ГРУ. Поединок с «черными полковниками»

– В районе Гардеза разведгруппа терпит бедствие.

– Есть. Принято. Даю команду полковнику Павлову.

После этого дорога на аэродром. Там его ждут два вертолета. Береговой бежит к ведущему. Машины взлетают и ложатся на курс в заданный район. Командир разведгруппы выходит на связь с «вертушкой». А внизу идет бой.

«Вижу вас», – сообщает пилот. Идет на посадку.

«Это была обыденность, – говорит Анатолий Петрович. – Сейчас иногда вспоминаю, неуютно становится. Духи лезут и лезут. Ведут огонь. А мы на высоте. Помогаю командиру группы погрузиться в вертолет, у него перебито бедро. Стою спиною к духам. Один удар и все. Мог погибнуть много раз. Возвращаемся, выходим из вертолета, командир показывает: „Смотри, весь бок в пробоинах“».

Впрочем, «погибнуть» можно было и не в бою. Я неспроста взял это слово в кавычки. Могли, образно выражаясь, и свои выстрелить в спину. У Берегового вроде и врагов не было на той войне, кроме духов, разумеется, а подставили его, что называется, по полной. А произошло это так.

Боевые действия шли невдалеке от афгано-иранской границы. Анатолий Петрович был в составе оперативной группы. Утром прилетает начальник штаба армии. Увидев Берегового, поздоровался и говорит: «Иди, пообщайся с командиром ведущего вертолета». Подошел. Летчик сообщает информацию: когда они заходили на посадку в двух километрах отсюда, заметили группу в полтора десятка человек, все с оружием.

Береговой быстро организовал трех солдат-разведчиков, прыгнули в вертолет и вперед. Пилот повел борт низко над землей, и вскоре разведчики увидели в иллюминаторы разбегающихся в разные стороны людей. «Духи, – сказал кто-то из солдат, – С той стороны границы идут».

Анатолий Петрович дал команду: «Наносим удар». Летчик успешно справился со своей задачей, потом посадил вертолет. Незваных гостей обыскали. У каждого в кармане обнаружили удостоверение исламского комитета. Все, как положено, с фотографией. Судя по всему, духи шли из лагеря подготовки моджахедов. Снабжены по полной: оружие, боеприпасы, медикаменты, сухой паек.

Возвратившись в лагерь, Береговой доложил обо всем начальнику штаба, показал документы. Генерал обрадовался: «Как я тебя нацелил!»

Казалось бы, вот и вся история. Ан нет. Она имела свое гнусное продолжение. Кто-то накатал «телегу», мол, подполковник Береговой дал команду пилоту и расстреляли ни в чем не повинных мирных афганцев. Вызывает Анатолия Петровича начальник особого отдела и, довольно ухмыляясь, спрашивает:

– А расскажи-ка мне, разведчик, кого вы там поубивали.

– Бандитов мы там поубивали, – отвечает Береговой.

– Нет, дорогой, по моим данным, это были простые афганцы.

Пришлось вынуть из полевой сумки документы.

– А еще можем пройти на склад. Там оружие этих мирных афганцев хранится, все до единого ствола по описи.

Начальник особого отдела был страшно недоволен таким разворотом событий. Какое резонансное дело можно было состряпать: заместитель начальника разведки армии с вертолета поубивал мирных афганцев. Но, судя по всему, этого подполковника голыми руками не возьмешь. И тогда особист решил изъять документы, и уже ручки протянул. А документов нет, попробуй докажи, Береговой, что ты не верблюд. Но и тут не вышло. Анатолий Петрович вернул документы в свою сумку.

Однако несмотря на все доказательства, начальник особого отдела настаивал на своем: Береговой угробил простых афганцев. Дело дошло до посла СССР в Афганистане Табеева. Прилетел сам Ахромеев. Подполковник в который раз дал объяснение, предъявил документы. Вместе с прокурорскими работниками они вылетели на место происшествия. Вскрыли захоронения. Выяснилось, что это банда моджахедов, которая прошла подготовку на территории Ирана.

Доложили Ахромееву. Тот приказал представить Анатолия Берегового к награждению орденом Красной Звезды.

Все эти перегрузки давали о себе знать. Прошли все сроки его службы, а командующий генерал Борис Иванович Ткач попросил: «Пойми, если ты уедешь, разведка останется без командира». И он понял. Только вот силы человеческие не беспредельны.

«Было такое состояние, – вспоминает генерал Береговой, – которое трудно объяснить словами. Есть такое выражение – усталость металла. Вот и на войне есть усталость человеческого организма. Работал, как на автомате. Оперативное совещание. Ежедневные доклады руководству. Голова вроде в порядке, сердце тоже, а подхожу к вертолету, чтобы лететь на операцию, – ноги ватные. Идти не могу. Чувство тревоги не покидает.

На очередном совещании даже маршал Ахромеев заметил: со мной что-то неладное. Посочувствовал: „Что-то ты грустный стал“. Пришлось отшучиваться, мол, жена ждала-ждала, да, наверное, к другому ушла. Маршал посмотрел на меня серьезно и сказал: „Нет, Береговой, от таких как ты, не уходят“».

А потом наступил этот светлый час. Приехала замена. А подполковника Анатолия Берегового ждал отпуск и новое место службы – суровое Забайкалье.

Неугомонный начальник разведки

Офицеры, приехавшие с войны, в 1982 году в войсках были в новинку. Заменялись во внутренние округа те, кто входил в Афганистан первым. Таких было немного, тем более в далеком Забайкальском военном округе. До Берегового в Читу приехал только начальник связи 40-й армии. И вот он в штабе округа. Представился начальнику разведки, а тот неожиданно говорит: «Пойдем, нас ждет командующий округом генерал армии Салманов. Он хочет все услышать из первых уст». Действительно, одно дело документы, составленные по итогам боевых действий, которые Генштаб присылал в округ, и совсем другое – живой человек, офицер, заместитель начальника разведки армии.

В кабинете у командующего округом находился и начальник штаба генерал-полковник Веревкин-Рахальский. Два часа длилась их беседа. Оба генерала внимательно слушали подполковника, задавали вопросы. Как показалось Береговому, они остались довольны беседой, пожали ему на прощание руку и пожелали удачной службы. Не забыли сказать, что надеются на него. Он, как боевой офицер, сумеет применить свой опыт здесь, в Забайкалье. С таким напутствием Анатолий Петрович и убыл в город Борзю, где стоял штаб 36-й общевойсковой армии.

Действительно, как и говорил маршал Ахромеев, войска развернутые, в армии три дивизии, отдельные части, укрепленные районы. Боевая учеба идет напряженная. Главное, что понравилось Береговому, это реальность ведения разведки. Конечно, не военные действия, не Афганистан, но противник по ту сторону границы очень серьезный.

Помнится, на крупных стратегических учениях в штабе 36-й армии проходило заслушивание. Начальник разведки Береговой докладывал министру обороны Д. Язову о составе группировки противника в полосе армии. По ходу сообщил и о том, что в Маньчжурский укрепрайон, на территории Китая, переброшены танки.

Министр обороны удивился и обращается к полковнику Сологубу из Главного разведывательного управления:

– Что, новое подразделение прибыло, а я ничего не знаю. Ты что-нибудь об этом слышал?

Тот замялся, но делать нечего, признался, что находится в неведении. Впрочем, он и не мог знать. Когда Анатолий Петрович отправил шифрограмму об этом в Москву, Сологуб был в дороге в Забайкалье.

Маршал Язов недоверчиво поглядел на начальника разведки.

– Береговой, ты меня не обманываешь?

– Хотел бы я посмотреть на того полковника, который обманывает министра обороны.

Язову ответ понравился. Он рассмеялся. Сологуб созвонился с Москвой, и там подтвердили правильность информации. Пограничники по линии своей разведки также отметили переброску танков. Так что там, на китайской границе, все было в реальности. И эта реальность сильно беспокоила Анатолия Берегового. Суть ее такова: войска в Забайкальском округе учились по старинке. Вроде и не было афганского опыта, ошибок, которые стоили столько крови и жизней. Однако командующий округом и начальник штаба совсем по-иному напутствовали его. Но до командующего далеко, а дело надо иметь с командирами дивизий. А они хотели жить спокойно.

«Очень наивный был, – признается Береговой. – Боевого опыта много, и я стал внедрять его в войсках. Учил не по курсу стрельб, еще в Афгане понял, он устарел. Делал мишени, подвешивал их на тросах повыше и учил разведчиков стрелять. Как там за речкой, по склонам гор.

Учил действовать мелкими разведгруппами, пешком, а не на автомобилях. Духи, как только слышали шум двигателей, разбегались. Но это не всем нравилось, к чему эти беспокойства. Доложили, мол, начальник разведки занимается не тем. Отстаиваю, учить надо тому, что необходимо на войне. Нет, отвечают. Учить надо по курсу стрельб. Получаю взыскание, второе… Но наступает итоговая проверка, и оказывается, что разведывательные батальоны и стреляют отлично, и водят так же. Взыскания снимают».

В Афганистане большое внимание уделяли работе наблюдательных постов. Анатолий Петрович ломал голову, как же в условиях Забайкалья тренировать своих разведчиков. И нашел выход. Кстати говоря, до него этого никто не делал.

В зоне ответственности армии располагалось два погранотряда. Береговой познакомился с начальниками разведки отрядов и предложил взаимовыгодное сотрудничество. На границу в помощь «зеленым фуражкам» приходят войсковые разведчики. Они учатся вести наблюдение, опытные пограничники подсказывают молодым солдатам, передают опыт. В свою очередь на заставах, где острая нехватка личного состава, дополнительные «глаза и уши» никогда не бывают лишними. И так все лето, с мая по сентябрь, две роты разведчиков проходят очень полезную «стажировку» в реальных условиях несения пограничной службы.

Солдаты возвращались с границы совсем иными людьми. Они чувствовали себя нужными: несли боевую службу, работали по реальным целям.

Пришлось встряхнуть и роты радиотехнической разведки. Прежде они не несли дежурство. Стояли себе в городках и, что называется, горя не знали. Но пришел новый, неугомонный начальник разведки и решил, что ротам пора заняться делом. Боевым делом. Первым делом он проинспектировал технику. Он производила не лучшее впечатление. Комплексы стояли на базе автомобилей «ГАЗ» и «ЗИЛ-157». На таких в суровых условиях Забайкалья особо не повоюешь. А тут в дивизии стали поступать «КамАЗы». Это совсем другое дело.

Договорился Береговой с начальниками штабов дивизий, комплексы перебросили на «КамАЗы». Теперь можно было заняться и боевой подготовкой рот. Их подняли по тревоге, подразделения совершали марш в заданный район. Только не в любимые места, куда постоянно выходили на учения, где каждый колышек знаком, каждая высота, как родная. А в незнакомые, неведомые края. Таких в Забайкалье достаточно.

Марш давался не просто. Но, как говаривал еще Суворов: тяжело в учении, легко в бою. Потом отрабатывали развертывание на позициях, а дальше – выполнение боевой задачи. А потом в штабе округа удивлялись, откуда в разведотделе 36-й армии такая объемная информация по противнику.

Вот так работал полковник Анатолий Береговой. На шестом году службы в Забайкальском военном округе его рекомендовали в Академию Генерального штаба. В это прославленное учебное заведение он поступил и успешно его окончил. Последний курс пришелся у него на 1989 год.

«В стране, в армии уже была не простая обстановка, – вспоминает Анатолий Петрович. – Вызывают в ГРУ. Сообщают, что планируют назначить начальником разведки в Прикарпатский военный округ, в следующий раз – в Одесский округ. Вот такая круговерть.

Вызывает начальник академии генерал армии Салманов. Помнил он меня еще по Забайкальскому округу. „Вот что, Анатолий Петрович, предлагаю остаться преподавателем в академии на кафедре разведки“.

Признаться, это была для меня неожиданность. „Спасибо, говорю, только ведь я никогда не преподавал“. „А это ничего, – отвечает Салманов, – я верю, у тебя получится. С твоим-то опытом. Не сомневайся“. В общем, я дал согласие.

Вскоре опять приглашают в ГРУ. Начальник управления говорит: „Я знаю, что Салманов тебя вызывал. У нас есть свое предложение: освобождается должность начальника кафедры разведки иностранных армий Академии имени Фрунзе. Там чистая генеральская должность“».

Так полковник Береговой стал начальником кафедры. Прослужил год, посылают представление на звание генерала. Но тут выходит приказ министра обороны о сокращении генеральских должностей в вооруженных силах. Под это сокращение попадает и его должность.

Анатолий Петрович продолжает так же активно работать. Защищает кандидатскую диссертацию, потом докторскую. Становится генералом. В 2005 году он увольняется в запас.

…Генерал Анатолий Береговой всю жизнь посвятил разведке. Учился на танкиста, а стал разведчиком. Он искренне любил эти грозные боевые машины и изменять своей воинской профессии не собирался. Но жизнь изменила его самого. Теперь он нередко задается вопросом: может, это судьба? Кто знает? Ведь в судьбе Анатолия Петровича и вправду было столько сложных и неожиданных поворотов, что невольно поверишь в нее. Словно кто-то вел его не по знакомой танковой директрисе, а по опасной, каменистой горной дороге, где слева – отвесная стена, а справа – пропасть. Проводники у него были хорошие, но никто не вел его за ручку. Шел он один. Все преодолел, все превозмог. Главное, пожалуй, уцелел на войне. Служил честно, от трудностей не бегал, лямку свою офицерскую тянул не жалуясь.

И сегодня доктор военных наук, профессор Анатолий Петрович Береговой по-прежнему на боевом посту. Он учит молодых. Как здорово, что у нас есть такие учителя.

Эксперт из Внешторга

Сашка Калинин с детства мечтал работать на железной дороге. Да иначе и быть не могло. Семья-то у него железнодорожная: отец Сергей Алексеевич во время Великой Отечественной работал со сталинским наркомом путей сообщения Лазарем Кагановичем, потом возглавлял Московско-Курскую железную дорогу. Дяди, тети, как по отцовской, так и по материнской линии, всю жизнь проработали на железнодорожном транспорте.

Старшая сестра Галина окончила институт инженеров железнодорожного транспорта. Александр после школы, нисколько не сомневаясь, поступил в этот же институт на факультет «тепловозы и тепловозное хозяйство», и через пять лет успешно выпустился с дипломом инженера.

Однако на инженерную должность он не попал. Да и не мог попасть. В ту пору выпускников института направляли для начала карьеры потрудиться на рабочих должностях. Александр стал помощником машиниста тепловоза.

Оглядываясь назад с высоты прожитых лет, Александр Сергеевич говорит, что это была полезная практика, побывать в шкуре тех, кем потом придется руководить.

Год отработал он помощником машиниста, и только тогда дали ему первую инженерную должность – сменный мастер по ремонту тепловозов. В подчинении бригады слесарей, в депо, на ремонте несколько машин и твоя смена восемь часов. Если надо больше, есть необходимость, значит работали и ночью.

Потом его назначили мастером реостатных испытаний, и наконец он возглавил контрольно-измерительную лабораторию Московской железной дороги. В подчинении тридцать человек инженерно-технических сотрудников и пятьдесят специалистов рабочих профессий, в основном высококвалифицированные слесари 5–6 разрядов.

Все приборы на железной дороге – скоростемеры, электро-, радио- и приборы давления – это его, Калинина, забота. Случись что, спросят по самой строгой мерке.

Однако, надо сказать, Александр Сергеевич, хоть и был еще молодым человеком, но руководил коллективом умело, профессионально, с людьми ладил. Впрочем, когда надо, умел и спросить. В 1966 году, через четыре года, его планировали выдвинуть главным инженером депо Москва – Сортировочная. Но не судьба. Пригласили Александра Сергеевича на работу в Министерство внешней торговли, или, как тогда говорили, во Внешторг. Занимался он технико-экономическим обоснованием продажи за рубеж подвижного железнодорожного состава и другого оборудования.

Без сомнения, он и во Внешторге сделал бы хорошую карьеру, но на его пути нежданно-негаданно появился «полковник в шляпе». Так в шутку называли офицеров Главного разведывательного управления, которые подбирали кандидатов для работы в военной разведке. Этот вербовщик долго изучал личные дела сотрудников фирмы и отобрал… единственного кандидата. Им оказался Александр Калинин.

Откровенно говоря, мимо такой кандидатуры трудно было пройти. Биография отменная. Семья, школа, институт, успешная карьера на железной дороге, опыт работы во Внешторге. Опять же, член партийного бюро, спортсмен, владеет английским, окончил школу с углубленным изучением иностранного языка. Всюду характеризуется с самой лучшей стороны. Осталось «полковнику в шляпе» только уговорить Александра. А вот тут у Калинина появились сомнения. Как ни крути, у него прекрасная работа, Москва – столица, лучший город земли, вокруг родные, друзья, привычная с детства комфортная среда. Как говорят, от добра добра не ищут. Но полковник тоже был не лыком шит, опытный, матерый разведчик, он долго обхаживал Александра. То умасливал, увлеченно рассказывая о прелестях заграничных командировок, о романтике разведки, а то иногда намекал, мол, вы офицер запаса, не хотите в разведку, почетную и таинственную, призовем в железнодорожные войска, будете пути строить.

Александр посоветовался с отцом, но тот только пожал плечами: «Решать тебе. Подсказать ничего не могу. Я не служил в разведке».

Взвесив все за и против, Калинин согласился. Его призвали в армию из запаса, офицерское звание «лейтенант» у него было. Правда, военную форму он практически не одевал, хотя дослужился до полковника.

Таких, как он, призванных из запаса, а также направленных в ГРУ после окончания Военного института иностранных языков, набралось четыре десятка человек.

На дворе стоял 1969 год. Вновь набранных направили на годичные курсы при Военно-дипломатической академии. Учили плотно, только по специальности – тонкостям оперативной работы и иностранному языку.

В период учебы за ними, разумеется, наблюдали представители управлений, кадровики.

Калинин окончил курсы с отличием. Его пригласил на беседу начальник 3-го управления генерал Валентин Мещеряков. Расспросил о прошлой гражданской жизни, дал американскую газету, почитай, переведи. Почитал, перевел. Генерал удовлетворенно кивнул:

– С языком у тебя нормально, Калинин. Но ты ведь гражданский вуз окончил, военного дела не знаешь…

Что тут скажешь? Как говорят украинцы: «Бачили очи, що куповали». Он ведь не скрывал, что академий не кончал. С тем и отпустил его Мещеряков.

Следующая беседа у начальника управления кадров генерала Сергея Изотова.

– Ладно, – сказал Сергей Иванович, – военное дело освоишь. А вот с языком у тебя плохо.

Вот тут уж Калинин не выдержал. Возможно, будь он человеком военным, промолчал бы. Но у него пока отсутствовало благоговение перед генеральскими лампасами.

– Это почему плохо? – недовольно спросил Александр.

Изотов уткнулся в бумаги.

– Я по твоему образованию сужу, знаю, как в наших институтах язык учат.

– А я еще до института английскую спецшколу окончил. Первую спецшколу Мосгороно в Сокольниках.

Кадровик усмехнулся, видимо осознав свою ошибку.

– Ах, вот оно что? Тогда совсем другое дело. В общем, мы планируем послать тебя в Великобританию. А пока отправляйся в первое направление.

Первое направление все звали «крышевым». Здесь собирались те, кто готовился убыть за рубеж на должности прикрытия в посольство, торгпредство, в ТАСС, АПН, представительство морфлота, «Аэрофлота». Там как раз происходила «пересменка». Начальник управления генерал Иванов увольнялся в запас и уже сдавал должность полковнику Борису Александрову.

Калинин надеялся, что его отправят на стажировку в родной Внешторг, но не тут-то было. Александров заупрямился, и молодого лейтенанта откомандировали в Министерство путей сообщения, правда, в международное управление. Там была так называемая «группа МПС». Она состояла всего из двух человек – начальника группы полковника Анатолия Бочкова и теперь вот лейтенанта Александра Калинина.

Анатолий Иванович Бочков был человеком заслуженным, с боевой биографией. Долгое время работал в Турции. Он и стал, по сути, первым наставником Александра. Калинину предварительно объявили, что его планируют направить в Таиланд, в представительство ООН по Южной и Юго-Восточной Азии. Там нужен был специалист-транспортник. «Ну вот, – сказал Бочков, – ты железнодорожник. Тебе и карты в руки».

Александр Сергеевич и в действительности взял карты в руки, стал изучать регион, однако неожиданный звонок прервал его занятия. Звонил «участковый» из 3-го управления ГРУ полковник Черняховский. Кстати говоря, сын того самого знаменитого генерала армии Ивана Черняховского.

– Как у тебя там дела идут во Внешторге? – спросил полковник.

– В каком Внешторге? Я же в МПС.

– Как в МПС? – удивился участковый.

– Да так, Александров приказал…

Судя по всему, Черняховский был вне себя от такого известия. Время поджимало, Калинину следует готовиться к выезду за рубеж, а он сидит совсем не там, где надо. Александра срочно перевели в Министерство внешней торговли. Должен же он был поддержать свою легенду, «посветиться» на своем рабочем месте. К счастью, внешторговскую «кухню» Александр знал хорошо, и потому стажировка прошла вполне успешно.

В мае 1969 года, с женой и маленьким сыном, он убыл в США. Должность его официально называлась так: старший инженер аппарата торгового советника при посольстве СССР в Вашингтоне. Тогда в США еще не было нашего торгового представительства. Оно открылось только в 1973 году.

Вашингтон: птица удачи

Америка, Америка… Откровенно говоря, многие молодые разведчики мечтали попасть туда. Да, они прекрасно знали, сколь сурова там контрразведывательная обстановка, как тяжело и опасно работать в Штатах. Но Вашингтонская резидентура, пусть и негласно, но считается резидентурой номер один. И где, как ни в США, вступить в борьбу с главным противником на его же поле.

С такими чувствами ехал в Америку и лейтенант Александр Калинин. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает.

«Потом, с годами, – скажет Александр Сергеевич, – анализируя все, что со мной произошло в Штатах, могу сказать: первая командировка определенно не задалась. Меня постоянно преследовали неудачи. Нет, не в работе, а прежде всего по жизни, в личном плане.

Прошел всего месяц, мы жили еще в гостинице, а не на квартире, как жена попадает в госпиталь на операцию. И выяснилось это неожиданно, в посольстве у нас был хороший врач. Она поставила диагноз и сказала, что нужна срочная госпитализация. Посол Добрынин дал свою машину, и ее срочно под спецсигналом отвезли, прооперировали. А я остался с шестилетним ребенком: кормить, поить, приглядывать…»

Вот так начиналась служба лейтенанта Калинина в Вашингтоне. Супруга, к счастью, вскоре поправилась, а перед Александром Сергеевичем встали три задачи, которые, кстати, надо было решать одновременно.

Первая из них – освоение языка. Да, он достаточно неплохо знал английский. Но, как шутит сам Калинин, английский и американский языки – это две большие разницы. Он почувствовал это в первые же дни, когда приехал на автомобильную заправку. С черным заправщиком было не так просто объясниться. Казалось, он говорил совсем на другом языке.

И начались вечерние и ночные бдения у телевизора, у радиоприемника, просмотр кинофильмов. «Надо было набить ухо», – как выражается Александр Сергеевич.

Вторая задача – изучение города и пригородов. Без этого никуда.

«Куда ездить, как проверяться, – вспоминает Калинин. – Так что много ходил, ездил. И в городе, и в пригороде. У нас же еще 40-мильная зона была. Надо правильно проехать, чтобы тебя не выгнали раньше времени. А я как-то проскочил границу этой зоны. Проскочил случайно, а в этот день за мной слежка была.

Более того, съехал на обочину и застрял. Контрразведчики тоже остановились. Что делать, вышел, попросил: „Помогите ребята, развернуться“. Помогли, и без всяких последствий».

Но это, право же, могло закончиться и по-другому. Именно поэтому руководитель разведаппарата адмирал Кельсий Петряшев требовал учиться выявлять слежку. Конечно, порой ее и выявлять не надо было. Они сами демонстративно преследовали машину нашего сотрудника, шли, что называется, бампер в бампер, давили психологически. И это, надо признаться, приносило свои результаты. Некоторым казалось, что за ними постоянная слежка. Они попросту не могли работать.

С Калининым такого не случалось. Характером и психикой он был покрепче. Хотя и сегодня прекрасно помнит эти фэбээровские машины, нахальные физиономии контриков, навязчивое сопровождение.

Третья задача – выход на заданный объект. Когда Александр Сергеевич услышал его название, вот тут уж действительно от волнения «в зобу дыханье сперло». Объект назывался Комиссия по атомной энергии.