Маньяк и тайна древнего русского клада

скачать книгу бесплатно


– Вот видите, – словно сбросив угнетавшую ношу, обрадованно выдохнул молодой человек, – я же говорил вам, что я здесь совсем не причем.

– Это ничего не значит! – резко оборвал его радостное волнение Герман Петрович, не желавший рассматривать никаких других версий и уже отчетливо различавший, как его недавнего подчиненного заковывают в наручники и как он плачущим голосом желает признаваться в совершении жестокого преступления, – ты же не простой какой-нибудь парень, гм? – он презрительно усмехнулся. – Ты все заранее продумал и прихватил с собою пару запасных штиблет – вот только-то и всего! Дойдя до дома, переобулся, после чего зашел внутрь и сжег преступную обувь в заранее затопленной печке.

– Однако? – в допрос, становившийся перекрестным, вмешался молчавший начальник УГРО, – Тогда, Гера, – Бесстрашный допускал с равнозначным сотрудником неофициальное, фамильярное обращение, – высказанное предположение серьезно разнится с твоими же доводами, приведенными несколько ранее: ты утверждал, будто бы в дом парень не заходил, а сразу же отправился по твоему телефонному вызову, да и избу-то мои ребята осмотрели очень внимательно, и, можешь поверить, печка оказалась нетопленной. Как ты теперь объяснишь непонятный поворот своих же собственных мыслей?

– Все очень просто, – не желал сдаваться упрямый поселковый начальник, считавший личное мнение единственно правильным, – он уничтожил ее каким-нибудь другим, более хитрым, способом.

– Каким? – не унимался Алексей Николаевич, пытавшийся если и не защитить предполагаемого преступника, то хотя бы вынудить Карелина не мешать проведению следственного мероприятия и не озвучивать нелепые, не подкреплённые фактами, версии.

– Ну-у, я не знаю, – развел руками Герман Петрович, – если не сжег, тогда куда-нибудь непременно спрятал… Я думаю, мы за тем здесь и собрались, чтобы все подробно выяснить; а вы тут словно в адвокаты к «подленькому мерзавцу» набились – только и делаете, что защищаете его да оправдываете. И только я один пытаюсь подвести кровавого преступника говорить чистую, суровую правду.

– Хорошо, – ивановский подполковник посчитал, что просто обязан вмешаться в бесполезный разговор, никчёмный и бестолковый, – если кто не знает, никаких ботинок, бывших обутыми на преступника в момент убийства, не удалось обнаружить даже с помощью поисковой собаки, которая, кстати, вместе с местным экспертом, и вплоть до настоящего времени, продолжает работать на месте происшествия, где они осуществляют поиски дополнительных доказательств. Говоря о нас, давайте наконец начнем допрашивать юношу непосредственно по существу его незавидного положения.

– Как хотите, – махнул рукой начальник поселкового отделения, возвращаясь на прежнее место и принимая безучастное выражение, – в старые добрые времена никто бы не стал с «плаксивым подонком» сюсюкаться, а вмиг бы развязали ему язык и заставили бы говорить «необходимую» правду; противно смотреть, во что превратили доблестную милицию.

Он еще несколько секунд поворчал, вспоминая заслуги давно минувшего времени, после чего все-таки замолчал, предоставив остальным сотрудникам возможность вернуться к недавней беседе, прерванной в связи с его неугомонной и неуемной активностью. Ивановский оперативник, очевидно осознав, что в присутствии неординарного человека, каким являлся Карелин, нормального допроса просто-напросто не получится, решил перейти к его основной фазе и наконец-таки подключить испытуемого сотрудника к детектору лжи.

– Ты сказал, Денис, что согласен пройти полиграф, – уточнил он пожелание, высказанное чуть ранее, – твое решение не изменилось?

– Нет, – с готовностью откликнулся Градов, искренне желавший закончить неприятную, отвратную процедуру и, по крайней мере, склонить «чаши весов» либо в ту, либо в другую сторону, – я буду рад развеять все накопившиеся сомнения.

Сазонов уже начал закреплять на теле неоперившегося юнца необходимые для проводимого исследования электрические контакты, и даже включил вычислительный аппарат, намереваясь задать первые, тестирующие вопросы, как во входную дверь нетерпеливо стали стучать. Почти сразу, не получив ничьего разрешения, она широко распахнулась, и на пороге возник моложавый, худощавый сотрудник, одетый в сержантскую форму, который возбужденным голосом отчитался:

– Вас срочно вызывают «наверх», – сказал он, имея ввиду руководство, – велено пока прекратить любые допросы.

Как водится в таких ситуациях, сотрудники, приносящие недобрые вести, сами ничего толково не знают и в подробные объяснения не пускаются, но всем своим видом показывают, что порученное им дело настолько важное, насколько им ни в коем случае не стоит пренебрегать. Полагая, что случилось нечто крайне серьёзное, трое старших офицеров понимающе переглянулись, в силу заведенной традиции, выспрашивать у посыльного ничего не стали, а избавив «провинившегося» сотрудника от закрепленных проводков, отвели его обратно в узкую камеру, после чего тут же отправились исполнять нежданное приказание.

Не понимая, что могло приключиться сверхординарного, срочного, что послужило причиной, по которой прервался чрезвычайный, архиважный допрос, Градов, оставшись один, забеспокоился еще больше. «Уж лучше бы побыстрее всё разрешилось, – думал он про себя, – и пришли бы к какому-нибудь решению, чем мучить меня и беспрестанно тиранить, – эта сомнительная неясность угнетает хуже всего». Невесёлые, если не прискорбные мысли промелькнули во встревоженном мозгу изначально, но постепенно они пустились в совершенно ином направлении. «Хотя, с другой стороны, – вдруг стало «свербить» в его голове, – зачем их могли так резко позвать к вышестоящему руководству? Очевидно, появились какие-то серьезные обстоятельства, касающиеся непосредственно моего неоднозначного дела. Скорее всего, они нашли ботинки преступника. Хм, если те были спрятаны в моем доме, то тогда «подстава» будет просто конкретная! И вот здесь я, безусловно, пропал, потому что в настоящем случае не надо будет никаких признательных показаний – неоспоримые доказательства окажутся налицо, и, соответственно, отпадет насущная необходимость тестировать меня на каком-то детекторе лжи; нет, меня попросту оставят в занимаемой камере, а сами пустятся быстрее сшивать уголовное дело и оформлять законное задержание. Последняя процедура мне отлично известна – сам не раз уже подвергал ей закоренелых преступников! – и теперь от меня уже ничего не станет зависеть».

В этот момент дверь его камеры с грохотом распахнулась, и на пороге возник улыбавшийся начальник уголовного розыска, который шутливым тоном развеял любые сомнения, способные возникнуть у унылого подчиненного:

– Все, Денис, давай собирайся на выход – и непременно с вещами!

Отданное приказание могло означать лишь одно: у оперативников появилась достоверная информация, полностью его оправдавшая и очистившая перед остальными сотрудниками. Так в действительности, по сути, и получилось. Бесстрашный сразу же повел молодого сотрудника в лабораторию экспертов, где Кубаев Андрей поведал им получившиеся однозначные выводы:

– Сегодня с утра, по приказу высшего руководства, я снова отправился осматривать место вчерашнего происшествия, а заодно и жилой дом, к которому привели следы безжалостного маньяка-убийцы. Еще со вчерашнего дня меня не покидало странное ощущение, точно что-то мы недоделали либо недосмотрели. Словом, меня не оставляла навязчивая идея, будто убийца дошёл до твоей избёнки, – он взглядом кивнул на Градова, – а затем словно бы испарился каким-то неведомым образом, не оставив никаких дополнительных отпечатков, не ведших ни внутрь помещения, ни куда-то в другую сторону. Меня терзали смутные подозрения; я стал осматривать близлежащую территорию, изучая ее более детально, и знаешь: к каким выводам я в конечном итоге пришел?

– Нет, – честно признался младший оперативник, с огромной надеждой поглядывая на опытного специалиста-эксперта.

– Так вот, обходя запущенную территорию, я перешел на смежное, примерно похожее, захолустье, и какого же было мое удивление, когда на расстоянии не менее чем ста двадцати метров от формальной точки, где обрывается след, я вдруг обнаружил его продолжение и сразу же понял – нет ничего удивительного, что поисковая собака его на столь приличном расстоянии враз потеряла! И вот тут меня осенило: приусадебный участок избушки, где тебе довелось поселиться, густо порос различными плодовыми насаждениями, отстоявшими друг от друга совсем на незначительном удалении. На что же пошел «наш» хитроумный преступник, чтобы окончательно спутать нам карты? Спокойно подойдя к неогороженному дому, он забрался на одну из раскидистых яблонь, а далее, уподобившись пронырливой обезьяне, стал перебираться по близлежащим деревьям, проявляя чудеса небывалой ловкости и двигаясь до тех пор, пока не достиг соседнего дома. Я прямо сейчас отчетливо вижу, как он спускается вниз и злорадно посмеивается. Дальше – что установлено еще и кинологической службой – подозреваемый преступник спокойно дошел до шоссейной дороги, сел в оставленный у обочины автомобиль классической модели «Жигули», а оттуда отправился в неизвестном нам направлении.

– Кроме того, – вдруг вмешался в проводимое разъяснение начальник уголовного розыска, – за истекшие сутки нам удалось с совершенной точностью выяснить, что два убийства, аналогичные по свойству и содержанию, произошли в две тысячи восемнадцатом году на территориях соседних областей, Владимирской и Нижегородской, причём как раз в тот самый момент, когда ты изволил проходить срочную военную службу; тем самым ты сумел создать себе неоспоримое алиби о полной непричастности к обоим похожим случаям.

– Правда? – удивленно и чуть не плача воскликнул Денис, не помнивший себя от радости, что ему вроде бы как совсем безобидно удалось избежать и страшного, и стойкого подозрения (успев немного познакомиться с повсеместно принятой системой доказывания, где улики собирали в том числе и такие люди, как Герман Петрович Карелин, он совсем не исключал потенциальной возможности, что понесет наказание за чудовищное деяние, которого, по сути, не совершал).

– Истинная, – подтвердил Бесстрашный, незримо посмеиваясь в усы, а в душе не без оснований восторгаясь, что ему удалось отстоять очернённого подчиненного и не позволить административной машине перемолоть его словно никчемное, ни к чему не пригодное, существо, – только я не знаю, как ты будешь дальше работать с Карелиным? Может, тебе перебраться в райцентр? Здесь и технических условий побольше, да и сама работа поинтересней.

– Возможно, действительно так будет лучше, – согласился младший оперуполномоченный, на собственной шкуре испытавший деловую безграмотность и преднамеренную предвзятость, прочно укоренившиеся в характере поселкового подполковника, – только вначале мне надо вычислить отъявленного мерзавца, бесцеремонно меня подставившего, а уже потом решать с переводом.

– Хорошо, – на стал настаивать Алексей Николаевич, прекрасно понимавший, какие бури бушуют в характере молодого сотрудника, – я тебя понимаю, только с нынешнего дня ты выходишь из подчинения Карелина и переходишь в мое личное ведение – с руководством я сам «обрешаю» – и находишься в Нерше как бы в командировке. Вечером ежедневно будешь мне делать доклад, какие мероприятия провел за истекшие сутки и какие планируешь на дальнейшие.

Едва он договорил, дверь экспертной лаборатории привычно широко распахнулась, и в помещение вошел все тот же самый сержант, несший службу в качестве помощника дежурного по отделу, и, запыхаясь, промолвил:

– У нас очередное убийство, и опять на территории вашего населённого пункта, – кивнул он на Градова, – так что немедленно собирайтесь на оформление особо тяжкого происшествия.

– Я ночью был в камере… – невольно вздрогнув, вдруг почему-то сразу же уточнил юный оперативник, по телу которого пробежала неприятная дрожь, не предвещавшая ничего благоприятного либо хорошего.

– Мы это знаем, – озадачился и Бесстрашный, еще минуту назад казавшийся неподдельно веселым, и незатейливо, в свойственной ему обычно манере, строго распорядился: – Все, нечего здесь сопли «жевать»; быстро собираемся – и то?тчас на выезд!

На сборы ушло не более десяти минут, и Градов, так и не подкрепившись, прыгнул в прославленный «уазик» начальника уголовного розыска, где уже находился Карелин. Едва нужные люди собрались, разносторонняя троица устремилась осматривать очередное место жестокой, бесчеловечной расправы. К слову сказать, когда Денис запрыгнул на заднее кресло, Герман Петрович, повернулся с переднего сидения и злобно, словно поганый уж, прошипел:

– Даже не надейся, «хитрющий паскудник», я все равно тебя выведу на «чистую воду» и твои бездушные преступления окупятся должной сторицей. Ты, наверное, думаешь: ага, вот вам новый труп, а я в это время спокойненько в камере был. Так знай: я обязательно вычислю твоего второго сообщника и сам лично застегну на ваших руках стальные наручники.

Непримиримое поведение и произнесенные обвинения яснее-ясного давали понять, что поселковый начальник окончательно уверился в навязчивой мысли, что беспощадным маньяком является не кто иной, а именно подчиненный ему сотрудник, и ничто на всем белом свете не смогло бы разубедить его в укоренившемся наваждении. Бесстрашный забирался в машину как раз в тот момент, когда Карелин заканчивал злобную фразу, наполненную непоколебимым, неисчерпаемым убеждением; взглянув на помрачневшего, все больше впадавшего в отчаяние, молодого оперативника, он одарил подполковника неприветливым взглядом и грубо заметил:

– Оставь его, Гера, в покое. Если же ты настолько недальновиден, что продолжаешь его считать причастным к свершившимся преступлениям, то мы оставим надуманные мысли исключительно за тобой – что ж поделать? – только обзаведись, пожалуйста, вескими доказательствами, а не обвиняй никого голословно, как ты всегда поступаешь, предпочитая признательные показания из мнимых преступников выбивать, а не добывать весомые улики более профессиональными и законными способами; одним словом, есть что по делу – высказывай, а нет – оставляй-ка парня в покое. Кстати, тебе он больше не подчиняется: я договорился с главным начальником и его передали в мое непосредственное и полное подчинение.

– Вот поди и найди ему тогда помещение в моем городке, где он дальше, после всего случившегося, будет работать, – неприветливо фыркнул Карелин, отвернув к окошку напыщенную, злую физиономию, – а я его в свой отдел не пущу.

– Это не твой отдел, – неприветливо ответил Бесстрашный, одновременно заводя машину и выводя ее на проезжую часть, – и никто тебе не давал права распоряжаться им как собственным – надо?! – я быстренько и этот вопрос «обрешу» с руководством.

– Да? – вдруг резко повернулся к майору Герман Петрович. – Может быть, и командовать туда поедешь? Чего уж там говорить, забирайте у меня всё и тогда посмотрите, что вас ожидает, если меня там не будет… вмиг район захлестнет дикая, лихая преступность, потому что только – я! – единственный, способен сдерживать её на положенном уровне.

С непробиваемой, твердолобой самоуверенностью и излишней самовлюбленностью спорить было бы глупо да и попросту бесполезно. Однако Алексей Николаевич тем и славился, что никогда никому не уступал и всегда умел постоять как за себя самого, так в точности и за других, небезразличных ему, людей. Подтверждая несокрушимую твердость натуры, он тут же осадил своенравного офицера, бросив ему короткую реплику:

– Скажут – поеду, и тебя там «подвину» – и в этом даже не сомневайся!

Дальнейший путь проходил в многословном изъявлении Карелиным достигнутых им славных заслуг: во-первых, что он на протяжении – стольких! – лет отдает все силы борьбе с районной преступностью и на вверенной ему территории смог добиться неповторимых по достижениям результатов; во-вторых, что у него практически все противоправные действия всегда бывают раскрытыми; в-третьих, что он единственный в своем роде и без него всё сразу погибнет, а вышестоящие начальники не раз пожалеют, что не ценили незаменимого, опытного, грамотного руководителя. Его душевные излияния походили на старческое бурчание, и ни Бесстрашный, ни Градов на них особо не реагировали, прекрасно осознавая, что в чем-то он по-своему действительно прав: преступные элементы его боялись, а где-то и нехотя уважали, потому что он мог и приструнить, и призвать к порядку любого, даже неподдающегося никакому воздействию, «отморозка»; именно за приведенные неотъёмные качества и держали на полицейской службе высокомерного, деспотичного и сумасбродного человека, поручив ему самую проблемную местность, изобиловавшую бездушными убийцами, беспринципными грабителями, серийными насильниками и прочими негодяями.

Наконец, через сорок минут скоротечной езды, они прибыли в небольшой запущенный парк, некогда облюбованный отдыхавшими жителями поселка. В нынешнее время там настолько поросло всё высокой травой и густыми кустарниками, что было удивительно, как вообще здесь умудрились что-то найти (хотя в апреле месяце, казалось бы, не так уж и странно, ведь высохшая трава примята, а новая листва еще не «оперилась»). В первую очередь встал вопрос о давности обнаруженного покойника. Как раз таки на спорное обстоятельство и посчитал необходимым указать неугомонный подполковник Карелин:

– Еще не факт, что очередной мертвяк находится здесь лишь текущие сутки, так что твое хлипкое алиби, Градов, рассыпается словно мелкий придорожный песок. Позаботься-ка теперь лучше о знающем адвокате, потому что никакой Бесстрашный тебе уже не поможет.

Он не смог удержаться от угрожающей реплики, ведь признать то очевидное обстоятельство, что он позорно ошибся, – для него считалось просто недопустимым. Именно через его ослиное упрямство многие люди уходили отбывать тюремное заключения за преступление, которого вовсе не совершали. Когда ему указывали на предположительную промашку, Герман Петрович говорил всегда только одно: «Нет людей целиком невиновных – есть наша плохая работа, а если человек не совершал именно преступления, за какое его посадили, то он непременно сотворил что-то ещё гораздо более худшее; но мы про его гнусные проделки пока не узнали. Так что пусть идет посидит; уверен, что закрытое учреждение убережет его от последующих неправомерных и необдуманных действий». Что в таком случае делать с людьми, из-за его упрямой беспечности избежавшими уголовной ответственности, Карелин в дальнейшем не уточнял, всегда предпочитая сразу же менять основную тему ведомого разговора.

По прошествии десяти минут активного изучения близлежащей местности, поиски трупа положительных результатов так и не дали. Все уже начинали склоняться к мысли, что поступивший звонок может быть липовым, так как в дежурную часть позвонил неизвестный, который, не назвав истинного имени, обозначил примерное месторасположения, где находится мертвое тело, и не стал распространяться о конкретных координатах; возможно, он преследовал какую-то тайную, нехорошую, коварную цель. Когда все уже начинали подумывать, что случилась чья-то глупая шутка, словно повинуясь какому-то странному стечению обстоятельств, на изуродованный труп, истерзанный немыслимым и самым жестоким образом, наткнулся аккурат молодой сотрудник, отстоявший от Бесстрашного, шедшего неподалеку, на расстоянии каких-нибудь десять метров; он сразу же сделал резкую отмашку, возвещавшую об ужасной находке. Остальные участники расширенных поисков немедленно оставили первоначальные направления и приблизились к молодому оперативнику; как и в прошлый раз, они ужаснулись той невероятной жестокости, с какой маниакальный убийца измывался над очередной, умерщвлённой безжалостно, жертвой.

Судя по формам, ею оказалась молодая, красивая девушка. Она лежала на спине, выставляя на общее обозрение прелестные, сочные формы. Некогда модная одежда, состоявшая из коричневой болоньевой куртки, украшенной капюшоном и всевозможными блестевшими женскими штучками, короткой матерчатой юбки, плотно облегавшей широкие бедра, и черных однотонных колготок, на момент осмотра была основательно потрепана, а некоторыми местами болталась разодранными клочками; как и в первом случае, обуви не было. Опять создавалось впечатление, что прямо через носимые вещи в тело красавицы вгрызались чьи-то прочные, невероятно острые зубы; поврежденные в интимном месте колготки и разорванная юбка не оставляли сомнений, что над умершей совершено половое насилие; подобно давешнему эпизоду, имевшему место в лесу, сердце было вырезано из вскрытой груди, а голова отделена от изувеченного, когда-то прекрасного, туловища; крови, всегда сопутствовавшей не в меру жестоким действиям, на земле практически не было, а виднелась она лишь на дранной одежде. Последнее обстоятельство навело начальника уголовного розыска на вполне очевидные размышления:

– Ее убивали не здесь, а где-нибудь в другом месте, сюда же ее привезли уже полностью мертвой; также было и в первом случае. Тогда я еще засомневался, думая, что «вчерашнюю» умертвили где-то поблизости, а потом оттащили мёртвое тело в другую сторону, чтобы получше запутать следы; но теперь мне более чем ясно, что пытает их изощрённый маньяк в каком-то отдаленном убежище. В том же надёжном укрытии он совершает половые акты, отделяет необходимые органы, а от ненужных останков попросту избавляется, вывозя их куда подальше. С первой девушкой он прошел долгий путь от машины – которую «бросил» недалеко от временного жилья молодого оперативника – а затем перепутал нам зачем-то всю предварительную картину, проложив «дорожку» от места оставления трупа и до самого его дома. Почему он так поступил? Ответить пока затруднительно; вероятно, где-то, Денис, ты пересекся с ним в каком-нибудь нехорошем смысле, и теперь он желает тебе взять да и попросту отомстить. Как изворотливый «монстр» поступил на этот раз, покуда сказать не могу: надо дождаться заключения кинологов и эксперта, и тогда уже можно будет делать какие-то выводы, как именно повел себя изобретательный, мерзкий убийца. Как «старый» оперативник предположу, что, судя по следам классических «Жигулей», которые я видел на подъездах к лесопарковой зоне и которые оставлены не долее чем нынешней ночью, в коварных задумках маниакальный убийца изгалялся не слишком и сильно.

Офицер говорил сухо, грубо, цинично, констатируя лишь очевидные факты. Присутствовавшие сотрудники понемногу начинали привыкать к ужасным, истерзанным трупам, оставляемым бездушным губителем, вследствие чего их жуткий вид больше ни у кого не вызывал противоречивых чувств, одновременно наполненных бессильным негодованием, отвратной неприязнью и сдержанным омерзением. Все трое полицейских спокойно взирали на истерзанное де?вичье тело, изучая его как искомый предмет, способный указать изначальный путь, ведущий к поимке безжалостного подонка-маньяка. Даже Карелину с его непримиримым высокомерным упрямством возразить было нечем, ведь и он видел отпечаток все тех же самых протекторов, отменно запечатленных на краю парковой полосы, – аналогичные были оставлены недалеко от дома Дениса Градова (так или иначе, они представлялись на обозрение всех сотрудников и внимательно ими впоследствии изучались). Вместе с тем он решил придерживаться занятой позиции до конца, выразив её грубоватым, недовольным бурчанием:

– Все равно никто меня не разубедит, что новый труп не подкинул сообщник Градова. Увидев, что он попался, второй подельник решил сделать «ход конем» и отвести от первого сообщника первоначальное подозрение – вот вы все и «купились», и теперь идете на поводу у «хитровыделанных» преступников. Молодцы! Дали им превосходный повод над вами хорошенечко посмеяться.

Высказанная фраза считалась поистине глупой, но Герман Петрович либо, и правда, ничего не понимал, либо отчаянно делал вид, что и сам верит в ту несусветную ересь, какую теперь утверждает. Устав его хоть в чем-то разубеждать, Бесстрашный решил оставить последнее несуразное замечание без добросовестного внимания, тем более что подъехала оперативная группа, и всем пришлось включиться в основную работу. Пока следователь и эксперт фиксировали основные следы жесткого преступления, все остальные сотрудники обследовали ближайшую территорию – в поисках других доказательств либо полного исключения их предположительного наличия. Кроме перечисленных мероприятий, необходимо было опросить законопослушных, ответственных граждан, чьи жилища располагались в непосредственной близости и примыкали к лесистой посадке. Однако, как нетрудно догадаться, тщательно организованные долгие поиски никаких положительных результатов в итоге не дали, а старательные исследования криминалистов (в том числе и кинологов) дополнительно подтвердили то первоочередное предположение, какое недавно высказал начальник уголовного розыска, – жестокий маньяк-убийца, не оставив никаких следов, указывавших на личность, словно бы растворился, укатив в незримом, неведомом направлении.

Глава VI. Охота на девушку началась

Вацек, в голове которого настойчиво укоренилась мысль, что дочка покойного Елисеева Димки непременно должна знать унесенную отцом в могилу страшную тайну, раздражённое нетерпение проявлял не в меру обычного.

– Буйвол, – заявил он, придя к определенному выводу, – «седлай коней», – подразумевал он скорые сборы в дорогу, – мы отправляемся к больнице ветеранов войн, где сейчас находится наша некогда потерянная девчушка, определенно желающая, чтобы мы обязательно порадовали ее благим посещением, – преступник гнусаво хихикнул, предполагая, что чёрная шутка у него получилась, – мы должны любыми путями вырвать у нее томительный древний секрет, который не дает мне покоя с того самого времени, когда наш старый босс неосторожно распорядился расправиться с ее неразумным папашей. Знай я тогда все обстоятельства дела – мы бы с тобой давно жили как короли, и ни в чем не нуждались.

Копылин хотел было опять возразить, что они и так не испытывают никаких материальных трудностей, но, вспомнив, что недостаточно еще оправдался в глазах зловредного друга, предусмотрительно решил отмолчаться.

– Я готов, как и всегда, – ответил он на слова грозного бандитского предводителя, но в ту же секунду (сам не осознавая зачем?) решил проявить к опасному делу более расширенное внимание: – А почему ты предпочитаешь отправиться в больницу лично? Насколько я помню, обычно грязную работёнку ты поручаешь либо мне, либо нашим «браткам»?

– Все очень серьезно, – понижая голос до полушепота, пустился в разъяснения осторожный предводитель регионального криминала, – и я не хочу, чтобы о затеваемом деле смог кто-то лишний проведать – зачем нам ненужные конкуренты? Кроме того, ты должен отчетливо понимать, что мы имеем дело с отъявленными подонками, которые, не задумываясь, тебя продадут, перепродадут, в конечном счёте убьют, а затем и выбросят, если предложат хорошую цену.

– Что верно, то верно, – нехотя согласился извечный подельник, как никто другой знавший, с каким скользким контингентом им зачастую приходится иметь дело.

Вацек собрался за каких-нибудь десять минут и, легкой походкой проходя мимо неизменного большого помощника, в тревожном ожидании снова усевшегося на диван и продолжавшего изображать, что увлечен активным просмотром плазменного экрана, махнул ему рукой, приглашая следовать за собой. На важное, по его мнению, мероприятие он оделся по старой привычке, оставшейся с лихой молодости и сохранившейся за ним с отчаянных «девяностых», – в удобный, не стеснявший движений, спортивный костюм, коричневую кожаную куртку, надвинутую на глаза «бандитскую кепку». Всем угрожавшим, воинственным видом Валерий показывал, что в неукротимом, ежели не маниакальном стремлении он готов к любым испытаниям, в том числе и непродуманным, и безжалостным; ярким подтверждением служил небольшой бугорок, выпиравший с левой части хлипкого туловища и без сомнения дававший понять, что там скрывается огнестрельное, боевое оружие. Копылин, не привыкший к строгим мужским одеяниям, по укоренившейся привычке одевался в предметы, больше подходившие для активного занятия спортом, чем для ведения серьезных переговоров; поверх него неизменно находилась просторная куртка, как и положено, изготовленная из кожи, а внушительными размерами еще отчетливее подчеркивавшая огромные формы (обладателю она полюбилась за наличие множества всевозможных карманов, а самое главное, превосходную способность надежно скрывать всегда имевшийся при нем «восьмизарядный» ТТ).

Как и надлежит главе всего бандитского общества Ивановской области, Босс жил в огромном особняке, располагавшимся в спальном районе, носившим простонародное название Сортировка и находившимся практически за чертой регионального города. Касаясь его описания, следует отметить, что он являл из себя трехэтажный дворец, состоявший из множества комнат: на втором этаже обжились его преданные телохранители, готовые по первому зову хозяина броситься как в любую «стрёмную» авантюру, так и самую опасную, жестокую бойню; первый этаж снабжался огромной залой – в ней проводились приемы, или попросту сходки, а также осуществлялся ежедневный моцион, направленный на потребление пищи (там же, но уже в небольших помещениях, ютилась прислуга); на всем третьем этаже располагался лично хозяин, выделивший верному Буйволу небольшую каморку, считая его одним из самых надежных людей и справедливо полагая, что будет намного лучше, если тот всегда будет находиться от него в непосредственной, шаговой близости. Как раз по столь незамысловатой причине (когда хозяин роскошных апартаментов осуществлял свой утренний туалет) огромный бандит и восседал в помещении, предназначенном у главного ивановского преступника для недолгого, вечернего отдыха. Хорошо поняв – что именно! – означает выразительный жест Валерия, он моментально вскочил со занимаемого удобного места и последовал за умным, дотошным хозяином, не задумываясь отправляясь навстречу ожидающим их впереди рискованным приключениям.

На улице толпились многоликие сподвижники, давно уже собравшиеся и в нетерпении ожидавшие дневных поручений, коими решит их озадачить преступный руководитель, никогда не оставляющий никого без «грязной работы». Как и обычно, они хотели вытянуться по струнке, но так и остались стоять, ошеломлённые, когда увидели властного босса, выходившего из коттеджа в непривычном для всех одеянии (последние лет десять Вацек одевался исключительно в дорогие костюмы), и выглядевшего (принимая во внимание его небольшую комплекцию) несколько несуразно. Видимо, верховодившего бандита мало заботило то негативное впечатление, какое он произвёл непривычным, умалявшим достоинства, видом; словно и не замечая их недоумённого вида, он, как и всегда, резкими, отрывистыми фразами грубо распорядился:

– Сегодня у всех выходной! Можете использовать свободный день по личному усмотрению; но всем быть на связи – мало ли зачем можете мне понадобиться?

Ошалелые подручные люди непонимающе стали переглядываться друг с другом, а главный преступник, не пускаясь в подробные разъяснения, молча проследовал к массивному внедорожнику; состроив недовольную физиономию, он занял привычное пассажирское место. Обыкновенно Иван всегда усаживался сзади, но сейчас (поскольку они не брали с собой водителя) ему пришлось устроиться на переднем, водительском кресле. Поняв поведение зловредного хозяина и, в то же самое время, давнего друга, как молчаливое приказание отправляться, Копылин легко запустил прогретый двигатель и стал выводить машину за металлические ворота, снабженные электромеханической системой открытия. Мягким накатом, шуршавшим по асфальтированной дорожке, через несколько секунд они оказались на основной дороге, после чего бездумный громила мгновенно прибавил газу, устремляясь к пункту назначения, выбранному чуть раньше продуманным предводителем.

На подъездах к больничному госпиталю, когда водитель собирался подогнать автомобиль напрямую с переднего входа, Валерий, напряженно размышлявший о чем-то насущном, вдруг неожиданно отвлекся от занимавших раздумий, недовольно поглядел на глупого друга, неразумно управлявшего транспортом, и зловеще так, полушепотом, прорычал:

– Ты чего, Буйвол, вообще с дуба рухнул? Ты что, приступом собираешься брать областную больницу? Как ты с переднего входа сможешь выкрасть интересующую деви?цу?

– Но я подумал, – неуверенно попытался Копылин разъяснить поспешное поведение, – что мы приехали сюда просто-напросто выяснить: здесь ли находится девушка?..

– Ага, – резко оборвал его худощавый, тщедушный и небольшой человечишка, – и справиться о ее самочувствии?! Ты совсем, что ли, тупой или только всегда притворяешься? На кой, спрашивается, «хрен» она нам нужна в больнице? Как ты здесь собираешься у нее выведать хранимые тайны? А самое главное, кто тебе позволит её хорошенечко «потиранить»? Одномоментно налетят наши «меньшие братья» в красных погонах, а потом полдня уйдет, чтобы вначале объяснить им, что ты не «гималайский верблюд», как было, скажем, в том знаменитом ролике, снятом в далеких «шестидесятых».

– «Затормозил», извини, – искренне признался большой человек, с легкостью управлявший иностранной машиной и продолжавший гнать ее перед самым фасадом больницы, но уже на значительно заниженной скорости; мысленно он раздумывал, что именно предпримет непредсказуемый предводитель и куда ему следует двигаться дальше, вслух же простодушно сказал: – Я только предположил, что раз она после тяжёлой аварии, то наверняка находится в бессознательном состоянии, а значит, что нам толку от нее – от бесчувственной?

– Сразу видно, что тебе не дано стратегически мыслить, – самодовольно ухмыльнулся кичливый бандит, не скрывая презрения, – мы быстрее-быстрого приведем ее в чувство – даже не сомневайся! – а вот тогда, учитывая ее беспомощность, общаться на откровенные темы с ней окажется много проще… да и время пытки значительно сократится, – здесь Вацек резко прервался, а повысив голос, грубо скомандовал: – Давай уже заворачивай!

Они как раз достигли Пограничного переулка, и звероподобный мужчина, управлявший машиной и давно ожидавший примерно чего-то такого, успел вовремя среагировать и успешно повернул в указанном направлении. Вместе с тем он не упустил представившейся возможности вновь проявить небывалую осведомленность и удивительные чудеса логической мысли (как не покажется удивительным?), тут же сообразив, что именно намеревается предпринять невзрачный, зато предприимчивый спутник:

– Если ты, Босс, собираешься проникнуть туда с заднего входа, то я бы тебе не советовал.

– Это почему ещё? – выразительно усмехнулся Валерий, превосходно догадываясь, в чем верный товарищ желает предостеречь.

– Потому что, – пустился в разъяснения огромный верзила, проезжая мимо опущенного шлагбаума, – как ты сам видишь, вход туда закрыт и неплохо охраняется; следовательно, нас туда, уж точно, не пустят.

– Интересно, «…твою мать»? – не удержался маленький, но слишком опасный человек от пренебрежительной матерщины. – Давно ли мы стали спрашивать чьего-нибудь разрешения?

Вспоминая былые девяностые годы, где они никогда не церемонились и в таких, и в подобных им случаях, Копылин сообразил, что злобный предводитель имеет ввиду, и, печально вздохнув, с нескрываемой грустью, отчетливо осознал, чем в ближайшее время им вновь представится заниматься. Тем временем Валерий, высмотрев, что ему было нужно, и, несомненно, приняв какое-то неординарное решение, выходящее за рамки обычных понятий, грозно распорядился:

– Давай разворачивай и подъезжай к самым больничным воротам.

Конечно же, он имел в виду разноцветный шлагбаум, и звероподобный детина хорошо его понял – он направил управляемый автомобиль к небольшой кирпичной будке, возле которой был установлен подъемный механизм, преграждавший путь во дворовое расположение травматолического лечебного заведения.

– Застукают ведь?.. – печально предположил большой человек, давно уже отвыкший от активных проявлений преступной активности, благополучно переложив их на плечи молодых, неразумных ещё, «побратимов».

– Совсем, что ли, Буйвол, уже остарел, – злорадствовал более мелкий бандит, находившийся в предвкушении серьезного дела и ерзавший в нетерпении от знакомого нервного возбуждения, – где наши былые, славные годы? Сейчас мы их вспомним и не забудем повеселиться; не бзди, Ивашка, мы непременно прорвемся.

Они остановились перед самым подъемником, и Вацек, на ходу выскакивая из мощного внедорожника и зло усмехаясь, скрипучим голосом бросил:

– Следуй за мной!.. Сразу как поставишь машину.

Верный отмороженному товарищу и ни секунды не размышляя, Иван резко затормозил, отпустил рулевую «баранку» и, резко заглушая двигатель, устремился вслед за «безбашенным» предводителем. Тот уже забегал в небольшую будку, где томно скучал одинокий охранник. Тот не отличался небывалой физической силой, однако на вид представлялся достаточно крепким и обладавшим исключительным присутствием духа; ростом мужчина был выше среднего, виделся коренастым телосложением, и отличался уверенным взглядом, а также ровными, хладнокровными чертами лица; одет он был в черную форму, выдававшую представителя частного охранного предприятия. Когда в его небольшом помещении внезапно появился незнакомый шальной отморозок, по озлобленной мимике не предвещавший ничего более или менее привлекательного, натренированный охранник, оставаясь верный служебному долгу и сумев моментально среагировать на нестандартную обстановку, выхватил электрошоковое устройство; почти одномоментно он прихватил со стола резиновую дубинку и с криком «Вон!» кинулся на удало?го противника, стараясь его опередить и не дать возможности начать борьбу первым. Однако вовремя выставленный пистолет марки ТТ мгновенно охладил разгорячённый пыл опешившего защитника, поставленного охранять задние больничные подступы от любого, даже внезапного, нападения; огнестрельное оружие заставило его замереть как вкопанному, а чуть придя в себя, немного попятиться назад, как бы отстраняясь от недружелюбного, крайне опасного, неприятеля. В тот же самый момент в охранном помещении, где рабочее место представляло собой пульт управления, установленный у окна и позволявший издалека взаимодействовать со шлагбаумом, а также держать связь со штабом организации, появился еще и большой человек, без наличия огнестрельного оружия дававший бесспорное основание полагать, на чьей стороне в существующей ситуации окажется значительный перевес.