скачать книгу бесплатно
– Не поняла. Это озеро Подкаменное?
– Да, конечно, а что вас удивляет?
– Оно маленькое…
Перед ними было почти круглое зеркало воды километра полтора в диаметре.
– На карте большое… длинное озеро, а здесь круглое, не больше мили…
– Это только кажется – вон там, напротив нас, смотрите – выглядит берегом, а на самом деле это остров, его легко объехать с обеих сторон. Завтра поедете туда – увидите. Вот здесь, где мы с вами стоим, самая северная точка озера, а вон туда, на юг, оно тянется километров на тридцать, да и ширина приличная. Но здесь много островов, поэтому целиком его нигде не увидишь. Это как в горах – поднимаешься из ущелья и, вроде бы видишь вершину, а поднялся – это не вершина, а только уступ… потом еще один, и так раз за разом… раз за разом…
Генерал замолчал, так и не продолжив своей сентенции. Они шли вдоль берега, молча. Ольга вышла вперед и, вертя попой, думала о том, насколько сильное сексуальное впечатление это производит на генерала. Генерал шел за ней и, действительно, не отрывался взглядом от её попы, но думал не об Ольге, а о женщинах вообще, об их непредсказуемости и неверности.
А Энн совсем растерялась: она достигла, наконец, своей цели, к которой она стремилась последние полгода, применяя женскую хитрость и неженскую силу воли, затратив на уговоры и убеждение всех заинтересованных сторон внутренней энергии столько, что, наверное, хватило бы на то, чтобы спутник вывести в космос, а теперь сникла. Такое сильное влияние на неё, видимо, оказала местная природа.
Все последнее время она находилась в ограниченных пространствах, а ограниченное пространство увеличивает самомнение – находясь в помещении, будь то комната или даже большой зал, передвигаясь в машине или в самолете, чувствуешь себя большим и сильным; преодолеть такое пространство – раз плюнуть. За окном или в телевизоре не важен размер, и там может происходить всё, что угодно – это всё там, за стеклом, поэтому, не серьезно и не имеет значения.
А здесь была тишина и так много чистого неба и чистой прозрачной воды, что все эти сосны, валуны и песок выглядели лишь обрамлением чего-то настоящего, неизмеримо большого и вечного. Энн показалась себе маленькой и беззащитной и что делать теперь, она не знала.
Так молча, они прошли берегом до лодочной пристани, которая представляла собой деревянный помост в виде перевернутой буквы «Т», ножка, которой уходила в озеро. С обеих сторон ножки были причалены лодки, еще одна сушилась на берегу: справа покачивался на легкой волне не лишенный изящества металлический катерок с закрытым клотиком, окрашенный в пятнистый камуфляж, а слева стояла большая открытая посудина, старинной конструкции, на берегу лежала еще одна, похожая, только поменьше.
– Вот ваш водный транспорт. Рекомендую вот это, – генерал показал на старинную посудину, – внешний вид непритязательный, но качество очень высокое. Называется «Карелка». Местные жители делают их сами, из еловых досок. Смотрите! – генерал запрыгнул в лодку и прошелся по бортам. Женщины синхронно ахнули, но ничего не произошло, лодка лишь немного закачалась.
– Опрокинуть её почти невозможно, во всяком случае, нужно очень постараться, а при этом, скорость развивает вполне достаточную.
– Товарищ генерал, у нас всё готово, – голос раздавался откуда-то сверху.
От пристани вверх вела деревянная лестница с перилами. На верхней площадке лестницы стоял майор, размахивая руками. Это место, как справедливо говорил недавно генерал, выглядело вершиной горы.
А наверху оказалась невидимая с берега большая беседка со столом и скамейками, вырубленными из полубревен. На столе стояло несколько еще закрытых бутылок и много еды. Чуть дальше от берега был тот самый гостевой домик, рядом с ним стояли машины. Игорь с Егором колдовали возле мангала. Из дома вышла сильная, круглолицая женщина с кастрюлей, парившей через полотенце.
– Картошечки принесла, здравствуйте, товарищ генерал… здравствуйте всем.
– Тамара Петровна! Здравствуйте, – генерал улыбнулся, глядя на женщину, и обращаясь уже в основном к Энн, добавил, – лет пятнадцать женщин на заставах не было, а сейчас стали возвращаться, хозяйки, дело пойдет. Тамара Петровна, а муж-то ваш где?
– Собак кормить пошел – придет.
– Ну что же… – генерал потер руки, – как говорил наш замечательный писатель Чехов: «Лучше два часа на морозе ждать поезда, чем двадцать минут ожидать выпивки», – давайте-ка все к столу!
Генерал сел в торец стола, за его спиной открывался замечательный вид на озеро. Майор суетился возле генерала, он раздобыл штопор и открывал бутылки.
– Товарищ генерал, вам что наливать?
– Мне – вино. Дамы, что будете пить?
Энн попросила немножко вина, а Ольга, тяжело вздохнув, произнесла:
– А мне лучше сразу водки, – и еще раз вздохнула, как будто ей предстояла тяжелая работа. К ней уже подсел Игорь, он тоже подставил свой стаканчик.
Егор снимал на блюдо шипящий на горячих кончиках шампуров шашлык. Тамара Петровна присела на самый краешек скамейки, как пташка на веточку, что странно выглядело при её объемистом теле. Генерал встал, держа в руке стакан с темно-красным вином.
– Ну что ж… разрешите мне, как старшему здесь, сказать несколько слов. За нашим столом сегодня находится прекрасная гостья из Соединенных штатов Америки, и это хороший знак – у наших стран, значит, есть точки соприкосновения и повод для сотрудничества, а сотрудничество гораздо лучше войны, пусть даже и холодной. Дай Бог, чтобы сотрудничество развивалось во всех сферах… За сотрудничество!
– Да, да…
– Давайте!
Егор сел рядом с Энн, потому что, как хозяин, считал своим долгом окружить главную гостью вниманием. Он снял самые лучшие куски мяса прямо ей на тарелку.
– Шашлык вкусный, пока горячий – ешьте… вот кетчуп, ваш – американский. Георгий Александрович расстарался, специально для вас, я так понимаю…
– Да, да, конечно… я ем – вкусно, – Энн, почему-то, побаивалась этого здоровенного русского, хоть и привлекательность в нем, безусловно, была, но какая-то тяжеловесная. К тому же не забылась неловкость при их знакомстве, и она, чтобы не продолжать разговор, сделала вид, что набила полный рот мясом.
Генерал опять поднялся.
– Виктор, налей, пожалуйста… Егор Ростиславович, положите своей даме салатик, – и уже обращаясь к Энн, – у вас таких салатов, наверное, не выделывают…
– Нет, нет, я знаю – это «русский салат»…
– У нас это называется «салат Оливье», без него ни одно приличное застолье не обходится. Я специально заезжал в ресторан – у нас повар его прекрасно готовит…
– Надо было тратиться? Я бы нарезала… – влезла с поправкой Тамара.
– Вы попробуйте, Тамара Петровна, попробуйте… потом скажете – стоило или нет. Семгу берите! Тут её многие готовят, но у каждого свой секрет… Это от моей жены, она сахарку добавляет и специй каких-то… Разрешите, еще два слова. Все молчат, а выпивка без тоста – это пьянка…
– А с тостом – политработа…
– Правильно, Виктор. Разрешите второй тост за наших прекрасных дам. Товарищи офицеры!
Мужчины встали.
– Я тоже офицер – лейтенант запаса Мартьянов! – Игорь вытянулся и залихватски выпил, сорвав аплодисменты присутствующих.
За столом стало веселее, вино уже проявило свое благотворное влияние. Майор без команды начал наполнять стаканы. Тамара подвинулась ближе и сидела уже нормально, а не на краешке, как вначале. Появился её муж, прапорщик Казак с гитарой в руках. Гитару он пристроил у входа, а сам сел рядом с женой, которая быстренько соорудила ему тарелку с едой и стаканчик, чем он втихаря и воспользовался. Егор скорчил недовольную мину.
– Гитару-то, зачем принес?
– Лейтенант приказал. Вы гуляете – он за главного, не могу не подчиниться, – произнес прапорщик с набитым ртом.
– Правильно приказал, – это уже говорил генерал, – Егор Ростиславович, сыграй нам, пожалуйста…
– Он Бетховена на гитаре играет, я слышала… так здорово, – Ольга раскраснелась от выпитого, глаза её сверкали, – сыграй Лунную…
– Ну, Бетховен – это, конечно, хорошо, но уже без меня, – генерал посмотрел на часы, – Спой про Кавказ, пожалуйста, не в службу, как говорится…
Егор не заставил себя долго упрашивать. Он взял гитару, провел по струнам, подправил немного настройку, хотя аккорд и так звучал вроде безукоризненно и сразу запел:
Любимая, здравствуй.
Пока всё в порядке.
Я жив и здоров (правда, грязный слегка).
Попали в засаду. Как репы на грядке.
Сидим у дороги. Живые пока.
На память осталась планшетка комбата,
Попорченный пулей бронежилет,
Граната в подствольнике автомата
И восемь раздавленных сигарет.
В лощине деревня дымит, догорая,
И Солнце в дыму словно медный алтын.
Мне мало осталось – прости, дорогая…
И может, простит меня будущий сын.
Кто враг и кто друг я уже и не знаю.
Вон тот, бородатый, по школе знаком…
Но русская форма на мне, дорогая,
Сейчас я себе и комбат и Главком.
Имею в резерве: планшетку комбата,
Попорченный пулей бронежилет,
Гранату в подствольнике автомата
И семь недокуренных сигарет.
Прорваться к своим бы с вечерней зарею.
Нам лишь проскочить вон за тот косогор…
Письмо это вместе с планшеткой зарою
В пропитанной кровью земле этих гор.
Генерал слушал очень серьезно и, когда песня закончилась, он встал.
– Я хочу, чтоб вы знали: в девяностые годы я служил на Кавказе. Тогда только появилась граница с Грузией – организовано все было плохо… да, что там говорить – бардак полный, ну, и… попали мы в окружение. Из оружия, кроме автоматов и пистолетов ничего… окопались, конечно, ведем бой, а чечены головы поднять не дают. Ну, думаю, кончилась моя карьера… и людей всех положу… Но тут, откуда ни возьмись, лейтенантик молодой со взводом десантников часа за полтора всю блокаду снял и почти без потерь… а пресса наша тогда писала, что мы воевать не умеем, Бог им судья… Да… так вот подходит ко мне этот лейтенант, представляется – лейтенант Градов Егор Ростиславович. Я его с тех пор так по имени-отчеству и зову. Спасибо тебе Егор… и за песню тоже, но тост мой последний на сегодня не за тебя, а за тех, кого мы потеряли… кого сегодня с нами нет.
Все встали и выпили молча.
– Ну, всё, – генерал опять посмотрел на часы, – мне пора ехать.
– А баня?
– В следующий раз. Отдыхайте – без начальства свободней будет.
Вся компания, не садясь, отправилась провожать генерала до машины. Его водитель, как чувствовал, уже завел мотор. Как все грамотные генеральские водители, поел он раньше всех, успел проведать знакомых на заставе, поспать под музыку автомобильного приемника и, сейчас изображал из себя серьезного спеца, готового ехать хоть во Владивосток.
После проводов народ разбрелся по естественным надобностям. К столу вернулись только Игорь и Егор. Сели на свои места – друг напротив друга. Игорь спросил:
– Ничего, что мы тут гуляем? Солдат в смущенье не введем?
– Ничего… там есть, кому службу нести, да и домик на отшибе специально, чтоб не слышно было, – ответил Егор и налил водки.
В это время у беседки появились лейтенант Павлов и сержант Ерохин. Егор сердито обернулся к ним.
– А вы чего здесь? Легки на помине… а кто службу нести будет?
– Казак вернулся – нас отпустил. И вообще, – лейтенант подтянулся и приложил руку к виску, – Товарищ капитан, за время вашей гулянки никаких происшествий…
– Садись, шут гороховый, шашлык сами себе жарьте, или пока вон салаты берите, рыбу…
– Может, в баньку сразу, товарищ капитан, – вмешался Ерохин, – а потом уж поедим и… того…
– Как хотите, – Егор опрокинул в рот стопку и взял гитару. В это время он услышал около своего уха шепот:
– Ты у генерала дома был? – шептал, как выяснилось, майор Мишкин.
– Нет, конечно, а что? – Егор ответил громко, но майор продолжал змеиным шепотком:
– А ты хоть знаешь, с кем ты вчера так шикарно удалился из кафе?
– Нет, да я и не…
– Я так и подумал, что не знаешь – это жена генерала! Он только зимой женился, никому её не показывает – майор прекратил шептать и добавил уже в голос, – я ничего не видел и нем, как семга… соленая.
Как говорят в таких случаях, ни один мускул не дрогнул на лице капитана, но его внутренний голос в это время кричал: «Ни хрена себе? Вот это дела!». Чтобы как-то привести в соответствие внутренне с внешним, Егор резко ударил по струнам и под разухабистый веселый мотивчик тихо проорал следующий текст:
На злую судьбу нам не следует злиться.
За нашей спиной улыбается Бог —
Злодейка судьба приказала родиться
В чудесной стране дураков и дорог.
Мы глупостью нашей привыкли гордиться.
Нас Дурость водила дорогой Побед.
Умом и богатством блистать не годится,
Дурацкая рожа – страховка от бед.
Под клюквой развесистой – сладкие думы
И двери заветные все без замков
У Буратино в «Стране Дураков».
Закончив петь, он уже был спокоен, решив, что теперь не время предаваться эмоциям. Разобраться во всем можно будет потом, и даже морду набить майору сейчас нельзя – выдашь себя с головой, поэтому он произнес совершенно спокойным, но громким голосом, чтобы слышали все:
– Предлагается баня, – и уже персонально для Энн, – Вы видели в Америке «черную» баню?
– Я хожу в сауну, в фитнес-центре…
– Черная баня – это не сауна… это экзотика, почище салата Оливье. Баню «по-черному» даже в России не вдруг встретишь. Идем смотреть? Пойдемте все!
Когда они обошли дом с другой стороны, взглядам открылась баня и непосвященные заойкали:
– Пожар, ой… горим!
Непосвященными были москвичи и Энн. Остальные смеялись, довольные, произведенным эффектом. Небольшой сруб бани был, действительно, затянут дымом. Дым шел из-под конька, из окна и из открытой настежь двери. Егор, не оборачиваясь, скомандовал:
– Ерохин!
– Я!
– Вперед!
