скачать книгу бесплатно
«Это же надо, – поморщилась журналистка, – под предлогом раздачи игрушек держать в водах чужой страны авианосец, содержание которого обходится в полмиллиона долларов в сутки! Хочешь помочь, так помоги по-настоящему. Без «Джорджа Вашингтона» и плюшевых мишек. Иезуит!»
Ани отлично понимала, что не извержениями вулканов, землетрясениями, тайфунами и наводнениями вызваны решения адмирала постоянно держать боевые корабли в филиппинских водах.
«Как бы этот хитрый лис не надумал провернуть какую-то аферу. Наверняка он что-то замыслил», – решила Ани и набрала номер своей филиппинской помощницы Синтии Круз.
– Йес, мэм, слушаю, – пропела трубка несколько хрипловатым голосом. – Вас интересует обстановка вокруг Майона?
– Нет, Синтия. С вулканом все более или менее ясно. Я тебя попрошу съездить в Субик. Туда должен зайти «Джордж Вашингтон». Сними номер в гостинице и постарайся познакомиться с представителем фирмы «Мэритим сервис» Биллом Вольфом. Это человек близкий к адмиралу Кондраки, имя которого, я думаю, тебе известно.
– Конечно, мэм.
– Так вот, неплохо было бы через Билла отследить политические интриги Стивена Кондраки на Филиппинах.
– Этот Билл женат?
– Женат, но супруга постоянно живет в Штатах, на Филиппинах не появляется. Насколько я знаю, большой любитель сигар и по женской части не промах.
– Побываю в порту обязательно, – пообещала Синтия. – Надеюсь, познакомлюсь с этим любителем сигар.
6. Пятая «морская свинка»
Сообщая Кондраки о пятой «морской свинке», Билл Вольф имел в виду Нимфу Санчес – простую деревенскую девушку, приехавшую недавно в Манилу из бедной филиппинской провинции Албай.
Худощавая, длинноногая, на голову выше своих деревенских сверстниц, она не подходила под сложившиеся в провинции стандарты красавиц и к своим двадцати двум годам не имела никаких видов на замужество.
Застенчивая улыбка этой скромной девушки не трогала сердца местных парней. Не замечали они красоты волнистых смоляных локонов, стройной фигуры, улыбчивого лица и доброты своей землячки, а трудолюбием, которое Нимфа унаследовала от родителей, в провинции Албай никого не удивить.
Место, в котором проживала семья девушки, никак нельзя было назвать уютным. Над деревней и окружавшими ее рисовыми полями нависал известный своим коварным нравом вулкан Майон.
«Каждый день живем, как последний», – повторял отец Нимфы – Рудольфо, поглядывая на начинавшую в очередной раз куриться темную громаду.
Но, что делать, куда податься, когда нет денег. Супруги Санчесы вырастили шестерых детей. Старшие завели свои семьи и разъехались. Три года назад женился младший из сыновей Хосе. Отец направил его в Манилу: пусть заработает и поможет купить землю в более спокойном месте. Хосе зацепился в столице, стал подрабатывать на стройках, из бросовых материалов возвел хибарку в южном пригороде.
– Давай, дочка, поезжай к Хосе, – сказал Рудольфо своей младшей, когда внутри громадной горы опять что-то глухо заворчало, заворочалось, а над кратером появился легкий дымок. – Мы с матерью уже пожили и, если что случится с нами, не так страшно, а тебе еще жить да жить.
Перебравшись к брату, Нимфа приютилась в его неказистом жилище, похожем на сотни тысяч бедняцких хибар, облепивших со всех сторон Манилу, как ракушки днище старого парохода. Крытое ржавым железом хлипкое строение днем раскалялось от солнца, по ночам содрогалось от грохота самолетов, взлетавших с расположенного поблизости аэродрома.
Утром, еще затемно, Хосе уезжал на работу, возвращался поздно. Его жена Серия, выставив лоток около своей лачуги, приторговывала сигаретами, бананами, мылом и прочей мелочовкой. На таком бизнесе миллионов не наваришь. Семья перебивалась с воды на рис.
Нимфа, как могла, старалась помогать по дому, но этого было недостаточно, надо было зарабатывать деньги. Девушка была согласна на любой труд: убирать чужие квартиры, стирать, гладить, нянчить детей, ухаживать за богатыми стариками, но найти работу в Маниле не так просто.
Хосе расклеил на автобусных остановках объявления. Неделю назад ему на мобильный телефон позвонила женщина и сказала, что ищет домработницу. Вкрадчивым голосом расспросила про Нимфу, выяснила адрес. Обещала позвонить, но звонок не повторила.
– Наверное, подыскала себе другую помощницу. Таких, как ты миллионы, а мест на всех не хватает. Ничего, будут еще звоночки. Девушка ты молодая, сообразительная и работу себе со временем найдешь, – утешала Серия расстроенную Нимфу.
А тут Майон совсем распоясался. Белый дым над кратером потемнел и сгустился, глухое ворчание в недрах горы усилилось, по ночам снопы искр, вылетавших из жерла вулкана, расцвечивали темное небо кровавыми красками.
– Да, жить моим родителям больше негде. Придется потесниться и потуже затянуть пояса, – сказал со вздохом Хосе, узнав из телевизионных новостей, что правительство полно решимости отселить всех жителей от подножия Майона.
– Боже милосердный, – перекрестилась Серия, – помоги Нимфе найти работу.
7. Лаборатория «733»
От того деревенского мальчика, который бредил суворовским училищем, Александр Иванович Строев прошел длинный путь. Черный китель и алые погоны суворовца Саше примерить не довелось, но он отслужил в армии два года срочной службы, с отличием окончил военное училище, получил офицерское звание, прошел Афган и Чечню, был дважды ранен. Показал себя умным и решительным командиром, умеющим сохранять хладнокровие в критических ситуациях.
После Чечни, где командовал дивизией, Строев окончил курсы для высшего командного состава при Генеральном штабе и был переведен в центральный аппарат Министерства обороны. Ни перед кем не заискивал, никого ни о чем не просил, но благодаря широкому профессиональному кругозору, четкой логике мышления и умению быстро и грамотно решать поставленные задачи, быстро продвигался по служебной лестнице.
Получил генеральское звание и за несколько лет штабной карьеры стал одним из самых влиятельных руководителей ведомства. Назначенный из гражданских министр обороны Цусик, недолюбливая Строева, вынужден был считаться с мнением профессионала.
И вот теперь распечатка откровенного разговора сенатора, кандидата в президенты США Майкла Ферри с командующим Восточноазиатской группировкой Стивеном Кондраки лежала на рабочем столе этого профессионала.
Задумавшись, Александр Иванович двумя пальцами пригладил маленькие серебряные усики. Поставив задание капитану Сенину, он рассчитывал, что удастся нащупать каналы связи адмирала Кондраки с Министерством обороны. Получилось не совсем то. Выявили и смогли прослушать линию, соединяющую командующего группировкой всего с одним абонентом, но каким!
Из контекста перехваченной беседы следовало, что Майкл Ферри поддерживает неформальные отношения с Кондраки и делится с ним планами отстранения от власти президента Ларри Гровера. Упоминание сенатором в этом контексте имени застреленного в Далласе президента США Кеннеди звучало зловеще, но больше всего российского генерала обеспокоило название лаборатории «733» в сочетании со словами «вакцина», «препараты», «воздействие ядов», «подопытные», «морские свинки», «испытания», «вербовка».
Сказать, что Александр Иванович обладает хорошей памятью, не сказать ничего. Этого коренастого генерала со строгим внимательным взглядом карих глаз, густым ежиком русых с проседью волос и аккуратными, коротко стриженными усиками называли в военном ведомстве «человек-компьютер», что соответствовало его уникальным способностям.
Память генерала была феноменальной. Александр Иванович мог назвать по имени и отчеству человека, с которым встречался несколько лет назад, вспомнить детали разговора, при каких обстоятельствах он состоялся. Строев не записывал номера телефонов, он их запоминал. Голова его хранила схемы важнейших исторических сражений, статистические данные, кодовые названия различных военных объектов, годы жизни императоров и великих полководцев, имена, фамилии, отчества и даты рождения окружающих его людей.
«Лаборатория 733», – задумчиво произнес генерал.
Упомянутый Майклом Ферри объект вызвал в памяти Александра Ивановича другое кодовое наименование: «Отряд 731». Он вспомнил поездку в Китай, деревню Пинфан, длинное, похожее на казарму здание, куда водили российскую военную делегацию китайские коллеги. Теперь это музей, а начиная с тридцатых годов ХХ века и вплоть до освобождения этой территории частями Красной армии, здесь действовал «Отряд 731» – японская фабрика бактерий, занимавшаяся выведением спор сибирской язвы, бактерий чумы, брюшного тифа, холеры.
Японский император Хирохито, мечтая о завоевании мирового господства, понимал, что только обычными вооружениями достичь этой цели невозможно. Тогда, в начале тридцатых годов прошлого века, Токио взял курс на создание бактериологического оружия, посредством которого можно было при минимальных затратах уничтожить миллионы людей.
Эффективность выведенных «Отрядом 731» бактерий проверялась на азиатах и европейцах. В качестве подопытных представителей азиатской расы использовались китайские, корейские и монгольские крестьяне, а европейской – русские эмигранты, проживавшие в находящемся неподалеку от фабрики бактерий городе Харбине.
Вернувшись из Китая, Александр Иванович ознакомился с захваченными во время войны японскими трофейными документами. Начальник военного архива подвел его к стеллажу с пожелтевшими папками «Отряда 731». В них были карты и фотографии секретного объекта, состоявшего из ста пятидесяти зданий, включая крематорий, в котором сжигались тела жертв эксперимента. Скользнув взглядом по выцветшим подборкам документов с иероглифами на обложках, Строев обратил внимание на стоящую особняком папку, обозначенную кодом «733».
– Это, по-видимому, относится к какому-то филиалу основного объекта, – пояснил сопровождающий. – Но все документы в подборке зашифрованы. Сразу после войны армейские шифровальщики пытались их раскодировать, но не получилось. Потом посчитали, что материалы потеряли актуальность. Так вот и пылятся на полке, уже, наверное, и объекта давно нет, а папка все хранится, а что в ней, никто не знает.
Строев полистал желтые хрупкие листки, исчерченные колонками цифр. Ни схем, ни фотографий, которые могли бы натолкнуть на мысль о назначении и характере объекта, скрывающегося за кодом «733», не было. Тогда генерал подумал, что при нынешней технике вскрыть старый японский шифр, не проблема, но прошло уже семьдесят лет, кому она в наше время нужна эта макулатура.
Теперь же из перехваченного разговора выяснилось, что «Лаборатория 733» существует и действует под американским контролем, а российская сторона сведениями о ней не располагает. Строев запросил из архива заинтересовавшую его папку, вызвал начальника шифровальной службы и сказал, придвигая к нему документы:
– Сегодня у нас пятница. – Генерал на секунду задумался. Во вторник ему предстояло вылететь в Париж и, до отъезда в командировку Александр Иванович очень хотел бы знать, что представляет собой эта «Лаборатория 733». – В воскресенье утром расшифрованный и переведенный на русский язык материал должен лежать у меня на столе. Понятно?
– Так точно, товарищ, генерал, к воскресенью сделаем, – пообещал шифровальщик, уложил папку в портфель и, козырнув, вышел.
8. Анджелес
Самолет приземлился в Кларке с трехчасовым опозданием. Бывшая американская военно-воздушная база встретила Ливингстона изнуряющей жарой. В полете Дэн еще дважды заказывал виски. Он не был сильно пьян, но пары спиртного клубились в его голове, как предгрозовые облака над Боракаем.
Только чудо могло спасти его сегодняшнюю программу, но чуда не случилось, самолет на Хошимин в соответствии с расписанием вылетел более часа тому назад. Следующий рейс планировался через сутки. Перебронировав билет, Дэн Ливингстон позвонил мадам Бинь и перенес переговоры. На выходе из здания аэропорта к Дэну подошел щербатый, разбитного вида таксист и, покосившись на штык, выколотый на правой кисти американца, предложил отвезти его в Анджелес.
– В Кларке нет приличных гостиниц, сэр, – прошепелявил он, – а до Анджелеса езды несколько минут.
– А там, как с местами?
– Мой знакомый, сэр, содержит отличный трехзвездный отель, поедем, не пожалеете.
«Отличный трехзвездный отель» оказался серым двухэтажным строением с лавкой электротоваров внизу, узкой грязной лестницей и четырьмя номерами на втором этаже. Багаж взялся поднести сам хозяин – маленький узкоглазый мужчина лет пятидесяти. Полотно обшарпанной двери, к которой он подвел Дэна, было изуродовано фанерными заплатками, будто каждый второй постоялец имел привычку терять ключ и проникать в номер путем взлома. Хозяину, видимо, надоело постоянно чинить дверь, и теперь только черная дыра зияла в той ее части, где когда-то в последний раз стоял замок.
– У нас персонал исключительно честный, – в ответ на недоуменный взгляд гостя, сказал владелец «трехзвездочного отеля», – будьте уверены, нитки не пропадет. Я отвечаю.
Дэн покосился на дверь напротив, она выглядела еще хуже.
– Мы вас размещаем в лучшем номере, – засуетился филиппинец, втаскивая чемодан внутрь.
Оставив вещи, Дэн спустился вниз. Тот же щербатый таксист поджидал у входа.
– Может, девочку, сэр, скоротать вечерок? – через зеркало бросил он быстрый взгляд на клиента, устраивавшегося на заднем сиденье. – У меня есть знакомая. Тело, – он сложил в щепотку кончики пальцев и смачно поцеловал, – молодая, но все умеет. Не дорого, сэр. Возьмете – не пожалеете.
– Не надо девочку. Вези в ресторан, – хмуро ответил Дэн.
Таксист, казалось, не обиделся за то, что его «знакомая» не была должным образом оценена. Он лихо подрулил к китайскому ресторанчику. Выскочил первым, кивая на Дэна, о чем-то пошептался с вышедшим навстречу официантом.
– Я замолвил словечко, сэр, и он обслужит вас по высшему разряду, а я подожду и после того, как вы пообедаете, покажу городок.
– Не надо ждать, – разозлился Дэн, которому надоел этот развязный парень.
Таксист получил запрошенную сумму и уехал.
Ресторан представлял собой длинное, узкое и не очень чистое помещение, уставленное двумя рядами столиков, покрытых красными скатертями. Дэн заказал бутылку пива, открыл папку с меню, углубился в изучение блюд китайской кухни. Выбрав суп из морепродуктов, тушеные овощи, креветки и свинину в кисло-сладком соусе, закрыл папку и отодвинул от себя. Через две минуты он уже тянул из стакана холодное пиво и хрустел солеными орешками.
Вместе с остро пахнущей жареным чесноком едой официант принес рюмку китайской рисовой водки, объяснив, что ее в знак уважения прислал хозяин, и показал глазами наверх. Там, на балконе, нависающем над узким зальчиком, стоял, опираясь о темные перила, маленький лысый китаец, лицо которого лоснилось от гостеприимства и доброжелательности. Дэн выпил отдающую восточной парфюмерией водку и кивком поблагодарил хозяина.
Что было после, память сохранила смутно. У выхода из ресторана Ливингстона ожидал другой таксист, который взялся провезти по городу. В каких барах был и сколько выпил, Дэн не запомнил.
Когда глубокой ночью он вернулся в гостиницу, в номере горел тусклый ночничок. Пощелкав несколько раз выключателем, Ливингстон так и не смог зажечь потолочный светильник. Только в ванной комнате освещение было нормальным.
После душа, сбросив с себя мокрое полотенце и нырнув под простыню, Дэн вдруг почувствовал, что в постели еще кто-то есть. Американец вскочил в чем мать родила и сел на кровати. В это время дверь с грохотом распахнулась. Яркий свет полоснул по глазам. В комнату ворвались несколько человек, среди них женщина и двое полицейских. Шум, крики, вспышки фотоаппаратов. Женщина с воплем бросилась к постели, на которой, у Дэна глаза полезли на лоб, лежала голая девушка. Немного помедлив, чтобы дать ворвавшимся возможность завершить фотосессию, девица спрыгнула с кровати и, на ходу завернувшись в простыню, скрылась в коридоре.
Старший из полицейских на ломаном английском сказал, что девушке, которую сэр американец затащил в постель, нет пятнадцати лет. Ее тетка написала заявление в полицию, он ткнул Дэну под нос смятый клочок бумаги. Имеются фотографии. Он поднял вверх мобильный телефон и постучал по нему пальцем. Есть два свидетеля. Блюститель порядка показал кивком на стоявшего у двери хозяина гостиницы и худого парня в застиранных шортах и линялой футболке, в котором Дэн без труда опознал первого таксиста.
Полицейский пояснил, что он, как представитель власти, вынужден составить протокол и арестовать господина. Филиппинские законы относят педофилию и изнасилование к серьезным преступлениям. Господина упекут в тюрьму лет на десять, не менее. Тут он сделал знак рукой, который вымел из помещения всю остальную публику.
Оставшись один на один с Дэном, представитель власти смягчил выражение лица и, показывая на дверь, сказал, что к счастью для господина американца, тетя потерпевшей, мадам Корасон, очень добрая женщина. Она не хочет делать «хорошему господину» неприятности и готова за пятьдесят тысяч долларов забрать заявление. Если господин американец выплатит нужную сумму, дело немедленно будет прекращено, и днем он сможет вылететь, как и планировал, в Хошимин. Полиция не будет этому препятствовать.
– Пятьдесят тысяч баксов, сэр, для вас, американцев, совсем немного, – извинительным тоном добавил он. – Всего каких-то пять тысяч за каждый год заключения.
Тут Дэн Ливингстон окончательно протрезвел и понял, что у него самым бессовестным образом вымогают пятьдесят тысяч долларов. Он затянул потуже полотенце на поясе, многозначительно потыкал пальцем в американский флаг, выколотый на левом плече, и заявил, что платить не будет.
Через тридцать минут в переполненной камере местной тюрьмы, в которой находилось пятьдесят два заключенных, появился пятьдесят третий.
Выслушав доклад подчиненного о задержании Дэна Ливингстона, начальник полиции Анджелеса тут же позвонил Биллу Вольфу.
– Рыбку, которую вы заказывали, сэр, поймали.
– Американец? Белый? Один? – деловито спросила трубка.
– Точно, как вы просили, сэр.
– Какой счет ему выставили?
– Пятьдесят штук, сэр. Но платить он не хочет.
– Если согласится на пятьдесят, требуйте сто, согласится на сто, требуйте сто пятьдесят и так далее. Но ни в коем случае не выпускайте. Хорошо его промурыжьте, пусть почувствует, что такое филиппинская тюрьма. А тут и я к нему подъеду.
– Да, сэр. Но и вам меньше чем за полсотни мы его не отдадим.
– Почему? Ведь мы договаривались за двадцать?
– Бизнес есть бизнес, сэр. Зачем же я отдам за двадцать, когда мои ребята могут отжать все пятьдесят?
– Дам тридцать и ни цента больше. Будешь ломаться, нашлю на тебя посольство, тогда вообще получишь шиш с маслом.
Начальник полиции понимал, что Билл Вольф вряд ли станет вмешивать в это дело американское посольство, но решил не рисковать и согласился. Тридцать штук «зелеными» на дороге не валяются.
9. Цусик
Когда генерал Строев вошёл в приемную комнату, секретарша министра Алла Булкина, небольшого роста плотная блондинка с высокой грудью подняла глаза от любовного романа.
– Цусик занят, подождите, – недовольно прошипела она и опять уткнулась в книгу.
Александр Иванович устроился в кресле в углу и стал ждать. То, что Булкина назвала министра не по имени и отчеству, а по фамилии, означало, что между любовниками случилась очередная ссора, и глава военного ведомства находится не в лучшем настроении. И, словно в подтверждение этих мыслей, из министерского кабинета донесся грозный рык Цусика. Высокие, обитые кожей двойные двери с треском распахнулись, и из кабинета вывалился начальник управления оперативного планирования Павел Ефимович Белецкий – маленький седенький генерал-лейтенант. Притворив за собой дверь и блуждая по стенам безумным невидящим взглядом, он вытер платком пот со лба, встряхнулся, будто пес, на которого вылили ведро холодной воды, издал звук «У-у-ф!», постоял немного, успокаиваясь, и, когда лицо приобрело какие-то признаки осмысленности, вышел в коридор.
– Разрешите, – произнес Строев, входя в кабинет министра.
Цусик, еще не остывший после разговора с начальником управления, восседал за столом с видом Зевса, готового метать молнии. Но разговаривать со Строевым в таком же ключе, как с Белецким, Цусик позволить себе не мог. Маска греческого громовержца на его лице сменилась недовольной кривой миной.
– Ну, с чем пожаловали? – спросил министр и покрутил шеей, словно его душил воротник.
Такой жест означал, что Алексей Эдуардович занят исключительно важными проблемами и не желает, чтобы ему досаждали всякой мелочью. Цусик не любил, когда к нему заходили без приглашения.
– У американцев появился новый, ранее неизвестный нам вид биологического оружия. – Александр Иванович выложил на стол кожаную папку с золотым тисненым двуглавым орлом посередине и придавил ладонью.
– Что там? – Цусик с подозрением покосился на две орлиные головы, развернутые в противоположные стороны.
– Очень интересные документы. Я бы хотел вас с ними ознакомить.
– Мне некогда читать. Доложите устно, только кратко, пожалуйста.
На шее у министра Александр Иванович заметил густо припудренный засос, а на щеке также под слоем пудры длинную розовую царапину, оставленную, судя по всему, острым ногтем прапорщика Булкиной. Поймав взгляд Строева, Цусик подпер правую щеку ладонью, закрыв, таким образом, от генерала следы полной бурных страстей ночи.
– Докладываю. – И Строев, чтобы не нагонять смущение на министра, перевел взгляд на окно. – По поступившим данным, командующий Восточноазиатской группировкой США адмирал Кондраки заполучил в свои руки до этого неизвестный нам тип биологического оружия – ядовитых мух, укус которых смертелен для человека.
– Это новость, из-за которой вы считаете возможным врываться к министру и ломать ему рабочий график? – голос Цусика приобрел стальное звучание.
