Длань Покровителей 3. Заземление

Она рванула к Башне, раскидывая ногами гальку.

– Это всего лишь гроза, не драматизируй, – отозвался Нери. Ушибленная нога вяло ныла при каждом шаге, и он едва поспевал за нею. – Научно доказано, что наша жизнь не управляется никем, кроме нас самих.

– Ты оскорбляешь такими заявлениями Покровителей, – Кантана сдвинула брови. – Ты отрицаешь всю высшую составляющую человеческих чувств, как таковую. Тогда почему ты идёшь сейчас спасать свою подругу?

– Альтруизм – это инстинкт. Выживание в одиночку бесперспективно, поэтому он заложен в природе человеческих особей, – безапелляционно высказался Нери.

Укоризненное личико Мии снова всплыло в памяти, как маяк. Он врал Кантане. Он бессовестно врал…

Багровые лучи заката растаяли в ворохе набежавших туч. Зловещий силуэт Башни медленно приближался. Поле с цветками календулы осталось позади. Тропинку теперь обрамляли иссохшие пучки дикого вереска и поникшие полевые цветы.

– Говорят, что до Возмездия к началу годового цикла всегда выпадал снег, – задумчиво произнесла Кантана, поддев носком сухой цветок. Сморщенные лепестки посыпались из чашечки, разлетаясь по ветру. – Ты когда-нибудь видел снег, Нери?

– Каждый Новый Год вижу, – Нери пожал плечом, стараясь не упасть под потоками ураганного ветра. – Его привозят на главную площадь Иммортеля с городского хладокомбината.

– Он даже не падает с неба? – разочарованно протянула Кантана. – Значит, нам сказки рассказывают?

– Нынешний климат не позволяет, – пояснил Нери. – До Пере… до Возмездия зима… Ну, то есть, первый сезон, как у вас говорят, был более холодным. Мне сложно представить, как в таких условиях выживал человеческий вид, но это не миф. Так что, снегопадов и у нас нет уже много десятилетий.

– Знаешь, о чём я всегда мечтала? – Кантана окинула Нери лукавым взглядом. – С самого детства я хотела, чтобы снегопад ознаменовал мою смерть.

– Брр, – он поёжился. – Ты ненормальная. Даже у меня в детстве не было суицидальных мыслей.

– Мама говорит, что смерть может забрать нас в любую секунду. Я считаю, что если уж умирать, то красиво, – Кантана улыбнулась, поправив цветок в волосах.

Ещё одна молния разрезала скопища туч зловещей стрелой. На этот раз раскат грома не заставил себя долго ждать. Волна вибрации с рокотом разнеслась по полю, коснувшись земли, и с дребезжанием поднялась обратно в небеса. Вторая волна грозы шла по пятам!

– Быстрее, Нери, – Кантана с тревогой поглядывала на сгущающиеся тучи.

– Не указывай, что ли, – выдавил Нери.

Кантана самодовольно хмыкнула и рванула к Башне, чудом не запутавшись в одеждах. Длинная юбка парусом развевалась за её спиной, собирая сухие листья и обломленные стебельки трав. Нери, неуклюже прихрамывая, помчался следом. Свет заходящего солнца, едва проглядывающий сквозь тучи, больно резал глаза. Слёзы бежали по щекам к подбородку.

До пункта назначения оставалось каких-то шестьдесят метров. Нери, щадя пострадавшую ногу, наконец, позволил себе сбавить темп. Кантана ушла далеко вперёд и издали напоминала взлохмаченного ворона.

– Быстрее! – прокричала она сквозь свист ветра. Чёрная фигурка замерла у Башни.

Издалека Нери увидел, как Кантана торопливо подбежала к окну, наполовину ушедшему под землю, и достала из-под накидки исчерченный кусочек пергамента. Приложив странную вещицу к ставням, она крепко прижала её ладонями и уставилась в темнеющее небо. Когда из-под пальцев вырвалось свечение, ставни сами собой распахнулись вовнутрь, обнажая чёрную пасть прогала.

Задыхаясь от быстрого бега, Нери подоспел к Башне. Первые капли дождя упали на землю за его спиной.

– Ты первый, – Кантана показала на проём, подёрнутый тьмой. – Прыгай, не бойся!

3

Когда первые раскаты грома пронеслись над садом, и по подоконнику застучали одинокие дождевые капли, Анацеа снова начали мучить подозрения.

Сначала она думала, что это – лишь реакция на произошедшее утром. Потом убеждала себя, что странное чувство – предвестник суточной головной боли, что напоминала о себе каждое межсезонье. Однако Анацеа обманывала сама себя: она знала причину странного самочувствия. Нарыв назрел и готов был лопнуть, извергая потоки гноя. Правда плавала рядом, и чтобы увидеть её, нужно было лишь повернуть голову. Только сделать это оказалось страшнее всего. Потому что эта истина изменит и сломает всё.

Губительные эмоции прорастали всё глубже по мере того, как день снаружи похищала влажная сиреневая тьма. Казалось, что сумерки вливаются сквозь кожу, застаиваясь в венах. Наверное, именно так душа трещит по швам, теряя всё лучшее, что даровали Покровители.

Прятаться дальше нельзя.

Анацеа обессилено лежала на коврике у камина, пытаясь сопоставить домыслы с фактами. Как противостоять разрушительной силе, что в секунду уничтожила всё?! Как заставить себя поверить, что твоей вины в происходящем нет?! Ответ приходил один – никак. Потому что невозможно убедить себя во лжи. Осталось лишь согревать трясущиеся руки у огня и принимать очевидное, как данность. Пытаться принять.

Миа – не Длань Покровителей. Теперь Анацеа не сомневалась, что фатальная ошибка произошла. Три потока – многовато даже для такой необычной девочки.

Но кто тогда?

– Нет, – проговорила Анацеа в тёмную пустоту гостиной. – Нет…

«Ты знаешь это, – упрямо нашёптывали мысли. – Ты всегда знала. Открой разум. Прими это. Просто уступи себе. И пойми, что правда не всегда бывает такой, как хочется». Анацеа прогоняла неслышимые голоса из головы, заставляя себя концентрироваться на танцующих в темноте языках пламени, но они возвращались. И с каждым разом прилив оказывался более мощным. И всё больше сил требовалось, чтобы поднять голову над океаном смятения и вдохнуть воздух.

Младенец. Младенец с полным ртом зубов…

«Ты знаешь это. Впусти ответ в свою голову, Анацеа!»

Покойная мать всегда говорила, что смирение – главное оружие женщины. И только теперь Анацеа поняла мудрость этих слов. Но не слишком ли часто приходилось Анацеа Бессамори мириться с откровенными издевательствами Покровителей? Но иного выхода и на этот раз не намечалось. Только один: принять. И, может быть, простить.

Она догадалась ещё тогда, просто не позволила правильным выводам выйти из тени эгоизма. Анацеа вспомнила злосчастный день. Озадаченное и одновременно рассерженное лицо Мии напротив. Непозволительная дерзость, рвущаяся изо рта девчонки. Портал, задрожавший в воздухе, едва дверь распахнулась и зашла… Кантана?

Да. Кантана.

Правда накрыла, толкнула в бушующий океан и поволокла в водоворот, но, как ни странно, не принесла боли. Если бы Анацеа спросили об этом, она наверняка отрицала бы, но она приняла этот факт уже давно. Гораздо раньше, чем позволила мыслям очертить его в красках и породить вывод. Лелеять надежду на хороший исход всегда приятнее, чем смотреть в лицо горькой правде.

Восемнадцать лет Кантана жила с ней бок о бок. Восемнадцать лет младшая дочь молчала. Не каялась, не просила совета, не умоляла укрыть. Просто молчала. Осознавать это было намного больнее, чем избранность дочери.

Кантана – Длань Покровителей. Всё встало на свои места и теперь казалось очевидным и отчётливым! И как можно было быть настолько слепой?!

Анацеа перевернулась на бок и застонала в нагретый воздух. Встать не хватало сил. Всё-таки убедить себя во лжи возможно.

Фиолетовая слюда заволокла небо. Молнии рвали тёмные облака на куски. Когда они прокрадывались сквозь завесу туч, вспыхивая белизной, и освещали гостиную, накаляя воздух, становилось жутко. От пустоты, скопившейся внутри. От яда недоверия.

4

Стоило только ногам коснуться пола, как снаружи зашумел ливень. Раскат грома спрессовал воздух, распространив запах озона. Что ни говори, всё происходит своевременно.

Кантана ловко сиганула в окно вслед за ним. Торопливо закрыла ставни, погрузив помещение в полный мрак, и шумно перевела дыхание.

– Бр-р… – процедила она брезгливо.

– Промокла? – выдавил Нери во тьму.

– Есть немного, – Кантана шмыгнула носом. – Мы так и будем в темноте стоять?

– Это у тебя надо спросить, – Нери наконец нашёл опору у стены и теперь не чувствовал себя подвешенным в невесомости.

– А как же твой волшебный пипидастр? – удивилась Кантана.

– Что-что, прости? – фыркнул Нери, преодолев удивление.

– Доставай волшебный пипидастр, – Нери почувствовал, как наглые ручонки ощупывают его в темноте.

– Ты с ума сошла? – он не без возмущения отстранился. – Что за жаргон? Что за запросы?

– Что такого-то? – не поняла Кантана. – Он ведь прекрасно светит в темноте. Лучше свечи, намного. Когда ты посветил мне в лицо, я чуть не ослепла.

– Ты про… – Нери прыснул, – коммуникатор?

Нери осторожно извлёк из кармана джинсов коммуникатор. Он держал его выключенным с того момента, как они вышли в новый мир, ожидая, что однажды сохранившийся заряд аккумулятора сможет его выручить. И вот, подходящий момент наступил. Дисплей коммуникатора мягко засветился во тьме, озаряя пространство. Свет пульсирующим потоком оттолкнулся от напуганного лица Кантаны, выхватив её мягкие черты.

Они находились в полукруглой комнатке с мраморным полом. Луч отпрыгнул от стены, осветив потрескавшуюся штукатурку с объёмной лепниной. Прямо по курсу чёрным квадратом зиял дверной проём. На косяке справа моталась, повиснув на единственной петле, тяжёлая дверь.

– Что это было за здание раньше? – не удержался от вопроса Нери. Он разглядывал ветхие обломки мебели и обрывки бархата, заботливо сгруженные в дальнем углу.

– Говорят, что дом культуры, или что-то в подобном роде, – отозвалась Кантана. – Может, так оно и есть. Помнишь библиотеку?

– Никогда её не забуду, – недовольно буркнул Нери, вспоминая не самую приятную ночь в своей жизни.

– На одном из этажей я видела почти уцелевший рояль, – поделилась Кантана. – Там ещё кресла стоят рядами. Словно раньше здесь давали концерты.

Она поддела ногой проплесневелый осколок и с отвращением отпихнула его в угол. Послышался неприятный шорох. Из вороха обломков и ветоши вылезла, недобро сверкая бусинками глаз, жирная крыса. Семеня лапками по мрамору, животное нырнуло в щель стены. Голый хвост юркнул следом, подобно изворотливой змее.

Кантана фыркнула, прикусив губу. Нери инстинктивно сделал несколько шагов назад.

– Тут такого добра полно, – пробормотала Кантана, снова обретая былую уверенность, – особенно внизу.

– Я помню, – Нери отвёл взор, – не слишком приятный сюрприз.

– Давай я пойду вперёд? – Кантана, не дожидаясь ответа, выхватила из рук Нери мультикоммуникатор. Экран тут же замигал и погас. В помещение вернулась насыщенная темнота.

– Защита сработала, – сообщил Нери спокойно. – Антивор. Отдай, пожалуйста. Он активен только в моих руках.

Кантана нехотя нащупала в темноте его руки. Нери был рад тому, что она не видит его покрасневшего лица. Холодок знакомого корпуса обжёг вспотевшую от волнения ладонь.

Не слишком ли часто она стремится к физическому контакту?

Дисплей снова загорелся широким прямоугольником. Фотография хорошенькой блондинки растянулась по нему, снова вызвав приступ тоски по дому.

Кантана с любопытством заглянула через плечо в дисплей. На губах её заиграла лукавая улыбка.

– Кто эта девушка? – поинтересовалась она. – Как она поместилась в такую маленькую коробочку? Почему не шевелится?

– Не имеет значения, – Нери махнул рукой, пытаясь отвязаться от неудобных вопросов. Она не должна знать, что скрывает это фото на самом деле. – Пойдём!

Теперь хотелось любой ценой отвлечь внимание Кантаны от болезненной темы, которую она имела неосторожность затронуть. Внутри засаднило от воспоминаний, когда Нери увидел фото Лизаветы. Старая боль лежала за плотно закрытой дверью, из-под которой проглядывала тонкая полоска света. И, кажется, Кантана купилась на этот смутный призрак жизни и теперь хочет открыть его запретные замки. Становилось страшно от мысли, что она сможет увидеть всё то, что за ней скрыто… Потому что она точно знала, как.

Но, может, это будет к лучшему. Отчаянно хотелось, чтобы хоть кто-то распахнул эту дверь: настойчиво и упрямо, но не с ноги. Слишком много хлама за ней скопилось. И ценного, потерявшегося в горах мусора.

Они пересекли комнату, перешагивая через кучки лежалого крысиного помёта и ветошь. Нери осторожно толкнул дверь. Та едва подалась, издав грозный скрип. Перед путниками расстелилась лестничная площадка, обрамлённая мраморными перилами. Глубокие трещины в камне угрожали с минуты на минуту обрушить всё великолепие. Вниз вела широкая лестница. Некогда белоснежный, гладкий мрамор, которым были вымощены ступени, посерел и запылился от времени. Растрескавшиеся стыки плит обнажали шероховатый бетон.

– Вот мы и на Пути, – не удержался от ироничного комментария Нери, – ты ведь этого хотела, так?

– Я не тянула тебя сюда, заметь, – усмехнулась Кантана. – Ты сам за мной увязался.

Как же тонко она умеет играть на струнах его воли! Нери внезапно почувствовал себя сломленной марионеткой в цепких пальчиках юной госпожи Бессамори. Сдавленно зарычав, он сжал кулаки.

– Ты всегда так нахально используешь людей? – выдавил он сквозь зубы, стараясь тщательно подбирать выражения.

– Нери, не бесись. Ты сам пошёл за мной, – Кантана мягко улыбнулась. – Будь осторожен: тут всё ветхое и держится на честном слове.

– Уже вижу, – Нери издевательски ухмыльнулся в ответ. – Трещины сплошные.

Нери осторожно поставил ногу на первую ступень, освещая путь мультикоммуникатором. Кантана уверенно шла следом, подобрав юбку.

– На первом этаже – печать, – предупредила Кантана. – Если считать сверху, седьмая ступень. Пустишь меня вперёд. Я сниму её.

– И откуда у тебя ключ, скажи на милость? – Нери дерзко взглянул на неё. – Только не говори, что непосвящённым разрешают пользоваться магическими артефактами.

– А такими не разрешают вообще никому, кроме членов Совета, – усмехнулась Кантана. – Моя мать обронила его в саду, а я нашла.

– Нашла и не вернула? – Нери осторожно переставлял ноги, опасаясь споткнуться и полететь вниз. – Значит, украла?

– Если вещь попала тебе в руки, и никто об этом не знает, зачем её возвращать? – Кантана хрипло рассмеялась в полумраке.

– Азаэль наверняка выведал всё! Он запросто тебя выдаст. Я бы на твоём месте ему не доверял…

– Да ладно, – Кантана хихикнула. – Он на моей стороне с самого начала. Поверь, у меня есть методы, чтобы держать этого бедолагу при себе, не давая сбежать.

Коммуникатор в руке Нери на мгновение погас. Внезапная тьма окружила, и Нери чуть не споткнулся на ступенях.

– Дурацкий ждущий режим, – прокомментировал Нери, снова возвращая коммуникатор в боевую готовность. Экран замерцал цифровым сиянием. Фотография растянулась по рабочей поверхности.

– Нери, – внезапно проговорила Кантана, не спуская взгляд с экрана, – у вас ведь были отношения?

Нери опешил. Тело словно окатили чаном ледяной воды. Он так эффектно ушёл от нежелательной темы, а в итоге оказалось, что его собеседница куда более настойчива, чем он предполагал! Голени задрожали.

– Очень давно, – соврал Нери, чтобы хоть что-то сказать.

– Лукавишь, – Кантана ехидно сощурилась. – Вижу, что ты нечестен со мной. Она ведь ждёт тебя по ту сторону, да?

– Не ждёт, – отрезал Нери, отводя взгляд.

– Она подобрала себе другого мужа? – продолжала Кантана допрос. Интонации её голоса звучали настолько располагающе и тепло, что Нери невольно захотелось ей довериться. Только он по-прежнему отдавал себе отчёт в том, что любое сказанное им слово может быть использовано против него же самого.

– Мы сами выбираем себе партнёров для отношений, – Нери тщательно строил предложения, игнорируя эмоции, пробивающиеся сквозь подтаявший пласт льда. – Она покинула меня, потому, что у меня неидеальная генетика.

– Генетика? – Кантана удивлённо вскинула брови.

– То есть, у меня могут родиться тяжелобольные дети, – пояснил Нери, по-прежнему не поднимая глаз.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Кантана. – Ты не соблюдал Устоев и Положений? Гневил Покровителей?

– Если бы всё этим определялось, – опустив руки, Нери хлопнул себя по бёдрам. – То, что вы считаете учением Разрушителей, даёт ключи ко многим вопросам.

– Не будь так горделив, – ответила Кантана. – У нас есть доступ к знаниям, о которых вы даже не имеете понятия. Всё потому, что мы отреклись от Разрушения.

Стены, покрытые толстым слоем растрескавшейся штукатурки, медленно уплывали назад. Время от времени, в тишине всплывал шорох: крыс тут действительно было навалом… Под ногами хрустели мелкие камушки. От насыщенного запаха сырости и вековой пыли чесалось в носу.

– Но ты-то не отреклась, – едко проскрипел Нери. – Благодари своих Покровителей, что тебя никто не засёк. С твоим стремлением прыгать на одних и тех же граблях, не делая выводов, это поистине удивительно.

– Несчастный ты, – выдохнула Кантана то ли с состраданием, то ли с сарказмом, – так молод, а уже потерян.

Нери не хотелось знать, что означали её слова.

Площадка под ногами внезапно оборвалась, переходя в глубокий разлом. Противоположный берег проглядывал сквозь тьму метрах в четырёх впереди. Лишь ближе к стене сохранилась небольшая перемычка между двумя островками.

– В прошлый раз пол был целым, – отметила Кантана. – Всё обветшало.

– Я помню, – Нери кивнул, освещая зияющую пасть пропасти, обрамлённую мраморными осколками зубов. – Недолго башенке осталось.

Кантана предусмотрительно отошла назад, прижавшись к проплесневелой стене. Нери нехотя последовал её примеру.

– Нери, – Кантана смело вскинула лицо и ошпарила его взглядом, – я же вижу, что ты хочешь поговорить об этом. Хватит мельтешить и уходить в сторону.

Они медленно перемещались вдоль стены, преодолевая пропасть разлома. Из разверзнутой темноты разило сыростью и мелом. Мелкие камушки сыпались из-под их ботинок, срываясь с края и улетая в пустоту. Казалось, что тонкая перемычка пола может в любой момент обрушиться под ногами, предав их тела смерти. И это жуткое ощущение было куда явственнее обступившей темноты.

– О чём? – вырвалось у Нери. Кантана, похоже, знала о нём больше, чем он мог себе вообразить. Сейчас она читала его, как раскрытую книгу.

– Включать дурочку – моя прерогатива, Нери, – Кантана остановилась на полпути и тепло улыбнулась.

Комок встал в горле. Дрожь в коленях стала невыносимой. Нери глубоко вдохнул и остановился, прижавшись к стене.

– Ты изменился в лице, когда включил волшебный пипидастр, – пояснила Кантана. – И когда увидел эту девушку. Я лишь хочу помочь выпустить твою боль. Если не хочешь этого, можешь молчать и дальше.

Удушье сдавило плечи Нери. Эта девушка, конечно, не самого интеллектуального пошива, но её проницательность сражает наповал!

– Может, ты ещё и мысли мои читаешь? – прохрипел он. Его трясло, и он изо всех сил старался контролировать реакции.

Кантана одарила его вопросительным взглядом. Всё та же добрая улыбка скользнула в уголки её рта.

– Я просто пыталась немного подлатать пропасть между нами, – произнесла она. – Продолжать отношения в прежнем ключе губительно, ведь сейчас мы за одно.

– Мои раны кровоточат, – выпалил Нери, сам от себя такого не ожидая. – Не ковыряйся в них.

Он замолчал. Все непроходимые депрессии и страдания, бессонные ночи и головные боли уместились в жалкую пару фраз. И как тяжело было признать это! Но тяжёлый груз, тем не менее, был сброшен с души. Волна жара отступила. Нери торопливо перевёл дыхание, борясь с удушьем:

– Ты ведь этого от меня добиться хотела?

– Прости, – сухо выцедила Кантана.

– Мне легче, – подытожил Нери, пытаясь сгладить неловкость.

– Так-то лучше, – былой задор и ехидство покинули Кантану. – Пойдём дальше.

Они осторожно преодолели остаток пути и вожделенно перенесли ноги на площадку. Нери последние шаги дались сложнее: дрожь в коленках всё ещё давала о себе знать. Последние камушки улетели в темноту с лёгким поскрипыванием. Нери услышал, как они ударились о пол первого этажа, и, громко шурша, раскатились по площадке.

– Да уж, – недовольно пробурчала Кантана. – Находиться здесь опасно. Кто даст гарантию, что всё здесь не обрушится, пока мы будем снаружи?

Перед их взорами предстала знакомая дверь в библиотеку: тяжёлая, резная, перекрытая поперечной перекладиной. Стены здесь выглядели ещё более устрашающе: глубокие трещины местами поросли мхом, ветхая штукатурка покрылась чёрно-зелёными налётами плесени. Разломы, как лучи, бежали по уцелевшему островку площадки, угрожая разобрать его по камушкам в любую секунду. Комья вековой паутины свешивались с потолка.

– Теперь я вперёд, – Кантана пожала плечом. Она беспринципно нырнула рукой в вырез платья, выудив знакомый кусочек пергамента. – Посвети мне.

Нери послушно направил луч света вниз, осветив ступени. Мраморная плитка местами отвалилась, обнаруживая сгустки цемента. Лестничные перила зловеще накренились наружу: казалось, что вот-вот рухнут, увлекая за собой здание, как карточный домик.

Отсчитав пять ступеней вниз, Кантана вытянула руку. Прямо под её ладонью обнаружилась светящаяся завеса.

– Двойная защита. Даже если ссыльному повезёт, и он одолеет одну из печатей, вторая будет ему не по силам.

– И это – единственный путь в Пропасть? – изумился Нери.

Кантана кивнула в ответ. Свет пульсирующим пятном очертил линию её подбородка.

– Сейчас я приоткрою завесу. Будь внимателен, сосредоточься и не говори лишних слов. Мы должны пройти очень быстро.

Приложив ключ к завесе, Кантана полушёпотом пробормотала заклятие. Центральная часть занавеса померкла, слившись с затхлым воздухом. Небольшой разъём, напоминающий очертаниями извилистую молнию, прорезал печать, расползаясь всё дальше.

– Спускайся, Нери. Ты первый.

– Нашла дурака, – фыркнул Нери. – Сама первая и иди. Кто тебя знает. Не удивлюсь, если ты пыталась вызвать во мне доверие только для того, чтобы оставить по ту сторону.

– Значит, не доверяешь? – Кантана усмехнулась, накручивая на палец локон. – Если бы я хотела, то уже сдала бы тебя Совету. Мне не нужно было бы так напрягаться, чтобы ты оказался среди ссыльных.

– Ну да, конечно, – недоверчиво произнёс Нери, приближаясь. – Не сделала бы ты этого. Ты не семи пядей во лбу, но и не слишком глупа для того, чтобы подвергнуть свою шкуру опасности. А сейчас у тебя есть прекрасная возможность избавиться от назойлового шантажиста.

– Спасибо за идею, – Кантана, кажется, начинала злиться. – Но, к сожалению, даже в мыслях такого не было. Но знала бы я, что ты окажешься так колюч, непременно подумала бы о возможности избавиться от тебя.

– Ну, так опровергни мои слова, – Нери сделал широкий жест в сторону разрыва, который уже начинал смыкаться, – иди первая!

– Давай руку, – Кантана протянула ладонь, – пойдём вместе.

Сомнение охватило Нери, однако, времени на раздумья не оставалось. Дыра в завесе стремительно сужалась, превращаясь в небольшое отверстие. Энергетические вспышки по краям разрыва искрили миниатюрными молниями, угрожая вот-вот залатать проход. Нери решительно обхватил пальцы девушки своими.

– Вперёд. И быстрее.

Быстро переступая по растрескавшейся плитке пола, они перешли на противоположную сторону завесы. Отверстие печати стремительно сомкнулось за их спинами, и преграда вновь обрела невидимость.

На последней ступени лестницы Нери резко разжал ладонь и выпустил руку из своей.

– Это ничего не значит, Кантана.

Кантана настороженно повернулась к нему. Во взгляде её сквозило недоумение.

– А что это должно было значить? – развела она руками.

Некоторое время Нери непонимающе таращился в ветхий потолок. Секунд десять спустя – смахнул со лба прядь волос и прыснул.

– Всё время забываю, что у вас многое воспринимается не так, как у нас.

– И всё же? – произнесла Кантана нежно. Её тёплая улыбка была соткана из солнечных лучей, запаха травы и весеннего бриза. Сложно было поверить в то, что девушка, прячущаяся за этим чистым ликом, хитра и неблагоразумна.

– Держаться за руки – дурной тон, – пояснил Нери. – Если, конечно, мы не родственники. Или не…

– Или?

– Или не влюблённые, – произнёс Нери недовольно.

– Какие глупые законы, – пробормотала Кантана изумлённо. – Кто-то объясняет, как люди должны общаться между собой, а вы беспрекословно исполняете волю этого недалёкого?! Лишь глупцы подчиняют отношения правилам. То, что чувствует твоё сердце – вот главная догма.

– Эмоции и инстинкты не должны влиять на межполовую интеграцию, – возразил Нери. – До Перелома это не раз приводило к катастрофам глобального масштаба. К пандемии СПИДа, например. Если бы в отношениях между особями в то время были законодательно установлены допустимые пределы взаимодействия, наша история была бы иной. Но что поделаешь: дикое общество живёт по диким законам и следует лишь низменным инстинктам.