скачать книгу бесплатно
Когда ты просто слышишь о чем-то плохом, до конца не осознаешь всего масштаба случившегося. У человеческого разума есть уникальная способность. Пока ты не видишь проблему, на уровне подсознания кажется, это неправда. А вот увидеть все собственными глазами, уже совсем другое дело. И если проблема связана с кем-то очень дорогим для тебя, но ты не можешь ничем помочь, вообще невыносимо.
На уровне подсознания мне не хотелось идти в палату. Не хотелось видеть Эвена таким. Я не хотела чувствовать собственную беспомощность. Хотелось верить, что он просто уехал в очередную командировку или с друзьями на отдых. Все, что угодно, только не это.
Мы остановились возле полупрозрачной стеклянной двери. Цифра «3» на табличке. Я на секунду зажмурилась, в глазах слегка потемнело, в ушах зазвенело, к горлу подкатил ком.
– Вам плохо? – неожиданно спросил Алексей.
– Я в порядке.
– Вы так побледнели. Может, присядете?
Он смотрел на меня весьма обеспокоенно. Я глубоко вдохнула и постаралась собраться.
– Нет, не беспокойтесь. Я в норме. Благодарю за компанию.
– Звоните, если что-то понадобится.
Алексей вновь едва заметно склонил голову. Я вежливо улыбнулась, открыла дверь палаты и вошла внутрь.
Однажды я сама находилась в таком же месте, когда родился Антон. Но это было давно и даже не в этой жизни.
Белый кафель, белый пол, белый потолок, стерильная чистота и абсолютный порядок, ничего лишнего. Вокруг множество включенной аппаратуры и гармошка, ездящая вверх-вниз.
Я с трудом приблизилась к кровати Эвена. Он лежал неподвижно, во рту трубка, глаза закрыты, а лицо белее первого снега. Если бы не ровный сигнал пульсометра, можно было бы подумать, что он мертв.
Я почувствовала, как ноги подкашиваются. Несколько слезинок скатились по щекам.
– «Этого не может быть, – мысленно запротестовала я. – Надо еще раз попробовать»
Я бросила сумку в рядом стоящее кресло и потерла руки. Сконцентрировавшись на его дыхание и сердцебиение, я медленно начала вливать в него свою силу. Еще, еще и еще. Но она будто проходила сквозь него и разливалась золотистыми нитями по всей палате, в поисках чего-нибудь живого. Спустя минуту результат не изменился.
Я оставила попытку исцеления. Села в кресло, откинула голову на спинку и прикрыла глаза. Внутри пусто. Даже мыслей нет. Состояние полного отупения.
– О, Эвен! Что же мне делать?
Я просидела так примерно минут десять, надеясь найти хоть какое-то решение. Не получилось. Больше мне здесь делать нечего.
Я встала, подошла к кровати, взяла мужа за руку, поцеловала в щеку.
– Люблю тебя, – по привычке прошептала я в самое ухо.
И тут на меня будто горная лавина обрушилась. Я сама до конца еще не осознала того, что произошло. В какое-то мгновение мне показалось, что я тону, легкие быстро наполняются жидкость, мне нечем дышать. Перед глазами появились радужные круги. Я упала обратно в кресло.
Такое ошеломленное состояние у меня было лишь однажды. Когда я встретила Макса. Только к Максу у меня мгновенно вспыхнула необъяснимая привязанность, можно даже сказать влюбленность. А сейчас случилось совсем наоборот.
Я сказала всего лишь два слова, которые ежедневно миллионы людей повторяют миллиарды раз. Причины наших признаний самые разные. Кто-то говорит искренне, кто-то из вежливости или жалости, кто-то потому что действительно любит весь мир, а кто-то просто врет. Но вряд ли кто-либо из них до конца задумывался о том, что он испытывает, произнося эту фразу.
А мне вдруг пришлось!
Раньше, точнее, в моем другом прошлом, я много раз говорила Эвену слова любви. В тот момент я чувствовала прилив счастья, трепет, воодушевленность, единение. Эти эмоции всегда сопровождали мое признание, тем самым подтверждая искренность сказанных слов. Мне хотелось обнять его, поцеловать, быть рядом как можно дольше и ближе.
А сейчас, произнеся заветную фразу, я ничего не почувствовала. Совсем ничего, будто и не говорила вовсе. Внутри тишина и пустота, ничто в душе не отозвалось. У меня не возникло привязанности к человеку, который был для меня любовью всей жизни. Я больше не чувствовала к нему того же, что раньше.
В эту секунду для меня рухнул мир.
Я вновь посмотрела на него. Столько беспомощности на лице. На глаза навернулись слезы. Нет! Жуткое беспокойство и переживание за его жизнь никуда не делись. Но сейчас в душе остались лишь теплые чувства как к другу, к брату, как к человеку, с которым связана жизнь. Хочется кричать о помощи, перевернуть все вокруг, только бы он очнулся.
Но я продолжила неподвижно сидеть в кресле и, не моргая, смотреть перед собой. В каждой клеточке тела, в каждом миллиметре души пустота. Она как непроглядная тьма окутала разум. Такого потрясения я не испытывала еще никогда в своей жизни.
Я потеряла Максима. Я потеряла Эвена. Я осталась одна.
Значит, благополучие новой реальности обман? Фальшивка?
Но почему так случилось?
Если я не люблю Эвена, почему я вышла за него замуж? Ведь мы не в средневековье живем. И в наше время даже незапланированная беременность не является поводом для продолжения отношений. А любит ли он меня?
Бред какой-то. Этого всего не может быть. И он любит меня, и я люблю его. Между нами точно все как раньше. Это просто хандра на фоне тяжелой адаптации к новой жизни. Эшли, наверняка прояснит ситуацию и развеет мои страхи.
Мне нужна сестра.
Я достала телефон, набрала ее номер. Эш ответила мгновенно.
– Привет. Как ты?
В ее голосе послышались участие, понимание и поддержка. Именно этого мне сейчас не хватало. Я не смогла ответить, слезы сдавили горло. Я разрыдалась.
– Оля, что случилось? – взволнованно пролепетала она, в ответ тишина. – Что-то с Эвеном? Родителями? Детьми?
Я с трудом подавила приступ истерики. И, немного заикаясь, спросила:
– Ты где сейчас?
– Уже бегу к себе в комнату, – сообразила она, – жду тебя.
Я еще раз взглянула на Эвена. В душе ничего не изменилось. Огромное переживание за его жизнь и глухая пустота.
Я переместилась в комнату Эшли. Увидев меня, она бросилась с объятиями.
– О, я так переживала! Что случилось? На тебе лица нет.
Мои всхлипывания никак не способствовали внятному разговору. Она налила мне стакан воды. Я выпила его полностью. Она налила еще, я допила до конца, и только теперь смогла нормально говорить.
– Теперь можешь рассказать?
Эшли заботливо погладила меня по спине. Она постаралась говорить спокойно, но в голосе слышалось волнение.
– Да. Прости за истерику.
Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Не зная с чего начать, решила сказать самое главное.
– Я не люблю Эвена.
Эшли широко раскрыла глаза, явно не понимая, о чем речь. Пришлось повторить.
– Я не люблю Эвена.
Для меня самой эта фраза звучала нелогично, бредово, дико, абсурдно, как нечто противоестественное. Но, к сожалению, она была истинной правдой. И добавить здесь нечего.
– Я тебя не понимаю, – спустя минуту, прошептала сестра.
Я вздохнула. Она меня не понимает. А я вообще ничего не понимаю.
– Как это ты не любишь Эвена?
Она смотрела на меня так, будто пыталась оценить мою умственную вменяемость.
– Эшли, я сама не понимаю, что происходит.
– Оля, с чего ты взяла? Точнее, исходя из какой информации? Из воспоминаний моей мамы? Тебе что-то рассказали родители?
– Нет, они здесь не причем. Я сейчас была в больнице у Эвена. Встретилась с врачом, выяснила, что они действительно не могут найти причину его состояния. Посидела с мужем. Потом пришло время ехать домой. Я поцеловала его и сказала, что люблю. И тут поняла, что это неправда.
Эшли слушала меня с круглыми от удивления глазами, не произнеся ни слова. Я продолжила, голос дрогнул.
– Я очень переживаю за него. Хочу, чтобы он поскорее выздоровел. Хочу, чтобы мы опять жили вместе, как раньше. Чтобы вновь было как раньше. Когда я произнесла слова любви, во мне все воспротивилось. Я не знаю, как объяснить. Мои чувства к нему очень глубокие, но они как к другу, брату, к человеку, с которым многое связано в моей жизни. И честно сказать я не представляю, как у нас родилось двое детей. Я не чувствую к нему того же, что до сих пор чувствую к Максу.
При упоминании последнего, сердце внутри сжалось и замерло, кончики пальцев похолодели, во рту вновь пересохло, а шея покрылась мурашками. Я больше никогда не увижу его. Это явилось прямым доказательством того, что мое отношение к Эвену изменилось.
– О нет! Давай пока не будем про Максима. Проблем и без него хватает, – вырвалось у сестры.
– Честно говоря, давай вообще не будем про Макса. Больше никогда, – добавила я.
Она сочувственно посмотрела на меня.
Я вспомнила наш последний момент с Эвеном. Он умер у меня на глазах, я ничего не могла сделать. Тогда от горя я едва не умерла вместе с ним. Сегодня я была у него. Он в любую секунду может умереть. Мне невыносимо видеть его на больничной кровати. Но сердце не рвется от горя и боли, как в наш последний раз. Очередное доказательство перемен.
– Оля, мне нужно посмотреть на вас рядом.
Эшли предложила единственно верное решение на данный момент. Мы либо увидим, что я права, либо она поработает со мной как семейный психолог.
– Да. Сейчас врачу позвоню, чтобы в палате никого не было.
Я достала телефон.
– Ой, кстати, Вера звонила. Я не могла взять трубку. Потом она сообщение прислала, у нее тоже что-то произошло. Надо ей сейчас перезвонить. Вдруг срочно.
Я не успела набрать ее номер.
Входящий вызов. Мама.
– Привет, – с наигранным спокойствием ответила я.
– Оля, все в порядке? Ты не звонишь. Хорошо доехала, без пробок? Как Эвен?
Мама сразу засыпала меня кучей вопросов. Я совсем забыла, что значит быть чьим-то ребенком. И неважно, сколько мне лет, она волнуется и переживает.
Я быстро и спокойно ответила на ее вопросы. Затем пересказала разговор с врачом. Конечно, я не сказала, где нахожусь сейчас и про перемены к мужу. Ей не стоит знать об этом. Она попросила меня ехать неспеша и осторожно. Я пообещала и отключилась.
Мы с Эшли переглянулись и улыбнулись.
Я открыла список последних вызовов. Вера. И опять не получилось. Звонит Элизабет. Только этого разговора сейчас и не хватает.
– Свекровь звонит, – растерянно сказала я, глядя на экран телефона.
– Они сговорились? – Эшли так же растеряно посмотрела на телефон. – Не бери трубку, потом перезвонишь.
– Так нельзя, она волнуется.
Я глубоко вдохнула, нервы почти сдали. Сейчас надо поговорить с человеком, последнюю встречу с которым в новом прошлом я не помню.
– Добрый вечер, Элизабет.
Деланное спокойствие. Уважение и приветливость. Я заговорила по-английски и почувствовала себя полиглотом. Но, честно сказать, довольно сложно перескакивать с языка на язык.
Она спросила про состояние Эвена, о внуках, обо мне, родителях. Я рассказала, что с Эвеном без изменений, а в остальном все хорошо. Грэг передал привет, и я ему тоже ото всех. Мы попрощались.
Я отключилась и посмотрела на Эшли.
– Уже даже не знаю, стоит ли звонить Вере. Или опять кто-то позвонит?
Будто в подтверждение моих слов, опять зазвонил телефон.
– Да что же это такое! – возмутилась сестра. – Кто на этот раз?
– Не поверишь! Врач.
– Слушаю, – я ответила на звонок.
– Ольга Владимировна, прошу прошения за беспокойство. Я не заметил, как вы уехали.
– Ну, я еще не совсем уехала.
– А. У меня смена закончилась. Я Вам еще нужен? – он сделал особый акцент на обращение.
Услышав наш разговор, Эшли вопросительно посмотрела на меня, я кивнула ей головой и продолжила:
– Алексей Петрович, спасибо за беспокойство. Если можно задержитесь ненадолго. Нужно, чтобы в палату Эвена никто не входил некоторое время.
