скачать книгу бесплатно
как смыслы речки и сосны,
хотя они давно не те же,
что были некогда, когда
ты доверялся ожиданьям.
Но оказалось, что вода
блаженствует необладаньем.
Внезапно обрывает смерть
витиеватость говорений,
потуги жалкие иметь,
ночные шорохи и тени.
И то, что ты хотел постичь
как связную всезавершенность,
вдруг камнем падает как дичь,
и жизнь встает как обреченность.
Всеобреченность. Но на что?
Что за картина из фрагментов?
Начатки множества мостов.
Оркестр без нот и инструментов.
Обрывки кавалькады снов,
мы связь в себе и не искали
как тех полетов тех орлов,
что отсветами в нас блистали.
* * *
Безмерное не там, где ты кричишь.
Но там, где ты как ночь сама молчишь.
Но разве ты молчишь когда как ночь?
Как кедр заснеженный, чья в молчи мощь?
Но кто-то ведь молчит в свой тайный рост?
Так ты касался некогда стрекоз
губами – их молчания причин.
И на мгновенье обнажал исток пучин.
(Где время выделяло мед молчин).
Безмерное – то разве трата сил,
что в нас пучинно кто-то возгласил?
Что беспредельнее, чем смерть во мраке глаз?
Мир – в море тонущий светящийся алмаз.
Пришелец
Марине Павчинской
Я на этой земле проездом.
Я на этой земле случайно.
Как далеки здесь звезды.
Как ненадежны тайны.
В этой смешной круговерти
я совсем ненадолго.
Я под охраною смерти
испепеляюще-волглой.
И для чего здесь людям
то, что душою зовется?
День и ночь непробуден
страх над крышами вьется.
Ну а касаний сонмы
разве здесь ощутимы?
Всё здесь бесследно и сонно.
всё здесь мимо и мимо.
Я на земле проездом.
Я на земле случайно.
Но почему здесь так бездно,
так отрешенно-розно
гнёзда свивает отчаянье?
* * *
И даже уходя, о том кто есть ты,
ты не скажешь.
Ни полсловечка вымолвить не сможешь.
Ты просто упадёшь как вещь
иль просто ляжешь,
как будто под тобой
не вечности корабль,
а пропасть ложа.
О, кто ты в самом деле -
прохрипи хотя б оттуда,
из полуяви-полусна,
из сумрачного перехода.
Прикосновенность к берегам -
великая остуда,
но для чего в нас жар горел, искавши брода?
* * *
Струной гудящею ты ищешь прикоснуться
к пьянящему избытку.
Но струна в тебе из логоса звенит.
Истаиванье страшно; как всё зыбко!
Как всё неведом обговоренный зенит,
которого коснуться удается
раз этак в сотню лет.
Избыток этот водопадом льется,
но избегает меток и примет.
Его не назовешь, не опредметишь, не запомнишь,
и потому к строке
летит рука, слагая миф иль повесть,
скользящие к забвения реке.
* * *
Узнай себя в огне, в сосне,
в улитке меж камышин,
в чужом кровоточащем сне,
в сияньи слив и вишен.
Узнай себя в лесном ручье
и в юноше умершем,
что над ручьем сидел как чел
и взора оторвать не смел,
но петь умел лишь вирши.
Узнай себя в губах врага,
