Мой личный сталкер

Мария Ивановна была пристыжена и, кажется, никак не ожидала от своего дружелюбного соседа подобной выходки. Здравый горько усмехнулся и убрал со лба влажную челку. В ушах начало звенеть от напряжения, щеки горели.

Родион сорвался со своего места, и только когда оказался в своей квартире, все стихло в голове. Он сполз на пол, холод которого сейчас не ощущал, и понял, как ошибся.

Ужасный день. И я ужасный.

Сегодня он был крайне несдержан по отношению ко всем.

А ко мне был ли кто-нибудь сдержан?!

Она ведь ни в чем не виновата.

Но на меня обращает внимания больше, чем на своего внука.

Но мне было приятно это.

Просто сейчас мне внимания и так хватает. Все лезут в мою жизнь!

Но ведь она все равно заботится о внуке, раз держит рядом с собой.

Нет! Она стыдится его.

Это Родион Здравый понимал, вот только внутренний голос твердил, что та женщина на работе была слишком назойлива и дотошна, а его соседка была вдвойне назойлива в своей заботе. Так что получается, что они обе сами и виноваты и заслужили подобного отношения к себе.

Горячий душ не помогает, наоборот. И приняв таблетку от головной боли, пытаясь в последний раз убедить себя, что именно в этом дело его нездоровья, он упал на кровать, закутавшись в одеяло.

Где-то вдалеке Родиону слышались звуки дождя и женский крик за дверью.

Долбаные соседи.

Также он слышал, как его мобильный разрывался от звонков, но сумка, в которой он лежал, так и осталась валяться в прихожей, так что Здравый даже не подумал пойти за ним.

Все тело ломило и будто стало тяжелее раза в два. Не было сил даже глаза открыть. Но с каждой минутой эти звуки становились все тише. Тогда он еще не знал, что как только проснется, его проблем станет больше.

***

Она никак не хочет оставить его в покое. Сколько за сегодняшний день она уже позвонила ему? Раз двадцать, не меньше. Максим так и не удосужился ей ответить. А зачем? Что он мог бы сказать своей девушке. Бывшей, если она правильно понимает намеки.

Очередной звонок он сбросил.

Видимо неправильно, раз она стоит сейчас за его входной дверью, а он делает вид, что его нет дома.

Не то чтобы он от нее прятался, нет. Просто не хотелось ввязываться в очередные проблемы, но если он продолжит, то все станет хуже, и тогда ему придется платить алименты. Но она ведь не настолько тупая, чтобы принять неправильное решение.

Да, Катя была беременна. И от страха и непонимания, как такое могло с ним произойти, Максим мог бы поклясться здоровьем своей матери, что этот ребенок точно был не от него.

Да, конечно, убеждай себя в этом дальше.

Как же хорошо начиналась наша история любви, и как банально закончилась.

– Беременна, пфф, – бормотал Максим. Он сидел в кухне на стуле и думал, как поступить.

Он ведь и так хотел с ней порвать, а она ему заявила такое. Тогда этот разговор закончился ничем. Официальных слов о разрыве так и не прозвучало.

Но мы ведь и не встречаемся сейчас, так? Она должна была все понять. Хоть она и пытается всячески влезть в мою жизнь до сих пор.

Максим не представлял, что решить насчет ребенка? Он его точно не хотел, а на аборт у него денег не было. Пришлось бы просить у родителей, но тогда бы они узнали об этом, а этого Максим уж точно не хотел. Но если он так и не поговорит с Катей, она может и сама к ним отправиться, и они все равно узнают.

Как же быть?

Я просто хотел развлечься. Ее проблемы, что она приняла все близко к сердцу.

Максиму тоже было стыдно признаться, что попал в такую ситуацию. Только болван может так влипнуть, и ему вовсе не хотелось так думать о себе.

Очередной стук в дверь отвлекает его от мыслей. Уже восемь вечера и давно стемнело, поэтому он не включает свет в квартире, чтобы не выдать себя.

И не надоело ей?

Она стоит возле двери его квартиры: то звонит в дверь, то стучит в нее периодически. И еще звонит и пишет. Максим же предпочитает быть недоступным везде.

Где-то глубоко в подсознании он понимает, как ей тяжело оказаться в такой ситуации, и что должен ее поддержать, но он не может. Он не готов. Его каждый раз парализует от этой мысли. Максим не мог заставить свой мозг обдумать это как следует. Не мог сосредоточиться на работе, и из-за этого у него все валилось из рук.

Он все надеется, что его бывшая девушка, Катя Свиридова, вспомнит о каком-нибудь срочном задании из универа и вернется в общежитие. Вдруг, впервые за то время, что она стоит за его дверью, он услышал ее голос. Такой тихий, что он не смог ничего разобрать, а потом сильный стук в дверь, от чего он вздрогнул всем телом.

Оставалось только удивляться, как еще соседи не вышли пожаловаться на шум.

Удивительно. Обычно лезут, когда не надо.

Спровадили бы ее, сказали какой я непутевый, что со мной дел никаких не сделаешь и все. Знают же меня.

Сразу бы отстала.

Больше ничего не было слышно.

Ушла?

На лице Максима заиграла счастливая улыбка, полная надежды. Он осторожно поднялся со своего места, и, подойдя к окну, посмотрел через пыльную тюль во двор.

Вот она. Выходит из подъезда, останавливается, уперев руки в боки, и резко поднимает голову вверх, смотрит в его окно. Именно туда, где он стоит.

Она словно знала, что Максим стоит тут. Ее темно-карие глаза прожигали его душу изнутри. Он видел в них столько осуждения, что до конца дней хватит, чтобы чувствовать себя подлецом. Позже она ушла.

Он прекрасно помнил, как состоялся их первый разговор о нежеланном ребенке.

– Постой! Ты даже не дал мне шанса объясниться! – он пришел встретить ее возле университета, чтобы провести немного времени вместе, но она сказала, что не очень хорошо себя чувствует и на это есть причины.

После ее заявления он конечно уже не стал ее слушать.

– А какие нужны объяснения, я все понял! Но я не хочу этого, и ты это знала.

– Как будто не от тебя это зависело? – рыжеволосая девушка вцепилась в его руку, боясь, что он вновь предпримет попытку уйти.

– Я помню, как предохранялся, так что…

– Так что что?! Хочешь сказать, что ребенок не твой? Так ты это видишь? Или забыл, как две недели назад я приглашала тебя в общагу на день рождения Ольки, и там ты напился, а потом утащил меня в туалет. Тогда тебя не сильно заботила защита! – она начала бить его руками в грудь и кричать.

– Да отцепись ты, психованная, невозможно с тобой разговаривать в таком состоянии, – он грубо оттолкнул ее от себя и ушел. На прощанье сказал, что позже позвонит, когда она придет в себя, но так этого и не сделал.

Так что она не стала дожидаться инициативы от него.

Он всегда знал, что никогда не сможет завести настоящую семью, потому что его собственная семья только на первый взгляд всегда казалась мечтой для многих.

Тот день, когда он узнал все. Такая очевидная измена, что думая об этом Максиму становится больно. Все эти горькие воспоминания из детства. Он никогда больше не сможет забыть всех ссор родителей, которые застал. Они ведь и до этого были, но когда в их доме появилась та женщина, все стало еще хуже. Его мать стала вести себя как истеричка. У них до этого бывали няни, но эта была особенная. Именно из-за нее, считал Максим, его мама закатывала скандалы без причины, иногда на глазах у другой прислуги. В те моменты ему было особенно стыдно, хотя и не понимал всего.

Один раз, поздно вечером, он сидел на ступеньках лестницы недалеко от столовой и слушал.

– Юль, может, уже хватит? Голова от тебя болит. Что ты от меня хочешь услышать? – отец явно находился на одном месте, пока Юлия Викторовна нервно кружила вокруг него, словно пчела, – Думаешь, у меня проблем на работе нет?! Прихожу поздно домой, и вместо любящей жены меня встречает какая-то больная на голову истеричка, которая не стесняется прислуги. Заняться нечем?

– Что?! – нервно взвизгнула его мама, – Ты меня еще в чем-то упрекаешь? Проблемы у него, видите ли. Да плевать мне на твои проблемы на работе. Ты и так дома редко бываешь, а когда, наконец, появляешься, то я нахожу тебя в компании этой суки. Ты проводишь время с ней, вместо своей семьи.

– Так значит…

– Ты хоть в курсе, что у этой потаскухи есть ребенок? Или я чего-то еще о тебе не знаю, и это твой, а?! – Юлия уже кричала, – Хочешь, чтобы я с тобой развелась?!

– Не разведешься, – так же спокойно, как и до этого. Ему не впервой вести переговоры с нервными заказчиками.

– Что? Почему это? – сказано с уверенностью, но более нервно.

– Потому что в случае развода ты и копейки от меня не получишь. Уж поверь, я постараюсь. И сына ты тоже больше никогда не увидишь, – голос Валерия Леонидовича стал еще строже и холоднее, – Ему не нужна такая мать, как ты. Так что успокойся уже, а то смотреть на тебя тошно. Мне так надоели твои вечные истерики.

– Истерики? Ничего бы не было, если бы ты не привел в наш дом эту нахальную женщину. Да я на раз-два ее уволю, – голос откровенно дрожал.

– Не забывайся. В этом доме распоряжаюсь всем я. Даже тобой. Я ее нанял и мне решать, когда ее уволить. Ты здесь не решаешь ничего. Твой долг воспитывать нашего сына, как подобает и не выступать.

Максим сидел и не шевелился, хотя все его тело дрожало. Он не выносил подобных сцен, но не мог просто уйти. Он думал, что если не будет присутствовать при этом, то все окончательно развалится.

– Ты себя слышишь вообще? Я что, для тебя больше никто? Из-за нее что ли? – она перестала ходить из стороны в сторону, – Это какое-то яблоко раздора в нашей семье.

– Если бы не ты, никакого раздора бы не было, – сказал отец все так же спокойно, – ты сама хотела няню для нашего сына, чтобы у тебя было свое время, я пошел тебе на уступку и что я вижу? Чем ты занимаешься? Чем ты опять недовольна? Ты даже за сыном нормально не можешь уследить, когда он с тобой? Ты его мать или кто?

– Я… да я. Ты не понимаешь, что она хочет от тебя, устроившись сюда? Денег! – закричала Юлия Викторовна, – Мало ли что она придумает, чтобы получить…

– Так хватит. Мне надоело выслушивать этот бред. Это все твои выдумки. У меня с ней ничего нет и не может быть. И она так же продолжит здесь работать, как и прежде. И чтобы я этого больше не слышал, ты меня поняла?

Все что он знал и видел в своей семье, было пропитано ложью. Ему было противно, что он сам стал таким. Теперь Максим и сам вечно что-то скрывал или недоговаривал. Сначала он думал, что это и есть его главное преимущество в жизни, что это делает его менее уязвимым и более сильным к различным невзгодам, но теперь он понимает, что все тайны, что он так бережно хранит, давят на него. Пытаются без спроса вылезти наружу. Ему все сложнее контролировать накопившееся. Он уже даже не помнит, зачем изначально все это было задумано.

Максим никак не мог решить, стоит ли рассказывать Родиону то, что он видел. Наверное, все же стоит. Он хотел этого освобождения, только для всего должно прийти свое время, так он считал.

Максим Воронов сидел напротив очередного клиента и пытался его убедить, что это лучшее решение взять кредит именно здесь. Он работал в небольшом отделении банка, который находился недалеко от центра. Довольно приятное оформление и всегда выгодное предложение для каждого, кого сюда занесет по делам, даже если изначально приходили не за этим. Здесь вам всегда предложат то необходимое, без чего вы бы точно прожили более спокойной жизнью. В любом случае, все сделают вид, что здесь гораздо выгоднее, чем в том через дорогу.

– Да как ты не поймешь, это ведь он ничего и слышать не хочет. Меня ни во что не ставит! – в полголоса, но очень настойчиво говорит девушка с ребенком, которому никак не сидится на руках у мамы.

Максим, улучив момент, пока его клиент внимательно вчитывался в документ, показал язык годовалому ребенку.

– Да, конечно, я понимаю тебя. В начале брака всегда так, – напротив с непробиваемым холодным лицом сидела Алена Степанова, одна из консультантов. Она всем видом пыталась показать, что работы куча, и у них тут не светская беседа. Их с Максимом окошки соседствовали, и он наблюдал все с первых мест.

– Конечно, но ты пойми…

Мать с ребенком – их бывшая сотрудница Оля Маркина, которая ушла в декрет, а теперь терроризирует их, приходя почти ежедневно.

Максим был уверен, что больше ее не увидит, но это было бы слишком хорошо. Дома ей наверняка не с кем поговорить и обсудить своего мужа, о котором незнакомые люди в очереди знают больше, чем его родная мать.

Эти люди в очереди, кстати, очень негативно относятся к подобным индивидам, но никто не хочет ввязываться в конфликт. Кроме позавчерашней женщины, которая оказалась вместе с Олей в очереди. Не повезло Оле. То была мать с двумя детьми, и их разговор был короткий.

Голова начинает потихоньку гудеть, и он пытается судорожно вспомнить, остались ли у него в сумке таблетки анальгина. Толпа все растет, хотя только начало рабочего дня. Парень все отмахивается от предложения, а потом уходит.

– Ээх… Ну и пошел ты, – пробормотал он под нос.

Отлично! Просто здорово. Максим ты отлично справляешься со своей работой. Так держать!

– Что-что? – спросила тут же присевшая дама за сорок.

– Нет, ничего. Чем я могу помочь? – ослепительная улыбка вновь была на его лице.

Пока она пытается обрисовать свою проблему с картой, Максим пытается время от времени поглядывать в зал, нет ли там знакомой рыжей шевелюры его девушки. Бывшей девушки, напоминает он себе.

Надеюсь, больше без сюрпризов.

– Знаете, у нас сейчас в банке проходит акция, и я уверен, что она вас заинтересует.

Максим лежал, опустившись головой на стол. Рабочий день кончился минут пятнадцать назад. Все-таки сегодня было слишком много людей.

– И чего все сюда прут?

Еще эта новенькая, Кристина, но Максим не мог отказать себе в удовольствии на ее красноречивые взгляды называть ее именно Новенькая. Ему приятно осознавать, что она думает, что недостаточно эффектна в их коллективе, чтобы понравившийся ей парень запомнил ее имя. Она так неудовлетворенно сморщивала напудренное лицо, что у Максима сразу проходила головная боль.

Весь рабочий день он никак не мог избавиться от чувства, будто за ним кто-то наблюдает, но он всячески отбрасывал эти мысли. Это было глупо, хотя бы потому, что он находился в толпе людей, которые конечно могли на него смотреть, пока ждали своей очереди. Но также это могла быть и Катя. Но тогда она могла бы просто подойти и начать терроризировать его и на работе, чтобы у него не осталось шанса отделаться.

Он так сильно не хотел, чтобы родители об этом узнали, что задумался о том, как было бы хорошо избавиться от нее, и тогда это будет автоматическое избавление и от ребенка.

Избавление от всех его проблем.

Никто никогда об этом и не узнал бы. Просто в какой-то день она бы не появилась в универе, и тогда ее подруги забьют тревогу, потом это дойдет до ее набожных родителей. Они в свою очередь обратятся в полицию, но поиски не дадут результатов, и вскоре об этом просто забудут. И Максим будет, наконец, свободен.

– Да, было бы неплохо. Определенно неплохо, – прохрипел он. И встав из-за стола, начал собираться домой. Конечно, он не собирался ее убивать, но мысли хоть на время бодрили его, создавая иллюзию, что забот больше нет. Не то чтобы он всегда бежал от проблем, вовсе нет. Но эта застала его врасплох.

– Нужно что-то придумать.

***

Они сидели в небольшой кофейне проводили приятно время. Каждый в своем телефоне.

– Как поживает твой французский? – Родион спросил, всего на секунду отведя взгляд от телефона. Когда увидел фото на ее страничке. Марина в обнимку с учебниками по французскому и куче канцелярии.

Она посмотрела на него, как на дурачка.

– Дик, ты что, смеешься? Я его никогда не учила, зачем мне это? Ввести пару фраз в переводчик, и ты уже знаешь любой язык мира. А потом, конечно, для подписчиков рассказываешь увлекательную историю, как усердно учила французский и все. Мне, по-твоему, заняться нечем?

– Ну да, – это все, что Родион смог из себя выдавить, лайкнув фото.

Он улыбался. Здравого забавляла эта ситуация. Ему становилось гораздо легче, осознавая, что есть такие же люди, как и он. И переставал чувствовать себя единственным, кто так бессовестно врал. Наверное, поэтому он продолжал встречаться с Мариной. Чтобы не проходило чувство поддержки.

Ему пришло сообщение в ВК. Фотография. Он открыл ее, и все разом перевернулось в нем.

На фото был он сам. Только в рабочей робе на стройке, несущий строительный мусор. Весь такой неухоженный, вспотевший. Недовольный жизнью.

«Никак не могу определиться, кому же отправить эту фотку. Твоей замечательной девушке или всем твоим подписчикам, не подскажешь?»

Родион не отрывал взгляда от экрана, сильно сжав губы.

На миг он представил, что будет, если все кого он обманывал, узнают такую правду. Он просто не сможет жить. Позор. Отречение. Высмеивание. У него больше не будет возможности начать все сначала. Все знакомые, бывшие одноклассники и коллеги по работе. Не останется ни одного человека в его окружении, кто не будет знать об этом.

От большого напряжения он почувствовал жар в лице.

Что тебе от меня нужно?!

– Что? – он не собирался у него ничего спрашивать, контактировать. Это бы значило, что он поддался на его уловки.

– А? Ты что-то сказал? – Марина смотрела на него, ждала ответа.

– Нет, ничего.

***

На работе у Родиона все стало еще невыносимее. Из-за нервов он никак не мог сосредоточиться на деле. Он начал плохо спать и с неприязнью стал смотреть на себя в зеркало, понимая, что весь его образ трещит по швам. Наверное, единственное, что еще хоть немного держало его на плаву, его второе Я, в котором он мог чувствовать себя спокойно. Все было нормально, так, как и должно быть. Все его поддерживали по поводу его красавицы и активистки девушки, достаточно престижной работы и новой машины.

И всю остальную мою фальшивую жизнь.

Его резко дернули за плечо, отвлекая от работы, которая шла из рук вон плохо.

– Черт! – он испугался.

– Ты чего? – Миша недоуменно смотрит на него и передает в руки следующую коробку со всяким хламом. Родион криво улыбнулся в ответ и принял из его рук содержимое.

– Все нормально. Просто задумался.

Здравому не хотелось признавать, что он испугался, почувствовав на себе чужое касание. Он стал рассеянным и дерганным. Теперь каждый вокруг вызывал у него подозрения. Близкие и незнакомцы. Он не переставал искать глазами ту машину, а потом думать, что теперь эта машина может быть любой.

Чувствует тяжесть в желудке от плохо перевариваемой пищи. Зашел на перерыве в ближайшую аптеку и выпил лекарство. Вроде прошло, но желудок все равно неприятно скручивало от переживаний и страха. Он начал задумываться об отпуске, но понимал, что тогда потеряет так необходимые ему деньги. И тогда он может потерять вообще все.

Разве сейчас я не в шаге от того, чтобы потерять все?

Он только и делал, что совершал ошибки на работе. Теперь он даже не пытался пойти и поязвить жене прораба, меняя очередной форменный комбинезон. Ему было все равно.

Каждый раз, когда ему звонит с рекламой очередной оператор, он вздрагивает, ждет, что это звонит он, чтобы, наконец, озвучить цену за свое молчание.

***

Всю последующую неделю его одолевала бессонница. Он чувствовал не проходящую усталость, но заснуть никак не получалось. В одну из таких мучительных ночей он оставил окно в спальне на проветривании, полагая, что свежий воздух поможет уснуть, и никак не ожидал услышать кашель с улицы. Он был совсем близко, будто кто-то стоял прямо под его окном. Тени от дерева, плясавшие на стенах из-за ветра, не придавали уверенности, что ему все почудилось. Внутри живота сразу все стянуло и обдало жаром. Вернулась тошнота. Ему все казалось, что он, этот неизвестный, сейчас следит за ним и радуется, что смог довести Здравого, что его страх теперь не проходит даже дома, где некогда он чувствовал себя в безопасности.

Когда он собирался домой с работы, ему позвонила девушка и попросила встретиться.

– Буду ждать тебя возле работы, – и отключилась.

– Вот черт! – Родион был в ужасе. Ему нужно было быстро привести себя в порядок, переодеться и каким-то чудом добраться до бывшего места работы так, чтобы она не заметила, что он оттуда не выходил.

Когда он вызвал такси, попросил, чтобы его подвезли в квартале от нужного здания. Он расплатился и вышел, поправил на себе все.

Вроде все в порядке!

По закоулкам он прошел до того здания и уже стоя у холодной стены увидел Марину. Она куталась в бежевое пальто, пытаясь укрыться от сильного ветра. На его счастье, стояла она к зданию спиной, но то и дело оглядываясь не идет ли Родион. Но из дверей выходили только работники после тяжелого трудового дня.

Он быстро вышел из закутка, в котором прятался, и подошел к двери, открыв ее.

– Милая! – крикнул он, и только после того, как она повернулась с улыбкой на лице, он сделал вид, что выходил оттуда и закрыл за собой дверь. Родион очень переживал, что кто-нибудь увидит его манипуляции и при девушке спросит, что это он здесь делает. Еще хуже было встретить бывшего коллегу, который может сказать лишнего.

Из двери после него показалась одна из сотрудниц и посмотрела на него, узнавая. Здравый спеша в сторону Марины, поднял руку и попрощался с той девушкой. Она в растерянности помахала в ответ и пошла в другую сторону. Родион мысленно помолился, что все вышло так гладко, как он даже не ожидал.

– Привет, давно тут стоишь, мерзнешь? – обворожительно улыбался Родион.

– Это кто такая?

– Коллега, Света. Только из другого отдела, – на лице ее недовольство. Здравому это не нравилось.

– Так зачем увидеться хотела?

– Я разве не могу просто захотеть тебя увидеть? Ты мне что, не рад? – Родион начал нервничать еще сильнее. Она вцепилась в его руку и сильно ее сжимала. Он же держал свои руки в карманах, на которых были надеты кожаные перчатки. Он не хотел показывать свои грязные пальцы. Как не пытался, спеша, не было возможности привести их в порядок, и под ногтями оставалась грязь и пыль.

– Да, да. Извини, я очень рад тебя видеть, просто устал. Эти отчеты доведут кого угодно.

– Мой работяга, – она надула губы, сюсюкаясь с ним и пытаясь быть милой, – Слушаяй, у меня в следующем месяце заканчивается арендная плата за квартиру, и я тут подумала, что могла бы пока пожить у тебя какое-то время.

Бум.

Он изначально понимал, что что-то здесь не так. И вот. Он нервничал, он злился. Родион совсем не хотел приглашать Марину к себе в квартиру надолго. Чтобы они жили вместе. Ему это было не нужно.

– Марин, мы же уже говорили на эту тему. Я не готов съезжаться, – он отвернулся от нее и попытался аккуратно высвободить свою руку из ее хватки. Она на мгновение вцепилась сильнее, но почувствовав сопротивление, отпустила его.

– Ты меня вообще любишь? Сколько мы уже вот так вот встречаемся? Год? Да все мои подружки уже давно живут вместе со своими парнями, только тебе до этого дела никакого нет. Двоим после переезда уже предложения сделали! – она все повышала голос, и в нем отчетливее можно было услышать укор и обиду.

Родион тоже был не в восторге от ситуации.

– Так вот чего ты от меня хочешь? Предложения руки и сердца? Этого?

– А ты что думал? Мы встречаемся, чтобы что? Или тебе не нужна такая жена, как я? Тогда чего ты от меня хочешь?

– Я всего лишь сказал, что не готов к тому, чтобы жить вместе, а ты уже начинаешь копаться, где не надо, – он достал из кармана пачку «Парламента» и закурил.

– Ты разве не бросил?

– А? – он нахмурился и посмотрел на свою руку с зажатой сигаретой, – Твою мать.

Он выкинул ее в ближайшую мусорку. Обычно он курил самые дешевые сигареты, а эти были показательными.

– Я привык жить один и пока не хочу расставаться с ощущением независимости в отношениях, понимаешь?

– Единственное, что я понимаю, так это то, что ты плевать на меня хотел! И твое нежелание съезжаться это отлично показывает! – она начала плакать, – тебе плевать, если я через неделю буду ночевать на улице!

– Так попросись к кому-нибудь из подружек! – Родион взмахнул рукой у нее перед лицом, отмахиваясь, – У тебя же их много.

– И что я им скажу? Что меня мой парень не пустил на порог в такой ситуации? Что они тогда подумают про меня, про тебя?!

– Да мне уже плевать! – он не собирался сдаваться. Знал, что как только он позволит этому случиться, она обо всем узнает и оставит его, успев напоследок растрепать везде, какой он подлец и лгун. Даже если ему и удастся все до поры сохранять в неведение от нее, Марина может попасть под раздачу того сумасшедшего, что теперь следит за каждым его шагом.