Образец

Каждый предмет в ней найдёт себе суть примененье,

Ну, а тем более, если предмет твой любовный,

орган любовный твой,

Не атрофировался от раздумий тоскливых.

Прыщик исчезнет совсем, если это не lues,

Хоть бы и lues, он позже пройдёт, в свое время.

Как сопоставишь ты длительность жизни

и краткость леченья?

Ведь несравнимы они и смешны по сравненью.

Девушка тоже придет – та, а смотришь не та уж,

Смотришь другая совсем, но уж это не важно.

И не заметно, вообще, а когда ваши дети

вырастут скоро,

Ты вспомнишь про прыщик ничтожный,

Что повергал тебя раньше в души твоей трепет.

И посмеёшься, и детям своим расскажи моментально.

Пусть они внукам расскажут и правнукам тоже,

Что б никогда, ни одни там потомок ничтожный

В дальних веках незаметнейший самый и мелкий

Больше от прыщика вовсе душой не страдает,

И никогда от тоски этой странной не сдохнет.

РОЯЛЬ

От нас уезжает рояль.Склонились чёрные лица.Мы смотрим вслед. Жаль.Жаль. Но мы должны проститься.И иго его легко,И бремя его прекрасно,Но всё уже далеко,И в общих чертах не ясно.Скольких он сердцем согрел?Кем он был не доволен?Но мы плакать не умеем,И не чувствуем боли.Пусть едкий колючий туманЕго очертанья проглотит.Нам будет не хватать его,Но там, куда он ушёл,Он будет свободен.И день его будет тих,И стих его будет ясен,Прощай, рояль, прости.Мы отрекаемся, убираем снасти.Вытираем с пальцев тосол,Размешиваем в бидоне дрожжи,И кто ты был, и куда ушёл,Вспомнить уже не сможем.Как пожалеть твои клавиши,Их строгий с чёрным пробор?Если сможешь – хотя бы пиши,Сюда, нам за забор…И солнце десять раз встанет,Зайдёт ещё десять тысяч,А рояля нет уже с нами —Его некому слышать.Его некуда ставитьВ этом нашем квадрате идей.Мы не были, видимо, православными,Но мы тоже хотели, чтоб в нас посеяли.А как проводили рояль.То и последний аккорд стих.Тут мы поняли, что мы сыграли,И, как жестоко он подшутил.Тут с корнем из нас и выдралось.Но корень вошёл не глубже эпителия,И вся наша черствость выявилась.И вся примитивная бухгалтерия.– До встречи, – говорим мы,косясь в сторону туалета.– До свидания, – трём сухие глаза,А, ведь, боимся возмездия, знаем это.И можно бы – назад.Какой-то ящик на колёсиках громоздкий,Какое-то нагромождение струн и пружинок,Мы всё молчим, но в обнажившемся скотствеВидим, что все одинаково хороши.Ну, это зимой ничего, ну, там, когда туман бывает,А летом, когда распарит мозги —Как мы? Да, как обычно, поругаемся.А после начнём дохнуть от тоски.Квадрат этот наш, большой,И все стороны, как будто хорошие – одинаковые:Юг, Север…, там, сколько их? Четыре вроде?Только как ни смотри, кривя душой,пуская слюни, губы раскатывая,Всё взгляд не выходит за…всё тащится обратнос какой-то гадостью вместе,И мы называем это жизньюи они соглашаются, называют – песней.А он вот укатил…           И колёса его круглые, мелкие,           И мотора в нём никогда не было,           А мы всё бегом по квадрату, как белки,           А он – прямиком в небо…           Под чёрной его оболочкой           (как панцирь жука навозного),           Что-то определенно было такое —           Чего в нас не будет, теперь уже точно.

Это одно, пожалуй, запомню,

Об этом напишу, если,

хоть в чём-нибудь жив останусь:

«Был рояль, а мы оказались недостойны,

И, вот, он ушёл, и вот, лето настало.

Или, вот, – зима, или, вот, – …сколько их там?

Четыре? Кажется, все заполнены стороны?

А он ускользнул, вырвался на волю,

А мы проглядели, когда открывались засовы…»

Ну, утешьтесь, ему без нас там гораздо лучше.

Хотя и нам с ним было бы не уютно,

Но пока есть, кому плюнуть в душу —

Есть душа, и вечность есть, и от этого легче,

как будто.

Вот мы с вами и убедились

На примере простого уехавшего рояля,

Что в жизни много гитик всевозможных:

«И то, что ложно – отчасти истинно,

И то, что истинно – тоже ложно».

А, как знать, остался бы он с нами

Простой громоздкой чёрной деревяшкой,

нелепым ящиком?

Ну, повыдергали бы струны,

ну, клавиши порастаскали —

Вот и вся польза!

Но рояль, уехавший от нас невредимым,

Это уже философия!

Да, что это я, впрочем: «Уехал, уехал».

Вон, кажется, виден во сне ещё краешек.

– Что же это ты, слабак? Уезжаешь?

А нас так и не научил плакать…

ПАСХА

Снег осыпается                на усыпальницу,Тень скользит по стене,Веко каменное открывается:– Видишь снег?Камень, разбуженный                колокольнями,Мне в ответ.Тихо читает                притчи церковные.Свечек светВыплыл с крестом                и ликом Спасителя.Мы любопытные                и просители,Сквозь мышино-серые кителиВидеть пытаемся                то, что виделиТысячу летПравнуки, прадеды                наших пращуров,Смотрим вслед.Ёлка церковная                за колокольнямиВидишь лес? Что же, конечно,                мы многое поняли.– Да – воскрес!

ВЕСЕННИЕ ДВОРНИКИ

Последний клок ночного небаДрожит, запутавшись в кустах.Перчатки меховые снегаНебрежно сброшены и, ах!Перебирают в пальцах тонкихФонарных лучиков струну.Трепещут стекол перепонки,Не могут дворники  уснуть.