гардеробной нет штукатурки. Там окрашенное дерево.
– И что?
– Идите сюда, – не оборачиваясь, поманил он.
Подойдя ближе, она разглядела зазор между задней стеной и полом.
– Это перегородка, – сообщил он и, осветив фонариком стену, обнаружил стык двух панелей ровно посередине. – Когда ее установили, не знаю, но стена не капитальная.
– Вы серьезно предполагаете, что за ней тайник?
– Вполне возможно.
Он сообщил это так обыденно, словно они болтали о погоде.
– Для чего? – недоверчиво спросила она.
– Откуда мне знать? Хотите выяснить?
– Ну…
Он схватил ее за руку и сунул в ладонь телефон.
– Сейчас принесу инструменты.
И, не дожидаясь ответа, умчался прочь, а через полминуты вернулся с сумкой.
– Ну-ка посветите вот сюда, – попросил он, опускаясь на четвереньки и разглядывая щель между стеной и полом.
– И часто вы с таким сталкиваетесь? – неуверенно поинтересовалась Лия. – С тайниками и тому подобным?
– Сегодня впервые, – глухо ответил он, просовывая какую-то плоскую пластину в щель под левой панелью.
Она присела рядом с ним, руками чувствуя тепло его тела. Хорошо, что он здесь.
– А если…
Раздался тихий щелчок, и панели вдруг разошлись.
– Ага, она просто сдвигается в сторону.
Они оба поднялись на ноги, Габриэль просунул пальцы в щель и вопросительно взглянул на Лию, ожидая ее одобрения, прежде чем открыть панель.
Как и предполагал Габриэль, в гардеробной оказался тайник, и при виде его содержимого в луче фонарика Лия пошатнулась и вскинула руку, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. На полу и единственной полке стояли десятки картин всевозможных размеров без рамок, видимо для экономии места. Судя по выступающим краям самых крупных полотен, здесь находились работы экспрессионистов и импрессионистов.
Разительный контраст с теми, что висели на стенах квартиры.
Габриэль вынул вторую панель и поставил за спиной рядом с первой. При дополнительном освещении груда картин показалась ещё больше.
– О боже, grand m?re, что ты наделала? – прошептала Лия.
– Не стоит себя накручивать, – возвращаясь к ней, тихо сказал Габриэль,
– А как же иначе? – она взглянула на него, чувствуя, как защипало в глазах от наворачивающихся слез. – Черт возьми, ну зачем женщине, которую благодарил сам Герман Геринг, скирдовать в тайнике картины, если они не награблены?
Она сунула телефон Габриэлю и бросилась прочь из гардеробной, подальше от жутких тайн. Остановилась перед шифоньером, пытаясь отдышаться от отчаяния и боли, сдавившей грудь.
– Лия.
Она не слышала, как он вышел следом за ней.
– Извините. Это все так… просто… – она постаралась собраться с мыслями. – Кошмар какой-то. Чудовищно.
– Послушайте!
Он снова схватил ее за руку и мягко развернул.
– Как бы то ни было, что бы ни совершила ваша бабушка, к вам это не имеет никакого отношения. Вы тут ни при чем. Даже в самом худшем случае вы ни в чем не виноваты. Понятно?
Лия с несчастным видом кивнула, глядя на их переплетенные пальцы.
– Извините.
– Не извиняйтесь. Право же, не стоит. Такое потрясение кого угодно выбьет из колеи.
– Хорошо, что вы рядом, – невольно вырвалось у нее, и она прикусила язык. Хоть это и правда, едва знакомому мужчине такое говорить не стоит.
– Я тоже рад.
Если ее признание и показалось странным или неуместным, вида он не подал.
– Ничего, разберемся.
Лия снова кивнула и высвободила руку, пытаясь прийти в себя.
Габриэль, кажется, колебался.
– Вам есть к кому… к кому обратиться за помощью? Братья, сестры? Родители?
– Ни братьев, ни сестер нет, – сказала Лия. – А родители… когда узнали о квартире, от радости, что не придется возвращаться во Францию, даже не поинтересовались, что в ней может оказаться. Так что это мои проблемы.
Она взглянула на него и попыталась приободриться.
– Ничего, справлюсь. Мне не впервой решать проблемы в одиночку.
– Вы не одна, – за твердым взглядом его серых глаз ей не удалось прочесть ни единой мысли. – На чьей бы стороне ни оказалась ваша бабушка, до истины будем докапываться вместе.
Глава 6
Эстель
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ, 12 сентября 1940 года
Когда немцы вошли в Париж, отель «Риц» был поделен пополам.
На самом деле он состоял из двух корпусов еще задолго до того, как над городом начали развеваться красно-черные флаги, но когда нацисты реквизировали парижскую достопримечательность, фактическая обособленность приобрела общественное значение. Из вертепа для богачей, знати, богемы и интеллектуалов «Риц» превратился в официальную штаб-квартиру люфтваффе.
В половине, выходящей на роскошную Вандомскую площадь, которую когда-то занимали королевские особы и герцоги, обосновались высокопоставленные немецкие офицеры, включая главу люфтваффе Германа Геринга.
В другой части роскошного отеля, выходящей на улицу Камбон и отделенную узким проходом с магазинами, щеголявшими самыми дорогими, роскошными и диковинными товарами во всем Париже, жили гражданские, прошедшие скрупулезную проверку спецслужбами Третьего рейха.
Экспроприация отеля штабом люфтваффе не обошлась без неудобств для давнишних постояльцев, выселенных в номера поменьше и не столь роскошные. Некоторые гости съехали насовсем, оставшимся же до заселения люфтваффе пришлось пережить лихорадочный ремонт, сильнее всего затронувший императорский люкс, что Геринг облюбовал для себя. Впрочем, даже если кто-то из гражданских и был недоволен, в присутствии Эстель или военных об этом никто не распространялся.
В то же самое время в квартире Эстель Алар тоже завершался ремонт. Работы велись столь же спешно, но на этом сходство с отелем и заканчивалось. Кроме самой хозяйки, о них знал единственный человек, что отгородил укромный уголок комнаты и тщательно замаскировал.
В имперском люксе с его многочисленными салонами и спальнями, комнатами горничных и банкетным залом неустанно работало несколько бригад, совершенствуя роскошную атмосферу и выполняя прихоти нового хозяина.
После окончания ремонта в ответ на осторожные расспросы рабочие рассказывали о невероятно огромной ванне, установленной по приказу Геринга. Когда рейхсмаршал уже поселился в апартаментах, персонал отеля на бесхитростные вопросы отвечал гораздо откровеннее. По словам прислуги, несущей в люкс кипы полотенец и бесконечные подносы с едой, ванна использовалась для лечения генерала, пристрастившегося к морфию. По их словам, приходил врач, погружал его в воду, делал несколько уколов и снова окунал в воду. В отеле, где персонал давно привык невозмутимо и беспрекословно обслуживать придирчивых, взбалмошных постояльцев, эти перемены и требования, казалось, воспринимались как должное.
Такого рода услуги вкупе с попустительством снискали «Рицу» среди оккупантов ту же популярность, какой он пользовался у прежних клиентов. Даже родители Эстель были там частыми гостями, особенно когда устраивали званые вечера во время визитов в Париж. Им нравилось вращаться среди сливок общества, а благодаря огромному и к тому же нажитому во Франции состоянию семейства Алар им всегда были рады, как и их дочери. Эстель даже праздновала восемнадцатилетие в большом банкетном зале «Рица». Это был один из тех редких случаев, когда родители на ее день рождения оказались в Париже. Они устроили для друзей званый вечер, потчевали Эстель икрой, подарили ей ожерелье из восемнадцати великолепных изумрудов в золотой оправе и изумрудно-зеленый спортивный «Мерседес» кабриолет в тон ожерелью.
В завершение вечера за именинницу подняли бокалы шампанского и произнесли тост, удостоверившись, что фотограф из «Пари-Суар» запечатлел торжественный момент. В конце концов, общественное мнение было превыше всего.
