скачать книгу бесплатно
К лесному домику добрались без приключений. Сорвали замок и открыли дверь. Трогать окна не стали… Внутри помещения всё было, как в казарме: шесть кроватей, по три в каждой из комнат, и четыре тумбочки. Больше ничего.
– Располагайтесь, господа! Чувствуйте себя, как дома. В Альпах или на берегах Рейна.
– Данке шён, – лейтенант с сапогами завалился на чистую постель и закурил. – Вася – в боевое охранение, Паша – отдыхать!
– Есть!
– Подъём в 20:00.
Время тянулось необычно медленно.
«И какой с меня, к чёрту, Профессор? Не дай бог что-то спросят по химии или механике, – сразу клямка! Нет, зря я вляпался в эту авантюру, – думал Иван Иванович. – Без приказа, без связи… Где был? Почему не бросился с голыми руками на врага? Попробуй потом докажи, что у тебя не было иного выхода, что действовал строго по ситуации в интересах родной страны… Хоть бы Тур вышел к основным силам и доложил, кому следует, обо мне, а то шлёпнут свои же, если выживу, – и жалуйся потом кому хочешь, хоть Господу Богу, если он есть, конечно!»
Ровно в восемь вечера Василий вернулся в дом, разбудил товарищей, а сам улёгся спать.
Паша сменил его на посту.
А лейтенант, которого они между собой называли Григорием Ивановичем, остался бодрствовать в одной комнате с Ковальчуком.
– Что не спите?
– Не положено. В 21:00 – эфир… А мне ещё надо подготовить радиостанцию. Нашу пришлось оставить в тайнике под Брестом. Тащить с собой тридцатикилограммовый «Телефункен» не было никакой возможности. Вы не против помочь?
– С удовольствием.
«Блин, только этого мне и не хватало. И так жизнь на волоске… А если тот сигнал, что подал Вилли, на самом деле предупреждение об опасности, тогда и этот волосок будет оборван… Нет, непохоже… Иначе бы меня грохнули прямо на Гряде!»
Такой вывод действовал успокаивающе, и капитан следом за лейтенантом, так и не накинувшим на плечи гимнастёрку, поплёлся на улицу.
«Какое-то время у меня есть. Сутки-двое или час-другой, пока неясно, но есть!»
Григорий тем временем зашёл в хлев, разворотил копну сена и спустя мгновение вытащил на свет новенькую, в смазке, радиостанцию. Проверил комплектность и удовлетворённо хмыкнул:
– Всё на месте!
– Гут! – разделил его радость Ковальчук.
«А может, прибить его и закопать в сарае, а самому пуститься наутёк? Нет, я должен досмотреть эту комедию до конца!»
– Помогайте!
– Что делать?
– Несите «Телефункен» наверх!
Вдвоём они еле затащили радиостанцию на чердак. Лейтенант размотал антенну с грузом и через незастеклённое окно забросил её на ближайшее дерево. Затем щёлкнул тумблером. Приёмник захрипел, засвистел… Диверсант начал крутить верньер[10 - Верньер – приспособление для точной настройки радиоаппаратуры (техн.).], но нужная частота всё время куда-то уплывала.
– Райс…[11 - Reis – чёрт (нем.).] Кварц полетел! – прокомментировал он раздражённо. – Надо будить Василия. У него есть запасной.
«Тут мне и конец!» – подумал Ковальчук, искренне сожалея о том, что вместе с удостоверением сдал верного друга тэтэшника подполковнику Сурженко. Как положено – под расписку.
– Ремонт много времени займёт? – спросил он.
– Нет. Минутное дело… Слушайте, герр Профессор, поднимете, пожалуйста, его сами. А я пока сбегаю в кусты… Замучила эта сухомятка…
Ивану только этого и надо было!
Он быстро прошёл в комнату, где стояла кровать, на которой ночью спал лейтенант, и выхватил из внутреннего кармана удостоверение личности командира РККА.
Ну, как настоящее, никаких следов подделки! Умеют, сволочи!
…Василий долго не хотел просыпаться. И на чердак лез нехотя, как из-под палки. Зато кварц поменял быстро и сразу настроился на нужную волну.
«Клиент у нас», – отбил ключом и моментально получил ответ:
«Смотрите за ним в оба. Завтра прибудут наши люди и сразу выяснят, тот он, за кого себя выдаёт, или нет».
Прочитав послание, командир группы смерил Ковальчука недобрым взором.
– У вас есть документы?
– Гевишь…[12 - Gewi? – конечно (нем.).]
– Потрудитесь предъявить!
– Битте…[13 - Bitte – пожалуйста (нем.).] – Иван Иванович спокойно и без задержки предъявил удостоверение, реквизированное у настоящего профессора. Он практически ничем не рисковал, ибо на фото Селезнёв снимался лет пятнадцать тому назад. Тогда ему не было и тридцати, и его круглую голову украшал буйный, вьющийся, чубчик.
А теперь их обоих можно смело называть «склонными к облысению».
Лицо? Нос, уши и глаза есть у всех, а детали на пожелтевшей бумаге просто не разобрать!
– Простите, Вениамин Сигизмундович… – пробурчал лейтенант, видимо, осознав безосновательность своих подозрений.
– Ничего. Бывает…
– Завтра ждём гостей. До этого времени нужно хорошо отдохнуть. Всем спать. Я подежурю!
20. Хутор на Свитязе, ночь с 23 на 24 июня 1941 года
Всю прошлую ночь Иван не сомкнул глаз, но и в эту спать ему совершенно не хотелось… В голове путались мысли.
Война, немцы, Свитязь, профессор… Как связать их в единую геометрическую фигуру? И какую? Прямоугольник, квадрат, ромб?
Да, ещё… Что немцы забыли в этом заброшенном и Богом, и людьми уголке? Что?
«Нет, я обязательно во всём разберусь!» – в очередной раз дал сам себе крепкое слово контрразведчик и… сразу заснул.
Незадолго до рассвета в лесу «ожила» какая-то диковинная птица, начавшая издавать нечленораздельные звуки: «Грыза-чёв, грыза-чёв», такой, если верить удостоверению, была фамилия главаря диверсантов. Этот факт почему-то вызвал у Ковальчука приступ истерического смеха.
Он оделся и пошёл на улицу.
Гриша сладко спал на скамейке. Рядом «дремал» пулемёт Дегтярёва, прислонённый к стене дома.
– К-хы, – кашлянул капитан.
Грызачёв поднял голову и сфокусировал на нём мутный взгляд светло-синих глаз.
– А, это вы…
– Я.
– Не спится?
– Нет.
– А времени сейчас сколько?
– Четыре сорок пять.
– Может, искупаемся?
– А что? Я с удовольствием.
– Будите Пашку, хватит ему дрыхнуть…
Несмотря на то что к концу подходил первый месяц знойного лета, вода в озере была очень холодной. Но Грызачёву холод, кажется, нипочём; его белобрысая голова мелькала уже где-то на полпути к острову, а до него как-никак не одна тысяча метров, это Иван знал ещё с курса географии.
Дойдя до линии, разделяющей воду жёлтого цвета и голубого, чекист наконец решил окунуться. Уф!!! Где ты, Гриня? Не утони, а то твои друзья с меня скальп снимут! А мне жить надо. Чтобы выполнить свою миссию до конца, отдать, как говорится, Родине долг, отблагодарить за то, что вытащила меня, безземельного крестьянина, хлебопашца, из-под беспросветного панского гнёта, дала профессию, научила всем премудростям сложного чекистского дела…
21. Хутор на Свитязе, 25–26 июня 1941 года
На следующий день гитлеровцам ценой невероятных усилий и жертв удалось склонить чашу весов в свою пользу.
Пограничников и части пятой армии, и днём, и ночью оказывающих героическое сопротивление, цепляющихся за каждую пядь родной советской земельки, отбросили к Ковелю.
В 22 часа, когда уже стемнело, от длинной колонны оккупационных войск, потихоньку тянущейся в сторону этого крупного железнодорожного узла, возле города Любомля отделились несколько автомобилей и повернули налево – в сторону знаменитого каскада Шацких озёр. Кто ехал в первом из них, с закрытым кузовом, разглядеть не представлялось возможным, а в открытых кузовах второй и третьей теснились десятки советских военнопленных.
В райцентре грузовики снова повернули налево и неспешно покатили за село Свитязь – в густой смешанный лес.
Около полуночи они наконец добрались до своей цели и остановились у заброшенного дома.
Несущий вахту Василий сразу поднял своих товарищей. Ковальчук услышал шум и тоже проснулся. Но виду не подал. Продолжал поcапывать, лёжа на спине.
Грызачёв завернул машины за хату; военнопленные спрыгнули с кузовов и, сбившись в одну большую кучу, стали устраиваться на ночлег.
А из будки первой машины при помощи диверсантов вышли трое убелённых сединами мужчин и направились в дом. Для них целиком и полностью отвели одну из комнат.
Лейтенант собирался немедля разбудить «русского профессора», чтобы устроить ему тщательную проверку, но гости распорядились не делать этого до утра: мол, никуда не денется…
Больше Иван так и не уснул. Дождавшись рассвета, вскочил с кровати, оделся и под тяжёлым взором недремлющего Грини пошёл во двор. А вдруг это последний день в его жизни? Надо сполна насладиться солнцем, небом, щедростью живописной волынской природы…
Вокруг военнопленных на всякий случай ходил Павел, хотя те, испуганные, подавленные, грязные, голодные, и так не собирались никуда бежать.
А на лавке уже сидел один из гостей – невысокий очкарик лет шестидесяти с вьющимися, плохо подстриженными бакенбардами из прошлого века.
После долгой дороги ему явно не терпелось с кем-то пообщаться, и русский коллега подвернулся как нельзя кстати.
– Давайте знакомиться, я профессор Липке из Лейпцигского университета…
– Приятно!
– А вы тот самый Селезнёв?
– Да. Вениамин Сигизмундович.
– Я читал… Читал все ваши труды. Знаете, мне кажется, что больше вас для развития нашей отрасли, я имею в виду ядерную физику, не сделал никто…
– Ой, не льстите. Как вас зовут?
– Юрген-Клаус, не знали?
– Простите – запамятовал… Для нас, русских, двойные имена в диковинку…
В это время на улицу выскочил Грызачёв. В одном нижнем белье. Заметил мирно беседующих учёных и похлопал Ивана по плечу.
– Общаетесь?
– Так точно, – за обоих отчитался Липке. – Посидите, послушайте нашу дискуссию.
– Зачем?! Всё равно я в этом ничего не понимаю, – устало отмахнулся лейтенант и пошёл прочь.
А Юрген-Клаус ни на миг не умолкал:
– Вначале тридцатых я работал у Юри Гарольда в Колумбийском университете. Именно тогда он впервые обнаружил в природной среде молекулы тяжёловодородной воды и получил за это…
Ковальчук понимал, что ему надо вставить хоть что-нибудь, и наугад бросил:
– Нобелевскую премию.
А что ещё он мог сказать?
Как ни странно, угадал!
– Совершенно верно, – продолжал Липке. – А уже в 1933 году Гилберт Льюис кстати, наставник Юри, выделил чистую тяжёлую воду.
– Мы здесь, в Союзе, слишком мало знаем о работах американцев, – попытался неуклюже оправдать своё невежество Иван Иванович. – Но от них не отстаём, вы уж поверьте на слово.
– Верю! Кстати, у вас чудесный немецкий. Где учили?
