скачать книгу бесплатно
Завопив, мальчишки дунули в щель между амбарами. Мужик в тулупе кинулся следом, втесался, но застрял – и заорал благим матом:
– Рятуйте, православные!
Проклиная всё на свете, Олег забрался на чалого. Всё не так! Всё не там!
Уняв дыхание, Сухов медленно сосчитал до пятнадцати. Спокойствие, только спокойствие… Перехватив испуганный взгляд Пончика, Олег решил помириться и сухо сказал:
– И вправду холодно…
– Ага! – с готовностью отозвался Александр.
– Слушай, Понч… это самое… будь другом, сгоняй вон к церквушке, узнай хоть, какое время на дворе.
– Сейчас я!
Шурик порысил к маленькому храму, приткнувшемуся к крепостной стене, и, не слезая с седла, задал вопрос проходившему мимо попу, толстому и важному. Поп понял его и дал ответ. Вернувшись, Пончик проговорил в возбуждении:
– У них тут Новый год! Представляешь? Первое марта одна тыща двести тридцать седьмого года![27 - В старину Новый год встречали по ромейскому (и римскому) обычаю, по церковному календарю – 1 марта.] Угу…
– Да?а… – протянул Олег. – Закинуло нас…
Александр, только что оживлённый, увял, поник весь.
– Триста лет минуло… – сказал он. – Всех наших давным?давно нет уже… Угу…
– Молчи! – жёстко потребовал Сухов. – Забудь! Понял?
– Понял?то я, понял, – вздохнул Шурик, – только как же тут забудешь?
– А ты делом займись, – присоветовал Олег, – некогда думать будет. Короче. Ставим перед собой цель и добиваемся её. А какая у нас цель? А та же, что и раньше, – рваться вперёд и вверх! Рваться и рвать всех подряд, кто помешает нашему возвышению. А для начала надо приискать князя, чтобы послужить ему и выбиться в люди.
– А потом? – спросил Шурик.
– Суп с котом. Поехали к торгу!
И они поехали – мимо покосившейся звонницы, мимо высоких заборов с грязными, осевшими сугробами в тени, мимо старого терема, мимо постоялого двора, прямо к рыночной площади, куда, казалось, сошлось всё население города. Одни продавали, другие покупали, и все орали наперебой, перекрикивая друг друга:
– А вот жито! Зернышко к зёрнышку! Сухое да звонкое!
– Рыбка, рыбка свежа?айшая! Только что из Днепра!
– Кому мёду? Хорош медок! Липовый! А уж как пахнет…
– Мясо парное, ишшо остыть не успело! Глянь только – ни хрящика, ни жиринки, мякоть одна!
Народ вокруг разный суетился, горожане, в основном, да степняки. Хотя различишь не сразу – витичевцы кутались в рыжие и бурые армяки,[28 - Армяк – длиннополое теплое одеяние из армячины – верблюжьей шерсти. Больше всего напоминало просторную, безразмерную шинель. Подвязывался кушаком.] подвязанные кушаками, а кочевники носили тёплые халаты и кафтаны, разве что с запахом на другую сторону – разница невелика. И на лицо похожи были местные – все одинаково черноволосы да черноглазы, разве что степняки поскуластее выглядели, да чуток пораскосее, а ежели мельком глянуть, то не сразу и распознаешь, кто есть кто. Из разговоров в толпе Олег уяснил, что кочевники тут не пришлые, а вроде как свои, хоть и не коренные, – торки, печенеги, берендеи, ковуи. Всех их «чёрными клобуками» прозывали – за войлочные колпаки?капюшоны. Посмотришь со спины – вроде монах?черноризец шагает, а как обернётся – лицо загорелое, кострами копчённое, бородёнка в косичку заплетена, а глаз с прищуром, целится будто. Степная порода.
Ну, это, так сказать, гости города, а вот как прикажете хозяев называть? Раньше?то просто было – тут соседствовали северяне?русы и южане?славины. А теперь, триста лет спустя?
Оказалось, что все тутошние – киевляне.[29 - Если выговаривать по тогдашним правилам, то «кияне». Но слово «киевляне» нам привычней.] Не жители града на Днепре, а люд, населяющий Киевское княжество, подданные великого князя, что в Киеве сидит и оттуда правит. Восточней проживали черниговцы, к западу – галичане, дальше на север – рязанцы да смоляне. Разобщённые, чужие друг другу. Друг другу? Скорее уж, враг врагу… Печенег какой?нибудь, вольный сын степей, был киевлянину ближе, чем гордец?новгородец или задавака?суздалец.
– Хватит сидеть, – бодро сказал Сухов. – Слезай, пройдёмся!
– Да ну, – сказал Пончик боязливо, – тут собаки…
– Ну и что? Пинками тех собак!
– Ага! А если укусят?
– Так я ж и говорю – пинками! Пошли.
Олег покинул седло и неторопливо прошёлся по рядам, ведя чалого в поводу. Привязывать его к коновязи он опасался (вдруг уведут?), да и просто захотелось подвигаться, согреться.
«Меховые изделия» удалось купить по дешёвке – не сезон. Сухов быстро переоделся, накинув поверх рубахи кунью шубу, крытую вишневым бархатом?аксамитом, с откинутым бобровым воротом, и прикрыл голову войлочной шапкой с разрезом спереди.
– Ну как? – спросил он у Пончика.
– Все девки – твои! – ухмыльнулся тот и пригасил улыбку, вздохнул.
– Чего развздыхался? Меряй!
– Может, чего попроще? – неуверенно проговорил Александр. – Денег жалко… Угу.
– Чего их жалеть? Деньги на то и придуманы, чтобы их тратили. Лично я собираюсь ко двору князя киевского, а там по прикиду и встречают, и провожают. Ты со мной или как?
– С тобой!
– Ну так меряй!
И Пончик примерил бобровую шубу, обшитую сукном, и круглую шапку с соболиной опушкой.
– Ну, вот, – оценил Олег, – совсем другое дело.
Рассчитываясь с суетливым торгашом золотыми номисмами,[30 - Византийская золотая монета (3,79–4,55 г, в зависимости от эпохи). Чеканилась с IV века н. э.] Сухов принял на сдачу серебряную гривну и полную горсть мелочи – кожаных кун и векш.[31 - Тогдашняя денежная система опиралась на серебряные гривны (49,25 г). Одна гривна была равноценна 25 ногатам, или 50 кунам, или 100 векшам.]
Приосанившись, Олег проследовал к оружейникам. Народу возле лавок, торговавших доспехами, щитами да оружием, было немного – уж больно дорого всё. Трёх коней можно было приобресть по цене одного простенького меча, а за полный набор доспехов и воинских «орудий труда» отдашь столько гривен, что хватило бы на покупку стада коров, голов этак с десяток?полтора.
Среди бойких купцов Сухов сразу выделил «чужеродное тело» – долговязого крестоносца, зябко кутавшегося в свой плащ. Видать, из самого Константинополя прибыл «лыцарь», да поиздержался, раз уж понёс на торг свою «сбрую»[32 - Понятия «латный костюм» в те времена не существовало. Доспехи подчас назывались просто «сбруей».] – длинную кольчужную рубаху?хауберк, с капюшоном и «варежками», ведёрчатый шлем с прорезями для глаз и дырочками для дыхания.
Покупатели обходили рыцаря стороной, прицениваясь к привычным шеломам[33 - Шелом – сфероконический шлем с плавным переходом в остриё на верхушке. Хорошо защищал от вертикальных ударов мечом или саблей, потому и продержался у русских витязей несколько веков подряд.] и панцирям из бычьей кожи. Заметив интерес Олега, долговязый оживился.
– Не желаете ли купить? – прожурчал он в манере разбитного продавца, разве что с запинками в трудных словах. – Всё в лучшем виде, работа знатнейших мастеров Милана и Аугсбурга! Как раз ваш рост, словно кто мерку снял!
Его русская речь была удивительно чиста, разве что подчёркнуто чёткий выговор выдавал в рыцаре инородца.
– Вы говорите по?гречески? – спросил Олег церемонно.
– О, да!
– С кем имею честь?
Крестоносец неуловимо изменился – он будто вырос, сквозь торгашескую угодливость прорезалось достоинство.
– Барон Гийом де Танкарвиль, – представился рыцарь.
– Магистр Олегарий, – отрекомендовался Сухов. – Приветствую вас, милорд. И позвольте вам представить моего друга, протоспафария Александра.
Гийом и Шурик сдержанно поклонились друг другу.
– Что привело вас на эти стылые берега? – вежливо поинтересовался Олег, переходя на русский.
Барон улыбнулся.
– Под уч?ти?во?стью сиятельный магистр скрыл иной вопрос, – сказал он. – Почему рыцарь продает свои доспехи? Видит Бог, я верно служил и храбро сражался, посему и был отягощен грехами тяжкими. Меч мой испил немало крови сарацин, но поднимать его на христиан только за то, что они право?слав?ные… – барон де Танкарвиль покачал головой. – Нет, этого моя душа не приемлет. Я решил уйти от мира и за?тво?риться в тихой обители, где проведу остаток дней в молитвах, взыскуя покоя…
Сухов кивнул и скинул шубу. Натянул на себя толстый стеганый гамбезон – мягкую подкладку под кольчугу, гасящую удары. Хм. Надо же… И впрямь, будто по нему сшито.
Гийом помог магистру надеть скрипящий доспех. Олег напялил меховой подшлемник, просунул голову в кольчужный капюшон, затянул шнурок вокруг лицевого отверстия. Плосковерхий, похожий на бочонок шлем довершил облачение. Шлем сидел как влитой. Благодаря ременной подкладке, он не давил, зато облегал плотно, в самый раз. Смотреть на мир сквозь узкие прорези Сухову было непривычно, но это пустяки, дело житейское.
– Ну, как? – глухо раздался его голос. Пар от дыхания протёк через насверленные дырочки.
Пончик выразительно показал большой палец:
– Класс!
Олег величественно кивнул и стащил шлем.
– Я беру латы, – сказал он.
– А меч?
– И меч.
– Слава тебе, Господи! – вырвалось у барона.
Сухов выскреб остаток золота из кошелька и передал его Гийому.
– О, сиятельный! – с чувством изрёк рыцарь. – Вы меня спасли! Скоро уже лёд сойдет, и к югу двинется купеческий караван, а у меня ни гроша на дорогу! Уж год минул, как я тут око?ла?чиваюсь. Послали меня к великому князю киевскому с поручением, а вот обратно всё никак не выберусь… Что ещё могу я сделать для своего благодетеля?
– Расскажите, милорд, о князе – сам к нему направляюсь. Кто он и что он?
Гийом смутился.
– Это сложно, сиятельный, – сказал он с запинкой. – В том году княжил Владимир Рю?ри?кович, но он попал в плен к половцам…
– К «чёрным клобукам»? – вставил Олег, демонстрируя свою осведомлённость.
– Что вы, сиятельный! «Чёрные клобуки» – пострадавшая сторона. Половцы изгнали их из степи, и те немного обрусели, крестились даже, многих к оседлости потянуло. А степь не зря зовётся Половецкою… Так вот. Трон Владимира Рюриковича занял Изяслав Мсти?сла?вович «Смоленский». Зимой великий князь Владимир выкупился из плена и выгнал Изяслава из Киева…
– Ага… – задумался Сухов. – Чувствую, без пол?литра тут не разберёшься…
– Что? – не понял барон.
– Я говорю, просто так в нынешней сложной политической обстановке не разобраться. Буду обязан, если милорд согласится разделить с нами трапезу.
– Плачу я! – поставил условие Гийом.
– Идёт!
Харчевня отыскалась неподалёку – это была огромная изба с низким закопченным потолком, подпёртым резными деревянными столбами. Тусклый свет, падавший из малюсеньких окошек, заделанных слюдой, уступал отблескам огня из открытой печи, напоминавшей камин и такой огромной, что хоть быка в ней жарь. В душном полумраке угадывались длинные столы и скамьи. Скамьи, натёртые седалищами, блестели, словно покрытые чёрным лаком, а вот столешницы сияли белизной скоблёного дерева. Пахло дымом и квасом.
– Чистенько, – снисходительно сказал Пончик. – Белый верх, чёрный низ. Угу…
Барон тайком рассчитался с краснолицым кабатчиком, видимо, погашая прошлые долги, и громким голосом заказал мяса, хлеба и вина.
Олег сел за стол, по привычке – спиною к стене. Шурик притулился рядом, Гийом устроился напротив.
– Что вы хотите знать о князе киевском, сиятельный? – спросил он.
– Всё!
Барон потёр редкую рыжеватую бородку, сморщил хрящеватый нос, задумался.
– Тут такой узел завязался, – протянул он, – что слова и дела одного лишь князя киевского не выпростать из общей путаницы…
– А вы по порядку, милорд, – спокойно ответствовал Сухов. – И учтите, что я совершенно не знаю, что здесь творится. Давно не был. Очень давно…
– Хорошо! – тряхнул головой Гийом. – Начать надо с того, что на востоке Киевское княжество соседствует с Черниговским. Там правит Михаил, старший из рода Ольговичей, сын Всеволода Чермного. А на западе проходит граница с княжеством Галицким, на чей престол раз за разом пытается взойти Даниил Романович, волынский князь. И все эти три больших царства?государства раздроблены на множество мелких. Так вот… Тут уже лет десять, если не больше, идёт война между местными государями. В начале позапрошлого года князь Даниил потерял Галич. Тогда же к Киеву двинул войска Михаил Черниговский, вместе с Изяславом Мсти?славо?вичем. Тогдашний великий князь киевский, Владимир Рю?ри?кович, пошёл на союз с Даниилом Галицким. Михаил Черниговский отступил, а Изяслав бежал к половцам, с коими весьма дружен, к хану Котяну Сутоевичу. Владимир же с Даниилом повернули на Чернигов, и там к ним присоединился князь Мстислав Глебович. Он отговорил их нападать на Чернигов, но при этом лукавил, поскольку являлся тайным союзником Михаила Всеволодовича и желал измотать князей галицкого и киевского в мелких стычках.
– А Мстислав Глебович – это кто? – спросил Пончик.
– Мелкий феодал, – ответил Олег со знанием дела. – И что было дальше, милорд?
– Повоевав под Черниговым, – продолжал барон, – князья повернули на запад и, не доходя до Киева, столкнулись с половцами, призванными Изяславом Мстиславовичем… Так вот. Даниил и Владимир повернули в степь и у Торческа, города «чёрных клобуков», их полки были смяты и рассеяны войском половецким. Владимир Рю?ри?кович угодил в плен, а Даниил Романович бежал в Венгрию, к королю?крестоносцу Эндре II, где близко сошёлся с австрийским герцогом Фридрихом Бабенбергом. Даниил всё искал стороннюю помощь, но его преследовали неудачи. Понадеялся Романович на союз с поляками – не вышло. Венгры… Умер король Эндре, и в октябре на престол должен был взойти давний противник Даниила, Бела IV. Волынский князь… как тут говаривают – из кожи вон лез, лишь бы угодить новому государю и склонить его на свою сторону. Он даже шагал в составе коронационной процессии в Секеш?фехер?варе, как последний вассал – вёл под уздцы королевского коня. Не помогло!
Тогда же бояре галицкие зазвали к себе в князья Михаила Всеволодовича, а Изяслав, сын Мстислава Романовича Старого, сел на трон в Киеве. Так Господь одним уготовил поражение, а другим даровал победу…
Тут пышнотелая девица принесла запотевшую амфору?корчагу, разлила вино по чарам, быстренько обернулась, расставила блюда с парящим мясом, порезала духовистый каравай.
Троица налегла на вино и закуску. После второй чарки Гийом отёр усы и продолжил «политинформацию»:
– Так вот… – сказал он внушительно. – Весною прошлого года Михаил Черниговский затеял поход на Владимир Волынский, где в ту пору засел Даниил Романович. Тогда же Владимир Рюрикович выкупился из плена, изгнав из Киева князя Изяслава. Он снарядил и послал в помощь Даниилу Галицкому союзных «чёрных клобуков» и полк воеводы своего, Данилы Нажировича. Войско сие взяло в полон князей Волховских, и Михаил Черниговский, объединившись с Конрадом Мазовецким…
– Польским королём? – решил блеснуть познаниями Олег.
– Ах, что вы, сиятельный! Короля в Польше давным?давно нет, там творится то же, что и здесь, – некогда единая страна порезана на княжества?лоскутки. Ими правят Генрих Набожный, Владислав Тонконогий, Болеслав Стыдливый, Лешек Белый и ещё добрый десяток мелких властителей. А Конрад княжит в Мазовии. Так вот. Объединившись с ним, с половцами Изяслава, Михаил Черниговский осадил Владимир, якобы желая вызволить болховцев… И тут половцы изменили, ушли к Владимиру Рюриковичу! И всё! Конрад Мазовецкий бежал, потопив половину войска на переправе, Михаил Черниговский отступил, а Изяслав Мстиславович снова захватил Киев. И вот, уже этой зимою, Даниил Романович и Владимир Рюрикович обратились к Ярославу Всеволодовичу, князю переяславскому, под чьею рукой сам Новгород Великий, и предложили ему занять киевский стол… Ярослав Всеволодович согласился. Да любой рыцарь на его месте дал бы согласие! Оставив Новгород на сына своего, Александра Храброго,[34 - Будущий Александр Невский.] князь выступил с войском, разоряя города в землях черниговских и тяжкие откупы собирая с них. Ныне Ярослав Всеволодович должен уже к Киеву подойти, а что дальше станется – Бог весть!
– Понятненько… – проговорил Олег и разлил вино по третьему разу. – Тогда поспешим навстречу князю переяславскому и поможем ему обрести трон киевский!
