Солнечный ветер

Баня приморила меня основательно, так, что единственным желанием после выхода из неё у меня было желание спать. Но захватив полуторалитровую бутыль дядькиной настойки, я за десять минут добрался до одной из окраинных улиц маленького городка, как две капли воды похожего на сотни таких же умирающих, разбросанных по всей стране, где горделиво возвышался двухэтажный Ромкин дом. На стук вышла Алена.

– Артём! – охнула она. – Рома, брат твой приехал! Бросай свои книжки!

Мы обнялись. Пока Ромка спускался из кабинета на втором этаже, Алена провела меня в гостиную, где над люлькой с младшим братиком сидел Максим, их старший сын.

– А вот и Егорка, – похвасталась она, нежно покачав кроватку, отчего сын вальяжно протянул к ней свои коротенькие пухлые ручки.

– Крепыш, – улыбнулся я, наверное, немного завидуя Роме и его семейному счастью.

– Весь в папку, – согласилась Алена.

– Ну не на соседа же ему быть похожим, – с ухмылкой пробасил Рома, как-раз спустившийся к нам. Мы тоже крепко обнялись.

Хоть вид у него был уставший и осунувшийся, он старался казаться бодрым и веселым. С последней нашей встречи он сильно похудел, скинув из своих ста килограммов двадцать, отчего почти исчез живот и сам он стал казаться как-то меньше.

Алена в одно мгновение накрыла на стол какую-то снедь, водрузила посередине привезённую мною бутыль, и мы сели за стол. Снова я рассказал свою историю, как за два дня потерял и жену, и работу, и снова их возмущению не было предела, когда разговор зашёл про Иру. Особенно распереживалась Алена, вспомнив даже между делом, что у неё оказывается есть как раз совсем случайно одинокая двоюродная сестра, которая очень недурна собой. Рома в ответ на это только фыркнул, «ему то не подсовывай свою прости господи», и к этому мы больше не возвращались. Где-то через час Алена ушла укладывать детей и попрощалась со мной.

– Пошли покурим, – тут же шепнул мне брат и мы вышли во двор.

– Хорошо у тебя тут, – я выпустил струю дыма в звёздное небо и прислушался к тишине. – Жена, дети. Тихо.

– Тихо как в гробу, – вздохнул Рома и присел на деревянную балку. – Работы нет, денег нет, продуктов каких-то для мелкого, и тех нет! У него непереносимость лактозы, так за смесью мне приходится в соседний город сорок километров ездить!

– Непереносимость лактозы? – переспросил я. Для меня это было сюрпризом.

– Да, – кивнул брат. – Хрен знает откуда. Как будто и так все просто в нашей жизни.

Я присел рядом с ним и пристально на него посмотрел, пытаясь разглядеть знакомые черты. Он всегда был оптимистичен и ничто, казалось, не могло его сломить. В нем жил настоящий казацкий дух наших далёких предков, он любил место где родился, всегда высмеивал меня за то, что я уехал, а когда построил дом и родил сына, уверенность в превосходстве собственного духа над остальными была в нем несокрушима. Сегодня я впервые услышал в его голосе нотки тоски.

– В школе все меньше детей, а соответственно и работы у нас, учителей, – меж тем продолжал он. – На следующий год в первом классе только на один класс ребятни набралось, через десять лет, вообще никого не будет, все уезжают отсюда. Металлолома почти не несут уже, так алкаши старые кастрюли тащат. В такси пока есть работа, но с каждым годом налог все больше, бензин все дороже, а заработок все меньше.

– И что думаешь? – этот разговор был мне абсолютно в новинку и чего ждать от него дальше я не мог и предположить.

– А что думать? – переспросил Ромка, – барахтаться в этом болоте дальше, деваться некуда.

– Уехать не думал? – закинул я удочку.

– Куда? – меланхолично ответил он вопросом на вопрос, – в областной? В Москву? Мой дом здесь больше чем за миллион я не продам, за эти деньги в области однокомнатную не купишь, а про Москву я вообще лучше промолчу. У меня двое детей, не забывай. И тут у меня кроме зарплаты учителя и таксиста есть ещё какой-никакой подработок.

– Ипотека, все дела, – я сам не верил в то что говорил, но ничего другого на ум не приходило.

– С зарплатой учителя только ипотеки не хватало, – улыбнулся он. – Да и родители старые уже, не хочу их оставлять тут одних.

Тоже верно, подумал я, но ничего не сказал. Да и не было у Ромки никогда желания жить где-нибудь ещё, кроме родной деревни. В большой город он уехал ещё раньше меня и сразу в столицу, в Москву. Но что-то у него там не задалось и сразу после университета он вернулся сюда и больше никогда никуда не собирался.

– Дети уедут, – подытожил он, – а мы останемся.

Мы докурили и вернулись за стол. Через пол часа, уложив детей спать, вернулась Алена, и мы на троих, неспешно, допили настойку, разговаривая обо всем, начиная с политики, заканчивая будущим их детей. Изрядно подвыпившим, и по-настоящему отдохнувшим душой, я уехал от них в три часа ночи на такси.

– Ты собираешься вставать? – разбудила меня тетка. Ее руки были в муке, и она гневно смотрела на меня.

Голова жутко болела, хотелось пить и спать.

– Вставай, блинами угощу, – увидев мое состояние смягчилась она.

Я поднялся вслед за ней, оделся, попил воды из-под крана и вышел на улицу. Ясное и свежее летнее утро было в самом разгаре, предвещая жаркий и душный день. Напоминая беззаботное детство вдали мычали коровы, звенела мошкара, пока ее не припекло июльским солнцем, высоко в ветвях верб, дубов и берез звенели птахи, порхая с ветки на ветку. И казалось вот сейчас со двора забежит дед и закричит что стадо уже за деревней, что дуры-коровы сейчас пойдут на колхозное поле, где лопушится широкими листьями свекла, а я семилетний первоклашка буду хлопать сонными глазами, не зная, что сказать.

Забежав за забор, я справил малую нужду в сторону далекого леса и с хрустом потянулся. В детстве все всегда как в сказке, и много не замечаешь, хоть это и очевидно. Может быть так и лучше? Не замечать плохого, грустить и печалиться до слез, чтобы на утро проснуться с новыми детскими заботами и радостями. Верить в чудеса и быть твердо уверенным в том, что, когда вырастешь станешь космонавтом, что красавица-жена будет непременно любить тебя больше жизни, родит сына и дочку, и вы будете жить в большом доме, рядом с домом родителей.

Я достал сигарету и закурил. В стране взрослых все по-другому. Дедушки уже восемь лет нет с нами, вместо стада на выгоне две соседские коровы – больше в селе просто нет, быть космонавтом уже не модно, а гражданская жена, кстати, не такая уж и красавица, любит больше моих друзей. Убежать бы прочь от этих несбывшихся детских надежд, умирающих русских сел, неверных женщин и ненавистных работ куда-нибудь подальше, в другой город, другую страну, даже на другую планету – лишь бы стереть все это из своей жизни как пыль со старого комода, и начать все заново.

Я бросил окурок в траву и пошел в дом. На кухне дядька Паша вяло спорил с теткой, поглощая горячие блины с вареньем и запивая их молоком.

– Наверное, объелась рыбой, – задумчиво произнесла тетка, глядя на забившуюся в угол кошку, – Федька-то вчера сети вычистил, да рыба в воде протухла. В жару–то такую.

– Да американцев опять бомбят, скорее всего, – предположил дядька насчет чего-то своего. – Пентагон, наверное, взорвали террористы.

– Или отравил ее кто? – пожала плечами тетка, – это ж сколько надо съесть, чтоб так объесться?

– Или переворот какой, – сделав большой глоток молока добавил дядька, – как в девяносто третьем!

– Да ну тебя! – перепугалась тетка, обратив наконец внимание на мужа – Бог с тобой!

– Что верно, то верно, – быстро закивал головой дядька, – уж лучше Пентагон.

– О чем спор-то? – я не мог уже слушать эту адскую смесь из террористов и издыхающих кошек.

– Телевизор у нас с утра рябь одну показывает, – пояснил дядька, – но тебе то откуда все это знать, тебе ж лишь бы напиться и забыться.

Я сделал вид что не расслышал его последней реплики и многозначительно посмотрел на тетку, но она, в свою очередь делала вид, что не замечает моего взгляда.

– Пойду проветрюсь, – махнул я рукой и снова вышел на улицу.

После разговора с Ромой, я еще больше укрепился в мысли, что мне нужно ехать в Москву. Новый город, новые возможности, новые люди. Раз уж жизнь делает такой крутой поворот, стоит ли отсиживаться в уютной глуши? Антон, мой институтский друг, жил со своей женой в Москве во взятой в ипотеку двухкомнатной квартире. Звал он меня к себе в гости давно и регулярно, так что с этим проблем быть не должно. Не виделись мы лет пять, хоть и дружили в своё время, и я думаю он будет только рад.

Усевшись в саду на пенек под яблоней, я достал телефон и попытался загрузить мессенжер, но в этой глуши не ловил не только интернет, но и пропал сигнал мобильной связи. Не теряя попыток поймать сеть, я перезагрузил телефон, но это ничего не дало. Тогда я вспомнил, что, когда только появилась мобильная связь в деревне, я свои подружкам отправлял смс-ки сидя на высокой березе рядом с домом – только там ловила сеть. Недолго думая я дошел до этой берёзы и как былые времена забрался так высоко как смог. С трудом достав мобильник, я увидел все тот же нулевой сигнал. Скверно, по всей видимости накрылась вышка в райцентре. Ну или все это вместе с отсутствующим сигналом телевидения какой-то зловещий знак.

Я не паникер, но пронзившая мой мозг мысль теперь не давала мне покоя. Стараясь не спешить, я спустился с дерева, едва сдерживая себя, чтоб не побежать, дошел до дома и, под вопросительные взгляды опекунов почти ворвался в кухню, чтобы включить радио. На секунду мне показалось что из динамика заиграла музыка, но тут же комнату наполнил мерный белый шум.

Вещание по ТВ, отсутствие мобильной связи, теперь и радио – совпадением это быть не могло. Не смотря на кутерьму прошедших дней, даже спрятавшись в глуши, я отчетливо понимал, что происходит что-то из ряда вон выходящее и правительством просто глушится информационное поле. Но если здесь, в деревне, всеми это воспринимаемся как само собой разумеющееся, уверен города сейчас бурлят.

– Что? – удивленно разглядывая мое озадаченное лицо замер на полуслове дядька.

– Ехать надо, – решился я.

– Как, сегодня? – для тетки это было неожиданностью.

– Ну а что тянуть? – я пожал плечами, – Видите, что происходит? И своими делами займусь, и узнаю, что происходит.

Что-то происходило в мире и я, находясь на границе ойкумены, об этом не знал. Вряд ли это была война – тогда бы об этом вещали по всем каналам. Было похоже на какой-то государственный переворот, но даже до русской глубинки должно было докатиться эхо перемен по каналам муниципальной связи. Абсолютная тишина по всем каналам могла означать либо конец цивилизации, либо полный контроль над всеми эфирами с целью скрыть какую-то рвущуюся наружу информацию. Непонимание и негодование подстегивало меня, не давая сидеть на месте, заставляя мои мысли скакать от одной догадки к другой. В любом случае безопаснее было сидеть здесь пока ситуация не прояснится, но внутреннее напряжение гнало меня вперёд. В конце концов от прежней жизни у меня почти ничего не осталось, так почему бы не начать новую с чего-то глобального?

Быстро позавтракав, я забросил в сумку пару смен нижнего белья и носков, забросил это все на заднее сиденье машины, и попрощавшись с людьми, ставшими мне родителями, сел за руль. Очень скоро я проехал мимо райцентра, оставив его в стороне. Проезжая мимо вышки сотовой связи, я без особой надежды достал телефон и убедился, что вышка мертва – связи не было. Я покрутил тумблер радио, ничего не нашёл и включил музыку с cd-диска. В салоне заиграл Чиж и его «Бомбардировщики».

Где-то на пол пути я понял, что на трассе нет машин. Я ехал в абсолютном одиночестве, ни в моей полосе, ни по встречке за полтора часа мне не встретилась ни одна фура, автобус или легковушка. То ли люди испугались отсутствия связи и решили пересидеть непонятное время, то ли все маршруты отменили. От мысли о неверности собственного выбора уехать именно сейчас у меня вспотели ладони, но поворачивать назад не было никакого желания. Наконец, вдали показался какой-то стоящий на обочине автомобиль, и в ту же секунду из-за поворота стал виден танк, стоящий за ним. Танк!

Я сбавил скорость, судорожно соображая, что бы это могло значить и что с этим делать, но меня уже заметили и из машины вышли двое человек, вооружённых автоматами. Знаками они показали мне подъехать к ним и остановиться.

– Лейтенант Никифоров, ваши документы, – козырнул мне в окно молодой офицер, с автоматом наперевес.

– Что случилось то? – протянув ему документы, я попытался изобразить абсолютное отсутствие удивления нахождения здесь военных в сопровождении боевой техники, но меня не оставляло ощущение нереальности происходящего.

– Как что? – риторически переспросил лейтенант, сверяя мое лицо с фотографией на правах. – Военное положение в стране, Артемий Павлович, комендантский час, а вы разъезжаете по федеральной трассе.

Война? В голове пронеслось сразу десяток мыслей, с кем, когда, почему везде тишина?

– Паспорт? – не отдавая мне прав, требовательно посмотрел на меня военный.

– Еду домой, от родителей, – на ходу сообразил я и протянул ему паспорт. Благо областной центр был по дороге в Москву.

Лейтенант Никифоров первым делом посмотрел на страницу с пропиской, удостоверившись что я еду в правильном направлении и, чуть помедлив, протянул мне назад весь ворох документов.

– Комендантский час с девяти до двадцати одного, – пояснил он. – Перемещения между городами запрещены, поэтому едь прямо по адресу прописки никуда не сворачивая, иначе будут проблемы. По дороге у тебя будет ещё патруль, на въезде в город блокпост. Там будет досмотр, езжай побыстрее, чтоб до девяти успеть.

– Спасибо, – кивнул я. – Так что происходит?

– Сами толком не знаем, – признался лейтенант, глядя куда-то в сторону. Потом снова посмотрел на меня, размышляя стоит ли продолжать это разговор и кивнув на музыку подсказал: – Включи «Маяк», обещали дать официальное заявление сегодня по ТВ и радио.

Он кивнул мне и вместе с напарником пошёл к машине. Странный пост – теперь для меня стало очевидным что организовывался он в большой спешке: одна машина без номеров, двое солдат из ближайшей части и зачем-то ещё танк. Создавалось впечатление что командование Никифорова просто на знало кто может проехать по этой дороге, случайный водитель или военный конвой. Я с опаской оглянулся, на всякий случай проверяя, не едет ли кто-то ещё за мной, но дорога была все так же пустынна. Похоже, что в городах все-таки было какое-то оповещение, и все сейчас ждали официального объяснения от властей.

Я проехал мимо усевшихся к себе в машину военных и включил радио. Там все так же были слышны лишь помехи на всех частотах. Настроив приёмник на волну «Маяка», я уменьшил звук и продолжил дорогу под белый шум.

Километров через тридцать, на очередном перекрёстке федеральных трасс я издали заметил второй пост военных, на этот раз с БТРом. Снова двое вышли из машины, и я, не дожидаясь сигнала с их стороны, сбавил скорость и остановил машину в тридцать метрах от них. Солдаты не спеша подошли, перевесив автоматы на грудь, я открыл окно и в этот момент радио ожило. Пропал шум, трижды прозвучал сигнал, призывающий к вниманию, и заговорил диктор.

– Внимание! Говорит Москва! Сейчас прозвучит официальное обращение Верховного Главнокомандующего, Президента Российской Федерации Николая Николаевича Валентинова!

Мы с военными переглянулись, и ни слова друг другу не сказав замерли: я за рулём, они у открытого окна. После короткой отбойки зазвучал голос президента. Он был, как всегда, спокоен и вкрадчив.

– Дорогие россияне, дорогие сограждане. Со вчерашнего вечера мы были вынуждены ограничить передвижения граждан, ввести комендантский час и военное положение. Сегодня на улицах городов, на стратегически важных объектах, на все трассах федерального значения несут свою службу приведённые в боевую готовность армейские части. Войска национальной гвардии и полиция также обеспечивает правопорядок и соблюдение комендантского часа во всех населенных пунктах страны в усиленных составах. На это время мы вынуждены были ограничить информационное поле в целях недопущения паники и попыток искажения реального положения дел в сознании граждан до выяснения всех обстоятельств происшествия. Сегодня, с полной ответственностью и уверенностью в своих словах, могу заявить, что вчера, двадцать третьего июля в двадцать два часа по московскому времени, произошла коренная смена парадигмы восприятия существования нашего народа, страны, человечества.

Вчера в пригороде Парижа рухнул неопознанный летающий объект. В катастрофе погибли десятки тысяч людей, ещё сотни тысяч пострадали и находятся в больницах. Во время падения, с корабля пришельцев сумели спастись несколько десятков представителей гуманоидной инопланетной расы, которые приземлились недалеко от места кораблекрушения. Выжившие члены экипажа корабля пришельцев вступили в контакт с представителями местных властей и, позже, через них, со всем человечеством. Они не проявляют агрессии по отношению к людям и искренне сожалеют о понесённых нами жертвах. В данный момент в ООН проводится экстренное собрание Совета Безопасности для выработки единого плана действий со стороны объединённой Земли для определения степени и методов взаимодействия с представителями внеземной цивилизации.

Военное положение и комендантский час в стране, в целях обеспечения безопасности, будет действовать до отмены отдельным указом. Начиная с девяти ноль-ноль завтрашнего дня вещание по всем каналам связи возобновится, включая мобильные и спутниковые сети. Все объекты инфраструктуры и жизнедеятельности будут работать в штатном режиме, с пометкой на комендантский час. Прошу всех соблюдать спокойствие и порядок, ситуация полностью под контролем правительства, пусть дети завтра идут в школу, а родители на работу. О дальнейшем развитии событий будут нас будут информировать представители СМИ.

Желаю всем провести этот вечер в кругу семьи и завтра заняться запланированными делами. Всего доброго, берегите себя и своих близких.

Снова отбойка и:

– Это было официальное обращение Верховного Главнокомандующего, Президента Российской Федерации Николая Николаевича Валентинова! До встречи завтра в эфире.

И снова белый шум.

Мы с военными переглянулись и несколько секунд молча смотрели друг на друга.

– Доброго пути! – наконец невпопад откозырял сержант и отошёл в сторону, давая мне отъехать с обочины.

Доброго пути? Но я был, как и этот сержант, в состоянии прострации, безуспешно пытаясь осмыслить только что услышанное. Проводив взглядом закуривших там же, на обочине, военных, я поехал на свою квартиру. На въезде в город меня тщательно обшманали два солдатика на уже добротном блокпосту из двух БТРов и взвода контрактников, организованном в бывшем здании поста ГАИ, закрытом ещё с десяток лет назад. По городу барражировали машины ППС, а почти половина встретившихся мне прохожих были сотрудниками росгвардии. За двадцать минут я проехал по пустому городу до дома и вспомнил что в квартире у меня ничего нет из съестного, подъехал к магазину в соседнем подъезде. Все жильцы дома сидели по своим квартирам, поэтому место для парковки я нашёл только возле мусорных баков и наполовину на бордюре. Магазин был открыт.

– Здравствуйте, – сказал я давно примелькавшейся тетке средних лет, сидевшей на стуле за прилавком. Она кивнула в ответ, не поднимая взгляда от кроссворда.

На полках магазина было пусто, даже не понятно зачем продавщица здесь сидела. Крупы, консервы, соль, сахар, макароны, алкоголь – все было сметено под чистую. Из съедобного я смог рассмотреть только четвертинку хлеба, жвачки и два Чупа-чупса.

– Что-то полки пустоваты, – я попытался пошутить.

– Все расхватали ещё как только телевизор отключили, – наконец оторвалась от газеты продавщица.

– Съестное что-нибудь есть? – без особой надежды спросил я.

– Пельмени есть замороженные, – на удивление утвердительно кивнула она и пояснила: – Не долго хранятся если отключится электроэнергия, не рискуют брать.

Я купил пельмени, хлеб и майонез по в два раза завышенной цене и поднялся домой. Брошенная квартира встретила меня глухим эхо с горьким привкусом прошлого. Но теперь весь мир стоял на пороге неожиданного будущего вместе со мной, и чувство одиночества, давившее на меня здесь два дня назад, сменилось тревожным ожиданием коренных перемен. Оставалось только пережить эту ночь и, как и все человечество, шагнуть в неизведанное.

Я сварил себе ужин и не спеша поел, сидя на кухне возле окна в эту странную ночь между прошлым и будущим.

Глава 2.

Наутро я проснулся в другом мире. Телевидение, интернет, радио – из каждого утюга сыпались сводки, догадки и мнения – человечество пыталось понять, что теперь делать, в какую сторону идти и, самое главное, куда. Первой же публичной резолюцией ООН были закрыты торги на биржах, что, ожидаемо, вызвало коллапс международной торговли. Чтобы предотвратить в большинстве стран, как и в России, началось ручное управление стратегическими предприятиями для обеспечения продовольственной и энергетической безопасности. Где-то, как в Африке и большинстве стран Латинской Америки, один за другим разгорались локальные межэлитные конфликты. В Соединенных Штатах, во Франции – полиция и национальная гвардия не справлялись с раздирающими города погромами и мародерством, новостные сводки оттуда были похожи на сводки с фронта. И лишь Китай продолжал отправлять грузы согласно контрактам, как ни в чем не бывало.

Меж тем, инопланетяне оказались вполне разговорчивыми и открытыми для общения с нами. Уже на следующий день после закрытого совещания Совета Безопасности, перед делегатами всех стран выступил представитель пришельцев, и так как спецслужбы, по всей видимости, решили что это лучший способ ввести в курс дела все население планеты, запись этого выступления была доступна в тысячах вариантов в интернете. При помощи какого-то дополнительного устройства он вполне сносно изъяснялся на английском, с которого сотни переводчиков транслировали его слова на языки человечества.

Его звали Симил Та Инуи, он был помощником по научным исследованиям капитана экспедиционного корабля Республики Семи Планет. Сами себя они называли «чары».

Свою родную планету они уничтожили в ядерной войне больше двух тысяч земных лет назад. Межзвёздную экспансию к тому моменту они едва только начали, поэтому жалкие остатки их цивилизации остались изолированными на семи ближайших колонизированных планетах на несколько веков. Впереди их ждала эпоха разобщенности, после которой на каждой из планет образовалась самобытная, не похожая на другие шесть, цивилизация. Около тысячи лет назад новые двигатели, корабли и технологии вновь открыли межзвездные перелеты, были налажены постоянные каналы общения и после непродолжительных локальных войн, вся раса чаров наконец объединилась в Республику с общими органами власти.

С этого момента единая цивилизация начинает планомерное исследование ближайших звёздных систем и включение их в свою сферу влияния. В системах без планет пригодных для жизни оборудуются пункты связи, кислородные планеты колонизируются. Огромный объём пространства, размером со сферу диаметром в двести сорок световых лет был за это время изучен и внесён в картографические каталоги чаров. Даже учитывая самые передовые технологии перемещения, находящиеся в распоряжении их цивилизации, на то чтобы добраться от форпоста, находящегося на одной стороны ойкумены, до противоположного – требуется двадцать земных лет, и такие путешествия совершают только самые отчаянные исследователи. И на всём этом пространстве двести лет назад была обнаружена единственная цивилизация разумных существ с которой можно было вступить в контакт – мы, люди.

Для исследования Земли в системе Толимана (собственное название Альфа Центавры), на пригодной для жизни планете у главного компонента этой тройной звезды была выстроена колония и порт, с которого они вели пристальное наблюдение за нами. Они видели наполеоновские и две мировых войны, ядерные испытания и полет Гагарина, высадку Нила Армстронга на Луну и запуски межпланетных зондов. Согласно принятому Верховным Советом Республики Семи Планет закону, вступить с нами в контакт они должны были только после первого межпланетного переплёта, однако в историю вмешалась внешняя сила.

Чуть меньше ста лет назад на окраине исследованного сектора со стороны Солнечной системы в контакт с чарами вступила другая цивилизация, успешно освоившая технологию межзвёздных переплётов, дамары. Это была также углеродная, кислорододышащая, белковая гуманоидная форма жизни, однако долгих переговоров не получилось. Дамары уничтожили одну из колоний Чаров и началась война, вяло текущая по сей день на равноудалённых от центров обеих цивилизаций рубежах. Именно вмешательству дамаров человечество было обязано внезапным контактом с чарами: недалеко от Луны встретились в бою два экспедиционных корабля враждующих рас, и хоть дамары были уничтожены, потерявший двигатели корабль Чаров в неуправляемом дрейфе упал на Землю, а вызванная с Толимана помощь прибудет только через шесть месяцев. Командование и правление их цивилизации поставлено в известность о сложившейся ситуации и вместе со спасательным бортом прибудет представитель Верховного Совета на планете Малари, с подробным планом развития отношений двух цивилизаций, каким его видят чары. Выступление заканчивалось надеждой на понимание и открытость в отношениях со стороны человечества.