Сердце Тайфуна

Пятнадцать лет назад по дороге домой с одной из благотворительных церковных акций мою мать убили выстрелом в грудь с близкого расстояния. Пятнадцать лет назад я так и не дождался ее возвращения, не услышал привычное «спокойной ночи» перед сном и не увидел, как она встает на колени перед зажженной свечой в молитве. Десятилетний мальчик остался без матери, как и многие дети, чьи родители принадлежали криминальному миру. Пятнадцать лет назад я возненавидел этот мир, пообещав избавить город от заразы и собственными руками покарать убийцу, пусть даже и буду гореть за это в аду.

Я закурил, вспоминая, как на следующий день в гости заглянул детектив. Правда, ничего нового он не сказал. Отец к тому времени уже обо всем знал, а мне было нетрудно догадаться, по какой причине мама не вернулась домой, если до этого всегда приходила вовремя.

Пятнадцать лет назад мою мать убили. Всего через несколько недель после того, как семья Санчес обосновалась в городе и стала наводить свои порядки. Их вина была очевидной, как и мотив – выбить моего отца из игры на какое-то время. Наши ребята даже смогли доказать вину Карлоса, вот только отомстить мы не могли. Семья Санчес принадлежала Фелипе Пересу, чья власть тогда распространялась на весь город, включая мэрию, полицию и прочие структуры. Нам бы объявили войну, никто бы не выжил. Отец не мог так рисковать даже ради той, кто молилась о его спасении по ночам, плакала около моей постели, но бесконечно любила нас обоих всем своим чистым и добрым сердцем.

Я опустил взгляд на папку с так и не раскрытым делом. Фото места убийства, фото жертвы – не знаю, правильно ли это, но на этих карточках действительно жертва, я не хотел признавать в ней свою мать, это просто еще одно дело, которое нужно закрыть. Даже если на самом деле оно разрывало душу, а невидимый нож с каждым разом все сильнее врезался в сердце.

Убийство никто не расследовал, его списали на случайность при войнах разных банд. В целом почти правда. Но мне нужны подробности, нужна месть, и объединение с семьей Гонсалес – идеальная возможность, потому что Санчес уже давно перешел черту. Я знал только то, что Фелипе терял много тысяч на закупках и перевозке товара из-за набегов подручных Карлоса. Я же не терял ничего, потому что из нелегального у нас после ухода отца остались только партнеры и клуб. Изрядно потрепанный после Фелипе клуб.

Меня не особо радовала его готовность отдать Марию замуж за такого человека, как я, и, если честно, я не торопился жениться, слишком многие вопросы для начала нужно решить. Я не хотел, чтобы мою будущую семью постигла такая же участь, какая пришлась на семью маленького Аарона.

Кофе уже давно остыл, сигарета истлела в пальцах, а никотин так и не достиг легких. Зато то, что называли душой, оказалось вывернуто наизнанку, может, это значило, что она все же у меня была?

Взгляд скользнул к досье семьи Санчес, рассматривая приводы и краткую характеристику каждого. Для меня всегда было удивительно то, как они быстро выбились, заняв положение едва ли не выше Фелипе. Еще удивительнее то, как он это допустил.

А вот это хороший вопрос.

Я открыл нижний ящик стола, спешно перебрал папки с досье на семью Перес, выуживая нужную.

Фелипе Перес, пятьдесят пять лет, не женат, трое детей. Общеизвестная информация, о которой знает даже самый не приближенный к делам человек. Странно, что в биографии и описании ни слова про жену и мать его детей. Конечно, занимательно, но три ребенка не могли свалиться с луны.

Я постучал пальцами по столу, задумавшись. Вариантов было не так уж и много. В их числе оказался и тот, в котором эта деталь не имела никакого смысла. Но что-то внутри меня кричало о том, что это важно.

– Дэни, – позвал я, даже не ожидая, что подсознание сработает раньше, чем я пойму свои действия. Напарник показался в дверях кабинета, не дав возможности отступить.

– Звал? – В одной руке у него, словно приклеенная, находилась кружка с кофе, с которой он никогда не расставался. Иногда я думал, что, грешным делом, напарник подливал туда виски.

– Что ты знаешь о семье Перес?

– Под них копаешь?! Сдурел? – выкрикнул он, импульсивно шагнув внутрь и закрыв за собой дверь.

– Не под них, – ответил я, складывая папки с делами в аккуратную стопку. Напарнику не обязательно быть в курсе всех моих расследований. – Мне всего лишь нужно знать, почему о матери его детей нигде нет информации. Это странно, не находишь?

– Однажды я точно найду тебя с пулей во лбу или что похуже, – проворчал мужчина, опускаясь на стул напротив, – ее уже пятнадцать лет как нет.

– Сбежала?

– Убили, – напряженным шепотом отозвался он, – не лезь в эти дела, Аарон, они намного грязнее, чем ты думаешь.

– Где ее дело?

– Ты совсем глупый?

– Дэни, – устало проговорил я, скрываясь под столом, чтобы сложить дела обратно в ящик.

– Ладно-ладно, так и не раскрыли. Перес тогда едва ли не перевернул весь город, чтобы их найти, но не смог. Подозревал семью Санчес, твоего отца, полицию, – выкладывал напарник, нервно потягивая кофе и оглядываясь по сторонам, будто нас могли подслушать. Я же едва не ударился о столешницу затылком. Что-то в его словах не давало покоя.

– Когда, ты сказал, это было?

– Лет пятнадцать назад. – Пятнадцать лет назад. Но, может, совпадение?

– А как убили?

– Уже и не помню точно, – он почесал лоб, пытаясь разбередить память, – тогда убийств много проходило, так что вряд ли скажу. У него тоже не спрашивай, если не хочешь повторения перестрелки в клубе, – предупредил мужчина. Я лишь кивнул, зная, что именно это и сделаю. Потому что уверенность в том, что то, что жену Фелипе Переса убили в тот же год, что и жену Гонсалеса, не совпадение, только росла. Если, конечно, это не спланированная акция двух семей.

Глава 10

Луиза

Как же долго я ждала этого момента. Теперь, когда объявилась Мария, дом стал еще невыносимее. Конечно, удобно пользоваться услугами работников, доступными двадцать четыре часа в сутки, удобно, что завтрак, обед и ужин по расписанию всегда на столе, но сталкиваться в коридорах с отцом, Марией или даже Матиасом мне не особо нравилось, потому что первые два обязательно бросали на меня странный, осуждающий взгляд, будто я предала всю семью разом, а Матиас сгребал в охапку и требовал внимания, приправленного виски.

Мне хотелось хотя бы иногда слышать только тишину, не выглядывать из-за двери комнаты, чтобы осмотреть коридор, – вдруг мимо пройдет тот, с кем мне не хотелось видеться? Меня не особо волновали их взгляды, как бы то ни было, они моя семья, но жизнь в Канаде научила самостоятельности и привила любовь к одиночеству.

Я застегнула молнию на чемодане, присев на крышку сверху, чтобы она сошлась. Не знала, что у меня так много вещей. Впрочем, большую часть гардероба занимали туфли. И костюмы.

Квартиру подготовили еще вчера, но почему-то оказалось сложно прощаться с любимой комнатой, домом, в котором я провела почти всю свою жизнь. Конечно, это всего лишь другой конец города, но, казалось, что я оставляю что-то важное и призрачное здесь. Такие же чувства одолевали и при отъезде в Канаду. Возможно, это просто вернувшиеся в жизнь кошмары. И если так, то я бы хотела оставить их здесь.

Отражение в зеркале теперь показывало более удачное изображение: теней под глазами не наблюдалось, кожа привычно бронзовая с розоватым оттенком, губы, накрашенные нюдовым блеском, не казались излишне сухими и потрескавшимися. Можно сказать, идеальная картинка идеальной меня. Хотелось бы вернуть эту идеальность и во внутреннее состояние.

Мог ли человек, рожденный и воспитанный в клане, стать идеальным внутри? Хотя бы достичь гармонии? Вряд ли. Даже Тайфун, чья роль, казалось бы, уже давно определена, не нашел этого баланса. Да и мог бы? Не знаю, кто ответил бы на этот вопрос. Впрочем, Гонсалес меня не особо волновал. Со своими бы ролями разобраться.

Я взяла чемодан за ручку, покатила его к двери. В коридоре маленькие колесики издавали монотонное дребезжание, не давая погружаться в собственные мысли. Хотя там бы не нашлось ничего умного.

– Луиза, – прогремел голос, который меньше всего хотелось сейчас слышать. Я остановилась, зажмурившись на пару секунд, прежде чем развернуться.

– Да? – Отец стоял внизу лестницы, наблюдая за моими действиями. Так и хотелось скинуть чемодан вниз по ступенькам и смотреть, как он катится, но вместо этого я принялась медленно спускаться.

– Я бы не хотел, чтобы ты уезжала.

– Я бы хотела, – отозвалась я, ставя чемодан на плитку с последней ступени. Тяжелый взгляд отца прошелся по мне, от чего захотелось поежиться, но я лишь сильнее выпрямила спину. Мужчина шагнул вперед, до боли сжав мой локоть.

– Ты совсем ничего не понимаешь, да? – прошипел он. – Ты хоть представляешь, какие процессы сейчас запустятся?

– Это ты не понимаешь! – воскликнула я, вырывая руку из его хватки. – Ты начал эти самые процессы! Ты пустил детектива в семью! Ты свел его с Марией, а она нас всех уничтожит. Своей верой и желанием чистой души! Мы все погибнем, отец, и я хочу быть как можно дальше от этого, чтобы взрывная волна не задела и меня.

– Не говори такого о сестре!

– А то что? – Усмешка сама по себе возникла на губах, хотя внутри все разрывалось от желания кричать. – Мне все равно, кто и где окажется, но она будет стоять на наших могилах и молиться.

– Я помолюсь и за тебя, сестра, – раздалось откуда-то сверху. Этого я и ожидала.

– Adios amigos [3], – рассмеялась я, направившись к двери. – Мне не нужны твои молитвы.

Что еще мог дать мне этот дом и те, кто в нем живет? Если бы я знала, то осталась бы там, в комнате с видом на закат. Но вместо этого села в красный кабриолет, включила музыку погромче, рассчитывая на то, что она заглушит мысли.

Ну и семейка. В какой-то степени я понимала, почему Мария так сильно хотела оказаться подальше от нас, от криминала. Все-таки эта жизнь – постоянный риск, которого сестра всегда избегала. Но, если бы она допустила мысль о том, что такая жизнь бывает, что это наша жизнь, может быть, в доме на холме стало бы проще уживаться. Удивительно, что Мария не осуждала Матиаса. Из-за страха или из-за того, что они близнецы?

Интересно, почему она согласилась на брак с Гонсалесом? Неужели жизнь рядом с ним показалась более спокойной? Может быть, она знала, кто он такой, еще тогда, в церкви, когда отказалась уезжать со мной? Он ведь тоже там был.

Хотелось остановить не только машину, но и внутренние монологи, которые разрывали голову. Ни одна мысль не заглушалась музыкой. Я, как и прежде, боялась, что рано или поздно буду стоять на могилах моей семьи, а с появлением Гонсалеса в нашей жизни все только усложнилось. Увы, в этой ситуации у меня не осталось власти. Да и была ли она когда-то? Я не знала ответа на этот вопрос. И так и не нашла его, когда припарковалась во дворе многоэтажного здания, а затем поднялась в квартиру.

Коридор в серых тонах встретил легким полумраком, который рассеивали закатные лучи солнца, играющие на стенах и мебели. Гостиная же освещалась полностью из-за окна во всю стену.

Эта квартира досталась мне несколько лет назад «за трудолюбие и заслуги в бизнесе». Смешно, учитывая, что это я проводила покупку недвижимости через налоговую и черную бухгалтерию в компании отца так, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов. И их не появилось, что только подтверждало мой уровень профессионализма и нужность в таких скрупулезных делах. Так я могла знать обо всем и контролировать ситуацию даже издалека. Хотя сейчас думала, что в Канаде легко могла сбежать и никто никогда не нашел бы меня. Но почему-то я так и не решилась на подделку документов и пропажу без вести. А ведь ее могли списать на месть или что-то еще.

Я вкатила чемодан внутрь квартиры, оставив его в гостиной около дивана. Наверное, нужно разобрать вещи, но сил на это почему-то не находилось. Нашлось только на то, чтобы опуститься на пол, чувствуя, как усталость раскатывалась по телу, не оставляя даже возможности нормально дышать. Когда-нибудь я смогу нормально жить? Когда-нибудь перестану оглядываться на незаконность своих действий и страх перед расплатой? Меня не пугал ад, как он страшил Гонсалеса или Марию, наверное, они были идеальной парой в своей вере. Меня больше пугала реальная жизнь. Боль я чувствовала сейчас, а не в призрачной следующей жизни. И скорее всего, только за одни эти слова меня отправят в самый жаркий котел, будут тыкать вилами и пытать, но это все могло произойти и в реальности. Я не застрахована от войн семей, как не была застрахована и мама, как никто из нас не застрахован.

Звонок в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности и глухо застонать. Слишком сильно хотелось остаться сидеть на полу, смотреть в одну точку и думать обо всем сразу. Я знала, что ни одна из этих мыслей не вспомнится поутру и даже к вечеру они все сотрутся под навалившимися заботами и другими делами. Но я все равно поднялась, нетвердой походкой направилась в коридор, предусмотрительно посмотрев в экран электронного домофона. На пороге оказался брат, нетерпеливо притопывая ногой и оглядываясь по сторонам.

Я спешно открыла, впуская Матиаса, на котором почему-то красовалась черная кожаная куртка в тридцатиградусную жару.

– Не замерз? – хмыкнула я, отходя в сторону и складывая руки на груди. Брат рассмеялся, закрыв за собой дверь.

– Водитель отца любит могильный холод в машине, – пожал плечами он, по-свойски прошел в гостиную и растянулся на диване, закинув ноги на стеклянный журнальный столик.

– Ноги со стола! – прикрикнула я. Внимание привлек небольшой пакет, который Матиас бросил в коридоре. Подозрение закралось внутрь, присаживаясь там поудобнее. Я глянула на брата, которого, кажется, противоположная стена с выключенным телевизором занимала больше, чем все остальное. – Зачем пришел?

– Твоя гостеприимность поражает, Лу, – улыбнулся он, но улыбка быстро сменилась серьезностью. – Отец просил заехать, напомнить, что тебе лучше бы поскорее добраться до жены Генри с поддержкой, пока это не сделал кто-то другой. – Я отвернулась, смачно ругнувшись про себя. Неужели он так наказывал меня? Видел сцену с Анабель во дворе? Услышал от Гонсалеса? Все еще хуже, чем могло бы быть.

– Кто, например? – Я притопнула ногой, метнулась к комоду справа от дивана и принялась наливать в два бокала янтарную жидкость. Этот разговор на трезвую голову я не вынесу.

– Гонсалес, Санчес, да кто угодно. Всем выгодно нас убрать, а Генри мог делиться с женой многими сведениями, маршрутами.

– Не делился.

– Ты так в нем уверена даже после всего, что было?

– А что было? – Я повернулась к брату, едко вскинув бровь. – Ты избил его, отец женил на первой попавшейся кухарке, все. Он не делился даже со мной.

– Жена – это другое, – заметил Матиас, потянувшись к бокалу, – тем более она ждет ребенка.

– Если ты пришел посетовать на судьбу, то проваливай! – Ком подбирался к горлу, словно еще немного – и я выплюну душу вместе с огромным пластом вины и сожаления. Глаза пощипывало от накатывающих слез, бокал в ладонях едва заметно подрагивал. Матиас взглянул на меня, но тут же замолчал.

– Это только послание отца, он хочет, чтобы ты как можно быстрее ее навестила, – прошептал брат, легко сжав мою ладонь. – А я хотел сказать, чтобы ты не обижалась на Марию. Ты ведь знаешь ее.

– Мне нет дела до ее слов и поступков.

– Это делает мне больно, – еще тише заметил он, – ваши ссоры и размолвки. Я не хочу выбирать. Вы ведь обе моя семья, я бы никогда не смог занять чью-то сторону. Ты была рядом всегда, учила кадрить девчонок и угрожала кастрацией, если хоть одна из них принесет ребенка от меня до совершеннолетия, а потом добавляла, что если такое случится, то все равно поможешь, у тебя всегда были важные и мудрые слова. А она… она почти одно целое со мной, Лу. – Матиас отвернулся, будто сами эти слова вызывали у него отторжение и неприятие. Я потянулась к брату и обняла его, чувствуя, как одна слеза все же скатилась по щеке.

– Я никогда не заставлю тебя выбирать.

– Спасибо, Лу, – отозвался хриплый голос, а теплые руки обхватили в ответ. И наверное, это единственный по-настоящему нормальный вечер в кругу семьи.

Глава 11

Аарон

В пальцах тлела сигарета, вокруг сновали рабочие, доделывая наспех проведенный в клубе ремонт.

Я наблюдал за тем, как друг совершал преступление против кулинарии всего мира. Хорхе уплетал жирный стейк, сидя напротив и запивая все это горячим черным кофе, что вызывало у меня странное чувство отвращения от несовместимости продуктов и способа их употребления. И почему именно он оказался моей правой рукой?

Потому что мы вместе выросли? Потому что с самого детства везде были вместе? Или потому что это единственный человек, которому я доверял?

– Так ты уже решил, что со всем этим будешь делать? – прожевывая большой кусок мяса, спросил Хорхе.

– Тебя где воспитывали вообще?

– Рядом с тобой в пеленках, придурок, – отозвался он, вытерев салфеткой губы.

– И я удивлен, что мы оказались настолько разными, – хмыкнул я. Хорхе появился на пороге нашего дома, когда ему стукнуло всего два года, а мне четыре. Его бабушка находилась едва ли не на грани смерти, похоронила всех детей, а затем принесла маленького Хорхе к той, кто мог помочь, – к моей матери. И с тех пор мы росли бок о бок, как братья.

Я поднял взгляд на Хорхе, он вопросительно поднял брови, как бы намекая на то, что все еще ждал от меня ответа.

– С «этим» – это с чем? – уточнил я.

– А ты не понимаешь, да, в какой заднице? Перес, Санчес, расследование, свадьба?

– Ты ведь знаешь, что стоит на первом месте. И знаешь, что все остальное  лишь способ достижения цели.

– Ты безумец.

– Безумцы те, кто встанут у меня на пути, – усмехнулся я, зная, что именно это Бог никогда мне не простит, но, быть может, мои деяния зачтутся за праведный гнев?

Я затянулся, выпуская в потолок струйку серого дыма. Да, я слишком давно не посещал церковь. Общество семьи Перес и в особенности Луизы вряд ли помогало держаться принципов веры.

– Так и зачем ты заявился сюда? В участке работа кончилась? – перевел тему друг, щедро отпивая из большой кружки.

– Чтобы на тебя посмотреть, – огрызнулся я, затушив сигарету в пепельнице. Хорхе рассмеялся, обнажив белые зубы.

– Я рад, что ты снова дома, – отозвался парень, я тихо хмыкнул в ответ, зная, что это не сарказм. Я вернулся в город несколько недель назад, после того как три месяца прожил в Чикаго. Привычная жизнь в Испании даже стала казаться дурным сном из прошлого, когда отец ушел на пенсию, если это можно так назвать, и передал пост мне. Мне пришлось вернуться, забыв о карьере детектива в США. В конце концов, его бизнес – мое наследие.

Хорхе же все это время был здесь. По его рассказам, занимался допросами и расследованиями. Он всегда знал, где и как искать.

– Поехали. – Я спешно поднялся, оглядывая то, что уже успели привести в порядок: потолочные светильники и прожекторы заменили, купили новые столы и диваны, и теперь они, как раньше, стояли друг за другом ровной линией, а разбитые зеркала больше не висели на стенах – их убрали, а от новых решили отказаться – вдруг кому-нибудь придет в голову пострелять еще раз. Да и говорят, что разбитые зеркала – плохая примета, несущая за собой несчастья и прочую ересь, в которую я не верил. На все воля Всевышнего. Даже на страдания и боль.

Хорхе мгновенно поднялся следом, кивнул рабочим и направился за мной на улицу.

– Куда?

– В церковь, потом к Пересу. – В зеркале заднего вида мелькнул понимающий взгляд, затем машина двинулась вперед.

Спустя десять минут я уже стоял на залитой солнцем площадке, рассматривая привычный пейзаж: голубое чистое море внизу, зеленые холмы, заставленные будто бы игрушечными домиками, и витиеватые дороги, поднимающиеся по склону. Интересно, если церковь находилась на горе, то человек становился ближе к Богу?

Я оставил курящего Хорхе позади, зашел в небольшую часовню. Когда-то по этим же выровненным дорожкам ходила моя мать, так же молилась, сидя на скамейке в углу, так же размышляла о жизни и собственном пути, а теперь все это делал я. Правда, с меньшей верой в сердце. Никто не мог любить и верить так, как она.

Тень и легкая дымка скрыли меня почти полностью, когда я опустился на самый край деревянной лавки. В это время церковь пустовала, оставляя необходимое мне уединение. Запах ладана проникал в легкие, почему-то снова не душа, не принося облегчение, а просто витая вокруг и будто бы аккуратно дотрагиваясь до лица.

Существовало ли где-то для меня спасение?

Я опустил голову на сцепленные руки, чувствуя, как внутри все разрывалось от противоречий. Почему? Почему я находился сразу на трех сторонах? Когда нужно сделать выбор и отказаться от одной из них: оставить Бога, честь или черное наследие? Я знал, что до этого выбора еще не дожил, но он ждал где-то в скором будущем. Нельзя плыть на двух лодках сразу – перевернешься, а что говорить, если их сразу три?

– Прости меня, Господи. Даруй мне истинный путь для спасения души, – прошептал я, а затем перекрестился и покинул часовню.

Что, если спасение мне не нужно?

Я, по обыкновению, оглянулся на клумбы, засаженные разноцветными растениями, за которыми ухаживали заботливые руки послушниц. И даже в нашем уголке под палящим, жарким и жестоким солнцем появлялась красота, созданная лишь заботой. Интересно.

– Вы тоже тут? – тихий голос раздался сбоку, заставив нервно сглотнуть и едва не вздрогнуть. Я повернулся, натягивая на лицо легкую полуулыбку. Передо мной, склонив голову, стояла Мария в привычном длинном одеянии и с платком на голове. Признаться честно, такой ее вид был более привычен, чем летнее платье, в котором она появилась в кабинете отца.

– Уже ухожу, – отозвался я вместо приветствия. Девушка густо покраснела, отведя глаза в сторону.

Мария сильно отличалась от своей сестры: ниже ростом, с пухлыми розоватыми щеками, светлыми волосами и яркими зелеными глазами, глядящими так невинно, что мне вмиг захотелось удавиться, потому что в памяти всплыл весь список моих грехов.

– Моя помощь здесь на сегодня тоже окончена, – улыбнулась она, вводя меня в ступор.

Невеста.

У меня есть невеста?

Еще несколько дней назад я сидел здесь и не знал, что делать. Никаких невест не было, а уж тем более свадеб и партнеров. Как все так быстро изменилось?

– Тогда нам по пути.

– Спасибо. – Я легко подтолкнул ее в нужную сторону, ощущая себя так нелепо и неловко, что был готов провалиться сквозь землю. Мария, кажется, не чувствовала себя как-то неправильно, она послушно шла впереди, изредка замедляясь и бросая взгляд назад, в мою сторону, будто я действительно мог раствориться в воздухе. И если это знак свыше – наша встреча, то я этого намека не понимал.

Хорхе очень удивился, увидев меня в ее компании, но все-таки промолчал. Хотя он, скорее всего, выскажется по этому поводу потом. Я открыл для девушки дверь, Мария благодарно кивнула, аккуратно усаживаясь на кожаное сиденье. Я обошел машину, оказываясь на привычном месте.

Эта ситуация все еще не укладывалась в моем понимании. И казалось бы, сейчас совсем другие дела требовали внимания, а я делал то, что вроде бы имело смысл, – заключал сделки, подвозил Марию домой. Но почему-то душа сопротивлялась этому. Возможно, нам нужно узнать друг друга получше?

И без внимательного взгляда Хорхе в зеркале.

– Ты часто сюда приходишь? – спросил я, пытаясь задавить неловкую тишину.

– Каждый день, – мягко улыбнулась она, – тут спокойно и тихо.

– Можно вопрос?

– Да.

– Вы не ладите с сестрой?

– Мы слишком разные, – легко отозвалась Мария. – Луиза никогда не считается с мнением других, не умеет сострадать и переживать, не оглядывается на веру и еще много всего, что я не могу принять. И она во мне тоже многое не принимает. Так бывает, – пожала плечами девушка, отворачиваясь к окну. Я задумался над ее ответом, помечая некоторые моменты красным крестиком в голове. В отражении зеркала мелькнул ехидный взгляд Хорхе, будто он ей не верил и восторга эта компания ему не приносила. Я же не мог подумать, что столь светлое создание могло обманывать, тем более Луизу Перес она описала достаточно точно. Но девушка все же ушла от темы, не назвав истинную причину. Настаивать я не стал, рано или поздно секреты семьи Перес станут и моими секретами, а уж каким способом – не так важно.

Наконец Хорхе остановил машину около дома на холме.

– Думаю, мы еще встретимся, – проговорила Мария и, еще раз улыбнувшись, выпорхнула из машины.