Первый Паладин

– Готовность пять минут, – прервал его размышления голос второго сержанта из интеркома. – Андроидам перейти в боевой режим.

Сержант наконец сложил ножик и убрал его во внутренний карман. Только сейчас Никита понял, что тот порядком волновался, и вся это история с прикладом и краской не более чем какой-то личный магический ритуал.

– По идее может и ничего серьезного, – попытался успокоить и его, и себя Никита, поправляя подкладку шлема прежде чем его одеть, – может действительно старый заржавевший танк. Заглушим сигнал, поставим метку и назад.

– Может и ничего, – хмуро кивнул сержант, затягивая ремни скафандра. Потом продул трубку подачи кислорода, убедился в достаточном заряде батареи и хлопнул забралом шлема. – А может и чего.

Через пару секунд бронетранспортёр остановился, и солдаты ринулись в проход между ними к задней двери, затянутые в боевой скафандр береговой охраны с плазмобоями наперевес. В открытый люк тут же вытянуло весь воздух и салон наполнился шумом ветра и пылью.

– Мы остаемся у входа в террикон! – прокричал свозь шум сержант с противоположной лавки. – Исинбаев провезет вас как можно дальше! Вторую группу поведешь ты! Удачи!

И прежде чем Никита смог что-то ответить выпрыгнул вслед за роботами и захлопнул дверь. Давление воздуха в салоне тут же выровнялось и Агата потянулась к шлему чтобы снять его, но он перехватил ее руки.

– Далеко не проедем, – Никита довольно подробно помнил карту и строение этих кратеров, чтобы быть уверенным в скорой остановке.

Так и случилось – после нескольких резких поворотов и довольно чувствительных ухабов, транспортёр встал и заглушил двигатель. Было слышно, как Исинбаев выпрыгнул из кабины и постукивая костяшками по броне, подошел к закрытому люку багажного отсека.

– Держись рядом если что, ок? – без особой надежды Никита попросил Агату.

– Нефедов как-то понадежнее будет, если что, – съязвила она и первая встала к выходу. Уже взявшись за ручку люка, прежде чем открыть, обернулась, отчего вставший следом Никита почти столкнулся с ней. – Ты тоже там не лезь на рожон.

В кромешной темноте пещеры у грузового отсека мелькал луч света от нашлемного прожектора Исинбаева, чуть впереди, за тупой мордой транспортера, из открытого зева первой машины выгружалось второе отделение во главе с Нефедовым.

– Зайцев! – требовательно позвал Клим, еще не выбравшись из транспортера. – Сколько до объекта?

– Да черт его знает, – проговорил себе под нос Никита, но тут же склонился над вовремя расчехленном сержантом эхолотом. Грунты здесь были очень мощные, сильно замагниченные породой, поэтому даже отсюда источник сигнала определялся как неопределенное пятно метрах в пятиста ниже.

– Ну? – из темноты над ним возник Нефедов.

– Минут двадцать-тридцать, – продолжая сидеть на корточках посмотрел на него снизу-вверх Никита, – если не будет сюрпризов.

– Толку с вас! – с нескрываемым презрением протянул Нефедов, имея ввиду, по всей видимости, все вспомогательные службы, потом ткнул пальцем в Исинбаева: – Сержант, ты со спелеологом в голове, андроиды за вами, мы замыкаем цепь. Радистка, за мной.

Широким шагом, от возбуждения рефлекторно покрикивая на солдат, Клим, подталкивая в спину Агату, вернулся к транспортёру и сцепил канатом себя с Войцеховским.

– Давай спелеолог, веди, – Исинбаев захлопнул дверь транспортера и в нетерпении припрыгивал на правой ноге.

Где-то под ложечкой предательски свербило то ли от ожидания неизвестности, то ли от беспокойства за Агату. Пока Никита цеплял на себя серийный силовой каркас экзоскелета бурового проходчика, он перебирал в голове возможные варианты ситуаций, в которых не хотелось бы оказаться. С одной стороны, если случится обвал – Агате лучше было бы оказаться рядом с ним, но с другой – в хвосте, значит подальше от чего бы там ни было, к чему они шли, да и Агата права – если что-то случится, Нефедов понадежнее андроидов будет.

– Зайцев? – нетерпеливо крикнул Клим. Они уже стояли в сцепке, куб дешифратора был надежно закреплен у прапорщика за спиной, андроиды покорно замерли в стойке «равняйся».

– Готов! – Никита распрямился и одним движением заякорил свою сцепку за пояс Исинбаева.

Проход оказался проще чем представлялся сначала, но времени занял больше. Почти сразу вертикальный спуск метров на сто застопорил их минут на тридцать, потому что хоть Никита и проставил лаги максимально часто, Нефедову пришлось тащить Войцеховского вниз на себе. Пока профессор боролся с приступами клаустрофобии и гипертонии на плечах у Клима, Никита расширил проход дальше по треку, и через час они добрались до большого завала, перекрывшего им путь.

– Ты ж говорил пол часа, – Клим подошел сзади, когда Никита устанавливал эхолот. В его голосе отчетливо добавилась нотка уважения к работе вспомогательных служб.

– Пол часа это мне, а с вами полтора, – отшутился Никита.

Нефедов присел рядом на корточки и внимательно наблюдал за работой прибора. Сканер пищал, читая породу, и над голокубом голубыми бегущими линиями медленно вырисовывались очертания колониальной яхты с гипердвигателем, размером не меньше флотского шлюпа.

– Корабль, – со странным спокойствием констатировал Клим.

– Как он, твою мать, здесь оказался? – Никита не мог похвастаться выдержкой Нефедова и вскочив, взывал к здравому смыслу, в исступлении протягивая руки к проекции. – Клим, его ж просто не посадить на планету! Он же сгорит в атмосфере! Как он оказался под полукилометровым слоем породы?

– Как-то сел, – Нефедов встал и буднично отряхнул пыль с предплечья. – Потом как-то завалило. Я так понимаю мы дошли?

Никита глянул на данные, которые все еще грузил эхолот. Борт корабля был буквально в двух метрах за завалом – пара минут работы.

– Гаджиев, двух андроидов на входе, всех остальных сюда, – Клим не стал дожидаться утвердительного ответа от Никиты. Потом хлопнул его по плечу и пошел навстречу отряду: – Работай.

Работай! Никита вздохнул ему вслед и свернул эхолот. Если за обшивкой этого загадочного корабля есть хоть что-то представляющее опасность, первым под раздачу попадет конечно он. Вечная история с первопроходцами. Кто-то в карстовую воронку попадет, кого-то породой завалит, в его, Зайцева Никиту, растерзают древние восьмидесятилетние рептилоиды, во имя науки и тщеславия капитана пограничной службы Мураева. Нефедов вернулся как раз к моменту, когда Никита расчистил узкий проход в завале, укрепил свод, и в дальнем углу сверкнул металл обшивки корабля.

– Немыслимо! – послышался сзади восхищенный возглас Войцеховского. – Господа, мы творим историю!

– Или очередной сюжет для экстренных новостей, – обомлело пролепетала Агата.

– Милая девушка, вы даже не понимаете всей величины происходящего! – даже не глядя на нее возразил профессор. – Это первый корабль инопланетной цивилизации, доставшийся человечеству! Никто и никогда так и не смог захватить даже спасательного бота рептилоидов, и честь этого открытия выпала нам!

– Вскрывай! – почти вслух поморщился Нефедов.

Четырьмя широкими разрезами Никита вскрыл обшивку корабля, ожидая чего угодно, но когда в образовавшийся провал с грохотом рухнули обломки, навстречу им показались лишь тишина и темнота.

– По всей видимости никого давно нет дома, – облегченно вздохнула Агата.

Первыми в пролом вошли патрульные и спустя несколько минут напряженного ожидания, внутренности корабля озарились красноватым светом аварийного освещения.

– Все системы рабочие, корабль сел сам, – в проеме показался Исинбаев и снял шлем. На его лице читалось изумление. – Вам нужно это увидеть.

Чтобы обменяться с Агатой улыбками Никита пропустил всех вперед и зашел в пролом последним. Датчики скафандра показывали, что патруль запустил центральную консоль, и на корабле работает не только освещение, но все системы жизнеобеспечения, включая воздух и гравитацию. Пока все ушли за Исинбаевым, Никита снял шлем и огляделся.

Это определенно был грузовой отсек исследовательского корабля – высокий потолок, несколько барокамер, два ряда надежно закрепленного такелажа с полезным грузом вдоль стен, длинный ряд скаф-шкафа, когда-то заполненного скафандрами разных типов. Грандиозная картина былого величия, Федерация таких не строит – человечество больше ничего не исследует, ведь за границами ойкумены рептилоиды. Этот страх, пережитый ужас войны, сковал некогда гордую расу с маленькой голубой планеты на отшибе галактики, превратив в бледное подобие себя, отгородившуюся от вселенной блокпостами. И чем больше Никита всматривался в переборки этого корабля, тем сильнее у него росло чувство, что корабль этот ему знаком.

По спине у него побежали мурашки, и Никита обернулся в сторону лаза, как-будто мог рассмотреть оставшихся в охране андроидов. В нем ширилось чувство тревоги и страха, заставляя нервно сглатывать вдруг пересохшим горлом, а на лбу собирался липкий пот. Здесь что-то было не так, Никита это чувствовал каким-то звериным чутьем, о существовании которого у себя раньше даже не подозревал.

– Никита! – из-за переборки выбежала Агата. – Ты что здесь торчишь! Быстрей!

Она была возбуждена, улыбка не сходила с ее лица, а голос от переполнявших ее чувств то и дело срывался в фальцет. Агата дернула его за плечо, но этого ей показалось мало, и забежав Никите за спину, она принялась толкать его двумя руками. Когда и это не произвело достаточной для нее реакции, она по-детски запрыгала перед ним и призывно замахала, будто маленькая девочка у новогодней елки с подарками.

– Давай, дубина, это что-то! – она снова потрепала его за плечо и не удержавшись, убежала вперед.

Никита нагнал Агату у капитанского мостика и только тогда увидел причину ее восторга. У входа, оперевшись спиной о переборку, глядя невидящим взглядом на давно потухший экран обозрения, сидел труп паладина Ордена Заслона, даже сквозь вековую пыль, продолжая блистать штурмовым золотым доспехом.

– ..мы сможем воссоздать утерянную технологию доспехов Ордена! – вещал на все помещение возбужденный профессор, вздымая руки к потолку. – Больше! Мы сможем воссоздать Орден! Вы понимаете? Человечество снова начнет экспансию, раздвинет горизонты, исчезнет угроза рептилоидов!

– Попейте водички, – заботливо протянул фляжку Исинбаев, когда Войцеховский вдруг сорвал голос от волнения и тяжело закашлялся.

На какое-то время в рубке воцарилась тишина, прерываемая только натужным кряхтением профессора. Агата разворачивала связь и пыталась подключиться при помощи дешифратора к системе корабля, Нефедов о чем-то тихо переговаривался с Исинбаевым, у каждого из двух выходов дежурил андроид, остальные по всей видимости исследовали корабль. Никита подошел к останкам паладина и присел рядом с ним. Вблизи было видно, что броня доспеха во многих местах была иссечена осколками, кое-где оплавлена плазмой, а по золоту бежала тонкая сетка трещин. Когда-то прозрачное забрало шлема потемнело от копоти и времени и внутри с трудом можно было угадать очертания оскаленного человеческого черепа.

– А что делает паладин Ордена на корабле ящеров? – все еще глядя на череп в шлеме, в пустоту задал вопрос Никита. – И где собственно сами эти ящеры?

Нефедов бросил на него быстрый взгляд, в котором прочиталось что-то вроде «заметил наконец», и вернулся к разговору с Исинбаевым. Войцеховский сделал еще один быстрый глоток и сиплым голосом быстро заговорил:

– Мне кажется этому паладину удалось вырваться с Хадара на вражеском корабле, но добраться до Колоний ему так и не удалось.

– Далеко же его занесло от Колоний, – недоверчиво протянул Никита и, не совладав с собой, зачем-то протер рукой пыль с забрала паладина.

Сложившийся за десятилетия хрупкий баланс рубки, трупа и времени тут же был нарушен, и доспех, загремев, неловко съехал на пол, открыв отпечатанный на стене герб. Увидев его, Никита от неожиданности попытался отпрянуть от трупа, но задрожавшие ноги под ним подкосились, и он просто плюхнулся на пятую точку там, где сидел. Это был не страх, но очень похожее на него чувство невозможности происходящего.

– Это человеческий корабль! – дрожащим голосом проговорил он отползая.

– Вздор! – всплеснул руками Войцеховский. – Посмотрите, на стене выбит знак Дома Ашиа, одного наиглавнейших в иерархии рептилоидов.

– Это герб Икариуса! – Никита наконец встал и кричал на профессора тыча пальцем в стену. – Это исследовательский корабль Икариуса. Это Каллипсо!

– Вы бы лучше осторожнее были с бесценными артефактами, молодой человек, – уничижительно покачал головой Войцеховский. – Я двадцать лет изучаю культуру рептилоидов, и могу со стопроцентной, нет, двухсотпроцентной уверенностью сказать, что это знак Ашиа.

– Твою мать, – Никита как будто его не слышал и взявшись двумя руками за голову принялся ходить из стороны в сторону. – Я, блин, смотрю ж, грузовой знакомый! Точь-в-точь как на картинке. И профиль эхолот похожий отрисовал!

– Зайцев! – в голосе Нефедова было еще что-то кроме просто командирского окрика, но Никита все-равно его не слышал.

– А это! – ошарашенный внезапным открытием Никита остановился и ткнул пальцем в труп. – Это, вашу мать, Архистратиг Икариус, собственной персоной!

Клим секунду смотрел на эту немую сцену, борясь внутри себя между желанием привести в чувство вдруг обезумевшего спелеолога и чувством недосказанности перед самим собой, потом тремя шагами преодолел расстояние разделяющее его и останки паладина и заглянул в шлем. Всем было известно, что Икариусу в знак особых заслуг, Ареопаг заменил все зубы на золотые, поэтому проверить последнее утверждение Никиты было проще простого.

– Это Икариус, – снова спокойно сказал Клим, с благоговением положил голову паладина на пол, и подошел к Агате.

– Это лишь доказывает мою теорию! – крикнул ему вслед Войцеховский. – Икариус спасся на Хадаре, но погиб здесь!

– Это Каллипсо! – Никита успокоился и тихо сел рядом с Агатой, над которой требовательно навис Нефедов.

Странно, но сейчас, когда в голове вдруг образовалась каша, Никиту он уже не пугал. Скорее наоборот, с этими затерянными кораблями Ордена, мертвыми Архистратигами и сигналами бедствия на коде ящеров – Клим ощущался надёжной опорой человечества и его, Никиты, в частности.

– Да откуда вам знать, молодой человек, – махнул рукой Войцеховский, склонясь над трупом, чтобы убедиться в присутствии золотых зубов.

– У меня автобиография Икариуса есть, в бумаге, – Никита чувствовал свою правоту, но что делать с ней пока еще не знал.

– Молодой человек! – обрадованно воскликнул Войцеховский. – Икариус никогда не писал автобиографии! Все что вы могли видеть – новодел и подделка! Это я вам как человек с ученой степенью говорю.

– Есть подключение! – Агата скинула наушники и посмотрела на Клима.

– Так давайте скорей! – профессор бросился к ней с протянутыми руками, но Агата его остановила.

– Расшифровка не требуется, – она перевела тумблер связи на внешние динамики.

Рубку на десять секунд наполнил шум помех, которые занимали эфир между сигналами, затем заговорил властный, металлический голос Икариуса.

«После штурма Хадара поврежден гипердвигатель. На броне пробоина во внешнем биоконтуре, жизнеспособность падает. Дошел до серой зоны на границе контроля рептилий. Аварийная посадка…необитаемый планетоид Угамар. Требуется эвакуация.»

И после тридцати секунд шума помех, снова тот же голос.

– Штурм Хадара? – удивленно обвел всех взглядом Клим и остановился на профессоре. – Паладины защищали Хадар, а не штурмовали!

– Какая эвакуация? – подал голос Исинбаев. – Зачем было лететь через все Колонии чтобы просить об эвакуации?

– Это какой-то бред, – обескураженно уселся в ближайшее кресло Войцеховский. – Это какой-то неисследованный пласт истории Ордена. В этом нет смысла.

Клим снова обвел всех тяжёлым взглядом, задержался на Никите, дождавшись пока тот утвердительно кивнет.

– Передавай что мы нашли Каллипсо, – указал он Агате. – Опасности нет. Аварийный код рептилоидов использовал паладин.

Агата отчеканила сигнал и все кроме профессора Войцеховского немного расслабились. Никита с удовольствием откинулся на спинку кресла и зажмурил глаза. Очевидно, что они нашли что-то из ряда вон выходящее, возможно настолько секретное, что им придется весь остаток жизни провести на Угамаре под подпиской о невыезде и неразглашении, но сейчас можно было насладиться своею причастностью к чему-то очень большому и непознаваемому. Кроме того, Агата тоже оставалась здесь и никуда от него не денется.

– Исинбаев, сними боевой режим с андроидов, – сквозь мысли до Никиты донесся голос Нефедова. Спустя несколько секунд более требовательно: – Что не ясно, Исинбаев?

– Нет ответа, что-то… – Исинбаев захлебнулся на полуслове, распаянный напополам лучом плазмобоя.

В воздухе повисла густая взвесь вони жженого пластика и сгоревшего сала, аварийное освещение сгустилось до полумрака, и все встало на свои места. То, что происходит – не должно происходить, и они в самом центре событий.

Первым же выстрелом второго андроида был испарен профессор Войцеховский, который даже не понял, что происходит. Следующий залп от него должен был прийтись в Агату, но она успела сползти под приборную панель, и луч плазмы прожег дыру в обзорном экране. Это дало время Никите активировать проходческий резак и размашистым жестом снести роботу голову вместе с частью обшивки за ним. Понимая, что достать первого андроида он не успевает, Никита бросился на пол, под остатки кресла с Войцеховским, и только тогда увидел, как Клим методично вскрывает грудную клетку роботу штурмовым тесаком, не обращая внимания на порядочную дыру в левом боку.

– Агата, жива? – прохрипел, лежа на боку Никита.

– Да что за херня здесь происходит? – Агата выскочила из-под панели, бешено вращая глазами.

– Двери! – с придыханием выдавил из себя Клим, едва удерживая равновесие, встав на одно колено и рукой оперевшись о стену. – Их еще шестеро снаружи.

Агата одобрительно ткнула пальцем в сторону Нефедова и бросилась к пульту. Матерясь по чем свет стоит, она все же смогла опустить аварийные переборки, когда в сумраке коридоров уже раздавался топот сапог.

– Итак, мы в ловушке, – констатировала она, когда с той стороны андроид безрезультатно полоснул плазмобоем по двери. – Через пару часов Клим отправится к своим нордическим предкам, а эти молодцы вскроют двери и нам все равно хана!

– Свяжись с заставой, пусть пришлют подкрепление, – Никита подошёл к Нефедову и вколол тому обезболивающее. После этого Клим забрал у него аптечку и сам принялся обрабатывать рану.

– Это они и дали команду нас перебить, как только узнали, что мы нашли, – поморщившись прорычал он. – Они, или скорее кто-то выше. Я всегда говорил – эти ублюдки с Земли уже давно ничего общего с остальным человечеством не имеют, Колонии для них как бесконечная кормушка, а Заслон для них всегда был как кость в горле. Разве допустил бы Ареопаг внутреннюю границу между Метрополией и Колониями? Мы отгородились от внешнего мира, закрылись в ракушке цепи застав и никого не впускаем, никого не выпускаем. Ничего нового не открыто, ничего нового не изобретено, мы живем на обломках старого мира, на остатках, которые не разрушены войной и делаем вид что все так и должно быть.

Подобного красноречия со стороны Клима вряд ли кто-то мог припомнить даже из числа всего персонала заставы, а уж Никита смотрел на него с не меньшим удивлением, чем на недавно обнаруженные останки паладина. Замерла и Агата, едва занеся руку над пультом, заинтересованно слушая внезапное откровение старого прапорщика.

– Им в Метрополии выгодно чтобы мы никогда ничего не узнали о Заслоне, об Ордене, – продолжал Нефедов и обосновывал свое главное обвинение правящему человечеством классу с Земли. – Им нужно чтобы мы никогда не узнали, что во время войны Орден сражался с ними, сеющими смуту!

– Понятно, – едва слышно присвистнула Агата, покрутив пальцем у виска, и принялась налаживать связь.

Однако Никита вдруг уловил какое-то трезвое зерно в рассуждениях Клима. Почему книга, дедово наследство, в реальности которой он ничуть не сомневался, оказалась забыта, вычеркнута из истории? Почему звездолет одного из иерархов Ордена Заслона посылает в вечность сигнал бедствия якобы на реплоидном коде? Наконец, почему андроидам пришел приоритетный приказ уничтожить нас сразу после отправки сообщения? Слишком много вопросов, единственным логичным ответом на которые было то, что пытался им доказать Клим.

– Все чудесатее и чудесатее, – меж тем подала голос Агата. – Парни, связи с базой нет, но в систему зашел неизвестный флот на четыре корвета, и запрашивает с нами связь.

Никита пожал плечами и обернулся на Нефедова. Его этот день уже перестал удивлять, а если бы Клим не потерял сознание, кажется он бы просто улыбнулся. Агата все еще вопросительно смотрела на него, и Никита подошел к ней, обнял за плечо, и щелкнул тумблером. По разбитому плазмобоем экрану побежала волна, и большое изображение расслоилось на десятки поменьше, отчего складывалось впечатление что перед ними было разбитое зеркало. С больших и маленьких осколков на них смотрел немолодой уже мужчина вполне себе земной наружности, затянутый в золотистый мундир, с колкими глазами и короткой бородой-эспаньолкой.

– Если что, от нас сигнал не идет, – успела вставить Агата.

«… адмирал Корпуса Апостолов Заслона … ский. Вы обнаружили … войны. Орден уничтожен. Земля захвачена рептилоидами. Метрополии не существует! Не верьте … Калипсо нужно спасти … ценная информация … всего человечества! Время прибытия четыре … минут.»

Когда сигнал пропал они еще какое-то время молча стояли, держась за руки, не обращая внимание на жгущие переборки плазмобои андроидов. Четыре часа, это в два раза дольше, чем могли выдержать двери. Агата до боли сжимала его пальцы, но, если бы этого не делала она, он бы поступил так же. Можно было гадать, почему это с ними произошло, винить судьбу за тяжелое испытание, или плакать о бесцельно прожитых годах в обмане и забвении. Но Никита улыбался, глядя на свою женщину, потому что впервые в жизни все было предельно просто и у него появилась цель, достойная древних героев Ордена Паладинов Заслона.

Он оглянулся на дрожащие под ударами роботов переборки, потом на лежащий в стороне штурмовой доспех Икариуса, потом на Агату и хитро улыбнулся.

– Если есть хоть один паладин, значит Орден еще существует?