Рай для богов

Исида стояла в оцепенении. Страх и паника обуяли ее. Такое не могло ей привидеться даже в ночном кошмаре: все, кого она так любила и знала, истреблялись, как больной скот. А солдаты накинулись на оставшихся в живых ополченцев, у которых не было никаких шансов против опытных и закаленных в боях воинов.

Бастет приметила Хазра и с кошачьей ловкостью кинулась на него. В смертельном прыжке, выставив когтистые лапы вперед, она рассчитывала вцепиться ему в горло и порвать на куски, отправив вновь его душу в астрал, но Хазр лишь пригнулся ближе к полу, выставив позади себя клинок, которым и распорол живот пролетавшей над ним женщины-кошки. Тело Бастет еще не успело шмякнуться на землю, как ее кишки уже вылетали из смертельной раны. Упав, она еще хрипела и пыталась схватиться за рану в надежде на спасение, однако Хазр, недолго понаблюдав за ее предсмертной агонией, воткнул ей в сердце клинок, навеки упокоив ее душу.

В панике Исида упала на колени и зарыдала, закрыв лицо руками. Вечные уже добивали остатки сопротивлявшихся. Хазр же неспешной прогулочной походкой направился в сторону единственной, уцелевшей в этой бойне.

– Ты вот, мразь, наверное думаешь, что это за чудо, что мы тебя еще не убили? – произнес гроза исполинов. – Сразу скажу: нет. И у тебя еще все впереди, если ты не дашь мне нужные ответы, – он изо всех сил ударил ее копьем по голове, отчего Исида вскрикнула. – Как создать амброзию? В чем ее секрет? Отвечай, дрянь!

Невольно я задумался: что же творилось в голове у Создателя, если все это его промысел? К чему такая жестокость? Что же за ужасная конечная цель, если к ней ведет такая кровавая и мучительная дорога, полная страданий, в которой нет места любви и милосердию? А я же, возможно, увижу результат Его виденья… Когда наступит конец седьмой Иомы… Закончится Его покой, и Он вновь посетит Свое творение… Что же будет тогда? От этих мыслей меня бросило в дрожь. За что мне все это, Господи?! Царь духов! Пощади меня, Еноха, дай просто сгинуть навсегда, чтобы не видеть всего этого ужаса!

– Хочешь знать, как получить источник жизни? – прекратив рыдать, внезапно отозвалась Исида. Ее тело начало покрываться фиолетовым коконом, который разрастался все больше и больше. Богиня поднялась во весь рост. Хазр попытался нанести ей удар по ноге мечом, но меч отскочил от кокона.

– Запомни, выродок, жизнь всегда граничит со смертью! – крикнула она и кокон оглушительно взорвался, раскидав все вокруг, а Хазр от удара взрывной волны вылетел через ворота.

В этот момент столбы, на которых держалась крыша, начали оседать. Древний храм стал обрушиваться, погребая под своими руинами всех, кто в нем находился, а после взрыва на месте Исиды осталось лишь небольшое фиолетовое облачко дыма, быстро растаявшее в воздухе.

* * *

Великая охота на богов поразила не только прекраснейшие берега Нила. Земли олимпийцев тоже стали наполняться реками крови. Эрида и Энио – верные спутницы бога войны. Это был смертельный тандем обворожительной брюнетки и жгучей рыжей бестии. Они храбро сражались бок о бок с ним во многих сражениях. Эти смертоносные амазонки вселяли страх и ужас в сердца не только людей, но и исполинов. Они были самыми лучшими и преданными ученицами Ареса, а к тому же и любовницами. Воинствующие девушки никогда не соперничали между собой за сердце бога войны, а просто разделяли с ним ложе, предаваясь любви.

Теперь они поклялись отомстить за смерть Ареса. Никто и никогда не сбежит от их кары. Они хорошо запомнили лицо того воина, который смог одолеть могучего бога войны, не знавшего поражений. Но его сразил какой-то обычный человек! Он откуда-то знал все слабые и сильные стороны Ареса, и было такое чувство, что они уже не раз устраивали смертельную дуэль.

В тот роковой день Арес пролил немало крови, и многие его собратья пали: как исполины, так и люди – те, кто остался со своими богами. Многие раны и усталость целого дня сражения сказались на силе и ловкости эллинских богов. Недалеко от Пафоса в лесу укрылись небольшие остатки когда-то сильного войска – подальше от открытого поля, где шансы выстоять против такого большого войска были ничтожны.

– Арес, какой будет план? – спросила запыхавшаяся Эрида, последней прибежав в укрытие.

– Нам надо заманить их в лес, в открытом поле у нас нет надежды на победу, ведь их слишком много. Уйти от них уже не получится, так попробуем отбиться, – предложил Арес, который даже не подозревал, что они уже давным-давно оказались в ловушке самого опасного хищника на земле – человека.

Сотни воинов из Вечных Стражей окружали их со стороны леса еще до того, как те в него вошли. С верхушек деревьев полетели зажженные бочонки, обмотанные мелкими кусками железных осколков. Подлетая к земле, они взрывались, вызывая многочисленные травмы. Исполины пытались укрыться за щитами, деревьями и камнями, но эти многочисленные бомбы и разные траектории их полета почти не оставляли шансов уцелеть. Многих зацепило и ранило, так же как и некоторых Вечных, спрятавшихся в листве. Но в целом это были незначительные потери по сравнению с исполинами.

Через мгновение уже десятки Вечных окружили гигантов и принялись добивать изувеченных богов. Но все же олимпийцы не спешили сдаваться. Кто-то уже в предсмертной агонии бросался на солдат, размахивая мечом, как безумный. Нашелся даже такой, кто, объятый огнем, все равно бросился в атаку. Это было даже не сражение, а какая-то бойня, где с жизнью вообще не считались. Эллинские боги, свирепо рыча и крича, ринулись в свою последнюю атаку. Еле держась на ногах, они находили в себе силы прихватить с собой на тот свет хоть кого-то из врагов. Сражение стало походить на атаку живых мертвецов – тех, кто уже был обречен на смерть.

Одна за другой души уходили в астрал. Увиденное причинило мне очередную сердечную боль: не может быть такой Божья земля!.. Мне хотелось верить, что подобное безумие – не вечно. Что это время пройдет, и вновь настанет мир, а главное – долгожданный покой.

Обессиливший Арес с трудом выдернул свой тяжелый клинок из тела заколотого солдата. Глядя по сторонам, он пытался кого-то найти. И не мог понять, куда же пропали Эрида и Энио. Их тел не было видно поблизости, да и среди тех нескольких воинов, что еще стояли на ногах и сражались, их тоже не было. «Неужели они впервые в жизни испугались? Никогда я не думал, что они оставят меня в смертельной опасности. Как же они сейчас нужны», – промелькнула мысль в голове бога войны. И тут его внимание привлек крик одного из Вечных.

– С каким же удовольствием я тебя убью, – произнес Хазр, выдергивая свой клинок из черепа одного из гигантов. Арес, не теряя времени, тут же кинулся в атаку на болтливого смельчака. Хазр с легкостью отскочил в сторону, одновременно нанеся удар под коленную чашечку исполина. Бог войны упал на одно колено, но вновь продолжил атаку, но уже как то небрежно махал мечом, пытаясь ранить противника. Но все безуспешно: в ответ он получил лишь новые колотые раны на теле. От потери крови у Ареса помутилось в глазах, взмахи меча стали беспорядочны и не могли быть опасны Хазру.

– Боги, стоящие на коленях, – моя излюбленная картина, которой позволяет мне наслаждаться моим ремеслом, – убийца исполинов резким взмахом меча отрубил кисть Ареса и его оружие, звеня о камни, вывалилось из рук бога войны. – Долго же я за тобой гонялся и хотел убить тебя собственноручно, – Арес, теряя сознание, свалился прямо под ноги Хазра.

Скинув с головы исполина шлем, Хазр схватил его за волосы и оторвал от земли, после чего без долгих размышлений сильными ударами, как мясник, стал отрубать богу войны голову. После нескольких ударов голова отделилась от тела и, насадив ее на копье и подняв высоко вверх, он неистово проорал:

– Наконец-то я покончил с этим ублюдком! Да покроет меня слава на века, когда я уничтожу все пантеоны!

Солдаты громко закричали, приветствуя своего храброго полководца. Грохот мечей, бьющих по щитам, раскатился металлическим звоном по лесам Пафоса.

Из оврага, выглядывая из-за старого трухлявого дерева, Эрида и Энио с ужасом наблюдали это побоище. Впервые в жизни они были морально сломлены и испытали не просто страх, а леденящий ужас. Две свирепые хищницы, элита бога войны, истекающего сейчас кровью – и дрожат, словно зайцы, в каком-то овраге! Рыдая, они взмолились чинам и Саваофу, выпрашивая помилование и спасение. Возможно, их молитвы были услышаны, хотя вряд ли. А может, таким и был промысел Всевышнего. Но им чудом удалось спастись, и они успокаивали себя мыслью, что все равно бы погибли, а теперь у них будет шанс отомстить за все сполна, тем более что долгожданная победа над Аресом, похоже, вскружила голову Вечным.

Глава 5. Им уже не быть прежними

Через леса Пафоса пробирался довольно крупный исполин – по телосложению он превосходил многих сородичей, мышц и жира в нем хватало с избытком, и они скрывались под зеленой длинной рубахой и кожаными просторными штанами. Длинные волосы и борода сальными спутанными лохмами свисали с его головы. Правая часть лица у него была парализована с детства, и даже амброзия не смогла помочь ему в лечении от этого недуга. Главным его атрибутом, с которым он никогда не расставался, был молот кузнеца. С помощью знаний и этого молота и были созданы могущественные артефакты, многими из которых завладели люди. Уже приближаясь к выходу из леса и направляясь к своей цели, храму Афродиты, Гефест почувствовал запах гари. Его быстрый хромающий шаг перешел на бег. В голове билась одна мысль: «Неужели я не успел, только не она».

Подходя к храму, исполин увидел следы побоища и изуродованных жриц: кто-то был исколот, кого-то повесили. Мне уже приходилось видеть подобные кровавые картины, но для добродушного Гефеста, что не знал зла, это было дико. Сперва его даже стало подташнивать от смрадного запаха трупов. Он медленно ступал среди покойников – простых прихожан, которые хотели принести дары богине любви. У ступеней храма стояла та самая тележка, что источала этот запах гари – в ней были свалены останки тел девственных девушек, которые готовились стать жрицами богини любви и которых заживо сожгли на пороге храма. За что так с ними поступили? Безумие, не иначе, правит людьми. Подобно зараженной бешенством гиене, они набрасываются на все, в чем подозревают угрозу.

– Что за подонки могли это сделать? – бормотал Гефест, оглядываясь и поднимаясь по ступеням храма.

Пройдя в храм, он увидел в конце зала около жертвенника залитое кровью тело девушки-исполинки, Подойдя ближе на подкашивающихся ногах, исполин заметил рядом с телом и отрубленные руки девушки, а в ее изуродованном и окровавленном лице он узнал свою возлюбленную, необыкновенно прекрасную Афродиту, единственную, которая дарила ему тепло и ласку и, несмотря на его уродство, смогла разглядеть в нем нечто большее – то, чего не было в других исполинах.

– Негодяй Арес не уберег мою принцессу! – Гефест разразился таким неистовым криком, что даже вороны, которые уже вовсю расклевывали мертвые тела, недовольно слетели с них и начали кружить вокруг в ожидании затишья.

– Дорогая моя возлюбленная, они за все ответят, я перебью их всех до единого, – упав на колени и прижав к себе голову богини любви, еле сдерживая рыдания, прошептал Гефест. По суровым щекам скатились скупые капли слез, полных боли и скорби. Оглядевшись по сторонам, он попытался найти тело Ареса. Кругом было много трупов и исполинов, и людей, но бога войны среди них не было. И Гефест подумал, что славный воин и великий полководец просто трусливо бросил Афродиту на растерзание этим монстрам.

– Зря ты, любовь моя, оставила меня тогда, отдавшись в руки этого трусливого ублюдка, – с мокрыми глазами, как в бреду, бормотал кузнец, прижимая к себе бездыханное тело. И только голос за спиной тут же привел его в чувство:

– Смотри Савл, не всех еще добили.

Гефест тут же вскочил, сжимая молот и, обернувшись в сторону ворот, увидел пятерых воинов Вечных Стражей. Четверо из них держали луки, готовые в любой момент пустить стрелы, и в том, что они не промахнутся, Гефест даже не сомневался. Исполинский верзила поставил перед собой молот и освободил руки.

– Я смотрю, ты готов к разговору, – произнес Савл, давая понять, что он среди них за старшего.

– Какие вообще могут быть разговоры с такими мерзавцами, как вы? – Гефест провел одной рукой по другой как будто что-то собирая с нее и резко смахнул это нечто в сторону воинов. Красноватые брызги, превратившись в сгустки адского пламени, взрывной волной обрушились на воинов, и только одна из наспех выпущенных стрел попала в плечо исполина. – Мрази, вы познаете всю мощь бога огня! – Гефест направил на Вечных Стражей еще пару огненных потоков, и этого хватило, чтобы полностью обезвредить их: Вечные лежали на полу храма, хрипя и корчась от пожирающего их плоть пламени.

Взяв свой любимый инструмент, Гефест, не торопясь, подошел к ним. Теперь Вечные Стражи казались не такими уж и Вечными, катаясь по земле в надежде сбить с себя пламя. Их истошные крики далеко разносились по округе, предвещая беду каждому, кто осмелился бы приблизиться к этому месту.

Только тот, что был в центре, отхаркивая кровь, попытался привстать, несмотря тлеющую одежду и глубокие раны. Невзирая на боль и мучения, к тому моменту, как бог огня подошел к нему, воин смог приподняться, опираясь на свой меч. Но Гефест без лишних слов снес смельчаку с размаху молотом голову, отправив его душу в астрал, и в безумной ярости принялся добивать лежавших на полу Вечных, превращая их тела в кровавую кашу на пороге когда-то прекраснейшего и не знающего насилия храма богини любви Афродиты.

* * *

«Как же могло так получиться? Если бы я только знала, чем это обернется для исполинов! Как же я была глупа и наивна. Даже в страшном сне я не могла представить себе, что такое может произойти после того, как мы сделали для людей столько хорошего!», – голову Артемиды буквально разрывали на части мысли о том ужасе, что устроили люди.

Ведь исполины буквально взрастили их в своих ладонях, передав знания и одарив умениями для достойной жизни, и по праву стали для людей богами, заслуживающими бесконечного уважения и почитания. Не стоило, значит, столь щедро одаривать этих хищных, кровожадных существ, которые, ничтоже сумняшеся, обернули против своих благодетелей то оружие, которое им и помогли создать, и научили пользоваться.

Теперь пришла расплата за собственную глупую жалость и сострадание. Великая богиня охоты, истекая кровью в храме своего брата в Эфесе, стояла на коленях перед горсткой вооруженных людей, которые вырезали всех простых прихожан, что чтили богов. Проткнутые копьями икры ног лишали возможности дальнейшего сопротивления, и по лицу Артемиды было видно, что надежда на спасение покидает ее.

– За что вы с нами так, Хазр? Вы же должны были стать нашей поддержкой и опорой, мы возлагали на вас большие надежды, а вы обернули против нас все то, чему мы вас научили, – голос охотницы дрожал, и в нем явственно чувствовались нотки страха и безысходности.

– Нет, тварь, вы растили себе рабов и прислугу, которых можно было бы прикончить в любом удобном случае. Расскажи мне секрет амброзии и тогда, возможно, я пощажу тебя, – сурово произнес воин в черных доспехах и с черными длинными волосами, которые волнами ниспадали с его головы. Это был Хазр – великий воин, перерождавшийся множество раз с единственной целью истребления исполинов.

– Поверь, ты ошибаешься, мы хотели для вас только лучшего. Прекрати эту безумную охоту на исполинов, ведь это в твоей власти. Умоляю тебя… – ее слезы медленно стекали по окровавленным щекам, увлажняя засохшую на них кровь. Многочисленные раны на всем теле продолжали кровоточить, вызывая нестерпимую боль.

– А как же вы, ублюдки, поступили с титанами, что оберегали вас? Напомнить тебе это, мерзкое отродье? – сильным ударом рукояткой меча он почти припечатал голову охотницы к каменному полу, что вызвало новый приступ мучительной головной боли. – Отвечай, мразь, в чем секрет амброзии или где ее взять? – еще несколько хлестких пощечин оставили пунцовые следы на ее некогда прекрасном лице.

Пока Хазр продолжал пытки и издевательства над исполинкой, около десятка адептов Вечных Стражей добивали тех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни.

В моих глазах это были уже не люди, а, скорее, кровожадные мясники, что без раздумий могли убивать даже женщин и детей. Я, тот, кто видел многое, ужасался их жаждой крови. И если бы высшие силы даровали мне власть вмешаться в происходящие, то, право слово, я бы без колебаний встал на защиту невинных с мечом в руках. Но все, что я мог сделать, это только горестно наблюдать за этим жестоким зрелищем.

– Я не знаю, сколько можно тебе повторять! Мне неведом секрет амброзии! – ее сдавленный стон походил теперь скорее на истеричный хрип.

– Ладно, посмотрим, дрянь, как ты сейчас заговоришь, – невозмутимо произнес тиран.

В дверях храма появились четыре силуэта здоровенных мужчин в доспехах Вечных. Они, цепляя крюками беззащитную плоть, тащили изувеченного исполина с отрубленными ногами. Только когда Хазр схватил за волосы окровавленную голову мученика и задрал ее вверх, Артемида в ужасе узнала в нем своего брата-близнеца Аполлона. Он почти не подавал признаков жизни и лишь иногда пытался выплюнуть сгустки крови, а его прекрасное юношеское лицо было превращено в кровавое месиво.

Из последних сил, отталкиваясь руками от пола, Артемида попыталась броситься на помощь брату, но несколько впившихся в ее руки стрел сломили остатки стремления к сопротивлению. Она упала лицом на пол, и ее раздробленный нос опять отозвался сильной болью. Чувство страха и паники медленно сменилось отчаянием и безысходностью, ведь все, что она могла сделать – это наблюдать за тем, как Хазр взял факел и поднес к лицу брата, медленно обжигая его языками пламени, отчего Аполлон еле заметно задергался, возможно, уже в предсмертных конвульсиях.

– У тебя еще есть шанс спасти это ничтожество и укрыться с остальными убогими на отколовшейся земле, – он с удовольствием тыкал факелом в лицо исполина. И в этот момент в дверях храма появился еще один силуэт с мечом в руках.

– Ха, на одного идиота, убитого сегодня мной, будет больше, – Хазр, бросив факел, резким движением выдернул меч из украшенных золотом и драгоценными камнями ножен. Лучники же направили свои стрелы в сторону нежданного гостя, готовые в любой момент поразить его своими стрелами. Это была элита Вечных Стражей и их стрелы могли даже точно поразить вену или сухожилие жертвы, даже находящейся на приличном расстоянии. В знак того, что они никогда больше не призовут богов, их рты были зашиты медной проволокой. Хазр же медленно и осторожно, подобно хищнику, начал приближаться к исполину, готовый в любой момент вступить в бой.

И тут Артемида увидела, как исполин расправил крылья: не могло быть сомнений, это был любимый Гавриил! Теперь появился шанс на спасение, и даже легкая улыбка радости осветила ее израненное лицо.

– Почему он именно вас, мерзавцев, избрал высшей расой?! – в гневе прокричал Гавриил.

В его глазах засверкали голубоватые молнии. Таким разгневанным я его никогда прежде не видел и даже не мог себе представить. Казалось, что Хазр стоял совершенно невозмутимо, без капли страха на лице, но растерян он был точно.

Молнии же переметнулись из глаз на тело архангела, покрывая его голубыми электрическими разрядами, и в мгновение ока из него стали одна за другой вылетать шаровые молнии, поражая Вечных и разрывая их в куски. Не нашлось молнии только для Хазра, который продолжал стоять, наблюдая за происходящим.

Гавриил одной рукой схватил Хазра за голову и с легкостью поднял его так, что тот смог глядеть архангелу прямо в глаза. И даже тогда ни единый мускул не дрогнул на лице у воина, который прекрасно понимал, что в этот раз ему несдобровать. Да, только не сегодня: ныне Лохесса сыграла с ним очень злую шутку.

Гавриил смотрел ему в глаза, прищурившись, как будто пытаясь понять причину его ненависти и кровожадности, но ничего, кроме пустоты, там не разглядел. Голубые разряды молний начали постепенно перескакивать на голову убийцы исполинов, обжигая его кожу своими разрядами, но даже сейчас он не проронил ни звука, который мог бы указать на испытываемую боль. И вот мощный разряд молнии разорвал голову Хазра, окропив бордовыми пятнами светлые ризы архангела и его юношеский лик.

Лишь когда Гавриил подлетел к Артемиде и, приподняв, обнял, она окончательно поняла, что находится в безопасности и что ей больше ничего не угрожает. Хотя она была вся в крови и изранена, он по-прежнему смотрел на свою прекрасную избранницу влюбленными мальчишескими глазами, полными заботы и верности. Но тут ее взгляд упал на бездыханное тело брата и впервые в жизни она, могучая и бесстрашная охотница, горько зарыдала, как обычная маленькая девочка…

Глава 6. Хазр и Харон

За многие века и множество перерождений Хазр уже привык к смерти. Он точно знал, что вернется в мир живых и продолжит свое правое дело. Но сейчас он был слегка озадачен. Почему то он не попал в астрал после того, как архангел разнес ему череп. Оглядевшись вокруг, он был удивлен, что оказался после смерти совсем в другом месте. Вокруг него была сплошная темнота и тело, как невесомое, находилось в воздухе. Он не мог знать о существование Стикса: туда попадали нечасто, а если и оказывались здесь, то оставались пленниками смотрителя на века и рассказать о нем было некому.

В Стикс попадали только самые падшие души, которым было необходимо очищение через боль и страдание. Вот что бывает, если совершить слишком много зла и погрязнуть в грехах. Где то вдалеке появился слабый огонек. Свет становился все ближе, и можно было разглядеть старую деревянную лодку, в которой находились двое. Один, судя по всему, был лодочником. Но тут же где-то наверху появился и еще один огонек, только двигался он сверху вниз по диагонали, а за ним еще и еще, которые перемещались по разным направлениям в хаотичном порядке. Возле каждого огонька появлялась точно такая же лодка, как и первая. Разница была только в том, что пассажиры были разные, но лодочник в странном плаще, словно сшитом из черных крыльев гигантской птицы, оставался тем же, хотя наброшенный на голову капюшон не давал разглядеть его лица.

Хазр замер и с интересом наблюдал, пытаясь понять, что происходит и где он находится. Ему показалось, что лодки и лодочники начали двоиться, и скоро их стало десятки, а может, даже сотни, только пассажиры в них были разные.

– Тебя долго ждать-то? – неожиданно послышался голос позади Хазра. Он резко обернулся: этот лодочник возник теперь позади него. Его тело прикрывал такой же черный плащ, как будто сделанный из огромных крыльев. Наконец-то Хазр смог разглядеть его лицо. Оно было словно у покойника, бледно-серое, с седой, вьющейся бородой до пояса, а вместо глаз блестели алмазы с кровавыми жилками, что придавало старику еще более жуткий вид.

– А ты еще кто такой? Раньше я тебя в астрале не видел, – спокойно, как всегда, произнес убийца исполинов.

– А кто тебе сказал, что ты в астрале? Это Стикс, – с легкой издевкой произнес мрачный смотритель. Остальные лодки начали растворяться в воздухе, а под ногами Хазра появился берег подземной реки, которая уходила вглубь какой-то пещеры. Если бы он только знал тогда, сколько мучений может принести эта на первый взгляд безобидная речушка!

– Забудь про астрал, отныне ты в моей власти! Меня зовут Харон. Хорошенько запомни мое имя, ведь теперь тебе придется долго молить меня о пощаде, – уже не скрывая злобы произнес смотритель Стикса. И он не лгал: с помощью своих сущностей он мог учинить самые изощренные пытки. Эти сущности были некогда богами, которые после смерти были осуждены на развоплощение обратно в линию жизни. Но в попытке уцепиться хоть за какое-то существование, они заключали сделку со смотрителем, чем обрекали себя на вечное прозябание в убогих сущностях Стикса и потому их жажде крови и ненависти ко всему живому не было предела.

– Приветствую тебя, Харон, – без капли страха произнес новый посетитель обители страданий. – Меня зовут Хазр. Я был избран херувимами для благой цели ради промысла Сущего. Не вижу причин нам враждовать, если, конечно, ты не служишь другой цели.

Хазр, следует отдать ему должное, умел быть сдержанным в любых ситуациях.

– Враждовать?! С тобой?! – Харон откровенно рассмеялся, не скрывая того, как его потешил очередной мученик. – Ты тут ничто! – злорадный смех смотрителя эхом разнесся по пещере. – Расскажи, мне «избранный», если ты такой благодетель, как же ты попал сюда, – продолжил ехидно смеяться Харон.

– Увы, я этого и сам не могу понять. Может, в этом виноват архангел, который меня и убил. В любом случае я всегда со смирением принимал все то, что мне предназначала судьба. Если я обречен на страдания волей Божьей, то так тому и быть.