Время волков. Тюргеши

В дальнем углу собрания женщина с длинной косой держала ребенка на руках, ее шепот разносился с ветром. Это была мольба к духам предков, чтобы те направили совет мудрых. «Не оставьте нас без защиты, деды наши. Укажите путь…» Голос дрожал, но был полон веры, которая казалась хрупкой, как морозный лед.

– Мы должны выбрать лидера, и мы должны сделать это сегодня, – громко сказал один из старейшин. Его голос, словно удар молота, разорвал тишину. – Без единства мы потеряем не только земли, но и нашу душу.

– Единство? – произнес другой. – Какое единство, если даже здесь, среди нас, нет согласия? – Он обвел взглядом круг старейшин. – Кто из нас осмелится назвать имя, за которое не поднимутся мечи?

Среди присутствующих поднялся гул, сначала робкий, а затем всё более уверенный. Люди начали шептаться, спорить. «Сулук!» – донеслось из толпы. Кто-то поддержал, кто-то возразил. Имя прозвучало еще раз, теперь громче. Гул множества голосов перерос в спор.

– Он молод! – бросил один из старейшин, поднимаясь с места. – Его кровь кипит, а разум еще не закален опытом.

– Но его дух силен, – ответил другой, седовласый мужчина. – Он родился для великого дела. Разве вы не видели его на поле боя? Разве не его поступки вдохновляли нас в самые тёмные времена?

Сулук стоял на ступенях дворца, его фигура, несмотря на всю скромность его одежды, была уверенной и неподдельно величественной. Он не смотрел в сторону советников или ожидал одобрения. Он просто ждал. Но внутри его груди билось то, что он сам не мог полностью понять: страх и решимость, чувства, которые в этот момент сплелись в одно.

И вот, наконец, раздался громкий крик.

– Сулук! – выкрикнул один из командиров, стоящих на площади. Его голос был твердым и уверенным, но он казался, как колокол, который возвестил начало чего-то огромного.

Народ эхом подхватил. Имена сливались в одну бурю, но одно оставалось на устах у каждого:

– Сулук! Сулук! Сулук!

Как если бы одно слово могло перевернуть всё, что было до этого, и заставить время остановиться. Сулук, почувствовав этот момент, стиснул зубы и шагнул вперед, как никогда решительно. Но что-то в его сердце напряглось. Он не был готов к этому. Он не был готов стать тем, кого его народ вознес до небес, тем, кто должен был принять судьбу кагана.

Сумбул, тяжеловесный воин, выходил навстречу Сулуке. Его шаги, как медные удары, раздавались по площади. Он был велик, и его имя носило славу, способную разорвать любого врага на части. Сулук чувствовал, как будто горы окружают его, и воздух вокруг густеет. Но это было не настоящее чувство страха. Это было чувство, что его судьба висит на волоске.

– Ты готов? – голос Сумбула был низким, почти как рычание.

Сулук молча кивнул. Он знал, что это не просто поединок. Это было не просто сражение за титул. Это была игра, в которой каждый шаг был важен, и каждый жест – это часть великой стратегии, которую Темуку выстроил с безупречным мастерством. Сулук не знал всей правды о том, что происходило за кулисами, но одно он понимал точно: этот поединок – это не просто его шанс, это шанс для всей империи.

Сумбул был быстрее. Он сходу напал, его удар был, как молния, но Сулук, почти с нечеловеческим спокойствием, уклонился, как будто предугадывая каждый следующий шаг своего противника. И затем, когда гигант Сумбул с каждым ударом становился более уязвимым, Сулук внезапно атаковал.

Легкость и точность его движений поразили даже тех, кто стоял в первых рядах. Сулук не только увернулся от мощных атак Сумбула, но и как-то неожиданно для всех обезоружил его, перехватив меч, а затем, с молниеносной скоростью, свалил великана на землю.

Тишина охватила площадь. Взгляд Сулука был железным. Он не торопился завершить этот момент. Меч остался прямо у горла Сумбула.

Сумбул, тяжело дыша, посмотрел на него, и все вокруг почувствовали этот момент. Удары стихли, и единственным звуком был дыхание побежденного великана.

В глазах Сулука была не только победа, но и понимание, что в его руках теперь не только жизнь этого человека, но и судьба всего народа. Он мог бы покончить с этим, но не стал. Он поднял меч и отступил. Сумбул остался жив, но проиграл. Его восхищение было видно – он знал, что это не просто случайность. Это был знак.

И тогда, как по заранее отрепетированному сценарию, толпа снова выкрикнула его имя:

– Сулук! Сулук!

Потом все перешло в бурю. Площадь наполнилась гулом, радостью, триумфом. Сулук, не зная точно, что будет дальше, шагнул вперед. Его взгляд встретился с глазами старейшин, которые стояли в тени, наблюдая за всем этим. Их лица были спокойны, но в их глазах Сулук увидел то, что в этот момент значило больше всего. Это было не простое одобрение. Это было принятие.

Совет старейшин не возражал. Он знал, что выбор сделан. Народ выбрал. Сулук стал каганом.

Старейшины переглянулись. Один из них, самый старый, поднялся и поднял руки, призывая к тишине. Затем он, не говоря ни слова, подошел к Сулуку и положил ему на плечи старинный плащ, символ власти. Это было молчаливое благословение.

Молчание. Казалось, даже ветер перестал дуть. Затем кто-то крикнул: «Сулук! Каган!» – и этот крик подхватили другие. Постепенно он превратился в гул одобрения, нарастающий, как прибой. Люди, чьи лица минуту назад были омрачены тревогой, теперь светились надеждой.

Но все это происходило не случайно. Это был путь, выстроенный с хитростью, расчетом и железной волей Темуку. Каждый шаг, каждый момент был предрешен. И теперь всё, что оставалось – это править, не позволяя народу забыть, что за его спиной стояла не только сила, но и хитрость.

Когда толпа начала расходиться, женщина с младенцем на руках снова шепнула молитву. Но теперь её голос был тверже.

– Благослови его, небеса, – прошептала она. – И дай нам мир.

Бага-Тархан

Бага-Тархан вернулся в родной аул после очередного военного похода. Ему удалось одержать блестящую победу над кочевыми племенами, которые угрожали западным границам Тюргешского каганата. Эта победа укрепила его репутацию среди воинов, но в сердце Баги жгла тревога: он знал, что приближается выбор нового кагана.

Слухи о совете племён и кандидатах на трон быстро достигли его ушей. Среди именитых претендентов выделялся Сулук – молодой и амбициозный воин, известный своей харизмой и решительностью.

Однажды вечером к Баге прибыл гонец с известием, которое стало началом новой главы его жизни:

«Сулук провозглашён каганом. Все племена поддержали его единогласно.»

Бага сидел в своём шатре, глядя на огонь. Гонец ждал его ответа, но Бага молчал. Внутри него бушевала буря эмоций.

«Сулук,» – прошептал он, едва сдерживая гнев.

Он вспомнил, как они вместе сражались бок о бок в юности. Тогда Сулук всегда был в центре внимания, собирая вокруг себя восхищённые взгляды. Даже воины, которых тренировал и вдохновлял сам Бага, предпочитали следовать за Сулуком.

«Я столько сделал для каганата, рисковал своей жизнью на поле боя, чтобы сейчас этот мальчишка занял трон,» – подумал он, сжав кулаки.

Но внешне Бага сохранял спокойствие. Он отмахнулся от гонца:

«Передай, что я поздравляю кагана. Каганату нужен сильный лидер.»

В ту же ночь Бага собрал своих ближайших союзников. Это были ветераны, которые служили под его началом и верили в его талант.

«Что это значит для нас, Бага?» – спросил один из старейшин. – «Ты мог бы стать каганом. Многие считают, что именно ты заслуживал этого титула.»

Бага усмехнулся, но его глаза оставались холодными:

«Сулук силён. У него есть энергия, но нет опыта. Пусть думает, что он победил. Моё время ещё придёт.»

Один из его воинов, молодой и горячий, предложил:

«Почему бы тебе не бросить вызов? Многие пойдут за тобой.»

Но Бага покачал головой:

«Я не глупец, чтобы идти против совета племён. Сейчас я нужен каганату, а не своим амбициям. Но помните: власть – как вода. Она меняет своё русло, если приложить усилие.»

После объявления Сулука каганом Бага-Тархан взял на себя обязанности по защите западных рубежей. Это позволило ему оставаться на расстоянии от дворцовых интриг, но при этом сохранять контроль над своей армией.

Бага начал укреплять связи с влиятельными родами и племенами, которые чувствовали себя обделёнными новым правлением. Он понимал, что открытая конфронтация с Сулуком приведёт к разгрому, но тихая подготовка могла создать фундамент для будущей борьбы.

«Я буду тенью, следящей за каждым его шагом,» – решил он.

Когда Бага-Тархан впервые предстал перед Сулуком после его восхождения на трон, атмосфера была натянутой. Они встретились в большом шатре кагана, где собрались все военачальники.

Сулук улыбнулся, увидев Багу:

«Мой верный полководец. Твои победы укрепляют наш каганат.»

Бага склонил голову в поклоне, но его голос был холодным:

«Я служу каганату, а не человеку.»

Эта фраза вызвала напряжение среди собравшихся, но Сулук сделал вид, что не заметил. Он похлопал Багу по плечу и сказал:

«Я рассчитываю на тебя. Вместе мы сделаем каганат сильнее.»

Внутри Бага чувствовал горечь. «Вместе?» – подумал он. «Ты забрал то, что должно было быть моим.»

После встречи с Сулуком Бага-Тархан уединился, чтобы осмыслить ситуацию. Внутри него боролись две силы: верность своему народу и жгучая зависть к Сулуку.

Он вспоминал слова своего отца, который учил его быть терпеливым и не показывать своих слабостей.

«Ты можешь проиграть битву, но войну выиграет тот, кто умеет ждать,» – звучал голос отца в его голове.

Бага-Тархан решил продолжить службу, но с каждым днём его зависть и амбиции росли. Теперь его целью было не просто признание, а трон, на котором сидел Сулук.

«Я докажу, что именно я достоин быть каганом,» – поклялся он себе.

Курт

Курт, как обычно, направлялся к дому своей тетушки, чувствуя приятное предвкушение от встречи. Её юрта всегда была для него местом уюта, а бауырсаки – золотистые, хрустящие и теплом пахнущие, как добрые руки тетушки, – неизменно поднимали ему настроение. Едва завязав веревку у входа, он вдохнул знакомый запах свежей выпечки, который мгновенно окутал его, словно тёплое одеяло, и Курт с улыбкой опустился за низкий стол, рядом с которым уже дымилась тарелка любимого лакомства.

– Ну, рассказывай, как прошел твой день, Курт, – спросила тетушка, с легкой улыбкой присаживаясь напротив.

Пока они обменивались новостями о жизни и делах, её глаза вдруг стали серьёзными. Она отложила свою пиалу и посмотрела прямо на него.

– Курт, мне нужно тебе кое-что рассказать, – сказала она тихо, но уверенно.

Курт, только что откусивший кусочек горячего бауырсака, замер и посмотрел на неё с удивлением.

– Что случилось, тетушка?

Она отвела взгляд, будто собираясь с духом, и, наконец, произнесла:

– Твой дедушка… он был сыном тюркского кагана.

Курт удивлённо выдохнул и усмехнулся, не веря своим ушам.

– Тетушка, ты всегда умела рассказывать хорошие истории, – с улыбкой отозвался он. – Каган, значит? А я, выходит, принц? – рассмеялся он, отпуская смешок, а затем снова потянулся за бауырсаком.

Тетушка, продолжая смотреть на него серьёзно и с мягкой улыбкой, просто сказала:

– Курт, это не шутка. Я говорю правду.

Он снова покачал головой, не в силах воспринять её слова всерьёз. Эта идея казалась слишком далёкой и даже нелепой. Да и откуда у них, скромных пастухов, такие каганские корни? Дедушка всю жизнь провёл на пастбищах, отец – и тот следовал его примеру.

Тетушка вздохнула, опустив глаза.

– Мы всегда были осторожны, Курт, – её голос прозвучал почти шёпотом. – Быть сыном кагана когда-то было смертельно опасно. Были враги, которые уничтожили бы и его, и нас, едва бы узнали. Но сейчас это прошлое. Тюркского каганата больше нет. Остались только легенды. И тебе уже не опасно знать правду… Твоя кровь – это кровь правителей. Твой род – тот, о котором сложено немало сказаний.

Она на миг замолчала, её глаза затуманились, и Курт увидел в них глубокую тоску по тем временам. Он сидел, крепко сжав пиалу с чаем, чувствуя, как его привычный мир рушится.

Тетушка продолжила, едва уловимая дрожь пробежала по её словам:

– Но это всё теперь – только тени. Что значит правитель без подданных, каган без каганата?

Курт вдруг ощутил, как внутри него вспыхивает что-то новое. Сначала он не мог дать этому имя, но эта теплая волна внутри была похожа на гордость, на желание узнать больше и, возможно, оправдать честь своих предков. Он пытался сохранить своё спокойствие и вернулся к еде, но мысли его кружились, и с каждым откусанным бауырсаком он всё сильнее начинал задумываться: а что, если тетушка говорила правду?

Курт и Айлин

Курт нашёл Айлин, сидящую на берегу реки. Она наблюдала, как солнце скользило вниз по горизонту, и его отблески золотом разливались по воде. Курт подошёл к ней и, тихо присев рядом, почувствовал, как тепло её присутствия успокаивает его в этот сложный момент.

– Ты не поверишь, что я узнал от тетушки, – начал он с нервной улыбкой, пытаясь замаскировать свой неуверенный тон за весёлым настроением. – Она сказала, что я… потомок тюркского кагана! Представляешь? Она утверждает, что мой дедушка был сыном кагана!

Айлин слегка улыбнулась, но её взгляд вдруг потемнел. Она медленно повернулась к Курту, и в её глазах, отражавших последние лучи уходящего солнца, было что-то, что он не ожидал увидеть – серьёзность и даже тревога.

– Курт, – начала она тихо, сдержанно, – это не шутка.

Её слова эхом отозвались в его голове. Курт растерянно посмотрел на неё, не понимая, почему его простое признание вдруг вызвало в ней такую серьёзность.

– Я… я слышала это от своей бабушки, – продолжила Айлин, её голос был полон странной смеси страха и восхищения. – Она рассказывала, что у великого кагана когда-то был сын, которого прятали от врагов. Чтобы его никто не нашёл.

Курт замер, сердце застучало сильнее. Он пытался осознать услышанное, ища в лице Айлин хоть какую-то тень насмешки или намёк на шутку. Но её взгляд был неумолим – в её глазах не было и следа лёгкости, с которой он начал этот разговор.

– Ты действительно думаешь… что это правда? – прошептал он, чувствуя, как напряжение сдавливает ему грудь.

Айлин взяла его за руку, сжав её, словно пытаясь передать свою решимость. Она медленно кивнула.

– Да, Курт. Думаю, это правда. И если это так, то всё может измениться. Теперь ты не просто Курт, сын пастуха. Ты наследник чего-то большого, того, что связано с силой и долгом твоих предков.

Они сидели рядом, окружённые вечерними сумерками. Вокруг раздавалось тихое журчание воды, лёгкий ветерок ласкал их лица, но на сердце у Курта будто повисло тяжёлое, непреодолимое бремя. Мир, который он знал – простой и понятный, где каждый день был похож на предыдущий, – начал рушиться перед его глазами.

Он посмотрел на руку Айлин, сжимающую его ладонь, и понял, что в эту минуту она – его единственная поддержка, его якорь, удерживающий его в реальности. Айлин смотрела на него с таким вниманием и теплотой, что Курт впервые ощутил, будто он может быть кем-то большим, чем просто пастухом.

– Ты готов, если это правда? – спросила она, её голос прозвучал слабо, но решительно. Курт посмотрел на реку, на далёкие горы, словно ища ответ в окружающей его земле, и наконец произнёс:

– Если это правда… я должен быть готов.

Сулук

Сулук встал на возвышении, его взгляд остался холодным и решительным. Вокруг стояло более десяти тысяч воинов, готовых сражаться, но каждый из них ощущал на себе не только вес своих мечей и щитов, но и ту безжалостную атмосферу, которую принес с собой сам каган. Его слово было законом, а его глаза не позволяли забывать об этом.

– В моём войске должны быть только настоящие воины! – прогремел его голос, полный силы и власти. – Только те, кто способен на победу, кто готов бороться за свою землю, за свой народ. Кто в сердце своём ощущает силу, а не страх, кто в глазах своих видит только победу, а не поражение.

Он сделал паузу, как бы давая своим словам глубже проникнуть в души тех, кто стоял перед ним.

– Если кто-то из вас не уверен в себе, не хочет быть здесь, не может быть воином по состоянию здоровья, или чувствует, что не способен на это – пусть сейчас покинет строй! Идите домой, в родные места. Никто не осудит вас. Но если останетесь, не забывайте: здесь не будет места для слабых!

Воины замерли, ни один не осмелился пошевелиться. Даже те, кто мысленно сомневался, понимали, что каган говорил не ради страха, а ради того, чтобы очистить войско от тех, кто мог бы стать угрозой в бою.

Через несколько мгновений несколько человек, с явными признаками недомогания или увечий, медленно шагнули вперед, опустив головы. Сулук не сказал ни слова, но его жест был ясным: он дал им свободу.

– Благодарю за службу, – сказал он с сдержанным уважением. – Идите с миром.

Те воины поклонились и удалились, отправляясь в родные края. На их месте теперь стояли только те, кто готов был отдать всё за победу.

Три месяца прошли в изнуряющих упражнениях. Земля была иссечена следами от копыт коней и шагов тысяч ног. Время от времени, разрывая тишину, раздавались крики, а пыль поднималась в воздух, как клубы дыма. Воины не знали отдыха. Утренняя заря – и снова на тренировки. За днями следовали ночи, но усталость не могла затмить решимости. Сулук не жалел своих бойцов.

А теперь настал день испытаний.

Первым из них стал турнир лучников. Сулук стоял на высоте, его взгляд внимательно следил за каждым выстрелом. Каждому лучнику давали по двадцать стрел, и каждый из них должен был поразить двадцать мишеней, начиная с ближайшей и двигаясь дальше. Сутки шли за сутками, солнце неумолимо палило, но лучники стреляли, не ослабляя силы в руках.

Стрелы, как молнии, свистели в воздухе, поражая свои цели. Каждый выстрел был испытанием, а не просто игрой на точность. Это была битва с собственным телом, с усталостью, с теми силами, которые уходили на борьбу с непокорной природой. Когда стрелы достигали своих мишеней, кто-то улыбался, а кто-то шипел от боли, понимая, что не попал.

На конец дня, когда солнце уже клонилось к горизонту, и почти сто лучников показали идеальные результаты, Сулук вглядывался в их лица, отбирая тех, кто остался. Остальные, те, кто промахивался, не смогли пройти дальше. Точно так же, как и те, кто не выдержал гонки на препятствиях. Тысячи воинов упали в изнурительных гонках по оврагам и рекам, бросая свои оружия и мечи, понимая, что их путь завершён.

Каждое испытание – не просто борьба с природой, а с собой, со своими страхами и сомнениями. Для каждого из них это было не просто соревнование, а проверка на живучесть. Их тела истощались, но они продолжали идти. И те, кто не добрался до финиша, возвращались домой, знали: это не было их место.

На четвертый день перед ними предстала новая задача – поединки. Борцы, сражавшиеся один на один, не только с соперниками, но и со своей внутренней силой. В лицо им светила искра мужества и гнева. Каждый удар – это не просто бой, это была борьба за честь. Кто-то вылетал с арен, но кто-то не сдавался.

Борцы, что победили все двадцать поединков, заслужили место в элите. Этих людей Сулук уже видел в своих планах. Но для многих из них этот день стал финальным.

Когда всё закончилось, когда последние борцы победили, а тысячи других покинули поле с потерянной гордостью, Сулук в последний раз взглянул на победителей.

– В этих борцах – будущее Тюргешского каганата, – сказал он, и его слова эхом отозвались в пустых рядах, где более тысячи воинов шли в сторону своих домов. Сулук знал: победа здесь принадлежала не только тем, кто остался, но и тем, кто ушел, так как испытания для всех стали доказательством того, что быть воином – это не только сила, но и душа, готовая к самопожертвованию.

Танская империя

Каганат переживал нелёгкие времена. На западе надвигалась угроза Арабского халифата – мощной силы, стремящейся распространить своё влияние на земли тюргешей. С востока же, словно вечный надсмотрщик, наблюдала Танская империя, готовая вмешаться в любой момент.

Сулук, недавно ставший каганом, понимал, что необходимо найти баланс между этими двумя силами. Но как выбрать меньшее зло?

В этот напряжённый момент его верный советник Темуку, известный своей проницательностью и умением договариваться, предложил неожиданный путь.

Вечернее солнце погружало степь в мягкие сумерки, заливая её золотисто-красными оттенками, которые словно мерцали в такт угасающему дню. Тишина обволакивала юрту кагана, где Сулук сидел в глубокой задумчивости, подперев голову рукой. На ковре перед ними лежала карта, на которой отмечались границы каганата, позиции арабов и китайцев. Его лицо было суровым и немного усталым, отражая тяжесть вопросов, которые лежали на его плечах как правителя. В этот момент войдя, Темуку замер у входа, слегка поклонился и, осмотревшись, сделал несколько шагов вперёд, осторожно прерывая размышления кагана.

– Великий каган, – с уважением произнес Темуку, склонив голову, – я пришёл с важным предложением, которое может изменить судьбу нашего каганата.

Сулук поднял голову, его взгляд был строг, но внимателен. Он указал Темуку рукой, предлагая ему продолжить.

– Мы живём в неспокойные времена, – начал Темуку, его голос был тих, но полон уверенности. – Наши враги становятся сильнее, и, чтобы выжить, нам нужно расширить свои связи. Я предлагаю заключить брачные союзы с Танской империей, Тюркским каганатом, Тибетом и Арабским халифатом.

Сулук склонил голову, его взгляд затуманился от глубокой задумчивости, но он ничего не сказал, давая возможность советнику объяснить всё.

– Танская империя – наш давний союзник, – продолжил Темуку. – Заключив брачный союз с ними, мы укрепим наши отношения, получив доступ к их ресурсам и военной поддержке. Союз с Тюркским каганатом – нашими братьями по крови – укрепит единство всех тюрков, и вместе мы сможем противостоять внешним угрозам. Что касается Тибета, – Темуку понизил голос, – их земли имеют стратегическое значение. Союз с ними даст нам контроль над важными торговыми путями. А союз с Арабским халифатом принесёт нам знания, уникальные для их культуры, и даст нам важное политическое преимущество на западе.

Сулук нахмурился, его глаза устремились на карту.

«Ты предлагаешь нам склониться перед императором Тана?»

«Не склониться, а заключить союз,» – ответил Темуку. – «Императору выгодно, чтобы мы сдерживали арабов на западе. Если мы станем его союзниками, это даст нам время и ресурсы для укрепления наших позиций.»

Сулук поднялся и начал медленно ходить по шатру. Его мысли унеслись в прошлое: рассказы старейшин о временах, когда тюргеши сражались против танских войск, о потерях, которые народ понёс в этих битвах.

«Танская империя всегда была нашим врагом,» – сказал он, остановившись перед Темуку. – «Как мы можем доверять тем, кто веками пытался нас подчинить?»

Темуку поднялся, его взгляд был твёрдым.

«Каган, мы живём в новое время. Чтобы выжить, иногда нужно заключать союзы даже с теми, кого считаешь врагом. Танская империя сильна, но сейчас её интересует борьба с другими врагами и стабильность на своих границах. Союз с нами – это для них удобство, а для нас – спасение.»

Сулук сидел молча, обдумывая услышанное. Ему давно хотелось укрепить связи с другими державами, но мысль о столь масштабных брачных союзах была новой. Он не мог не признать, что предложение Темуку было продумано и выгодно. Но каган не мог подавить тень сомнения, возникшую у него.

– А как мы убедим их в необходимости этих союзов? – спросил Сулук, откинувшись на трон.

Темуку сдержанно кивнул, словно предвидел этот вопрос.

– Мы предложим Танской империи военную защиту и наши войска на случай конфликта. Тюркскому каганату – союзническую поддержку и союз в их внутренних делах. Тибету – привилегии на торговлю с нашими землями и доступ к нашей культуре и нашим знаниям. А Арабскому халифату – культурный обмен и возможность участвовать в наших торговых делах. Они видят силу и уважение в нас, каган. Если мы подойдём к делу с осторожностью и достоинством, я уверен, что они не откажут.

Сулук задумчиво кивнул, понимая мудрость советника. Он понимал, что даже если риски велики, выгоды таких союзов могли бы изменить положение каганата на годы вперёд.

Сулук долго думал. Он вызвал старейшин и военачальников, чтобы выслушать их мнение. Но даже среди них не было единства: одни поддерживали идею союза с Танской империей, другие считали это предательством предков.

На третий день размышлений Сулук созвал тайный совет только с Темуку.

«Ты уверен, что этот союз принесёт пользу?» – спросил он.