скачать книгу бесплатно
– Спасибо, что позвонил, эскулап.
– Пожалуйста. Ты последи за ней, хорошо? Галка сама на взводе, хотя и пытается это скрыть.
– Вижу… Как думаешь, стоит пускать к Маришке журналистов?
– Не стоит. А вот от разговора со следователем вам не уйти. Она много видела. Хотя с тем мужиком, что ее спас, уже наверняка побеседовали, но она тоже ценный свидетель. Приходили из городской прокуратуры, Борин с ними. Портрет того парня, который пакет в урну бросил, со слов Маринки составили. Борин ее еще свозит в контору, чтобы фоторобот помогла сделать. Если что – звони, домой к Головановым заеду.
– Хорошо, Володя, спасибо. В гости к нам когда придешь?
– Некогда, Ляля. Правда. С этим ремонтом совсем зашился.
– Соколов мой еще вам денежек отпишет скоро. У него контракт хороший прошел.
– Как у вас?
– Нормально. Как у всех.
– Что-то не слышу радости в голосе.
– И не услышишь. – Легко дотронувшись до его руки, Ляля отвернулась и пошла по коридору в сторону палаты.
«Как в плохом кино, люблю жену лучшего друга», – Березин смотрел на удаляющуюся Лялю. Каждый ее звонок, каждая мимолетно подаренная встреча тоской забирались в душу. Долго потом приходилось выковыривать из себя глупые надежды. Березин устал. Он хотел жить как все. Отшучиваясь на вопросы о женитьбе, мечтал о семье. Но каждый раз, как очередная барышня наутро после ночи любви пыталась предъявить на него права, он довольно бесцеремонно выставлял ее за дверь. И – из своей жизни. В результате опять оставалась одна Ляля.
Березин подошел к окну, выходящему во двор. Ляля садилась на водительское сиденье джипа. Галина, поддерживая дочь, помогала той забраться на высокую подножку. Березин отвернулся. Сегодня из Германии опять звонил его школьный друг Макс Эйтель. В который раз он пытался уговорить его, Березина, уехать к ним в Бремен – строительство клиники, в которую Макс его «сватал», завершено. На этот раз он обещал подумать.
Глава 6
Беркутов шел по пустынной улице и прокручивал в уме последний разговор с Молчановым. Речь шла о погибших девушках. Молчанов был на сто процентов уверен, что действовал маньяк. Дело даже не в аккуратно поставленных туфельках, а в том, что этот зверь, похоже, совершал какой-то мистический акт, сжигая тела. Во всех его действиях наблюдалась некая показуха, будто он хотел, чтоб все знали – он это делает с определенной мыслью. И еще было понятно, что на стройке этот человек не посторонний. Преступник выбирал такие места, которые были не видны ни из сторожки, ни из вагончиков, в которых ночевали строители. Значит, нужно проверять всех, от разнорабочих до руководства. На это нужно время. А его нет. Потому что этот упырь может найти очередную жертву и сделать свое дело. «Черт, я ж хотел предупредить эту девчушку, Марину», – притормозил он. Это ее мамаша сбила его с толку. Об убитых девушках и о Марине он в тот момент не вспомнил. Чувство облегчения, что поездка закончилась, и досада, что ему даже не сказали спасибо, вытеснили все другие мысли. «Ладно, ее еще пару дней подержат в больнице, там безопасно, да и потом она вряд ли сразу начнет выходить из дома. А завтра я зайду к ней, надеюсь, мамаша не поедет на дачу, пока дочь болеет», – решил он.
Беркутов подходил к подъезду, когда какой-то темный комок подкатился прямо к его ботинкам.
– Фунт, зараза! Чтоб тебя! Ты почему не дома в столь поздний час? Через форточку не смог залезть? – Беркутов бросил взгляд на кухонное окно и удивился: форточка была закрыта.
Их с Елизаветой Маркеловной квартира была на первом этаже, решеток не было, оконные рамы полностью не открывались уже много лет, намертво скрепленные многими слоями краски и оконной замазки, но узкая форточка была распахнута всегда.
Беркутов подхватил кота под толстое пузо и перекинул через плечо. Фунт вцепился когтями в куртку. Беркутов нашарил в кармане ключ. Одной рукой придерживая животное, другой вставил ключ в замочную скважину. Запах, доносившийся из квартиры, насторожил его.
– Баба Лиза, чем это у нас воняет? Ты зачем форточку-то закрыла? – крикнул он вглубь квартиры, заходя в прихожую. Там горел свет. Котяра, до этого мгновения мирно сидевший на плече Беркутова, зашипел и, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, спрыгнул на пол и выбежал вон обратно на площадку.
– Баба Лиза, где ты? – Беркутов, прижав носовой платок к лицу, продвигался в сторону кухни по узкому коридорчику. Он уже понял, что пахнет газом и что с соседкой что-то случилось.
На кухонном полу лежала Елизавета Маркеловна. У Беркутова заслезились глаза. Первым делом он быстро перекрыл подачу газа и рывком распахнул окно. На пол посыпались хлопья старой краски, куски ваты и крошки высохшего пластилина. Вдохнув свежего воздуха, он наклонился над женщиной: пульса не было. Глаза были закрыты, и можно было подумать, что его соседка просто прилегла отдохнуть, если бы не красная лужица вокруг головы.
«Черт, да что же это такое!» – Беркутов по мобильному набрал номер «Скорой», затем позвонил в отделение. Открыв окна во всей квартире, вышел на улицу.
Не прошло и пяти минут, как во двор въехал милицейский уазик.
– Привет, Беркут! Что у тебя стряслось? – начальник райотдела Кузьмин, кряхтя, вынимал свои сто кило из машины.
– Кто-то ударил по голове мою соседку и открыл газовые горелки на плите.
– Бабу Лизу? Ничего себе! Кому она могла помешать? Или не она объект?
– Ничего не знаю. Пришел, открыл дверь – газом воняет. А на полу баба Лиза лежит с пробитой головой.
– Жива?
– Нет. Я думаю, уже не первый час.
– «Скорую» вызвал?
– Вон едут, – показал Беркутов на появившуюся в арке неотложку. – И вот что странно. Кот был на улице. Обычно он в форточку запрыгивает, ночует всегда дома. В этот раз она была закрыта. Закрыл ее тот, кто ударил по голове бабу Лизу. И еще. Когда я вошел, в коридоре и на кухне горел свет. А холодильник у нас вчера сломался.
Кузьмин тихо присвистнул. Объяснять, что было бы, случись Беркутову щелкнуть выключателем, необходимости не было.
– Получается, тот, кто газ включал, либо дилетант, либо его целью был не я, а если я, то хотели просто пугануть, либо покушались конкретно на Елизавету Маркеловну.
– Колись, она что, наркоделец или хозяйка притона?
– В войну служила в разведке.
– Ну-ну. В Отечественную… давненько…
– Вот. Ерунда какая-то.
– Ты никому, часом, дорогу не перешел, а, Беркут? Может, из Чечни след, не думал?
– Думал. Нет, не может быть. Там все чисто. Вот в переходе метро взрыв был, я видел парня, который сунул в урну пакет с бомбой. Я его, понимаешь, даже вычислил сразу. Нутром почувствовал. Но сделать ничего не успел, только крикнул «ложись».
– Да. Он мог тебя попытаться устранить. Ты живой свидетель.
– Не только я. Черт, как я не подумал, он же и ее может…
– Кого еще?
– Да девчонка там была, промоутер. Сейчас она в больнице.
Беркутов выхватил из кармана куртки мобильный и набрал номер сестринского поста отделения травматологии.
– Здравствуйте. Майор Беркутов, Промышленная прокуратура. Скажите, девушка после взрыва в переходе метро у вас? Голованова Марина. Как выписали? Да вы с ума сошли! Простите. Адрес ее домашний у вас есть? Хорошо, говорите, я запомню. И телефон. Все, понял. Спасибо.
– Поедешь?
– Дай машину, это в центре.
– Копытов! Отвези майора, куда скажет.
– Спасибо, Саня, – поблагодарил Беркутов уже на бегу.
– Удачи. Соседку твою я оформлю, не переживай. Потом в отделение загляни, хорошо?
– Конечно!
Беркутов сидел рядом с водителем и мысленно чертыхался. Ему опять предстояло объясняться с мамашей этой девочки. Он заранее знал, что и как она ему скажет. Опять он будет у нее виноват. Но какого черта она забрала дочь домой! В больнице – какая-никакая охрана. Хотя стоп! Она ж не знает, что дочери что-то может угрожать. А он, болван, занятый своими обидами, не сказал ей самого главного.
Глава 7
Машина притормозила возле подъезда. Беркутов заметил в окне первого этажа любопытное лицо. Старушка старательно всматривалась в него, пытаясь на глазок прикинуть важность гостя. Беркутов достал удостоверение, показал ей издалека красноту корочек и жестом попросил открыть ему входную дверь. Лицо исчезло. Через минуту щелкнул замок. Пролетев мимо едва успевшей прижаться к стене старушки, Беркутов побежал по лестнице, перепрыгивая сразу через пару ступенек. Нужная квартира оказалась на последнем, третьем этаже. Нажав кнопку звонка, Беркутов огляделся. На площадку выходили дверь еще одной квартиры и еще одна узкая дверка.
– У вас хобби такое, ходить по ночам в гости? – Галина в простеньком халатике стояла на пороге, не приглашая Беркутова войти. «Ну вот, начинается. Как с ней мужик живет?» – Беркутов невольно отступил назад.
– Мама, это же Егор Иванович! – раздался тонкий голосок Марины.
– Я в курсе, как зовут твоего спасителя. Пройдете?
– Да. Мне необходимо с вами поговорить. – Беркутов решительно отодвинул Галину и протиснулся в коридор.
– Со мной?
– С вами обеими.
– Егор Иванович, вот тапочки. – Марина явно пыталась загладить неловкость.
– Спасибо.
Тапочки были мужскими, размера так сорок четвертого. Беркутов, со своим «сорок первым», тут же ощутил себя пигмеем. «А муж у нас не из подводников», – подумал он с неудовольствием.
В большой комнате работал включенный телевизор. Марина щелкнула пультом.
– Егор Иванович, присаживайтесь, сейчас чай будем пить. Мам, я сделаю, ты сиди.
Беркутов молча уселся в кресло. Галина, словно потеряв к нему интерес, отвернулась к окну.
– У вас есть что сказать мне, пока дочь на кухне? – произнесла она куда-то в сторону.
– Нет, вам одной – нет, – он старался говорить сухо.
Марина вошла в комнату, катя перед собой сервировочный столик. Все так же молча Беркутов смотрел, как она расставляет чашки и вазочки с вареньем.
– Егор Иванович, я уже все рассказала маме про взрыв. Вы об этом хотите поговорить?
– И об этом тоже. Марина, ты хорошо рассмотрела того парня со свертком?
– Да, он довольно долго стоял около магазинчика. Меня уже опрашивали из прокуратуры.
– То есть ты его узнаешь сразу?
– Конечно. Странно, но он и не скрывался. Стоял у входа, справа. А очередь – слева образовалась. Да вы ж видели! Его что, не задержали еще?
– Нет. Но я думаю, что это дело дней. У меня к вам просьба, – он повернулся к Галине. – Постарайтесь, чтобы Марина не выходила на улицу. Пока.
– И когда это «пока» закончится? Как только вы поймаете этого террориста?
– Да. Но есть еще кое-что. Ей придется на время оставить свою работу. И не по причине взрыва.
Пока Беркутов вкратце рассказывал о погибших девушках, лицо Галины ничего не выражало. Марина, заметно напуганная, затихла в углу дивана.
– Егор Иванович, насколько велика вероятность, что я могу стать следующей жертвой?
– Достаточно того, что она есть.
– Хорошо. Спасибо, что предупредили. – Галина впервые посмотрела Беркутову в глаза. «Вот теперь я вижу, что она действительно испытывает нечто вроде благодарности. Но не факт, что сейчас вежливо не укажет на дверь», – уходить не хотелось. Мягкое нутро кресла обволакивало его уставшее от беготни тело, ноги в огромных тапочках то ли мужа, то ли еще кого перестали гудеть и ныть. Беркутов совсем не хотел чаю. Он хотел остаться в этой квартире, в этом кресле перед выключенным телевизором. Он даже прикрыл на миг глаза, чтобы четче представить себе эту картину – он будто бы дома. И совсем необязательно шевелиться и показывать всем, что ты их внимательно слушаешь. Просто сидеть в тапках и не думать вовсе. Беркутов открыл глаза. Видение рассеялось. На него смотрели две пары глаз: с испугом девушки и с насмешкой ее матери.
Призвав в помощь кого-то там, Беркутов с усилием поднялся. Нужно было еще показаться в отделении у Сани Кузьмина.
– А у меня сегодня соседку по квартире убили, Елизавету Маркеловну. Кот Фунт сиротой остался, – выпалил он неожиданно для себя.
Галина бросила на него удивленный взгляд.
– Что, опять террорист?!
– Возможно. В квартире сильно пахло газом, все краны на плите были открыты.
– Может быть, вам имеет смысл пока дома не появляться?
Беркутов неопределенно пожал плечами. Такая мысль ему не приходила в голову. Бояться за свою жизнь он не научился, переживая чаще за жизни тех, кто ему доверился.
Больше причин задержаться еще хоть ненадолго не было. Беркутов с сожалением вылез из полюбившейся обувки и надел ботинки. Выдавив из себя «до свидания», шагнул за порог. Дверь с мягким щелчком закрылась за его спиной.
Глава 8
– Мам, ну ты чего так с ним, а? – Маринка, как в детстве, потянула мать за рукав, чтобы привлечь ее внимание.
Галина молча отвернулась к окну. Вглядываясь в темноту, она будто пыталась найти там ответ на вопрос дочери. В их квартире давно уже не бывали мужчины, которых нужно было поить чаем и слушать. Мужья Ляли и соседки Даши не в счет. А этот майор, так уютно расположившийся в любимом кресле мужа, вытянув длинные ноги в тапках ее сына, вызвал неожиданно сильный приступ раздражения. И то, что он ее заставил испытывать хотя бы такие эмоции, ей активно не нравилось. Маринка, справедливо возмущенная ее откровенным хамством, своим вопросом невольно задела за живое. В их семье гостей принимали всегда с удовольствием, обязательно с чаем и пирогами. От этого человека исходило чувство беды. Он нес в себе угрозу. Чему – Галина и сама не могла бы внятно объяснить.
– Мам, не молчи. Егор Иванович жизнь мне спас, тебе все равно, что ли? Я б на твоем месте не знала как угодить, если б мою дочь!.. А ты волком на него смотрела, словно это он взрыв этот устроил! Он-то в чем виноват? – Маринка говорила быстро и громко, словно боясь, что мать может не услышать ее.
– Марин, отстань. Я просто устала. Время уже позднее для визитов.
– Ага! А когда тетя Даша с Бориным ночь-в-полночь заваливаются плюшки трескать, ты из постели вылезаешь!
Галина улыбнулась, вспомнив, с чего начались эти ночные посиделки. В тот день, когда соседку Дарью увезли в клинику рожать, она долго не могла заснуть. Ждала звонка Борина, совершенно забыв о том, что дети не всегда появляются сразу, как только будущую маму привозят в больницу. О схватках, которые длятся иногда больше десяти часов, она и не вспомнила. Звонок в дверь удивил ее. Натянув халат поверх пижамы, она подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Перед дверью качалась из стороны в сторону фигура в распахнутом пальто и обмотанном несколько раз вокруг шеи шарфе. Если б не шарф, который она вязала собственноручно, она ни за что не узнала б в этом пьянющем мужичке Дашкиного мужа. Распахнув дверь, она отошла в сторону.
Ввалившись в прихожую, Борин по инерции пролетел до противоположной от двери стены и уже по ней сполз на пол. При этом одной рукой пытаясь ухватиться за все, что попадалось по пути, а другой – разматывая шарф. На шум из своих комнат вышли Маринка с Никитой. Борин, глупо ухмыляясь, погрозил им пальцем. Маринка хохотнула. За ней засмеялся Никита. Кое-как сняв с Борина пальто, они доволокли его до кухонного дивана. Крепкий чай и десяток пирожков с мясом привели его в чувство. Галина думала, что Борин «обмыл» родившегося ребенка и поэтому задала вопрос – сколько весит дитя? На что получила довольно невнятный ответ, что дитя пока нет. Немая сцена, три удивленных лица с застывшим на них единственным вопросом, который все же рискнул озвучить Никита: «Дядя Леня, а чего ж ты так нализался?» Ответ всех поверг в шоковое состояние: «Мне страшно, и меня прогнали. До утра». Борин проговорил это почти шепотом, старательно округлив глаза для достоверности. Маринка прыснула в кулак, а Галина засмеялась в голос. Только Никита в недоумении таращился на Борина.
– Не ты ж, дядь Лень, рожаешь! – возмутился он.
– Вот! – Борин многозначительно поднял вверх указательный палец, обмотанный некогда белым пластырем. – Уж лучше б я сам! – сокрушенно добавил он.
