Никому и никогда

– Пожалуйста, когда вас позовут на показательные выступления, не отказывайтесь. Мэй вас отпустит, а мне бы хотелось увидеть вас в деле. Вижу, что вы пока ничего не знаете, но подумайте и исполните мою небольшую просьбу.

– Хорошо, – Юля пожала плечами. Зал их разломали, а тренер пропал, на связь не выходит, да и соревнования перенесли на осень, опять разряд уплывал от нее в неведомые дали. Может мама и права, надо бросить все это и заняться учебой?

– Я буду ждать вас, U-Li Sun. Вам очень подходит это имя. Не удивляйтесь, что я знаю. Простите, но я не могу вам все рассказать. Наверное, вам это и не будет интересно.

Прозвенел колокольчик на барной стойке. Юля поклонилась и пошла за тарелками. Поставив дымящиеся манду и бьющее острым вкусом мясо, она пожелала приятного аппетита и вернулась к Альфире.

– Я закончу, а ты иди, доешь. Камиль подогрел.

Юля доела без удовольствия. Манду были прекрасны, как и мясо, но кусок не шел в горло. Вернувшись в зал, она не увидела девушки, все столы были пусты, а Альфира подбивала дневной отчет.

– Она все быстро съела и ушла. Никогда не видела, чтобы капучино пили залпом. Она сказала, что ей так больше нравится, чтобы оно не успело остыть.

– Понятно, – Юля обошла столы и поправила все приборы и салфетки. Стол после нее даже не надо было протирать, она ела очень аккуратно, даже запаха еды не осталось, как и запаха ее духов. Она попыталась вспомнить, но не смогла – девушка ничем не пахла, даже солнцем и раскаленным городом. Все чем-нибудь да пахли, распаренные или пропитанные запахом салона авто, с приторным запахом духов или туалетной воды, сигарет или айкоса, но все пахли.

– Ее зовут Ким Лана. Вот, видишь, на нее даже свой профиль есть, постоянный клиент, а я ей скидку не сделала. Мэй будет недовольна.

– Она разве карту дала или QR-код показала? – Юля удивленно смотрела на чек, девушка оставила им внушительные чаевые. Они все чаевые делили поровну, как и вечерняя смена.

– Я должна была увидеть, когда дала ей терминал, но я зевнула. Ладно, в следующий раз отыграем. Передам в вечернюю смену, она обычно поздно вечером приходит.

Вернулся Камиль. Он выглядел слишком серьезным, даже поварской колпак слишком сурово сидел на голове.

– Странная девушка. Всегда одна приходит, редко с кем общается. Только с Сабиной и Алисой, но они ушли.

– Это они раньше днем работали? – оживилась Юля.

– Да, иногда выходили в вечернюю смену, как раз, когда она приходила. Они о чем-то разговаривали, Мэй потом ругалась. Она не любит, когда с посетителями заводят долгие разговоры.

– Понятно, – Юля переглянулась с Альфирой. – А почему они уволились?

– Не знаю. Пропали просто. Как-то не пришла Алиса, а на следующий день Сабина. Мэй им звонила, но телефоны отключены. Я даже к ним домой ездил, они снимали в Строгино двушку, но там сказали, что давно съехали.

– Они кассу украли? – заинтересовано спросила Альфира, почуявшая детективный сюжет. У нее даже глаза заблестели, и Юля ущипнула подругу за руку, чтобы та не ляпнула чего-нибудь, а она могла.

– Нет, что ты! Они хорошие были, молоденькие, чуть старше вас. Чаевые даже не взяли за неделю и зарплату. Нет, воров Мэй на работу не возьмет, у нее чутье.

4. Учебный бой

Смена закончилась два часа назад, а Юля и Альфира сидели напротив кормушек для белок в парке и молчали, пытаясь в лентах инсты, фейсбука и тик-тока найти хоть что-нибудь. Как только Юля заговаривала о пропавших официантках, у нее звонил телефон, приходилось отвечать и слушать по двадцать минут не то уговоры, не то вежливые приказы.

Первой позвонила классная. Она долго и издалека выясняла, как у нее дела, как она проводит лето, какие планы, пока, наконец, не перешла к сути, попросив Юлю выступить на соревнованиях от школы. Юля так и не поняла, в честь какого праздника были эти соревнования, оглушенная и уставшая после долгих и нудных слов о долге, о чести школы, не хватало еще приписать долг перед Родиной. Юля обещала подумать, но классная вытянула из нее клещами вынужденное согласие. «Задолбала!» – в сердцах воскликнула Юля, ощущавшая нечто противное внутри после разговора, как телефон настойчиво зазвонил опять. Это был номер школы, и Альфира, предложила не брать.

Через минуту позвонила мама Юли и потребовала, чтобы она связалась с завучем старших классов, мобильный она уже отправила по ватсапу. Юля не возражала, зевая во время потока требований и угроз. Мама не поняла сути вопроса и, как обычно встав на позицию противника Юли, по отработанной схеме, не вдаваясь в подробности и не желая их знать, выносила мозг по поводу ее будущего. У Юли кончились силы, и она упала на лавку, невидящим взглядом смотря на кормушку, полную фундука. Пока мама угрожала, она думала о том, что орехи в лесу гораздо вкуснее, захотелось немного ограбить белок, но совесть не позволила. Альфира весь разговор гладила подругу по руке, смущено и, как показалось Юле, немного стыдливо улыбаясь, словно прося прощения у Юли за ее маму. Она слышала весь разговор, мама привычно орала в трубку. Юлю немного злила эта черта Альфиры, когда ей было стыдно за других, она никак не могла этого понять. Максим как-то назвал это испанским стыдом, Юля хорошо помнила, как густо покраснела Альфира. Она часто краснела при встрече с Максимом, и чего она в нем нашла? Высокий и худой задрот, и Альфа туда же, живет в своем компьютере.

Завуч позвонила сама, не дожидаясь Юли, которая твердо решила не звонить – что им всем от нее надо? Юля ,не глядя, ответила, думая, что мама не все высказала, и на нее накинулся завуч. Они недолюбливали друг друга, хотя Юля не была хулиганкой, ни разу не дралась в школе, а могла и накостылять любому. Но было что-то во взгляде этой стареющей полной женщины, носившей синие линзы и презрительно поджимающей толстые губы, отчего они становились похожи на раздавленный чизбургер. А, может, было что-то во взгляде Юли, на который не редко обижались или даже оскорблялись взрослые, но Юля не могла понять на что. В потоке слов, просьбы, сливающейся с требованием, нашлось место и для высокой патетики и долге перед Родиной. Школа малая Родина, и она должна побить врага и защитить честь школы. Юлю подмывало спросить, почему она считает врагами учеников других школ, если мы все живем в одной стране, но она сдержалась. И правильно, а то жара, отчетность и рухнувшие в грязь планы на отпуск поддерживали в котле этой женщины необходимый уровень кипящей едкой жижи, которой надо было дать небольшой толчок, чтобы окатить первого встречного, сжечь его мясо до самых косточек. Юля отвечал односложно, забывая о чем ее спрашивали и что отвечала.

Потом позвонил тренер. Оказывается он уезжал на сборы, мог бы и раньше сказать! Юля чувствовала, что ее бросили, особенно было обидно, что тренер тоже ее бросил. Она еще не успела за эти дни полностью осознать всю глубину растущего одиночества, по неясным очертаниям и пелене серой грусти угадывая начинающуюся депрессию. У нее их было много, переживала как-то сама, спасибо Альфире и тренировкам, спасибо тренеру. И вот такого предательства она не ожидала. Она чуть не заплакала, с трудом заглушая в себе обидные слова, не слыша и не понимая, что он это почувствовал, как изменился его голос, из излишне бодрого став грустным, не в силах подобрать нужные слова. Да и почему он должен извиняться перед какой-то девчонкой, которых у него десятки, может и сотни?

Тренер говорил по сути, объясняя что будут за соревнования и почему выбрали именно ее. Это он попросил, чтобы Юля не теряла связи со спортом из-за переноса основных этапов, где она должна была, наконец, получить долгожданный кмс. Получить черный пояс от международной федерации она и не мечтала, заживо похоронив все ожидания глубоко в сердце, так было легче. Соревнования несложные, всего три боя и небольшой почетный приз, что-то вроде билетов в аквапарк или подобная ерунда. Очки в зачет не идут, но это неплохая тренировка. Юля согласилась, вот если бы ей сразу так объясняли, то она бы и не сопротивлялась внутри себя. И вообще, почему о таких вещах сначала говорят те, кто в этом ничего не понимает? Почему всегда так?

Они договорились о тренировках вечером после работы, придется ездить в другой район, куда-то на юг в бывший дом железнодорожника или спорткомплекс самбистов, она не запомнила. Тренер прислал адрес и схему проезда. Придется от метро еще на автобусе пилить, за то не будет этого мерзкого английского по вечерам. И кто придумал учиться по вечерам? Тогда же мозг не работает, а мама этого не понимает. Она с младших классов заставляла Юлю до одиннадцати вечера делать уроки, а маленькая девочка хотела только одного – спать или умереть, тогда от нее отстанут, и она выспится. Сейчас Юля и не думала о таких глупостях, часто уходя спать без объяснений. Мама врывалась в комнату, думая, что дочь придуривается, а Юля уже крепко спала. Она научилась моментально засыпать, защищаться, как улитка или черепаха прятать голову в крепком панцире.

– Короче, иду, – Юля нервно потеребила косу.

– Понятно, – вздохнула Альфира и громко икнула. – Пойдем к метро за мороженым.

– Пошли.

Навстречу им выбежала веселая овчарка. Альфира поманила пса, и взрослый, но все еще веселый, как щенок, зверь радостно ткнулся мордой в живот.

– Привет, Арнольд! – Альфира трепала пса за уши, послушный зверь поскуливал и вилял хвостом.

– Арнольд, какой ты хороший, не то, что твой хозяин, – Юля погладила пса и схватила его, желая побороть. Пес принял игру, и повалил ее в траву, щелкая зубами.

– Да ладно тебе, Юль! – хохотала Альфира, ей в длинном платье не стоило валяться на траве вместе с собакой, а Юля и не думала о том, что испачкает шорты и футболку, они все равно уже насквозь промокли из-за жары.

– Так ее, так! – злодейским голосом воскликнул парень, подходя к ним.

– Привет Илья! Давно тебя не видели. Юля тоже рада тебя видеть.

– Еще чего! – возмутилась Юля, бросив недовольный взгляд на улыбающегося Илью. – Это я Арнольда всегда рада видеть!

– Не уколешь, даже не старайся, – хмыкнул Илья, небрежным жестом поправляя взлохмаченные темно-каштановые волосы. Вышло не очень, на голливудского мачо не тянуло, как и простая футболка, джинсы, очки и рюкзак за спиной. В левой руке он держал небольшой планшет и постоянно поглядывал в него.

– А что у тебя там? – Альфира протянула руку, и Илья дал планшет. На экране был парк, но с большой высоты. Потом она увидела себя и боровшуюся с игривым псом Юлю, кто-то сверху следил за ними. Илья показал в небо, и Альфира увидела зависший над ними дрон.

– Ух, ты! А он сам за нами шпионит или эта программа такая?

– Сам. Я написал. Пока он просто следует за мной или с Арнольдом играет. Вот смотри, – Илья взял планшет и дал команду.

Дрон снизился и ударил лучом света прямо в морду псу. Арнольд, победивший Юлю, бросился за ним, а дрон от него, ловко лавируя между деревьями, иногда уходя на высоту, чтобы запутать пса.

– Круто! Покажешь код? – Альфира заворожено следила за игрой дрона и овчарки.

– Конечно, я тебе пришлю из дома, сейчас не могу, а дома с комментариями. А ты разберешься?

– Наверное, нет, но охота посмотреть.

Юля состроила недовольно-капризное лицо, Илья ответил ей широкой улыбкой. Игра ей нравилась, было в ней что-то настоящее, пес воспринимал дрон как друга, живого друга. Теперь уже дрон гонялся за псом, а Арнольд старался заманить его в кусты, поскуливая и лая от восторга.

– Как у вас дела? Давно не виделись.

– А ты что, соскучился? – фыркнула Юля, небрежно посмотрев на него.

– Конечно. Я по вам всегда очень скучаю.

– Но так возвращайся к нам, в наш плебейский детский сад, – язвительно сказала Юля.

– Фу, Юля. Фу, я сказала! – Альфира ощутимо ущипнула ее за локоть, Юля едва не ответила ей ударом, вовремя остановившись.

– Юля, пора бы уже забыть об этом, – по-взрослому сказал Илья. Он очень изменился за два года, после того, как перешел в другую школу с математическим уклоном. Ему приходилось ездить туда больше двух часов в одну сторону, зато сам сдал экзамены и получил грант. – Это ты придумала про плебейский детсад, я такого никогда не говорил.

– А чего говорить, если и так понятно! – рассердилась Юля и отвернулась от них. Она злилась на него, зная, что неоправданно, но злилась каждый раз, когда они случайно виделись. А раньше они дружили, и ей этого не хватало, но сознаться ему?!

– Илья, видишь, как она скучала, – Альфира хитро прищурилась. – Еще слово, и она тебя поколотит.

– Верю-верю, – Илья поднял руки, сдаваясь на милость победителя. – Юля, а я был на твоем последнем выступлении.

– И что, порадовался? – она с гневом посмотрела на него, Альфира даже покраснела, открыв рот от возмущения.

– Нет, конечно же. Это было нечестно, я сам видел, как тебя ослепили лазером. У меня камера это засняла, но никто не захотел смотреть запись. Тебя тогда уже унесли. Я тебе звонил, но ты не отвечала. На сообщения ты никогда не отвечаешь, забанила меня, – Илья вздохнул. По его лицу пробежала тень грусти, но он быстро взял себя в руки, для верности помотав головой, выбрасывая из черепушки глупые и ненужные мысли. Он так делал с самого детства, и Юля завидовала ему, умевшему вот так просто перестать думать о плохом, а она не умела, подолгу, по деталькам, по косточкам разбирая себя на бессмысленные части.

– Да, тренер что-то говорил о каком-то парне, требовавшем посмотреть запись. Я не знала, что это был ты. Почему ты мне не сказал?

– А зачем? Тебе разве это интересно? – Илья посмотрел в сторону, ища игроков, но они убежали куда-то далеко.

– Ну и дурак, – с обидой на него и на себя прошептала Юля. Она хотела сказать ему что-нибудь хорошее, даже придумала, но язык предательски прирос к горлу.

Она стала кашлять, а за ней и Альфира. Илья держался, но сильно закашлял. Он недоуменно смотрел вокруг, продолжая кашлять, пытаясь определить, что это.

– Пошли отсюда, – просипел он и, убрав планшет в рюкзак, потянул за руки застывших в кашле девушек.

Юля не сопротивлялась, взяв его под руку. Она заметила, как Илья еле заметно покраснел, и ей опять захотелось поблагодарить его, пускай и ничего не вышло. Теперь она поняла, почему пропустила этот удар в голову. Илья вывел из невидимого облака на поляну. Здесь было легче дышать, но в воздухе стояла непонятная и тревожная неподвижность. Вроде ничего и нет, но сердце заходится в аритмии, дышать становится все труднее и труднее. Прибежал Арнольд. Пес больше не вилял хвостом и не играл. Он смотрел в центр поляны и скалил зубы, начиная ворчать. Дрон завис над ними, наведя камеры туда, куда смотрел его друг.

– Арни, ты чего? – Илья потрепал пса, потрогал нос, но Арнольд стал сильнее ворчать, пока вдруг не начал яростно лаять, желая вырваться из рук хозяина. – Арнольд, Арнольд, фу! Прекрати!

Илья хотел дать ему поводком по спине, но пес вырвался из рук и бросился в центр поляны. Его отбросило назад, и то, на что он смотрел, проявилось на долю секунды, сверкнув жестокими злыми глазами. Это нечто смотрело на Юлю, валяя пса по земле, подбрасывая и ударяя об землю. Пес боролся, рычал, жалобно скуля после крепких ударов.

Юля бросилась вперед. Она не думала, не понимала, что хочет сделать. Удар ногой пришелся в воздух, так было понятно глазу, но нога почувствовала тело. Удар получился сильный, и Арнольда отпустили. Пес пытался встать, но падал, избитый, но готовый дальше драться до смерти. Юля била, не видя противника, чувствуя его по запаху, по боли в груди, получая серьезные удары в ответ. Нечто играло с ней, не било в полную силу, и Юля понимала это, приходя в бешенство.

Время застыло, как и на последней тренировке или как у школы, когда небо вдруг потемнело. Стало опять темно, так темно, что она не видела своих рук, но зато видела эти глаза, отражая его атаки, ставя блок, переходя в контратаку, оттесняя его от друзей. Но оно было сильнее, и Юля, получив удар в голову ногой, замертво упала в траву. Илья, не сразу придя в себя, бросился к ней, еще до того, как нечто свалит Юлю. Он плохо умел драться, и нечто смеялось, отбивая его сильные, но не точные удары, быстро откинув его в дерево.

Альфира кричала от ужаса, но никто не приходил на помощь. Ей казалось, что ее крик не существует, как и все вокруг, как и они.

– Найди Сабину, – нарочито злые глаза смотрели на Альфиру. Оно стояло перед ней, а из нее вырывался сиплый хрип, вместо крика. – Или вы все умрете. Ты последняя, ты будешь на это смотреть.

Альфира упала в обморок. Очнулась она от пощечин, Юля приводила ее в чувство и морщилась от боли, на левой скуле проявился черный синяк. Она подергивала плечами, с тревогой смотря на Альфиру.

– Ты как? – Илья присел рядом с ними. Кто-то посадил Альфиру к дереву, кора неприятно колола спину, но это было гораздо приятнее, чем то, что было только что. Или не только что?

Альфира посмотрела вверх, небо светлое, никаких туч. Неподалеку шумела дорога, слышались голоса людей.

– Арнольд? – со страхом спросила Альфира.

– Живой. Кости целы, – ответил Илья и поманил пса. Арнольд подошел и лизнул Альфиру в лицо. Вид у пса был виноватый, Альфира нежно погладила его.

– Ты нас защищал. Хороший пес, молодец.

– Илья, что это было? – Юля требовательно посмотрела на него.

– Не знаю, – Илья вздохнул и снял сломанные очки.

– Юль, надо ему рассказать. Это же то же, что мы видели у школы.

– А что вы видели?

Юля рассказала. Они сели у дерева, Илья смотрел то на Юлю, то на Альфиру. Юля начинала злиться, ей казалось, что он сейчас высмеет их. Альфира шепотом добавляла деталей, говорить ей было трудно.

– Так, понятно, – Илья уставился в землю. – Точнее непонятно.

– Он сказал мне, чтобы мы нашли Сабину, – решилась Альфира. – А то он нас всех убьет или, нет, неверно, – Альфира замотала головой и зажмурилась. – Иначе мы все умрем.

– Кто такая Сабина?

– Официантка. Она работала в ресторане возле школы. Мы там на лето устроились, – Юля разминала руками ноги, на них проступили уже синяки, но все было вроде целым, только тяжелая усталость, никогда еще ее так не били.

– Тогда будем искать, – сказал Илья и встал.

– Как искать? – удивилась Юля.

– Надо подумать. Арнольд поможет. Надо найти ее вещи, полное имя, фотографию. Посмотрим, – Илья ушел к брошенному рюкзаку и вернулся. Откопав на дне тюбик с кремом, он смущено улыбнулся Юле. – Ложись, я твои синяки обработаю.

Юля легла и покраснела, следя за ним, как он мастерит подобие подушки из чистой футболки, превращаясь в заботливую и строгую медсестру. У него в рюкзаке всегда была сменка на всякий случай. Чаще всего этими вещами пользовалась маленькая Юля, если они попадали под ливень или она мерзла. Он обработал сбитые костяшки и раны на руках и ногах хлоргексидином, а потом бережно наносил крем от кровоподтеков. У нее ужасно болели ноги, икры сводило так, что она начинала выть про себя. Так бывало редко, если она плохо разминалась перед тренировкой или не выспалась. Хорошо, что Альфа не видит, ей тоже досталось. Юля подумала о том, что хуже: быть побитой или общаться с этим монстром? Она вскрикнула от неожиданности и острой боли, сменившейся жаром и прохладой. Илья снял с нее кроссовки и нашел болевую точку на левой ступне. Именно там у нее болело, отдаваясь на всю ногу и руку.

– Спасибо, – Юля улыбнулась.

– Да я только учусь, – Илья заморгал от смущения и принялся за правую ступню.

Юля слабо пищала, когда боль и усталость сменялись спокойствием, думая о том, что Альфа как всегда оказалась права – какая же она дура! И правда дура, он никогда не забывает о ней, рассказывает, предлагает, придумывает что-то, и ей это нравится, а она молчит и никак не реагирует, только Альфире пересылает, получая непонимание в ответ. И за что она так на него обиделась? Юля вспомнила, что так и не дала ему ответ, а нужен ли он был, прошло уже три года. Наверное, он уже и забыл об этом. И Юле стало жалко и обидно от этой мысли. Или не забыл?

– Надо в полицию пойти, – Альфира немного пришла в себя. Она смотрела то на Юлю, то на Илью, и Юля поспешила подняться и надеть кроссовки. Альфира не заметила ее смущения, она усиленно о чем-то думала, растирая глаза под очками.

– Не три, лучше промой, – Илья дал ей бутылку воды.

– И мне, – попросила Юля, забирая бутылку у Альфиры, решившей выпить всю воду. – Прости, я все выпила.

– Не беда, я не хочу пить, – Илья почесал шею, она сильно покраснела и горела.

– Давай теперь я, – Юля достала из рюкзака бутылочку с антисептиком и салфетки. Обрабатывая Илью, она почувствовала, что ему досталось больше. Его не пожалели, а ее этот невидимка пожалел, Юля не питала иллюзий, что могла победить. – Снимай футболку. Господи, какой ужас!

Вся спина Ильи стала темно-синей. Он вздохнул, слабо улыбнувшись, покашливая от боли при каждом прикосновении Юлиных пальцев.

– Не бойся, мне и так больно, так что три не задумываясь. Если думать, то ничего не получится. Меня этому на курсах научили.

– А ты все еще ходишь в ту секцию к альпинистам? – спросила Альфира.

– Ходит. Он мне фотки в прошлом году с Алтая присылал, помнишь?

Илья довольно хихикнул, но промолчал. Значит, читает она его письма.

– А, да. Что-то помню. У меня голова не на месте, – Альфира медленно поднялась и оглядела себя. Платье было безнадежно испачкано травой. Подозвав грустного пса, она долго гладила его и трепала за уши. – Нет, в полицию идти не стоит, а то нас в дурку сдадут.

– Сдадут, – согласился Илья.

– Но ведь это было на самом деле! – возмутилась Юля.

– Да кого волнует то, что происходит на самом деле? – Илья повел плечами, собираясь сказать еще что-то, но промолчал. Юля осторожно помогла надеть чистую футболку. Ей захотелось его обнять, как раньше, когда они были меньше и, наверное, честнее, но ему будет больно, и она закусила губу. Альфира понимающе кивнула, поймав смущенный взгляд Юли.

– А твой дрон запись вел? – Альфира огляделась, ища жужжащего проходимца.

– Точно! – Илья вскочил и побежал в кусты, где отдыхал уставший дрон. Батарея почти разрядилась, и робот решил уйти в глубокий сон. – Я же включил запись, как вас увидел. Но надо за компом смотреть, так не откроется, слишком сильное сжатие, а планшет умрет.

– Альфа, дай мой телефон, – попросила Юля.

Альфира долго искала свой рюкзак, пока не обнаружила его рядом с собой. Юля отдавала ей телефон и ключи, если они уходили вместе, чтобы не таскать сумку или небольшой рюкзак, хватало кепки на голове, которая больше раздражала, чем защищала от солнца. Кстати, где она? Ну и черт с ней!

– Кому звонишь? – спросила Альфира, но Юля не успела ответить, на другом конце Москвы ответили.

– Привет! Это я… Да, случилось… можешь прямо сейчас? Очень надо… куда? Но не к нам точно!

– У меня пока свободно, мои будут поздно, они в театр идут, потом погулять по набережным. У них это стандартная программа возрастного досуга.

– Давай у Ильи. Помнишь, где он живет?.. Да-да, потом будешь меня высмеивать. Приезжай быстро!.. Слушай, я не шучу – все очень серьезно!.. Хорошо, пока, – Юля возмущенно бросила телефон в траву.

– Ты Максиму позвонила? – спросила Альфира.

– А кому еще? Он хоть и козел, но кому мы можем еще доверять? Он точно не выдаст.

– Пошли ко мне. Мне собаку пора кормить, сами поедим. Спагетти будете?

– Конечно, будем! Спрашиваешь! – оживилась Альфира. – И мороженое надо купить.

Юля хмуро посмотрела на Альфиру. И как ей удается так быстро переключаться? Ее до сих пор трясет, а Альфа опять бодра и весела!

5. Попали

Максим, сгорбившись, сидел за столом и в десятый раз смотрел запись с камеры дрона. Видно было вполне неплохо, даже ничего не бликовало. Иногда ему казалось, что он видит что-то в неподвижном воздухе, но потом все исчезало, и если отмотать обратно, то ничего не было. Он решил, что это с ним играет мозг, достраивая желаемую картинку, чтобы он, наконец, успокоился. Бесспорным было то, что нечто избивало пса, а потом дралось с сестрой и Ильей. Это что-то было и выше и сильнее их, гораздо сильнее. Оно играло, забавлялось. А сестренка отлично дерется, вот только зря бросается вперед, не рассчитывает силы. Он в этом мало понимал, но даже для него это очевидно. Илья боец так себе, но смелый. Максим усмехнулся, вспоминая, как Илья, тогда еще совсем мальчик приходил к ним, и всем было понятно, что он по уши влюблен в Юлю, только она этого не замечала.

– Максим, иди есть. Я тебе пельменей сварила, – Альфира села рядом на табуретку, став маленькой девочкой, так казалось со стороны.

– Да, иду, – он закрыл видео и устало встал.

На кухне за столом Юля и Илья пили чай, доедая вторую пачку печенья. Разговор не шел, им просто хотелось помолчать. Юля сидела рядом, с тревогой поглядывая на Илью, часто кашлявшего и дышавшего с трудом. У него болело все туловище, особенно грудная клетка и спина, и он ни разу не пожаловался, она давно бы уже изнылась, но не перед мамой. Незаметно от себя, Юля взяла его за руку, крепко сжав пальцы, и он стал меньше кашлять. Когда пришли Максим с Альфирой, она поспешно убрала руку, а Альфира удивленно подняла левую бровь, и как она это умела, но ничего не сказала. Юля сейчас точно бы не выдержала ни одной, даже самой безобидной насмешки. Хорошо, что брат молчит, сидит и хмуро ест свои пельмени. Если бы он хоть что-нибудь сказал в своем духе, она бы точно сбежала. Но куда? Как подумаешь о парке, таком знакомом и родном, где они знали каждое дерево, каждый куст. Она побледнела от страха. Никогда в жизни ей не было так страшно, даже тогда, когда к ней год назад пытались пристать какие-то пьяные мужики. Она отбилась, долго ощущая их руки на ногах и попе, родителям она ничего не сказала, только Альфире.