скачать книгу бесплатно
Латон кивнул и, мельком взглянув на новорожденного, вышел из операционной. Супруга, всё это время ожидавшая за дверью, бросилась к нему:
– Кто родился?
– Мальчик. Можешь зайти, взять ребёнка. Элпида мертва.
Посмотрев на серое лицо мужа, Аланта молча, вошла в операционную, где Термидион уже зашивал тело.
– Куда её?
– Не беспокойся, слуги уберут весь мусор. Тело сжечь.
Никос вручил Аланте вымытого и запелёнутого младенца:
– С рождением наследника!
Латон сидел у воды, там, где любил беседовать с Элпидой. Именно здесь им овладевала тихая грусть. Внезапно атлант вспомнил о предупреждении, которое сделала Элпида незадолго до смерти: он обещал возлюбленной, что переедет навсегда в Египет.
К ребёнку Латон был равнодушен: Аланта получила то, о чём мечтала. Через год супруги совсем отдалились: Латон объявил, что уезжает работать в Египет, возможно навсегда. Супруга только плечом повела.
Рано утром корабль отвёз его на материк. Атлант был на пути к Египту, когда с родной стороны появились чёрные тучи. Сердце дрогнуло, Латон резко развернул повозку: сынок, Аланта! До побережья слишком далеко, но он хлестал лошадей, что есть сил. Когда лошади пали, Латон бросил скарб, побежал. Вдалеке по небу носились обломки домов и деревьев. Через несколько часов, задыхаясь, достиг разрушенного стихией причала: мощная рябь несла к берегу куски цивилизации и трупы больших людей. Атлант, рыдая, упал лицом вниз. Цветущая Атлантида всего за сутки исчезла под водой.
Хищник
Выйдя из кухмистерской, городовой неспешно двинулся к набережной реки Фонтанки, где свернул к построенному несколько лет назад зданию цирка Чинизелли. Октябрьский туман держался над тёмными водами.
– Илья Ильич, – окликнул сзади знакомый голос.
Полицейский остановился и, широко улыбнувшись, протянул руку, подошедшему:
– Приветствую вас, Никита Петрович! Что нового в мире сыска?
– Видел афишу? Поволжский цирк на гастроли приехал. Да, вот же, на здании.
Городовой, глянув на ярко размалёванный плакат, протяжно свистнул:
– Ага!!! Снова Тигран!
– Эх, не удалось засадить в тюрьму, а ведь чую, – Сыщик стукнул себя кулаком в грудь, – и сердцем, и носом: убил, гад, свою жену, да на хищников списал.
– Как так?
– Как? Убил и в клетку бросил.
– Никита Петрович! Это ж кем надо быть! Невозможно и помыслить. – городовой покрутил большим и указательным пальцами ус.
– Помыслить невозможно, а на каторгу никто не хочет. Ты хоть видел этого Тиграна?
– Был на представлении год назад.
– А я, с Тиграном, как с тобой общался. Зверь, чисто зверь. Львы и тигры котята в сравнении с ним. Даже сейчас, вспомню допросы, мороз по коже. Бр-рр! Ну, я в кассу, супружница просит билеты купить.
– И я с тобой. На слонов посмотрю, на девчонку Леонелли, ах, до чего хороша!
– Дочка Тиграна. Это цирковая династия Львовых. Леонелли, – сыщик фыркнул, – взяли моду иностранцев из себя строить. А Лана Леонелли – красотка. Что ж, ты холостой, тебе можно и облизнуться.
Илья Ильич, смутившись, потупился
– Да я, так, девчонка ещё совсем.
В этот вечер Лана превзошла саму себя: все сложные и рискованные трюки под куполом цирка давались легко, безо всякого страха. Даже Тигран, крививший рот, стоя внизу возле кулис, не мог найти ни малейшей причины всыпать дочери. Под крики «браво» и бурные аплодисменты (ей трижды пришлось возвращаться на манеж, делать сальто и посылать зрителям воздушные поцелуи) она удалилась, неся охапку цветов. Затем объявили антракт, во время которого установят решётки вокруг манежа и проход для крупных хищников. Тигран спешно стал командовать рабочими. Девушка попыталась проскользнуть мимо отца незаметно.
– Дочь! – Окликнул Тигран, – подойди.
Сгорбившись от страха, девушка подошла:
– Да, папа.
– Хорошо выступила. Но, смотри, не дам себя позорить. Мы – династия Львовых-Леонелли! Поняла? – Крепкий кулак закачался перед носом юной гимнастки. Хмыкнув, кивнул на букет. – Поклонники? Ну, ну, жаль этот никчёмный силос в стакан не нальёшь и на хлеб не намажешь!
Ещё год назад их было трое в династической семье: отец – укротитель тигров и львов, мама – помощница супруга в постановке номеров на манеже, выступала с дрессированными мелкими собачками. Ну и она, Светлана, а коротко Лана, воздушная гимнастка шестнадцати лет от роду.
Год назад, вскоре после дня Покрова Пресвятой Богородицы маму убили хищники. Это случилось не во время выступления, а ночью. Жили они в комнатах при цирке, так как звери требовали ухода. А кто как не дрессировщик решится подойти вплотную к больному льву, тигру или коварной пантере?
– Не знаю, что ей понадобилось в клетке со львом, – прокомментировал тогда отец гибель матери.
События, связанные с гибелью мамы казались Лане противоречивым и страшным сном. Казалось, девушка что-то знает, только вспомнить не может. Полиция констатировала смерть по неосторожности, дело быстро закрыли.
– Эй, малохольная! – Грубо окрикнул отец, – заснула, что ли?
– Нет, папа, – Светлана сжалась под грозным взглядом.
– То-то, стой за клеткой, учись, Скоро будешь моей помощницей. Не смей возражать! А то плохо будет!
– Да, папа. Только цветы отнесу.
– Потом отнесёшь. Оставь за кулисами.
– Хорошо, папа!
Тигран издал недовольный рык.
– Вот дура-то! Кроме, да и нет, будто и слов не знает. Впрочем, и не к чему.
Девушка облегчённо вздохнула. Отец отработал номер чисто и изящно. Звери, огрызаясь, выполняли команды дрессировщика. Тигран в красно-чёрном, расшитом блёстками, костюме, подтянутый и стройный, приплясывая, изгибал торс, вызывая всеобщее восхищение: дамы визжали от восторга, когда он злил тигра, а потом ловко уходил от огромных клыков хищника. Конечно, это была игра, танец смерти, отрепетированный тысячу раз, но зрители верили. Лана знала, что после представления богатые дамы будут встречать победителя львов и тигров у выхода из здания цирка. А потом его повезут в карете веселиться, и возможно, он явится лишь под утро, пьяный и весёлый, чтобы завалиться спать до дневной репетиции. А потом снова выступление, и всё повторится. Она любила, когда после вечернего спектакля отец не оставался дома.
Содрогаясь от страха, девушка проходила мимо клеток с крупными хищниками, всякий раз вспоминая гибель мамы. Она видело то, что осталось от матери, но гнала от себя воспоминания, повторяя себе, как молитву, что это был сон. Но отца девушка боялась больше чем зверей. Первое время после трагедии отец был тихим и молчаливым, и дело закрыли, вынеся вердикт «Гибель по неосторожности». Прошло больше полугода. Однажды на манеже сцепились два тигра, их пришлось поливать водой из брандспойтов. Тигран пришёл в такую ярость, что забил тигра Расмуса до смерти. Директор труппы вызвал дрессировщика на «ковёр» и, пригрозив, что за любую следующую провинность вышвырнет Тиграна на улицу, наложил на артиста штраф.
Дрессировщик только ухмыльнулся:
– Пусть попробует! Всех зверей отравлю!
Конечно, слова артиста передали директору, но тот не отреагировал. Тигран продолжил выступления, и периодические порки животных для «профилактики».
Тем вечером дрессировщик сильно напился. Сидя за столом, налитыми кровью глазами наблюдал за дочерью, всё сильнее раздражаясь. Уловив злобный взгляд папаши, девушка хотела тихо уйти, но едва подошла к двери, отец хлопнул по столу кулаком:
– Куда?
– Меня звала Виолетта в гости.
– С каких пор ты дружишь с этой клоунессой?
– Эквилибристкой. Помнишь, она поддержала нас, когда мама погибла?
– И что? На твоей Виолетте негде ставить «пробы»: лахудра, одно слово. Не пойдёшь! – Отец подошёл к дочери и, одной рукой скрутил волосы на затылке Светланы. Ткнув девушке в нос кулак, пропахший табаком, прошипел прямо в ухо:
– Чуешь, чем пахнет?
– Да, папа, – прошептала несчастная.
– Спать иди!
Отпустив дочь, не удержался от веского подзатыльника. Шепча молитву, Лана легла в кровать.
Теперь он не допускал смертельных исходов, и ярость постепенно копилась, не давая полного удовлетворения. Вскоре у него появилась богатая любовница, Елизавета, которая после представления, иногда ожидала дрессировщика в шикарной карете. Муж Елизаветы, благотворитель купеческого рода, дослужился до чина личного дворянина, и соответственно супруга стала не купчихой, а дворянкой. Кстати, новопожалованный дворянин после представлений ожидал эквилибристку Виолетту в другой, более скромной карете там же, возле цирка. Супруги отправлялись в разные ресторации. А в ресторациях были номера, где гости могли свободно отдыхать.
Елизавета на время утихомирила любовника: Тигран, увлечённый новизной отношений, почти месяц не рычал на дочь. Потом всё стало, как раньше. Малейший повод, и глаза дрессировщика наливались кровью. Тигран бежал в трактир, напивался и затевал драку. Однажды избил пьяного работягу до полусмерти. Дрессировщика забрали в участок, откуда выкупила Елизавета.
Светлана ни во что не вмешивалась, надеясь, что когда-нибудь отца так отколошматят, что он станет тихим и робким. Она молила Бога и всех святых вылечить отца от дикой злобы и жестокости. Теперь девушка всё чаще вспоминала синяки и переломы у матушки, которые та объясняла своей неловкостью: то заденет дверной косяк, то на кромку льда упадёт, то с лестницы скатится. Когда отец бывал дома, Светлана сидела, как мышка в своей комнатушке, не встревая в скандалы родителей. Она ругала себя за трусость, но ничего не могла поделать с собой.
За неделю до окончания гастролей директор труппы объявил, что в ближайшее воскресенье артисты дадут четыре представления.
– Понимаю, тяжело, – добавил он, разводя руками, – но все хотят получить премии и привезти родным подарки из столицы. И вот, ещё, говорят, царская ложа выкуплена. Сам государь император будут с семейством. Уж, не подведите!
А в понедельник только вечерний спектакль, так сказать, прощание. Отдохнёте.
Лана прижала ладони к горячим щекам, и прошептав:
– О, Боже, я увижу самого императора, Александра Александровича! – бросила взгляд на отца.
Тигран ухмылялся, свысока поглядывая на артистов. Он увидел взгляд дочери, и, посчитав его наглостью, сдвинув брови, погрозил пальцем:
– Смотри не заглядывайся на императора и великого князя, Владимира Александровича! Сорвёшь номер – убью!
– Отец, точно император будут?
– Не знаю. Говорят, будут и великий князь, тоже. Наше дело чисто выступить, а уж, какая публика за билеты платит, не твоя забота. Уяснила?
– Да, папа. Всё же, император очень красив.
– Закончили обсуждение! – Объявил директор труппы. – Работайте.
Недовольно шепчась, артисты начали расходиться, лишь Тигран злорадно ухмылялся, мол, то ли ещё будет. Лана Львова волновалась, потому, что ей впервые предстояло быть на манеже с самого утра до позднего вечера. И не важно, сколько времени длится номер артиста, он обязан работать всё представление, потому, что всегда случается аврал.
– Нас хотят угробить. – Высказался жонглёр. – Четыре представления!!! Ужас!
– Ему бы и сказал. – Осклабился Тигран, – смелый только в кулуарах.
– Ты, Тигран, уже лишился премии. Вылететь хочешь?
– Ха! Дрессировщики тигров на улице не валяются. Пусть попробует.
– С твоим злобным характером. Сколько цирков сменил?
– Все мои. Можете трепаться дальше, овцы безмозглые, – он вышел.
– С таким хищником лучше не спорить, дорогой, – сказала жена жонглёра, – подумаем, как облегчить наш номер, чтобы спокойно воскресенье отработать. Бедная Ланка. Знаешь, ходят слухи, что не тигр убил жену Тиграна, а сам Тигран.
– Тише, дорогая.
– Тигран ушёл.
– Зато у стен есть уши. – Жонглёр пугливо озирался.
Стоявший за дверью Тигран прошептал:
– Не докажете, дело закрыто.
– За стенами цирка не спрячешься, мой робкий муж.
– Думаешь, боюсь?
Жонглёрша, вздохнув, пожала плечами:
– Даже сам директор побаивается Тиграна. Чисто зверь. Кое-кто был свидетелем…
– Молчи, глупая.
Жонглёр на цыпочках подкрался к двери. Дрессировщик распахнул дверь с другой стороны и встал на пороге, усмехаясь.
– Что тебе, Тигран? – спросила женщина.
– Мы тут номер обсуждаем – промямлил жонглёр.
– Пугливый у тебя мужик, Акулина. А вот сплетничать не хорошо.
– Нам надо идти, – Акулина потянула мужа за рукав.
– А я бы потолковал с тобой. Наедине, разумеется… – он пропустил чету жоглёров к двери. Те, убежали.
