скачать книгу бесплатно
– Я опоздал. Потратил слишком много времени.
Гул от ветра пробивался даже сквозь стены барака. Девушка обратила на это внимание и немного наклонила фонарик вниз, чтобы он не бил так ярко.
– Но на улице такая погода.
– Я знаю.
Внезапно ко мне подошел Антон. Мальчуган всегда был немного неуклюж, как бегемот, грузно выползавший из пруда на сушу, двигался рывками и чаще напоминал робота, чьи шарнирные соединения давно требовали смазки, но в этот раз он как-то ловко перепрыгнул через стоявшие койки со спящими сибами и сразу оказался возле меня.
– Дай сюда.
Он выхватил фонарик из Светы, направил его яркое пламя мне прямо в лицо и чуть было не рассмеялся, видя что сейчас представляет собой некогда приятное личико молодого парнишки.
– Похож на отбивную в нашей столовой.
– Разве так можно, Антон. У него кровь.
– Ну и что? Подумаешь. У нас у всех была кровь.
– Но он бил его ни за что!
–Тихо ты!
Я выпрямил руку и взял фонарик себе.
– Хватит, – сказал я, выключая гася яркий луч. – Нужно спать. Завтра он вернется и все начнется по новой.
Наступило молчание. Кто-то из противоположного угла проснулся от нашего разговора и мерзко выругался, потребовав "заткнуться и спать". В этом голосе я узнал Виктора. Узнали его и остальные, послушно разойдясь к своим кроватям и тут же спрятавшись под одеяло.
– Тебе больно, правда? – спросила она украдкой, говоря почти шепотом.
– Мне больно, Света. Очень больно.
– Бедненький. – он протянула руку и погладила "шишак" на щеке, касаясь своими тоненькими пальчиками, приятное тепло которых тут же отозвалось непроизвольным сокращением мышц по всему телу.
Она была красивой. Почти идеальной, как мне могло казаться на тот момент, ведь на протяжении всей нашей жизни, начиная от зачатия и рождения внутри металлической утробы и заканчивая этой ночью, я постоянно видел ее рядом с собой. Ее красивые голубые глаза и лицо, сочетавшее в себе все самое прекрасное и идеальное, вызывали у меня чувство притяжения, которое нельзя было заглушить никакими средствами. Она, как магнит, всегда притягивала к себе, а я и не пытался сторониться, всматриваясь в ее глаза и понимая, что в какой-то степени смотрю в лицо своей матери, которую никогда уже не увижу.
Мы все были похожи друг на друга. Словно близнецы, каждый из нас хранил в себе частичку отца или матери, отразившихся на нашей внешности. Кто-то был высок и смугл, как отец, у кого-то кожа оказалась белой, словно снег, подобно той, что, наверное, была у матери. И глаза! Голубые. Густые русые волосы. Я унаследовал от матери больше, чем того предусматривала евгеническая программа и лишь физические данные: сила, выносливость, быстрота реакции, коей славился мой отец, оказалось во мне развито гораздо сильнее чем у других. Но внешность играла большую роль.
Я помню день, когда попросил свою мамашу показать фотографию отца поближе.
Она встала со своего места, нехотя проследовала до стены, где висела фотография моего давно умершего отца и, сняв маленький портрет, поднесла ко мне.
Тогда я впервые смог разглядеть его лицо поближе.
Мужчина средних лет, с длинным шрамом, протянувшемся по лицу, как будто бритвенно-острым лезвием невидимая рука полоснула его. Прямой взгляд, едва заметная щетина и скол на подбородке. Я так и не узнал откуда он взялся, да и был ли в этом смысл, когда его гены были во мне, как часть громадной мозаики, моя натура, характер, даже внешность и черты лица были воплощением его самого во мне и в тех сибах, что спали рядом в старом бараке, наспех построенном из подручных материалов другими сиб-группами до нас.
Утром "шишак" немного уменьшился в размерах, но все еще был огромен. Некоторые братья-сибы посмеивались надо мной на предрассветном марш-броске, но я старался не брать в голову подобное, осторожно поглядывая в сторону инструктора.
– Раз-два! Раз-два! Шире шаг!
Он бежал параллельно нашей колонне и не отставал даже на шаг. Несмотря на мерзкую погоду и низкую температуру, отчего изо рта во время дыхания вылетал пар, инструктор бежал по пояс голый, показывая всем нам, что никакая погода не может остановить его, если он сам этого не захочет.
У финиша, когда мы свалились без сил возле громадного валуна, закатившегося сюда с небольшого крутого пригорка, он дал нам слегка отдохнуть.
Дышать в окружавшей со всех сторон песчаной буре было почти невозможно. Легкие надувались, как кузнечные меха, а инструктор даже не думал останавливаться.
– Самое главное, кадеты, это ваше тело. Оно ваше оружие и вы должны уметь с ним обращаться. Слабость, хлипкость, неумение дышать во время длительного марш-броска, а так же неуемное жранье во время обеда перед броском – все это делает вас уязвимыми перед обстоятельствами. Будущий пилот в первую очередь должен рассчитывать только на себя. Мех не сдвинется с места, если внутри не будет живого пилота. Вы не сможете прицельно вести огонь, если взгляд ваш будет "замылен", а сердце в груди трепыхается, словно белка в колесе. Научитесь понимать свое тело и подчинять, тогда и управление шестьюдесятью тоннами смерти покажется вам простым развлечением.
Он еще долго говорил нам о правилах, о том, что нас ждет и как все это пройдет. Говорил и о тех, кто не сможет дойти до Аттестации и отпадет, как сгнившие гроздья, пополнив ряды низших каст.
Это вызывало страх. Мы все знали, что этот день наступит, что однажды нас поставят перед фактом и натравят друг на друга, заставив сражаться на поле боя за заветное право носить звание пилота боевого меха. Но то, что из двадцати человек, детишек, едва успевших понять как им жить дальше, до Аттестации дойдет от силы пять-шесть, а сдать и вовсе смогут лишь единицы, стало для каждого из нас потрясением.
Он ждал нашей реакции, но сил не было даже на то, чтобы отреагировать на сказанные им слова.
Потом инструктор разделил нас на пары и распределил на открытой местности, поглядывая в сторону надвигающейся бури.
– У вас будет шанс, прямо сейчас, на своем примере доказать мне, что вы не зря несете в себе гены великих. Покажите на что вы способны и в будущем Клан вознаградит вас, если вы, конечно, будете достойны этого.
Потом наступило молчание.
Он встал неподалеку и подзывал по одной паре к себе в импровизированный круг, где через секунду начинался бой.
Парень с парнем, девушка с девушкой, иногда, когда ему хотелось изюминки, он плевал на правила и выставлял разнополые пары на бой, наблюдая, как начинается заведомо неравный бой. Тех, кто отказывался бить своего соперника, тут же наказывал ударами кнута. Несколько раз витиеватый хвост ручной змеи вздымался вверх, а потом со свистом опускался на плечи парней.
Крик и боль.
Затем снова приказ сражаться.
Кто-то соглашался, кому-то было все равно и он отказывался поднимать руку на неравного соперника. И только Виктор безо всяких слов выходил против любой из девочек-сибов, нанося размашистые удары, будто ударяя кувалдой. Через несколько минут песчаная арена оказалось алой от пролившейся на ней крови.
Марина и Джейна не смогли покинуть круг самостоятельно и девочек буквально на руках вынесли те, кто отказался биться в таких условиях.
Хотя политика Клана и была против такого, но в реальном бою пол не имел значения. Иной раз женщины проявляли себя куда лучше, чем мужчины, но здесь, когда нам всем не было еще и двадцати, схватка напоминала кровавое побоище. Ни одна из девушек не смогла победить своего оппонента. Лились слезы, текла чужая кровь, а он продолжал вызывать на бой сформированные пары.
– Последняя двойка! – прокричал инструктор, сжимая в руках окровавленный кнут.
Я посмотрел на Свету и тяжело вздохнул.
– Я постараюсь не бить.
– Он все равно увидит и тебе достанется больше всех.
Мы вышли в круг, встали один против одного и бросились в центр по команде, где сцепились в драке, будто и не было между нами никакой симпатии. Она била так сильно как только могла. Силенок ее едва хватало на то, чтобы нанести мне какую-то боль. Я старался тянуть время, поддавался, уворачивался, бросал ее на землю и уходил назад, выжидая момент, когда инструктор остановит бой. Но он не останавливал. Он будто читал мои мысли и только подгонял, выкрикивая всякие гадости в мою сторону и подстегивая к кровопролитию.
В воздухе то и дело возникала черная змея. Хлыст разрезал пространство над головой, мерзко стрекоча, потом улетал обратно и вновь оказывался в руках инструктора.
– Где удары, салага! Я не вижу твоего "контакта".
Наконец, настал момент, когда Света уже не могла стоять на ногах. Силы ее подошли к концу и мне просто требовалось нанести последний удар, чтобы все прошло как надо.
Она кинулась ко мне, выбросив руки вперед и на лице ее появилась злоба. Что это было? Почему она так сделала? Но перед тем, как чужой кулак встретил ее и маленькое тельце рухнуло на каменную поверхность планеты-полигона, удар хлыста, возникший из ниоткуда, оказался неминуем.
Огненная резь коснулась спины, отчего вся кожа натянулась, будто на дубильном станке. Я закричал, закрутил руку за спину и попытался коснуться того места, но не успел. Ноги подкосились. Перед глазами все поплыло. Следующее, что я почувствовал была каменная земля, соприкоснувшаяся со мной во время падения.
Конец.
На этом все и закончилось.
Из груди вырвался стон. Огненная боль, растекавшаяся по всей спине вдоль позвоночника, не думала стихать. Сжав зубы из последних сил, я попытался подняться. Открыл глаза и, едва оторвавшись от земли, тут же был вбит в нее сапогом инструктора.
Его лицо мне запомнилось на всю жизнь. С тех пор прошло почти четыре десятка лет, а этот взгляд и смех снится мне по ночам. И тот бой, и кровь, и боль, и шрам, сохранившийся до сей поры. Все это осталось со мной, даже спустя столько лет.
Он прижал меня к земле, распустив черную змею в своей руке и давая ей опуститься мне на шею. Потом посмотрел на лежавшую рядом Свету и вскинул хвостатое чудовище вверх. Воздух над головой вспыхнул – кнут рассек пространство, смертельно изогнувшись, потом пролетел еще несколько метров и врезался в землю у самой головы, раздробив лежавший на том месте камень.
Это было предупреждение. Возьми он слегка левее и вместо камня раскололась бы моя голова. Света простонала. Я повернул голову и увидел как она встала, пошатываясь из стороны в сторону и держась руками за ребра. Песчаная буря была уже рядом. Ветер вокруг усилился до невозможности и вскоре, спустя каких-то десять секунд, непроглядная стена пыли накинулась на нас, поглотив под собой импровизированную гладиаторскую арену и всех кто находился рядом.
Девушка упала, не выдержав сильного ветра. Рухнула почти на то самое место, откуда с таким трудом смогла подняться. Я попытался встать и помочь ей, но нога инструктора крепко прижимала меня к земле. Удивительно, но несмотря на шквальный ветер, режущий песок, превратившийся из безобидной осадочной горной породы в смертоносную наждачную бумагу, мужчина не сдвинулся с места. Он стоял, словно каменное изваяние, не чувствуя боли и страха перед стихией.
– Видишь! – кричал он, поглядывая на меня своими красными от прилившей крови глазами. – И так будет каждый раз, если ты вздумаешь дурить меня, салага!
Он вытянул руку с кнутом в сторону Светы, указал на нее и снова заорал во все горло, пытаясь перекричать шум свистевшего ветра. – Отныне и впредь, вы будете драться друг с другом всякий раз, когда я захочу этого! Теперь никаких правил, никаких условностей, только настоящий бой, из которого должен выйти лишь один!
Затем он закинул кнут за спину – ветер поднял хвостатое чудовище и подхватил, вздыбив окровавленное орудие к самому небу. Неподалеку появился смерч. Громадная воронка крутилась в смертельном танце всего в каких-то паре сотен метров от нас, засасывая в себя все, что было возможно.
Я стал ощущать как земля подо мной затряслась, как забегали мелкие камушки и песок, словно оживший, задвигался в сторону смерча.
– Ну, а теперь посмотрим из какого ты теста!
Он выждал еще несколько секунд, пока смерч не приблизился на опасное расстояние. Теперь стоять на месте стало опасно.
Он убрал ногу– грудь сразу отозвалась, заныв колющей болью в ребрах, сделал несколько шагов в сторону и тут же пропал из виду, утонув в кружившемся повсюду песчаном тумане.
Наконец, я смог подняться. Силы все еще оставались внутри меня, но ветер, безжалостный, резавший кожу на лице, словно наждачкой, прижимал к земле, то и дело заворачивая края старой куртки за голову.
Света что-то крикнула. В шумевшем гуле песчаной бури я смог разобрать лишь собственное имя и еще несколько слов. Сделал усилие, выпрямил ноги и оттолкнувшись ими от каменной земли, выскочил вперед, подбежав к ней так быстро как это было возможно.
Она лежала на месте, закрыв голову руками. Под головой увидел кровь. Света посмотрела на меня и только сейчас я сумел заметить как сильно разбита бровь и губа, покраснев от свернувшейся крови и песка, налипшей на них сразу после этого.
– Где он?
Я отрицательно покачал головой.
– Я не могу встать!
И тому были причины.
Смерч приближался к нам с устрашающей быстротой и бежать под давлением кружившегося ветра и режущегося песка было просто невозможно. Его громадное тельце вытянулось до самого неба и изгибалось, будто ожив и танцуя в такт навевающему ветру.
Я снял с себя куртку, накрыл тело Светы и лег рядом с ней, обхватив руками и прижав к себе так сильно, что почувствовал как трепетно бьется ее сердце и как тяжело ей было дышать.
Вскоре стихия настигла нас. Я ждал худшего. Думал, что это последний момент в моей жизни, когда я смогу увидеть живое человеческое лицо. Ждал, когда смерч поднимет нас всех, закрутит в своих объятия, а потом сбросит с огромной высоты, разбив о каменную поверхность планеты, как два неподатливых желудя.
Песок залетал под куртку, засыпал глаза и не давал нормально дышать. Я попытался слегка приподнять его часть возле головы и посмотреть, что же там творилось с другой стороны. Но стоило мне только сделать это, как куртка взвилась вверх и чуть было не улетела в самое небо. В последнюю секунду я успел схватить ее и прижать обратно, но за эти несколько секунд, что пространство открылось моим глазам и я смог разглядеть бушующую стихию вокруг нас, смерч был прямо возле нас.
Его разинутая пасть искала своих жертв. Рвала камень, поднимала их и крутила, как безобидные игрушки, после чего раскидывала в разные стороны. Дождь из глыб и каменного ливня падал с неба непрерывным потоком. Несколько особо крупных кусков рухнуло в нескольких метрах и чуть было не задели нас.
– Не смотри! Прошу закрой нас!
Света боялась. Она стремилась укутаться в куртку и закрыла глаза руками.
Я сделал то, что она просила, но любопытство не давало мне покоя. Еще несколько раз я попытался взглянуть из-под куртки наружу, что же там творилось, но едва ли мог рассмотреть хоть что-нибудь отчетливое – песок стеной вращался вокруг нас и только блеклое сияние едва пробивавшегося солнца, давало понять, что мы все еще живы.
Спустя двадцать минут все затихло. Горы песка оказались возле нас. Несколько крупных осколков лежали воле нас и были похожи на громадные остроконечные зубы, вырванные из пасти дракона и выброшенные наружу.
Я стряхнул насевший на спину песок, попытался встать, но тут же упал, сраженный невидимой болью внутри тела, оставшейся еще с того самого поединка, где мы со Светой схлестнулись в неравном бою. По спине текла кровь. Я чувствовал как теплой струйкой алая жидкость стекала вдоль позвоночника, что стало неприятным знаком для меня.
Я повернулся, попросил девушку посмотреть то самое место, куда вцепилась черная змея инструктора и едва задрав куртку, услышал как она закричала. Зрелище видимо было не самое приятное и по взгляду, увиденному мною как только я повернулся к ней, стало понятно, что дело худо.
– Там…там будто разрезано ножом.
На этом все и закончилось. Я перевернулся на бок, стараясь держать спину прямо и не нагружать ее лишний раз, вспомнил как мамаша – та самая женщина, что заменила нам всем настоящую мать, рассказывала и объясняла как следует себя вести в таких ситуациях и главным, что усвоил из ее уроков – было хладнокровие. Кровь едва ли могла испугать меня в тот момент, но вот боль – острая словно бритва, появлявшаяся неожиданно и бившая так сильно, что скулы сводило в разные стороны, невозможно было терпеть вечно и в последний момент, когда я и Света решили подняться и направиться обратно к баракам, я не смог сдержаться и закричал. Так сильно и пронзительно, что из глаз полились слезы и мир поплыл, как будто водяной. Я пошатнулся, начал клониться в сторону и все мое тело в одночасье стало неуправляемым.
Голоса. Шум вокруг нас. Гул удаляющегося ветра.
Все это оказалось приглушенным и напоминало звук из канализационной трубы, когда любой крик и шорох становился низким и басистым, лишенным чего бы то ни было человеческого или природного.
Света попыталась меня удержать, но все напрасно. Я упал, рухнув раненой спиной на острые камни, многократно усилив те неприятные ощущения, что свалили меня с ног.
Мир стал черным.
Я слышал ее голос. Пытался ответить. Но язык предательски отказывался шевелиться, выдавая наружу нечленораздельные звуки и непонятные слова.
Потом мрак.
Сложно сказать сколько мне пришлось пролежать в таком состоянии, но, когда мне удалось выбраться из него и посмотреть, что же все-таки произошло, вокруг уже было тепло.
Кровать подо мной немного скрипела. Пружины под матрацем изогнулись и в следующую секунду резко выпрямились, издав мерзкий скрипучий звук, заставивший обратить на меня внимание всех сибов в помещении.
Войтенков подбежал, не скрывая своей улыбки, был еще малыш Никитин, мальчуган прыткий, с широкими и добрыми глазами, но он так и остался стоять на месте, поглядывая на меня вопросительным взглядом, будто спрашивая: "Черт, да ты еще жив?! Как же так! Не может быть!"
И всему этому можно было найти объяснение, если бы не боль, вернувшаяся ко мне вместе с сознанием.
Света была рядом. Она сидела на краю кровати и держала мою руку, поглаживая ладонь большим пальцем.
Я не мог разглядеть ее лица – вокруг было темно и свет горел только у входа, мерно освещая пространство вокруг. Были и другие сибы, что удивились моему воскрешению, но они решили остаться в стороне, боясь инструктора и того, что он мог повторить с ними тоже ,что и со мной.
– Как?
